Ненужно. Ни сейчас, ни вообще

Это его вина, целиком и полностью. Зачем он взял её с собой?! Она же не полевой агент. Она психолог по сексуальным преступлениям, скорее теоретик, чем практик. Он никогда не врал самому себе, и сейчас, лежа в этой деревянной ловушке, чувствуя горячее тело Таши, он чувствовал себя невероятно. Да, именно так – невероятно. Ёмкое слово. Ему страшно, досадно, неловко и ещё чертовски приятно. И это так неправильно, и так ненужно, ни сейчас, ни вообще. Но она так близко, впервые за несколько месяцев, и он чувствует, как где-то глубоко внутри дрожат натянутые нервы, и возбуждение покалывает холодными иглами в затылке. - Как вы? Все в порядке? – это его первые слова за долгое время. И голос не дрожит: он ровный, почти равнодушный. Перед глазами мелькнуло воспоминание её лица, с закушенной от боли губой. Она держалась просто отлично, взглядом подбадривала его. Непрошеное видение её кружевных трусиков, почти прозрачных, полоска загорелой кожи. Возбуждение начало просачиваться в кровь. - Да, все в порядке. Останется парочка синяков, но это поправимо. Таша лежит на нем, уперев тонкие руки ему в грудь, замысловатая прическа рассыпалась густыми прядями, почти закрывая её лицо. Голос такой напевный, такой возбуждающий скользит по оголённым нервам, ускоряет движение крови. Хотч делает глубокий вдох - ему просто необходимо успокоиться, прийти в себя. Но она так близко, этот запах духов и тепло тела… - Я очень боюсь замкнутых пространств. У меня клаустрофобия. Ещё немного - и у меня начнётся истерика, а это не нужно сейчас. К тому же тушь потечет. Смысл доходит до него не сразу, пробивается сквозь её запах и его возбуждение. Таша сползает с него и ложится почти рядом. Хотч видит её лицо, она напряжена, и в глазах, таких близких, плещется паника. Пока ещё сдерживаемая, пока ещё контролируемая. Они лежат совсем близко, очень близко, между их телами всего десяток сантиметров. Так много и так мало. Аарон видит, что девушка пытается отодвинуться от него как можно дальше, вжимается спиной в деревянные доски. Дно ящика выложено чем-то мягким, скорее всего, старый матрас. Лежать почти комфортно, можно было бы и вздремнуть, если бы... - Нас найдут, ребятам нужно всего пару часов. Я в этом уверен. Нам нужно просто подождать, - он видит расширенные зрачки Таши, делавшие её глаза просто бездонно-черными. – Я знаю, как нам скоротать это время и как не дать приступу паники случиться. Нам следует заняться тем, что я откладывал и откладывал. Девушка судорожно вдохнула, но не произнесла ни слова. Хотч смотрел в её лицо и видел, как волна густого румянца заливает скулы, растекается по шее. Паника отступила, но легче ему не стало. Хватит ли у него сил удержаться? Пройти по самому краю и не сорваться? Он видел её смятение, и во рту стало сухо. Таша облизнула пересохшие губы, и у Хотча засосало под ложечкой. Боже, как же он хотел её! Сейчас. Смять её волосы в кулаке, притянуть лицо ещё ближе и впиться в пухлые губы жадным, наглым, грубым поцелуем. Ведь она хочет того же, она не оттолкнет его, будет стонать и стараться прижаться к нему еще сильнее. Черт, как же это всё не нужно, ни сейчас, ни вообще. - Нам надо поговорить. О нас, - да, вот так. Прямиком в пропасть, в самую глубину.