Ненужно. Ни сейчас, ни вообще

Вечер субботы, вроде бы выходной. Но Аарон всё ещё в своем кабинете, не смотря на то, что за окном уже совсем темно. Спешить ему некуда, никто его не ждет дома. Сын и бывшая жена уехали в гости, и у него нет никаких планов на эти выходные. Есть время дописать отчеты, проверить рапорты и разобраться с кучей бумаг на столе. А еще есть время подумать. В офисе нет никого, тихо жужжат лампы, ровный гул звучит в унисон с каплями дождя за окном. Тихо, темно, тепло и спокойно. Хотч очень любил такие часы. Он не чувствовал себя одиноко в пустом офисе. Наоборот. Чувства спокойствия, уверенности, расслабления, защищённости напрочь поселились в нём. Стены, лампы, компьютеры не могли причинить душевную боль, бездушные вещи не требовали его внимания, совета, действий или решений. Это не люди, с их бесконечными заботами и проблемами. Малыш Рид, с постоянной жаждой внимания и щенячьим восхищением в больших глазах. Он как ребенок, ему так нужно было его, Хотча, одобрение и поддержка. Он стал для этого юного гения почти отцом. Гидеон - друг, соратник, невероятный человек. Но за ним нужно присматривать, выискивать признаки надвигающегося душевного срыва. Джей-Джей - такая умница - с ней ему было проще всего. Девушка схватывала все на лету, понимала его с полуслова и во всем всегда поддерживала. А ещё и Гарсия с её экстравагантностью, Морган и его болезненное мужское самолюбие. Его команда, его семья. И Таша... Девушка легко вписалась в их коллектив, была со всеми очень мила, дружелюбна. Острый ум и недюжинные способности помогли ей без труда завоевать уважение всей группы. Женщины смирились с её красотой и старались не воспринимать как соперницу. А мужчины стали тщательнее следить за собой, даже Рид подстригся. Морган же вообще ходил гоголем, всячески окружая новенькую своим вниманием. Но Хотч видел, как Таша прячет лукавую насмешку за опущенными ресницами. Она совершенно не реагировала на любое мужское внимание. Была со всеми одинаково вежлива и не более. Кто-то из агентов в курилке даже выдвинул предположение, что Таша предпочитает девушек или просто фригидна. Хотч усмехнулся и сделал глоток виски, приятная согревающая волна прокатилась по телу. Он знал точно, что девушка полна скрытого, сдерживаемого, тщательно контролируемого сексуального желания. Таша хотела его, Аарона Хотча. Он провел рядом с ней целый месяц и был абсолютно в этом уверен. За эти дни невидимые нити притяжения между ними стали явственнее, ощутимее, прочнее. Их тянуло друг к другу, банально притягивало нарастающее сексуальное влечение. Хотч знает, как светлеет её лицо, когда она утром встречается с ним взглядом, как будто маленький солнечный зайчик прыгает на скулы, отблескивает в синеве глаз. Чувствует её напряжение, когда оказывается рядом, - плечи её становятся ещё прямее, а спина ровнее. Она не отводит взгляда, но он видит, как девушка пытается выровнять дыхание. Он волновал её, притягивал, возбуждал. Они много времени проводили вместе: он учил Ташу заполнять отчеты, проводить опросы и вести всю необходимую документацию отдела. Очень часто они засиживались допоздна в его кабинете, и тогда её волнение становилось очень заметным. Ему это нравилось. Нравилось смотреть на то, как она пытается подавить свое влечение к нему, загнать вглубь, контролировать, спрятать. Пытается, и ей почти удается это сделать. Почти... Еще никогда в своей жизни Хотч не видел, не чувствовал такого внимание к себе. Да, он привлекательный мужчина, но тот же Морган куда сексуальнее его. А Таша такая красивая, такая умная и хочет его, Аарона Хотча. Хочет сильно, и это оказалось так неожиданно приятно. Хотч очень много времени пытался разобраться в своих ощущениях, в своих мыслях, разложить всё по полочкам. Он не думал о том, почему их влечет друг к другу - с этим-то как раз всё понятно. Они молодые, здоровые люди, у которых давно не было стабильных отношений. Он в разводе, она вся в работе. А случайные одноразовые встречи не восполнят всю потребность в сексе. Аарон думал о том, почему ему не удается отбросить эти мысли о Таше, просто переключиться на работу. Раньше у него это всегда получалось: стоило открыть дело об очередном маньяке - и все мысли о красивых девушках улетучивались без остатка. Но это наваждение не отпускало, мысли о мягких волосах цвета старой меди, убранных в замысловатую прическу, стали постоянными, привычными. Девушка никогда не распускала свои волосы, убирала тяжелые пряди в высокую прическу, скручивала в тугие жгуты, заплетала в косы. Желание запустить пальцы в её волосы, распустить, растрепать их по спине становилось навязчивым. Или собрать пряди в кулак, рывком запрокинуть её голову так, чтобы открылась шея с тонкой жилкой под кожей. Провести кончиками пальцев от ушка до ключицы, медленно, ощущая тепло и нарастающую дрожь. Виски выплеснулось на ковер, Хотч чертыхнулся досадливо. Эти мысли, желания становились всё реальнее, требовательнее. Такие обжигающе настойчивые и такие ненужные. Ни сейчас, ни вообще.