Уверена, мы будем выше

Mai odorimashou mai odorimashou Haru wo matsu ni wa toosugite Mai odorimashou mai odorimashou Yume wo mita dake sou sore dake* (Buck-Tick - Snow White)

Раз-два-три-поворот, раз-два-три-поворот - Московский вокзал встретил вальсом редких снежинок, россыпью цветных огней на тёмном фоне раннего февральского утра, низкой облачностью, сырым ветром в лицо и будто бы присыпанной серой пылью до боли знакомой волшебной красотой. До открытия метро оставалось ещё минут пять-десять, а то и все полчаса в запасе имелись - никто не ждал, и пусть пока рассосётся сонная утренняя толпа. Можно было бы выпить кофе - день предстоял тяжёлый, а ночь в поезде нельзя было назвать полноценным отдыхом. Шаг-два-три-поворот, обогнуть встречного хмурого прохожего по неширокой дуге и снова двигаться в том же ритме почти танца к стеклянным стенам. Мимолётная улыбка с левой стороны, кивок, смазанный промельк яркой куртки - и ей уже машут рукой из-за столика, приглашая присесть. В тамбуре было холодно и, несмотря на все запреты, дым висел слоями. Редкие сполохи света выхватывали из темноты то глянцевую ткань цвета морской волны, то тёмные круги под глазами девушки, то тонкую сигарету в покрасневших пальцах, тлевшую практически без внимания. Случайная попутчица, севшая где-то на середине пути, молча стояла, прислонившись спиной к заледеневшей двери, и зажигала одну тонкую ментоловую за другой, глубоко затягиваясь раз в полминуты. В неверном ночном освещении это казалось жутковато, но всё же завораживающе. ... Ощущение замкнутого пространства немного давило на и без того измотанные практически бессонной ночью нервы, на шатком пластиковом столике остывали две чашки с крепким кофе, один запах которого обещал инфаркт, соседка отгородилась от окружающего мира тетрадью, где что-то рисовала, время от времени поднимая взгляд и еле слышно напевая под нос, и время текло совершенно по-особому, словно наполняясь ощущением типично питерской монохромной меланхолии, столь многими любимой. Толпа рассосалась, кофе был допит - казалось, ничто не удерживало от обычной каждодневной гонки. Соседка усмехнулась, сделала последний, нарочито артистичный, штрих, вырвала из тетради листок, небрежно бросила пожитки в потрёпанную дорожную сумку, закинула длинный ремень на плечо и, сверкнув напоследок нежным светлым взглядом, скрылась в людском потоке - только и мелькнуло яркое сине-зелёное пятно, как сюрреалистичный солнечный зайчик. А на столе остались два листка в клеточку с карандашными женскими портретами и подписью "Желай, люби, не делай больно". Как сон, решила Катерина, аккуратно складывая такой нежданный подарок: она каким-то неведомым образом знала, что Лариной он тоже понравится.