***
Канда, зажав меж пальцев клочок бумаги, имел честь лицезреть вышедший из-под пера Аллен «шедевр». Откинувшись на спинку кресла в собственном кабинете, юноша беглым взглядом оглядел наспех набросанные строчки. Невольно в голову закралась мысль, что Уолкер хотела по-быстрому отделаться от него, вот и не удосужилась свою писанину сделать более разборчивой и аккуратной. Впрочем, претензии у японца были только к почерку, с грамотностью дело обстояло куда лучше, что не могло не импонировать. «Пишет как курица лапой. И чему опекун её только учил?» Ожидать от Кросса, что он стал бы сюсюкаться с Уолкер и учил бы её выводить буковки-закорючки, было бы, как минимум, верхом глупости и идиотизма. Ещё и с ложечки кормил бы…да, определенно добротная нянька. С огненно-рыжей бородой, вредными привычками в виде употребления спиртного и выкуривания сигар, но это так, мелочи. Изюминки, отдававшие дань времени и царившим в мире и обществе порядкам и устоям. Впрочем, заметный плюс в проделанной Аллен работе был – содержание не вызывало нареканий, потому, положив бумажку обратно на стол, Канда принялся рыться в одном из ящиков своего стола в поисках подходящего конверта. Как только искомое было найдено, юноша вложил внутрь письмо Уолкер и с помощью нескольких нехитрых махинаций запечатал его. «Будем надеяться, что эта затея стоит свеч, а иначе…иначе зачем мне воспитанница Кросса сдалась вообще?» Канда не был циником, он был реалистом, и если взглянуть на сложившуюся канитель, то выхода у него существовало всего лишь два: уповать на везучесть своей супруги и то, что всё разрешится, или же остаться с носом. Тогда чем будет лучше этот расклад того, который он имел до заключения фиктивного брака с Аллен? «Вот именно, что ничем». Правильным ли вообще было решение Канды жениться на Уолкер? Если бы он заранее знал, что его ждет, что это препятствие на пути и ситуация в целом всего лишь разминка перед настоящими трудностями. Трудностями, которые разрушат и без того шаткое существование Канды в тартарары.***
Аллен не собиралась терять драгоценное ей время зря. Стоит отметить, что тогда на том вечере, где Канда беспардонно оставил свою женушку, та договорилась о скорейшей встрече с Тики. Снова в неформальной, лишенной мишуры и излишнего пафоса обстановке. Можно было бы решить, что такие поблажки, что Уолкер делала этому мужчине, явно намекали на что-то. На что-то большее, нежели банальное желание убить с лихвой преобладавшее у неё свободное время. Только вот та искра, что пробежала между Аллен и Тики в первую их встречу, больше не повторялась. Ей будто бы и не пахло вовсе. Не было того самого чувства, в той же избыточной концентрации, что вот-вот и закружится голова, а то и вовсе опьянеешь от захлестнувшего тебя недуга. Уолкер просто не чувствовала ничего. Не чувствовала и чуть ли не досадовала от этого в душе. Не то что бы она смела наивно полагать, что Тики Микк и был тем самым мужчиной-мечтой, коего она и искала всю свою недолгую жизнь. Нет, такие мысли и не посещали её голову. Почти. Хотелось вернуть то чувство. Испытать его вновь. Наверное, потому она и не упиралась чересчур сильно насчет ухаживаний Тики, усилия которого с каждым разом всё четче бросались в глаза, теряли свой девственно-невинный интерес. Аллен чувствовала, как накалялась меж ней и Микком обстановка, но вовсе не от распиравших изнутри эмоций. Её всего лишь одолевал оцепенявший страх, и она чуть ли не стискивала зубы, моля Бога о том, чтобы контакт с этим португальцем и далее подразумевал под собой понятие безопасности. А иначе…иначе ей стоило бы брать ноги в руки и удирать от него настолько далеко, насколько возможно. Потому что Уолкер нутром ощущала, что этот человек не привнесет в её жизнь ничего хорошего, кроме раздора и проблем, расхлебывать которые будет дорогого стоить. Тогда отчего же Аллен, наплевав на рокотавшее в груди беспокойство, как ни в чем не бывало спешила на встречу с этим знойным красавцем? Видимо, дурман так забил её милую и светлую головку, что адекватные соображения надолго в сером веществе не задерживались, словно бабочки, что любили порхать с цветка на цветок. Прибыв на то самое место, где с Микком и вошло уже в славную традицию встречаться, Аллен прождала мужчину добрых десять минут прежде, чем он вообще соизволил появиться. При других бы обстоятельствах Уолкер, наверное, праведным гневом зашлась за столь кощунственную промашку, но сейчас выяснять отношения и препираться особым желанием она не горела. - Прошу прощения, миледи, за моё опоздание, - мужчина в знак почтения и искреннего сожаления снял с головы цилиндр. Руку, которой он его держал, отвел в сторону, а сам поклонился, приложив ладонь свободной конечности к груди, туда, где билось сердце. - Так замотался, забегался, что неосмотрительно и нерадиво посмел чуть ли не упасть в ваших глазах. - Ничего, Тики, всё нормально. Я и сама несколько припозднилась, - хоть это и была гнусная ложь, но Аллен хотела сгладить возникшую меж ней и её собеседником неловкость, вот и сделала шаг навстречу, выдав примирительные оправдания, коими пусть и незначительно, но очернила себя и свою персону. Строить святошу не улыбалось так же, как и погружаться в разборку причин того, из-за чего и почему, собственно, Микк позволил себе роскошь взять и заставить Аллен прозябать в ожидании него. - Я так сожалею, Аллен! – голос Тики был полон трагизма и горечи. На лице отразилось раскаяние, а в глазах, заметно потухших, в коих угас привычный задорный огонек, читалось лишь болезненное и гнетущее чувство вины. Впрочем, долго изображать из себя мученика ему явно не улыбалось: - Ну, что же, давайте время попусту не тратить, размениваясь на бесполезную болтовню, и сходим куда-нибудь. - Сходим? – от такой резкой смены настроения у собеседника Аллен чуть ли не подпрыгнула на месте. Слишком внезапно переменилось расположение его духа. Выглядело бы это крайне подозрительно, если бы девушка и вправду хотела уличить мужчину в хитрости и коварстве, но она упрямо игнорировала всё то, что могло бы как-то пошатнуть её душевное равновесие. Потому и реакция у неё была совершенно нормальная для её восприятия: - У Вас уже есть какие-то конкретные предложения и соображения? Готова поспорить, вы неплохо подготовились, Тики, к нашей встрече. Как будто ничего из ряда вон выходящего и не было. - Что Вы, что Вы, миледи! Никакого криминала и действий исподтишка! - Охотно бы поверила Вам, но, увы, на слово людям предпочитаю не верить. Уолкер и сама не ожидала, что с её уст слетит нечто подобное. Обличающая истина, приоткрывавшая дверцу в её душу, в самые сокровенные глубины и потаенные уголки. Хотя интонацией в голосе девушка не выдала, насколько тяжелым было порой бремя, когда ты чуть ли не в каждом человеке видишь потенциального врага и мародера, который разрушит твою жизнь, обманет, обведя вокруг пальца и оставив с грошом в кармане, а то и с дырой в сердце. Аллен если и упоминала нечто щекотливое, то с крайне отстраненным и беспристрастным выражением лица. Негоже аристократам сетовать на свою судьбу, на то, как жизнь складывается самым дрянным и абсурдным образом. Насколько тебе повезло родиться не среднестатистическим нищебродом и не тем, кто готов за милостыню облобызать даже самые вонючие ступни – вот та миссия, которую и должна она, по сути, нести в народ. Утопическое счастье, что ты был рожден в привилегированной семье. - А Вы и вправду жестоки, Аллен. Жестоки и беспощадны, - Тики заговорил с интонацией, по которой сразу и не разберешь, обвинял ли своими словами он девушку или же, наоборот, хвалил. Гордостью или укором собирался отметить собственные наблюдения? Впрочем, проскальзывавшие в голосе хитрые нотки явно намекали, что его больше забавляло подобное открытие и даже несколько…возбуждало. Что мужчина и не преминул пустить в ход, решив выстрелить фактом прямо в лоб своей несчастной жертвы. А несчастной ли? Всего лишь подобраться ближе, очаровать её, пленить всё то разумное, что и останавливало Уолкер от того, чтобы сделать шаг ему навстречу. Сдаться. - Хотя в этом что-то есть. Не исключено, что потому и взял ваш муж Канда Вас в жены – девушки с хорошим чувством юмора и подкованным языком большая редкость в обществе, - сделав немногозначную паузу, Микк с особым пылом и удовольствием прибавил, уже предвкушая реакцию своей собеседницы: - К тому же и такие прекрасные создания, как Вы. Аллен должна была бы проникнуться столь лестными речами, но вместо этого душой её овладела непосильно отягощающая печаль. От этих слов становилось только больнее. Как послевкусие от пощечины, которую, казалось, ненароком залепили, по-человечески не рассчитав ни траектории удара, ни её силы. А эта отметина горела. Будто так, что не единожды ладонь соприкоснулась с кожей, чуть ли не вдавливаясь в неё и тем самым клеймя меткой прокаженного. Только из-за выгоды, наверняка только из-за этого Канда взял Аллен в жены. Не за какие-то особые заслуги и выдающиеся качества. Просто потому, кем конкретно она была – аристократкой, в чьих жилах текла особая кровь. «А за что же ещё? Если бы я была Канде интересна, то, как минимум, он не воспринимал бы меня как пустое место, не делал вид, что и знать не знает, да и то, что от одного взгляда на меня его чуть ли не воротит. Вот-вот и пена изо рта от отвращения пойдет». Естественно, что Аллен в ответ на слова Тики ничего из этого не сказала. Зачем ему проблемы? Да и жаловаться девушка посторонним, по сути, людям не привыкла – себе дороже. Кому какое дело, что у неё на уме и как она живет? Особенно это Микка не касалось: Уолкер опасалась, что подобными откровениями ещё пуще снесет мужчине башню, и тот совсем потеряет и голову, и всякий стыд. Пускай лучше считает, что на личном фронте у неё и вправду всё хорошо, даже если это гнусная и лицемерная ложь. - Прошу простить меня за мою несдержанность, - словно стараясь подготовить девушку к дальнейшим словам, что собирался произнести, Тики замялся, в уме прокручивая, а стоит ли вообще что-то говорить. - Наверное, это не моё дело, но всё же… - последняя попытка пойти на попятную и забить на засевшую в голове догадку с треском провалилась, и роковая, грозящая разнести в пух и прах хваленое самообладание Уолкер истина всё же сорвалась с мужских губ: - Стоит мне только упомянуть вашего супруга, как ваше лицо буквально преображается на глазах. Вас эта тема тяготит, я правильно понимаю? - Почему Вы вдруг решили об этом спросить? – у Аллен неприятно засосало под ложечкой, и бросила она встречный вопрос резко, словно готова была взять и броситься на своего собеседника с кулаками, а то и вовсе придушить. Только такая поспешность ничего не решила бы, потому и откреститься, отмахнуться от услышанного казалось по-настоящему действенным и правильным решением. - Да и, вообще, Вас это не касается. - Я не пытаюсь залезть Вам в душу, миледи, но и мочи нет смотреть, как в одну секунду из юной и прекрасной девы Вы вдруг превращаетесь в потрёпанную, прошу прощения за столь резкие и даже грубые слова, старуху, - обосновав беспокойство, которое тяжестью залегло и в грудной клетке, и голове, лишь ответил девушке Микк. Так он пытаясь хоть как-то защититься от грозившего посыпаться на в его адрес негодования. - Ваш муж делает Вас настолько несчастной? - С чего Вы это взяли? У нас с Кандой всё хорошо, ясно Вам?! Не лезьте не в своё дело! - И всё же я буду продолжать настаивать на своём, потому что мне больно смотреть, насколько мученическое выражение лица у Вас становится при его упоминании. Он совсем…совсем не ценит Вас, не любит? Это стало для Аллен последней каплей, что и перевесила чашу её терпения. - Да что Вы себе позволяете вообще?! Какое Вам дело?! Оставьте меня в покое! – девушка, прибавив шагу, поспешила как можно скорее удалиться от своего собеседника, пока не наговорила ещё чего-либо в состоянии аффекта. Того, о чем впоследствии могла бы пожалеть. Палить горячку всякий горазд, а как заваренную кашу потом расхлебывать, так проще в петлю лезть. Только Тики считал иначе, потому и позволить Аллен вот так просто взять и уйти он не мог. В два счета догнав улепетывавшую от него нервным и сбивчивым шагом беглянку, Микк схватил ту за локоть и, развернув к себе лицом, на одном дыхании выпалил: - Я не пытаюсь посмеяться над Вами и причинить ещё больше боли. Я хочу Вам помочь. Признаться, услышать нечто подобное воспитанница Кросса ожидала меньше всего. Её всё ещё потряхивало от закипавшей злости, не хотевшей никак улетучиваться и отпускать, а острые белые зубки продолжали терзать, впиваться в измученную нижнюю губу. В глазах цвета грозового неба застыла не то мольба, не то обида, что пожирала несчастную девушку изнутри, словно паразит. «Как же…тошно…» Смотреть на Тики было так же отвратительно, как и терпеть всю ту желчь, что скопилась невысказанным грузом у неё на душе. Все страхи, предположения, догадки и уйма опасений как нельзя красноречиво отряжались у неё на лице, как в зеркале. Непосильная ноша проблем, комплексов, правил и убеждений лежала на хрупких девичьих плечах, и сейчас их обладательнице угрожала опасность вследствие подобного веса лишиться дееспособности собственного позвоночника. - Я правда хочу Вам помочь. Верьте мне. Прошу, - более настойчивее повторил Тики свои слова. - Я…не хочу, не могу Вам верить, - всё, что удалось выдавить Аллен из себя. А что она должна была сказать? Что с распростертыми объятиями примет все те блага и дары, коими намеревался Микк её одарить? Такого благословления она не желала – станет только хуже, да и ущербность собственной личности ощущаться будет ещё острее. Настолько, что если придать этому аморфному понятию форму лезвия, то оно и камни, и кости дробило бы. - Хотя бы попробуйте, - рука, что продолжала удерживать Уолкер, настойчиво и несколько приободряюще сжала локоть девушки. – Может быть, прогуляемся? – и мужчина как ни в чем не бывало утянул свою спутницу вдоль по аллее. Аллен и не пыталась сопротивляться, моральное истощение и перенесенный стресс давали о себе знать. Она так устала. От этой жизни и тех «радостей», что выпадали и выпадали на её долю. Хотелось банально расслабиться, дать себе поблажку в кои-то веке. А если…если Аллен позволит ослепившей её апатии вести, то чем ей это будет сулить? Новыми проблемами или, быть может, как воздух необходимой порцией впечатлений? Аллен улыбнулась, пусть и через силу, украдкой бросив взгляд на Тики, что, не сбавляя ходу, вел девушку всё вперёд и вперёд, а ветер то и дело играл с её волосами, едва колыхая и растрепывая их в разные стороны. Так ведь будет легче, если отпустить. Отпустить и забыть, позволить жизни и событиям в ней идти своим чередом, без оглядки на былое и прошлое. «Почему же я должна себе в чем-либо отказывать? Ни заветов, ни обещаний, ни клятв я никому не давала. Так почему же?» Мужчина, что был сейчас рядом с Аллен, если не гарантировал безопасность, то привносил в её душу покой и умиротворение, коего жаждало всё её существо. Так почему же, почему же Уолкер должна была отказать Микку и сбежать? Если он хотел ей так помочь, то, что ж, она готова была посмотреть на то, как конкретно он это сделает и что, собственно, предложит в качестве добротной пилюли. А не себя ли самого? Вопрос, конечно, занятный, но с явным подвохом. Да и стоит ли вообще доверять такому противоречивому и малознакомому типу? *** Канда не любил неприятные сюрпризы, а уж и подавно терпеть не мог те, что буквально сваливались ему как снег на голову. Вот и сегодня, когда юноша преспокойненько разбирал бумажные завалы на своем столе в кабинете, в дверь неожиданно постучалась служанка и, достопочтенно поклонившись, передала японцу конверт без каких-либо опознавательных знаков. Анонимное письмо. Преемник Фроя с опаской относился к подобным донесениям. Даже не так – с отвращением. Никогда не знаешь наверняка, какой словесной гадости полны были такие странные послания. То, что и этот раз не станет исключением, Канда почему-то ни капли не сомневался. Не то что бы ему совсем заняться нечем было, но внезапно взыгравшее в юноше нетипичное для него любопытство предопределило дальнейший ход развития событий. Канда, особо не церемонясь, разорвал конверт напополам, тем самым извлекая из него письмо, и развернул его, принимаясь жадно вчитываться. Взгляд юноши хаотично скакал по строчкам, слово за словом впитывалось, въедалось в мозг и моментально подвергалось осмыслению. Только вот сама суть и извечное «зачем» всё никак не хотели привносить немногим больше ясности, дабы растолковать единственное – а что вообще тут происходит? Глаза, что то и дело щурились, непривычно широко округлились. Не из-за удивления или чего-то такого, что могло бы не на шутку шокировать, а, возможно…от понимания? Знание ударило Канде в голову покрепче и посильней любого тяжелого предмета, и на лице юноши вместо беспристрастного по обыкновению выражения отразились крайне противоречивые эмоции, не сулившие ничего хорошего. Рука, державшая в руках послание, тут же смяла его, превратив некогда славный лист в бесполезный и округлый шарик, который полетел прямиком в мусорное ведро. - Вот, значит, как, да? – уголок губ непроизвольно дернулся вверх, чем-то напоминая подобие оскала. Эти слова, сказанные Кандой, были полны неожиданно-едкого, пропитанного ядом сарказма. С чего же такая реакция? Да и, вообще, что такого было в этом письме, что так задело и буквально у юноши выбило почву из-под ног? Опустевшая рука с грохотом впечаталась в стол, сжавшись в кулак, а Канда, явно сбитый с толку и никак не способный определиться, верить ли сего рода анонимному доносу или нет, впылил в зеркальную поверхность «несчастной жертвы его срыва» смятенный, не лишенный раздражения и толики досады, даже разочарования, взгляд. Оставался один только выход, дабы подтвердить или опровергнуть в красках расписанную клевету. Клевету, касавшуюся в первостепенной важности его жены, Аллен Уолкер. Только есть ли в этой поездке смысл? На кой черт Канде вообще сдались такие подозрительные обвинения, не подкрепленные никакими практическими доказательствами? Придерживаться категорического отпирательства преемник Фроя почему-то не спешил. В конце концов, а что он, в принципе, знает о той, что стала его женой? Жалкие крохи, урывки каких-либо наблюдений, сухие факты и просто собственные домыслы, что сквозь пальцы как песок просыплются. Ну, и кто тут идиот? А задетое за живое самолюбие всё никак не хотело заглохнуть, прекратить тревожной кнопочкой сигналить своему хозяину, что дело явно нечисто и чем скорее с этим инцидентом разберутся, тем быстрее разрешится наметившаяся осечка. Только вот где же, где же Канда так просчитался и не доглядел, что «благоверная» чуть ли не прямо перед его носом повелась с каким-то мужиком? Уже изрядно потрепав себе нервишки, по сути, беспочвенными догадками, Канда, глухо вздохнув, удрученно потер переносицу, дабы несколько поубавить напряжение, сковавшее каждый мускул его лица. Зачем продолжать терзаться? Не проще ли просто выйти из дома, сесть в экипаж и поехать по указанному адресу в том дурацком письме? Решив более не оттягивать момент развязки, юноша, не мешкая, покинул свой кабинет, нарочито громко хлопнув дверью, а спустя 10 минут уже мчался в карете навстречу непонятно чему. Если это действительно чья-то глупая шутка, то Канда с превеликой радостью нашел бы этого шутника, а потом бы как навалял тому по первое число. Навалял бы непременно. Вот только чувство юмора у жизни, похоже, было крайне извращенным и явно далеким от понятия розыгрыша. Сюрпризы бывают приятными, равно как и наоборот – отвратительными. Это зрелище однозначно можно было бы отнести ко второй категории. Что может испытывать человек, который жил себе и жил, и ему, мягко говоря, было далеко и высоко плевать как на окружающих, так и на людей в принципе? А когда вдруг нежданно-негаданно маячившая подле твоего носа фигура, которую и рад был бы выпереть из собственной жизни смачным пинком, берет и ловко так обводит вокруг пальцам одним неловким движением? Одной промашкой, оплошностью или, быть может, вполне намеренной акцией протеста? Дескать, я вся такая несчастная и никому ненужная, пойду, найду утешение в объятиях первого встречного…или не встречного? Вполне возможно, что они знакомы и виделись раньше. Только вот как, как он не заметил? На ум как нельзя вовремя пришли слова Бака Усаги о том, что Аллен влюблена в кого-то. Тот ли этот человек? Тот ли, кого так желало её сердце и к которому тянулась девушка фибрами своей души? Преданный супруг, как минимум, должен ощущать себя гадко. Что ему так бессовестно и лицемерно лгали, глядя прямо в глаза. Только вот что же испытывал Канда? Злость, ревность, желание поубивать горе-голубков или, возможно, оказаться как можно дальше от этого места и убежать прочь? Или вся гамма бушевавших внутри юноши чувств обратилась в смятение, что и не давало толком-то идентифицировать один конкретный и самый сильный порыв? Ничего. Канда не чувствовал ничего. Ему не было ни грустно, ни больно. Никак. Ощущение, будто из легких выкачали весь воздух, и хоть они и горят, но ты всё равно стоишь на том же самом месте, ногами в землю корни буквально пустив, не шелохнувшись и даже мимикой лица себя не выдав. Никак. Да и какие, к черту, тут чувства и гребаные сантименты? Аллен ему не приходилась никем, всего лишь фиктивная жена, не более. Так почему же Канда должен закатывать скандал и корчить из себя жертву, попавшую в плен интриг измены своей половинки? Никто никому ничего не должен, а уж верность хранить и чистоту помыслов и подавно. Не в этом ли смысл такого рода союзов? На людях строить из себя счастливых семьянинов, а вдали от посторонних глаз предаваться прелюбодеяниям на стороне? Канда не знал и не хотел знать наверняка, но и ломать голову в поисках ответов всё прекратить не мог. Он ведь видел их. Видел Аллен, что шла под ручку с темноволосым мужчиной, который придерживал её за талию и ослепительно улыбался, демонстрируя ряд белоснежных зубов. Парочка смотрелась слишком непринужденно и даже беспечно, словно то, что вокруг, её мало заботило. Гармоничная и весьма уютная картина, как раз под стать пейзажу. Да и Уолкер не выглядела чересчур подавленно и удрученно. Очень даже наоборот. И улыбалась, но не так показушно, как на приемах и балах, а по-теплому и искренне, несколько робко, но оттого не менее мило. Фальши ни в её лице, ни в неспешной поступи не чувствовалось. Такая настоящая, но такая далекая от той, которую привык видеть сам Канда, изо дня в день, собственными глазами. Ну, и кто тут третий лишний? В компании незнакомца Аллен выглядела до неузнаваемости иначе, ей явно было хорошо и комфортно рядом с ним. «И какого хрена я тут продолжаю стоять и пялиться на них?» Неужели причина для преемника Тидолла крылась только в сего рода неприязни и банальной аллергии на такие донельзя идеальные «отношения»? Что бы там ни было, но для Канды это не имело ровным счётом никакого значения. Закатывать скандалы и истерики явно не входило в число его приоритетов, посему, ещё раз задержав взгляд на Аллен и её кавалере, юноша, развернувшись на 180 градусов, поспешил как можно скорее пропасть из виду, пока голубки его вдруг ненароком не заметили. Ему, вообще, какое дело до этих двоих? Хотя со стороны Аллен это был щедрый плевок в душу, но японец стоически проигнорировал эту провокацию. Себе дороже. Только вот никто не гарантировал, что история именно на этом закончится.***
- Кажется, мы с тобой и так всё основательно обговаривали, но Бог тебе судья, юноша, - Кросс выпустил изо рта колечки дыма, с интересом наблюдая, как те, устремляясь вверх, пропадали из виду, стоило им достать до потолка. - Если это то, чего ты хотел, то, что ж, твоё право и твой выбор. Только вот с ним я позволю себе не согласиться… - взгляд Мариан перевел на огрызок бумажки, что сжимал в руке. На непростой огрызок. У мужчины были свои каналы, разведка и парочка неплохих шпионов, которые держали его в курсе всех дел и спонсировали немаловажной информацией, за которую многие головы полетели бы с плеч. Только вот в нынешней ситуации, если и кто лишится головы за свою провинность, так это его собственная воспитанница. - Ну, что, радость моя, допрыгалась?