Хуже уже не будет

Все каникулы Поттер пропадал у декана и передвигался с исключительно счастливым видом, а в гостиную приходил лишь спать. Профессор Снейп уже философски относился к мальчишке, который располагался в его комнатах где угодно и когда угодно, будто это были личные покои Поттера. Я же гуляла днем по замку, пытаясь отыскать легендарное Еиналеж. Может, конечно, директор его спрятал до конца года, но не зря же в прошлом Снейп нескольким оставшимся в школе слизеринцам под страхом смерти запретил соваться в пустые классы, а в зеркала смотреться только в гостиной. Гарри, славный мальчик, Снейпа всегда слушался и гулять в одиночестве не ходил, так что в нынешнем варианте событий ничего бы не нашел, а вот мне было любопытно взглянуть на подобный артефакт. Я не знала, что увижу в зеркале, потому что желаний у меня было множество, и попробуй, разберись, какое из них самое заветное. Тем не менее, делать-то особо пока было нечего, кроме как сидеть и ждать, чего там Волдеморт надумает по поводу меня и всего того, что он в моей голове подсмотрел. После нескольких дней нескончаемых хождений по заброшенным классам и пустым коридорам, зеркало было найдено. Я осторожно вошла в мрачный пыльный класс и огляделась: старые парты и стулья, сваленные в углу, паутина, свисавшая с потолка и плотный слой пыли на всем, кроме стоявшего в центре большого зеркала. Встав напротив него, я вгляделась в темную поверхность. В отражении через пару мгновений увидела себя, такой, как привыкла быть — с длинными распущенными волосами, бледным лицом, в темной дорогой мантии. Немного позади показался улыбающийся и довольный Драко, вот только почти сразу он будто растерял краски и отошёл на задний план. Вместо него за спиной моего отражения начал проявляться высокий мужчина, достаточно… Да что уж там, не достаточно красивый, а очень красивый. Ещё молодой, со слегка волнистыми темными волосами, правильными чертами лица, синими глазами. И кто же ты, незнакомец, просто мечта-желание? Я никогда вживую не видела этого… Не успела я додумать свою мысль, как чья-то ладонь стиснула моё плечо, не дав дернуть рукой с палочкой. Конечно, я не сдержалась и взвизгнула. Вторая ладонь неизвестного прикрыла мне рот: — Тише, мисс Паркинсон. Мерлин тебя за ногу… Квиррелл-Волдеморт. Я замерла, стараясь унять громко колотившее сердце. Почувствовав, что я не собираюсь кричать и убегать, он убрал руки. — Панси, — вновь заговорил Волдеморт, — в чём же я ошибся? — Что вы имеете в виду, сэр? — я попробовала обернуться, но Квиррелл положил свою ладонь на мой затылок и повернул к отражению. — Смотри на меня, Панси. Теперь стало ясно, кто это — сам Волдеморт в нормальном человеческом обличии, обличии Тома Реддла. Ничего себе, какие здесь откровения происходят. Остаться бы после такого в живых. — Не стоит меня бояться. Я посмотрела прямо в яркие темно-синие глаза мужчины в зеркале: — Вы же всё сами видели в моей голове. Реддл в отражении осклабился. Как хорошо, что он не дал мне обернуться. Не хотела бы я видеть такие гримасы с чужого затылка. — Да, но кое-что мне непонятно. А тем временем, моё отражение осторожно откинулось назад, опираясь на красавца Реддла, метнув на него какой-то больной, молящий взгляд. Погодите-ка, нас вообще трое перед зеркалом! Оно не должно ничего показывать! — Да, мне не понятно, — продолжил Квиррел-Волдеморт, сделав вид, что ничего не замечает, — что случилось со мной. Зеркальный Реддл взял левую руку Панси, повернул раскрытой ладонью вверх и приподнял. То ли метку сейчас поставит, то ли в ладошку что-то положит. Что вообще там происходит?.. Волдеморт оказался не любопытным, и развернул меня лицом к себе, не дав досмотреть, чем дело закончилось. И тут я поняла, что Квиррелла уже нет. По крайней мере, его души. У человека передо мной было лицо Квиринуса Квиррелла и его глаза. Но взгляд, взгляд в точности был таким же, что я видела в зеркале, и без всяких сомнений принадлежал Волдеморту! Пустая физическая оболочка была занята и полностью им контролировалась. Тогда затылок… Но как? У Поттера были галлюцинации? Спектакль Дамблдора? И зачем тогда тюрбан? — Квиринус покинул это тело уже давно. Я не собирался ни пить кровь единорога, ни красть Философский камень — я знаю, что это ловушка Дамблдора. Тем не менее, судя по твоим воспоминаниям, все эти вещи я сделал. Нам следует обсудить это. Обещаю, тебе и младшему Малфою ничего не угрожает. *** Весь остальной день я провела в гостиной, сидя у камина и раздумывая о случившемся. Думала я много. Взвешивала «за» и «против», строила планы и тут же нещадно громила их. Я уже знала, как поступлю, но всё-таки Волдеморт — это вам не пикси, укравший волшебную палочку. И обет о не причинении мне и Драко вреда, что Волдеморт практически сам заставил с него стребовать — не гарантия, потому как рамки были четко оговорены, что позволяло в будущем при определенных условиях эти клятвы легко разорвать. — Панси! — А? — я оторвалась от созерцания огня в камине и сфокусировала взгляд на Гарри Поттере. — Панси, не хочешь пойти полетать? — мальчик смущенно теребил в руках теплый слизеринский шарф. — М-м? — Ну, Панси, давай! Профессор Снейп разрешил мне немного полетать, но только если я буду не один, а с кем-то из слизеринцев. Ты же не откажешь мне, да? С кем-то из слизеринцев! Как мило, Северус. Вообще-то, помимо меня, Поттера, самого Снейпа и еще Волдеморта ни одного слизеринца сейчас в школе не наблюдалось. Я нехотя поднялась с кресла: — Ладно, Гарри. Почему бы и нет. Тепло одевшись, мы вышли из замка и побрели к квиддичному полю. — Прогулку я ещё пойму, но точно ли стоит летать в такую погоду? — Я тренируюсь, — пожал плечами Гарри, — а погода вполне себе лётная. Подумаешь, морозец. — Уж не хочешь ли ты сказать, что на следующий год собираешься пробоваться в команду? Мальчик хитро улыбнулся: — Даже на школьных метлах у меня отлично получается летать, а уж когда я куплю себе хорошую метлу! — Только не становись ловцом, иначе это разобьет Драко сердце. — Вот еще, — он фыркнул. — Я хочу быть охотником. Играть ловцом слишком скучно. Мы молча дошли до раздевалок и взяли пару школьных метел, выглядевших наиболее прилично на фоне оставшегося барахла. — Панси, давно спросить хотел. Вот у нас все ребята ещё до школы магию учили, движения рук отрабатывали, видно же. Даже Крэбб так изящно и четко палочкой выводит, хотя где он и изящность? Почему тогда на уроках многие колдуют кое-как? Вот маленький паршивец. Всё-то ты подмечаешь теперь. Слизерин из любого тугодума сделает приличного джентльмена с умением практического применения мозгов по назначению. — Да потому что, как и ты сам, заклинания пробуют впервые. Одно ведь дело — теория, совсем другое — практика. Гарри, детям нельзя использовать палочку до одиннадцати лет. Палочка — это не только инструмент, это оружие. Детская магия нестабильна и может непредсказуемо среагировать на что угодно. Знаешь, какие у некоторых выбросы бывают? Я читала про случаи, когда дома начисто сносило, как ты понимаешь, вместе с жильцами. Вот и всё, что остается — заучивать движения и читать. — Понятно, — он немного задумался и продолжил, — а исключений не бывает? Ну, вдруг какие-то родители хотят, чтобы их ребенок был самым-самым, и… — Никаких исключений, — покачала я головой, — даже старший Нотт, уверена, не давал в руки сыну палочку до его одиннадцатилетия. — Его отец ведь был Пожирателем. — Гарри почти прошептал это. — Тео поэтому так старается? Я остановилась и внимательно взглянула на Гарри. Сейчас с Теодором Ноттом я старалась общаться лишь в минимально-вежливых рамках однокурсников, но прошлое никуда не денешь. Дракклов Нотт, и дела мне теперь нет до него, и оправдывать не хочется. — Не знаю, что именно ты надумал. Мать Тео умерла, когда он был маленьким, на его глазах. Понятия не имею, что произошло, но в их семье есть теперь некоторый пунктик. Как видишь, он во всём, что изучает, старается достигнуть совершенства. Но это не значит, что он непременно решит стать сам-знаешь-кем. Мальчик вздохнул. — Да не думал я ничего такого, — он пожал плечами, — Тео, в принципе, нормальный, даже не воображает, как Грейнджер, хотя он-то как раз действительно самый умный среди нас. Да и вообще, не только ведь слизеринцы с Волдемортом были. Просто у всех секретов куча, иногда интересно их узнать. Щелкнув Гарри по носу и быстро оседлав метлу, я взлетела: — Ты не поверишь, Поттер, — крикнула я, поднявшись на половину высоты квиддичных колец, — секреты на то и секреты, чтобы не делиться ими ни с кем! *** — Нет, ты представляешь?! Проводить опыты! Над гномами! — Рональд Уизли лучился счастьем и с упоением размахивал вилкой с наколотой на неё надкушенной сосиской. — Это было ужасно. Мама чуть в обморок не упала, когда увидела. Они напоили их зельями своего изобретения, и у одного гнома раздуло живот в несколько раз, а другой лопнул, и кишки полетели во все стороны! — Рон! Фу, я же ем! — побледневший Гарри отодвинул тарелку с завтраком подальше. Его примеру последовали все, кому не посчастливилось услышать рассказ о юных гениях-близнецах Уизли и их научных садистских изысканиях над садовыми гномами. В меня и так не лезло ни кусочка, так что я оказалась единственной из слушателей, кого не замутило от представленной картины. Вечером мне предстоял разговор с Волдемортом. Драко после каникул, проведённых в родном гнездышке, возвратился весёлый и довольный жизнью, но теперь эйфория от посещения дома проходила. Не знаю, в чем именно Драко меня подозревал, но то, что он молчал и изредка задумчиво на меня поглядывал, говорило о многом. Я с грустью думала, что нынешние планы от младшего Малфоя лучше пока что держать в секрете — целее буду. Уж я-то знаю, каким может быть Драко Люциус Малфой, когда действительно в ярости. Вечером, когда Поттер снова отправился в гости к откровенно замученному Снейпу, прихватив Малфоя, я позаимствовала мантию-невидимку и пошла на третий этаж. В туалете Плаксы Миртл было темно и сыро, факелы еле тлели, отбрасывая причудливые и пугающие тени на стены. Капли звучно ударялись о раковины, стекая со старых кранов и разрывая абсолютную тишину. Атмосфера полностью соответствовала моему настроению — хотелось развернуться и без оглядки убежать подальше. Чуть повздыхав о нелегкости бытия, я всё-таки взяла себя в руки, и, подойдя к самому светлому месту в туалете — старому окну, сквозь стекла которого пробивались холодные лучи лунного света, стала ждать. Через несколько минут в дверях появилась темная фигура Квиррелла. Я поспешно сняла мантию и подошла к нему. Коротко кивнув мне, мужчина наклонился над старой раковиной и прошипел: — Откройся. Заскрипели старые механизмы, и под отодвинувшейся в сторону раковиной открылся темный проход. Слышать-то я слышала, но видеть воочию — другое: — Неужели Слизерин, чтобы добраться в своё убежище, каждый раз прыгал в эту дыру? Волдеморт недовольно взглянул на меня. — Нет. Это всего лишь вход для экстренных случаев, замаскированный Корвусом Гонтом, и ведет в зал с василиском. Настоящая дверь должна находиться в подземельях. — То есть Вы не смогли её найти? — Нет, не смог, — с явной неохотой признал он. — Возможно, она находилась в одном из заваленных коридоров. А Ушша, василиск, встречала хозяина всегда только в главном зале, Слизерин не пускал питомца в свои покои. Я задумчиво заглянула в почти вертикальный проход, выглядел он жутко опасно, да и мерзкой бурой слизи на стенках было немало. Даже для запасного входа идея использования туалета была так себе. Внезапно вспомнилось, как Волдеморт пошел за мной в женский туалет на Самайн. Может, это в нём специфичное наследие Слизерина взыграло? Волдеморт сдержанно хмыкнул и, неожиданно схватив меня в охапку, прыгнул вниз. Я взвизгнула от страха и покрепче вцепилась в его мантию. Уже приготовившись разбиться о камни и превратиться в маленькое кровавое пятно, еще и придавленное сверху чужим телом, я вдруг поняла, что мы не падаем, а плавно летим вниз. — О-о-о… — сдержать восхищение при себе не получилось. Одно дело — лететь на метле, и совсем другое — лететь самому, с помощью лишь своей магии. Хотя я ушла ещё дальше — многие ли могут похвастать тем, что летали на самом Волдеморте, который, в свою очередь, летал сам по себе? Мы мягко опустились на пол, сплошь усеянный скелетами разных мелких зверьков. Волдеморт наколдовал над нашими головами большой шар, дававший достаточно света, чтоб освещать пространство на несколько метров впереди. — Иди за мной. Мы двинулись вглубь каменного коридора, простотой оформления напоминавшего простую природную пещеру. Как я ни старалась идти осторожно, но всё равно спотыкалась то об мелкие острые камни, то о не менее острые скелеты животных. В конце концов, я просто влетела в спину Волдеморта, чуть не уронив его самого. Он, никак не изменив выражение квиррелловского лица, обернулся, подхватил меня, и всю оставшуюся дорогу нес на руках. Я же мечтала свалиться прямо на острый камень головой, или хотя бы провалиться сквозь землю от стыда. Насколько же я была ему полезна, раз он молча тащил меня на себе? Почему-то я ожидала от Волдеморта в лучшем случае реакции Снейпа — тот обязательно бы высказал всё, что думает обо мне, моих родителях, и о мире в целом. Хотя, поругавшись, декан бы тоже взял меня на руки, в этом я уверена. В худшем случае это была бы последняя идиотская ситуация в моей жизни, и мечта о падении на камушки непременно бы сбылась. Наконец, мы вошли в огромный зал с высокими сводами. Едва заметные сквозняки заставляли трепетать огни горящих факелов. Серовато-зеленая гладкая плитка покрывала весь пол, чередуясь с небольшими фигурными углубления, в которых сверкала вода. В конце зала находилась громадная статуя, изображающая лицо Салазара Слизерина. Всё это создал один из Основателей… Сколько сотен лет этому помещению? Я задрожала от ощущения величия и старины зала, и чуть ли не спрыгнула с чужих рук. О, Мерлин, я в Тайной комнате! Мы с Волдемортом подошли к статуе, и он обернулся ко мне. — Этот зал, можно сказать, прихожая. Чтобы войти дальше, нам нужно миновать гнездо василиска. Тебе надо закрыть глаза, и не двигаться, пока я не скажу. Хотя… Та маленькая Молочная змейка. Хочешь превратиться? — Мне сил пока не хватает на анимагию, — я отрицательно помотала головой. Он помолчал, что-то обдумывая. — Тогда стой за моей спиной. И ничего не бойся. *** Я сидела в Тайной комнате Слизерина, в его настоящей Тайной комнате, и пила чай с Волдемортом, при этом ещё и ведя почти светскую беседу. Конечно, никаких домовиков здесь не было, а пузатый чайничек наполнился водой и сухой смесью чая по взмаху палочки Волдеморта — он успел неплохо здесь устроиться и давно принес всё необходимое. Абсурдность происходящего щекотала нервы и сплеталась в причудливую смесь чего-то непонятного. Как бы мне не захохотать фирменным смехом Беллатрикс Лестрейндж. Огромный кабинет со старинной мебелью; комнаты, под завязку набитые артефактами; лаборатория, за которую Снейп бы душу продал; я даже молчу про гигантскую библиотеку и подземную теплицу. Волдеморт сидел напротив меня в старинном кресле, можно сказать, в домашнем виде: фиолетовый тюрбан лежал на кофейном столике, а сам он сверкал бритым затылком Квиррела. — Квиринус послужил правому делу. На Лугнасад его душа окончательно покинула это тело. Я постаралась не поперхнуться чаем, услышав про «правое дело». Но всё равно этот Волдеморт был таким нормальным, что сумасшедшая змееящерица из моего прошлого казалась полузабытым сном. Передо мной сидел сильный превосходный маг; правда, несколько пафосный, высокомерный и со свербящей жаждой передела волшебного мира. — Так значит, это тело теперь Ваше? — Да. Я моргнула: — То есть, Вам не нужна ни кровь единорога, ни Философский камень, ни ещё что-то? Волдеморт неторопливо отпил из изящной чашки чаю и величаво кивнул: — Именно. К тому же, как уже говорил, я бы не стал употреблять кровь единорога в любом случае — побочные эффекты чрезмерно неприятны. А что касается Философского камня — зачем, если я и так, как ты уже всё равно знаешь, бессмертен? Я помолчала. — Не понимаю. Тогда зачем Вам нужны мои воспоминания про будущее, то есть моё прошлое? Не нужно скитаться бесплотным духом по лесам, не нужно устраивать ритуалы возрождения. Достаточно держаться подальше от Поттера и Хогвартса в целом. — Я и не собирался надолго задерживаться в школе, — Волдеморт поморщился. — Но стоило немного узнать о планах Дамблдора. В твоем прошлом что-то случилось со мной, вынудившее действовать тем образом, невзирая на все риски и негативные последствия. Он немного помолчал. — Я сделал несколько фатальных ошибок в своей жизни. Одна из них — уверовал в пророчество, забыв о том, что именно вера вынуждает пророчества сбываться. Я решил самостоятельно устранить будущий символ моих оппонентов и поплатился за это. Поверь, идея убить ребенка, мягко говоря, не вызывала во мне удовольствия, но, поразмыслив, я принял трудное, и, как оказалось, неверное решение. Этим я отметил этого ребенка, выполнив одно из условий пророчества и запустив его механизм. Эта ошибка повлекла за собой чудовищные последствия. Повторять подобное я не желаю, и… — он сбился с мысли. — С какой стати мне вообще пришло в голову убивать годовалого младенца? Через минуту напряженной тишины я рискнула высказать то, что и так было на поверхности, и тихо предположила: — Быть может, постороннее воздействие. И, возможно, случилось это гораздо раньше, чем Вы могли подумать. Волдеморт выглядел неприятно уязвленным, но ничего не ответил. Такая простая и очевидная вещь ведь многое объясняла. Конечно, наверняка и другие известные нам обоим вещи повлияли, но… Всё это было крайне подозрительно. Темы о вероятном проклятии или ментальной закладке больше не поднимали. Теперь, когда он осознал, что именно искать, то сумеет разобраться, где и от кого умудрился заполучить подобный подарочек, если тот, конечно, действительно существовал. В Тайную комнату я приходила ещё не раз, беспрекословно извлекая разнообразные воспоминания, иной раз — совсем странные. Например, воспоминания о чемпионате по Квиддичу, министерский приём на Йоль, и даже мои утренние чтения газет под кофе. Или суды над Пожирателями. Волдеморт скрупулёзно просматривал всё в Омуте памяти, и, видимо, получал какую-то нужную ему информацию об окружавших меня людях и событиях. Как-то после сеанса перемещения и просмотра воспоминаний мы вновь устроились перед камином с чаем. Мне было, как всегда, немного неловко и странно, но Волдеморт ударился в рассуждения о политике и вряд ли замечал моё смущенное состояние. — Ты видишь, что происходит с нашим миром, Панси. Наши традиции умирают, наша магия слабеет. Делают ли сейчас какие-нибудь открытия или исследования в магическом мире? Почти нет. То, чем занимается Отдел Тайн… Бессмыслица! Посмотри, когда были написаны учебники, по которым ты учишься? Маги деградируют. Они уже давно не изобретают ничего нового, и с каждым годом мы всё больше и больше становимся похожи на магглов с палочками. Я лишь хочу положить этому конец. Я задумчиво глядела в свою полупустую чашку. Наконец, произнесла: — Магглов слишком много, и они быстро развиваются. Невозможно их уничтожить, не разрушив оба мира. Мне и той войны хватило. Если Вы думаете, что я хочу второй раз испытать подобное… — Нет, я не собираюсь делать то, что делал… Делал другой «Я». Но неужели тебя устраивает то, что происходит сейчас? Я сделала еще один глоток чая и задумалась. — Скорее, нет. Что же тогда Вы намереваетесь предпринять? — Всё просто, — Волдеморт чуть самодовольно взглянул на меня, — не можешь победить — возглавь. Как я не поперхнулась, сама не знаю: — Вы хотите возглавить… Магглов? Он довольно хмыкнул: — Не совсем так. Взять под контроль. И вместе с тем, магический мир обязан стать более самодостаточным и замкнутым. Магглорожденных следует забирать сразу после проявлений магии, а не дожидаясь, пока они придут сюда с полностью маггловским мышлением, палочкой и жаждой показать, как неправильно мы живем. — А что насчет сквибов? — Почему тебя интересуют сквибы? Я попыталась объяснить: — Не то чтобы они сами. Меня занимал вопрос рождения волшебников у магглов. Почему вообще так случается? Выходит, мы один вид, а магия может проявиться в любом ребёнке? Тогда вывод прискорбный: всем основателям чистокровных родов попросту повезло. Но подобное везение маловероятно, когда в маггловской семье рождается более одного мага. Значит, мы всё же разные виды, и маг может родиться исключительно у сквибов? Тогда их изгнание из магического мира выглядит, мягко говоря, недальновидным. — В Слизерине о таком не порассуждаешь, верно? Не боишься говорить об этом со мной? — выглядел он при этих словах до безобразия довольным. — Почему нет? — я вздохнула. — Вы же готовы слушать. Но прошлая «Я» в школе думала об иных вещах, да и сама бы на предположение о возможной связи моих предков с магглами прокляла бы чем покрепче. Всё это в любом случае останется рассуждениями. Чтобы проверить подобную теорию, придётся перетряхнуть грязное бельё всего магического мира. Мало кто сознается в подобном позоре, как рождённый в семье сквиб, и точно не позволит копаться в их семейных древах. — О, да, ещё бы они позволили, — Волдеморт ухмыльнулся несколько злорадно, а потом неожиданно меня ошарашил. — Мне нравится, что рядом со мной будет такая разумная и талантливая волшебница, как ты. Так, первую часть его фразы лучше совсем забыть и уж точно при нём не обдумывать, не стоит искать двусмысленности там, где их нет. Это ведь про сторонницу было, точно. А вот насчет талантливой и разумной… Это лесть? Помнится, Лорд Волдеморт всегда обещал и говорил магам то, что они хотели больше всего на свете. — Забавно знать, что ты задавалась теми же вопросами, что и я в молодости, — не обращая ни малейшего внимание на выражение моего лица продолжил Волдеморт. — Впрочем, я быстро к ним охладел. Но было бы интересно возвратиться к данному разговору когда-нибудь в будущем. И я ничего пока что не обещал, тем более, тебе это и не нужно. Чашка давно опустела, но я все так же продолжала держать тонкий фарфор в своих руках, разглядывая роспись из витых роз и незабудок. Забавное состояние, когда в голове мелькают лишь какие-то неясные вспышки, потому как даже мысленно некоторые вещи страшно сформулировать. Лишь на мгновение подняв взгляд, осмелилась спросить: — А что мне нужно? Он поднял уголок губ в легкой улыбке: — Ты скоро это поймешь. Обязательно поймешь.