Хуже уже не будет

Пока Темный Лорд был занят делами и приглашениями на чай меня не баловал, я освежала в памяти школьную программу, пыталась возрождать дохлых мышей и частенько ночевала в библиотеке. В общем, занималась полезными и важными вещами, когда с утра ко мне в комнату постучал Барти Крауч, одетый в маггловские джинсы и белую футболку с дурацким изображением оленя на груди. — Ну, надо же, а я-то думала, что ты решил меня более не донимать. Кто тебя вообще в поместье впустил? — Твой домовик, — заулыбался Барти, а я только вздохнула: Лотти была уже слишком стара и совсем скоро придётся отправить её на покой. — Я занят был. А сейчас вот освободился. Не хочешь прогуляться? — Куда это? — В Лондон, — он помахал зажатыми в кулаке маггловскими бумажными деньгами. — Я там был всего несколько раз и очень давно. Что скажешь? — Зачем бы мне это делать? Барти задорно подмигнул: — Потому что я болтливый и могу о многом рассказать. Я посмотрела на тушки мышей, расшвырянные по комнате книги, чертежи, обломанные перья, и всё же согласилась. — Подожди за дверью, зелье выпью и одежду трансфигурирую. Через десять минут, в течении которых я быстро переоделась и делала вид, что звеню бутылочками зелий, мы аппарировали в переулок недалеко от входа в Дырявый котел со стороны маггловского Лондона. — Ну что, леди, куда отправимся? Пришлось немного подумать — не такой уж я и знаток маггловских достопримечательностей. — Предлагаю поесть пирожных, есть одно местечко неподалеку. Там и разболтаешь мне всё, что хотел. Стой, а чем-нибудь скрыть метку? — Зачем это? — Барти искренне удивился и полюбовался на свою руку. — Очень крутая татуировка, мне все магглы обзавидуются! Ох, ладно, — заметив мой крайне недовольный взгляд, он махнул палочкой, удлинив рукава своей футболки. — Ну, идем? Убедившись, что нас никто не видел, мы вышли из переулка и направились в сторону заведения с красочной вывеской «Пончик и глазурь». Заказав по чашечке горячего кофе и пару фруктовых пирожных, мы пристроились за двухместным столиком у большого окна, выходившего на тихую улочку. — Панси, а ты знаешь, что Лорд намеревается стать министром? — Конечно, — пожала я плечами, ковыряя ложечкой в пирожном. — Тебе кажется это нереальным? — Отчего же, если всё удастся организовать, не пройдет и пары лет как он станет во главе Министерства. Другой вопрос, что для этого всё же нужно хорошо потрудиться. Есть один ушлый старичок, который будет нам мешать. Ты ведь собираешься возвращаться в Хогвартс в этом году? — Куда же деться от школьного контракта? — я вздохнула. — Но почему ты спрашиваешь? Из-за Петтигрю что ли? Барти засмеялся: — Ты пока не знаешь самого интересного! Новости, так сказать, горячее свежевыпеченных булочек. Ну-ка прожуй ягодку, а теперь запей. Так вот, Цветочек, в Хогвартсе в этом году пройдет Турнир Трёх Волшебников. Я вытаращила глаза и очень была благодарна Барти, за то, что он предварительно озаботился тем, чтобы я ничем не подавилась. — Что? — Переговоры со школами велись давно, и турнир планировался на следующий год, но благодаря тому, что Люциус такой скользкий змей со связями, мы смогли немножко поторопить комиссию. Дело чуть было не застопорилось, ведь даже Фадж не такой идиот, чтобы звать иностранных гостей на подобное мероприятие, пока сбежавшие сидельцы из Азкабана шатаются неизвестно где. Но он всё же и не гений мысли, так что легко поверил, что у дементоров было временное помутнение, и они по-прежнему всецело подчиняются Министерству. В общем, ему были даны всевозможные уверения от очень авторитетных членов Визенгамота, что бывшие узники наверняка уже на Континенте, и вместо дементоров в Хогвартс лучше позвать Дурмстранг и Шармбатон. Дамблдору осталось лишь согласиться, поскрипывая зубами — на прямой конфликт с Министерством он пока не готов. Я со вздохом откинулась на спинку стула: — Судя по всему, у Тёмного Лорда есть планы на Турнир? — О, да! Повелитель в предвкушении. — Узнать бы теперь, что там с Петтигрю, не просто же так его Дамблдор вытащил. — Ерунда, что бы ни придумал старик, мы ему здорово подгадили. Он даже может разыгрывать свою партию, а мы — свою. И если выбирать, кто победит, то я голосую за нас, — Барти ослепительно улыбнулся. — Кстати, а знаешь, почему мне вдвойне нравится вся эта идея с Турниром? На таких мероприятиях всегда много посторонних людей. Какого-нибудь обыкновенного работника Министерства никто не заподозрит ни в чем предосудительном. Особенно под Оборотным зельем. Я похолодела. Когда после возвращения Гарри из лабиринта с мёртвым Диггори лже-Грюма поймали, а Фадж явился в школу с дементором, никто не обеспокоился тем, что школьники не собирались расходиться по гостиным. Они в панике сбивались в коридорах в стайки. Те, кто непосредственно знал Седрика Диггори, оплакивали его, другие приносили им соболезнования, оставшиеся просто пересказывали друг другу последние новости. Лишенного души Барти Крауча и не думали переправлять камином, министр приказал его унести с территории школы. Его левитировали по коридорам Хогвартса, к главным воротам. Тогда-то я и увидела впервые человека после Поцелуя дементора: живого трупа, бывшего ещё час назад Барти Краучем. Бледного, с удивленными застывшими глазами чайного цвета, в которых теперь была пустота. Я просто прилипла к стене, стараясь отвернуться, но не смогла, пока авроры не скрылись за углом. И вот сейчас он сидит напротив, глупо шутит, улыбается, блестит ярким взглядом и фонтанирует жизнью. — Ты не можешь там появляться. — Почему это? — Нет! — Мерлин, Цветочек, я не думал, что ты будешь так негативно реагировать! Мне казалось, мы с тобой даже подружились. — Не смей никогда появляться в Хогвартсе, Барти, — я практически прошипела, с трудом удержавшись, чтобы не схватить его за воротник футболки и потрясти. — Ты понимаешь, что будет, если тебя поймают? — Догадываюсь. Так ты волнуешься обо мне? — он мгновенно повеселел. — Это приятно, ты не представляешь, насколько! Но, смею напомнить — о том, что я жив, никто и не знал, кроме моего отца. И не узнает, мы проведали папочку, теперь он очень кроткий и во всем меня слушается. А вот портреты наших милых болезных друзей висят на каждом столбе, о них и стоит волноваться. Хотелось заорать ему в лицо, что плевать на остальных, не их я видела оболочкой без души. Это же хуже смерти! — Крауч, — я покачала головой, — ты идиот. Барти воспользовался моментом и положил свою ладонь на мои сжавшиеся в кулак пальцы. — Дементоры подчиняются Лорду. Ну, вернут меня в камеру, так это ненадолго! Что бы ты ни говорила, твоя симпатия ко мне гораздо больше, чем можно подумать. Я отдернула руку и обхватила чашку с кофе. — Он не может контролировать каждого дементора. Дело твоё, но хуже участи того, чью душу выпили, и быть не может. Барти легкомысленно отмахнулся: — Ты слишком пессимистична. Моё настроение стремительно портилось. Может, от новостей о том, что следующий учебный год будет слишком уж непредсказуемым, а может, потому что сам Барти мне нравился, а вот то, каким порой восторженным взглядом он смотрел и пытался прикоснуться — нет. Потому что был уже в моей жизни человек, чьих прикосновений я теперь хотела. А ведь если бы в прошлом Барти сумел остаться в живых, мы с ним, вполне возможно, могли бы… Я хмыкнула про себя — это Барти-то, что готов лезть в самую гущу событий, да в живых? Особенно при том, другом Волдеморте… Нет, ни в той жизни, ни в этой. Причины разные, но итог один. И если бы я сказала, что у меня не было в душе ни капли сожалений по этому поводу, то это было бы ложью. *** Через пару недель домовик вручил мне записку с просьбой посетить Малфой-менор. — Мой Лорд. Он, как обычно, восседал за столом посреди книг. Интересно, использовал ли старший Малфой этот кабинет в подземельях, или его обустроили специально для важного гостя? В любом случае Люциус наверняка ждет не дождется, когда милорд со всей компанией Пожирателей уберется подальше и, наконец, освободит менор. — Панси. Он встал из-за стола, неторопливо подошел ко мне и аккуратно уцепил пальцами за подбородок. — Хотел пригласить тебя посетить со мной одно место, — длинные пальцы скользнули к скуле, поднялись еще выше и запутались в волосах, вынуждая меня чуть запрокинуть голову назад. — Как я и говорил, терпение не является моим достоинством. С трудом могу удержаться, — он с явной неохотой убрал пальцы от моих волос, но даже не подумал сделать хоть шаг назад, другой рукой приобняв за плечи. — Держись за меня. Едва ли можно было точно сказать, куда именно мы аппарировали. Под ногами — заросли начинавшего распускаться вереска, вокруг — непроглядный туман, из которого таинственно выглядывали несколько молодых, футов десяти в высоту, сосен. — Идем, — крепко держа меня за руку, Лорд двинулся между деревьев по одному ему известному пути. Через минуту, миновав туманную завесу, мы пришли к высоким кованым воротам. За ними, в отдалении, располагался внушительный двухэтажный особняк. Выглядел он достаточно новым, словно построенный совсем недавно. Возле него колдовали несколько магов, выплетая палочками замысловатые чары и набрасывая их на стены. Одного из них я узнала сразу — Барти. Остальных, впрочем, через мгновение тоже вспомнила: рослый и худой, с кривоватым лицом и густыми нахмуренными бровями — Антонин Долохов. Другой, красно-рыжий, коренастый и с пугающим снулым взглядом — Родольфус Лестрейндж. Барти бросил свое занятие и поспешил навстречу, чтобы открыть ворота. — Милорд, — он чуть поклонился, едва задержавшись глазами на наших с Лордом переплетенных пальцах. Лицо его дернулось на миг, быстро возвращаясь к спокойному и почтительному выражению. — Почти заканчиваем. — Хорошо. Мы подождем. Барти кивнул и вернулся к дому. — Давай пока пройдемся, — проговорил Лорд и неторопливо повел меня по вымощенной дорожке в сторону кустов давно отцветшей сирени. — Полагаю, это одно из тех мест, что я когда-то советовала по Вашей просьбе? — нарушила я молчание. — Именно, — он чуть улыбнулся. — Как видишь, Люциус хорошо управился даже с организацией постройки дома. — И кто же в нем будет жить? — Не все гости Малфой-менора могут возвратиться в свои дома, а испытывать столько времени терпение хозяина невежливо. — И Вы тоже будете жить здесь? — Иногда. Он вынул палочку и трансфигурировал из валявшегося под ногами камня маленькую резную скамейку. — Присаживайся, Панси, — он указал на место рядом с собой. Скамеечка не могла похвастать большими размерами, так что мы теперь сидели практически вплотную. — Мы так и не поговорили с тобой насчёт Азкабана… — он на мгновение закрыл глаза, а после посмотрел на меня уже абсолютно другим взглядом — холодным и недовольным. На щеках заиграли желваки. — Не делай так больше. Сначала волнуешься, что у тебя мало сил, а потом кидаешься в бой с Аластором Грюмом. Что скажешь в свое оправдание? Я только вздохнула: — Никаких оправданий. Это было безрассудно и абсолютно по-гриффиндорски. — А может, ты сделала это специально? Скорее, я просто дурочка, что заволновалась, как бы вёрткий престарелый аврор не обидел Тёмного Лорда. В самом деле, что нашло на меня тогда? — Уверяю Вас, нет, — я подняла руку и положила свою ладонь ему на грудь. — Простите меня, мой Лорд. Обещаю, подобного больше не повторится. Что ж, во-первых, я выяснила границы — оказывается, мне можно трогать его не только во время аппарации, а во-вторых, живо успокоившийся взгляд тотчас же засветился тем самым блеском, что почти всегда присутствовал при наших чаепитиях. Определенно, количество ответных прикосновений стоит увеличить. От этих мыслей ёкнуло внутри. — Когда я просил тебя проверить Тайную Комнату, — вновь заговорил он, — то скоро понял свою ошибку. Я привык отдавать приказы, волнуясь лишь об их исполнении, но никогда об исполнителях. Если меня нет рядом — будь благоразумной. Наше уединение прервал подошедший Долохов: — Всё готово. Мы вернулись к дому. — Что насчет подземелий? Лестрейндж ответил тихим невыразительным голосом: — Укреплены, ритуальный зал также готов. — Родольфус, ты уже забрал из своего сейфа ту вещь, о которой я просил? — В Гринготтс отправилась Белла, милорд. Темный Лорд недовольно нахмурился: — И ты уверен, что она сумеет остаться неприметной и не устроить переполох? Лестрейндж не успел ответить, потому как колокольчиком зазвенели оповещающие чары — кто-то аппарировал на границе. Через пару мгновений из тумана возникла женская фигура и быстрым, нервозным шагом поспешила к воротам. Барти открыл их щелчком пальцев. — Мой Лорд! — Беллатрикс метнулась в ноги Лорду, благоговейно склоняясь, затем подняла на него восторженный взгляд. На бледном, исхудалом лице её глаза напоминали темные провалы. — Я принесла. Она протянула ему небольшой кожаный мешочек, крепко перевязанный тесьмой. — Всё прошло спокойно? — Лорд забрал мешочек. — Да, да! Гоблины ничего никому не скажут, я скрывала лицо, а аппарировала прямо с крыльца! Меня никто не видел. — Хорошо. Благодарю тебя, Беллатрикс. Тут она наконец-то заметила, кто стоит рядом с её обожаемым Повелителем. Меня просто обдало волной негодования и злости. Барти сделал шаг вперед, прикрыв меня от её взгляда, и чуть поклонился: — Мой Лорд, Вы будете накладывать Фиделиус сегодня? — Нет. Сделаю это позже, сам. Если вы уверены, что закончили, возвращайтесь в Малфой-менор. У нас же сегодня ещё есть дела, — он положил мне на спину ладонь и чуть подтолкнул, уводя к воротам. Затылок от ощущения провожавших нас взглядов буквально зудел. Аппарировали мы на сплошь покрытый полевыми цветами пригорок, с которого открывался вид на залитую солнцем долину, расположенную между двумя отвесными холмами. С одной стороны виднелось явно маггловское поселение, с церковью и кладбищем. С другой, на противоположном склоне, стояло большое поместье, некогда шикарное, теперь же неухоженное, увитое плющом и заросшее вокруг травой. — Где мы? — Городок Литтл-Хэнглтон. Здесь обитали мои предки, — Темный Лорд недовольно дернул уголком губ, — с обеих сторон. Вблизи поместье смотрелось еще более печально — если здесь и делали когда-то ремонт, то по меньшей мере лет пятьдесят назад. Несмотря на запущенный вид самого дома и сорную траву, кто-то пытался привести сад в подобие порядка: кусты самшита были пострижены, ровные ряды роз чередовались с лавандой. Лорд остановился, задумчиво оглядывая дом. — Поместье Реддлов. Я купил его когда-то, сам не знаю, зачем. Мы прошли вглубь сада, миновали его, и вышли за пределы поместья, двигаясь ближе к холму. В воздухе повеяло густой, удушающей магией, заставлявшей дрожать колени и пригибаться к земле. Заметив мое состояние, Лорд приобнял меня за талию и прижал к себе, одновременно вытаскивая палочку: — Погоди, сейчас. Я забыл об этом. Никогда не предполагал возвращаться сюда с кем-то. Стало легче, но я всё равно обхватила его локоть, не желая отпускать и проверять, как ещё отреагируют на меня установленные им охранные чары. Через некоторое время мы пришли к полутемной, густо заросшей рощице. Сквозь деревья едва можно было различить какое-то ветхое строение. Покосившаяся, поросшая мхом хибара с дырами в стенах, казалось, лишь чудом еще не завалилась набок от маленького ветра. — Мне нужно зайти внутрь, — Темный Лорд аккуратно освободился. — Тебе придется подождать здесь, хорошо? Я кивнула, моментально покрываясь мурашками: воздух в рощице оказался необычайно холодным. Садиться на траву или прислоняться к мшистым деревьям я не рискнула, оставаясь на месте всё время, пока Лорд был в хибаре. Вернулся он спустя приблизительно полчаса. Я не сдержалась и снова взяла его под локоть — стало намного теплее и спокойнее. — Пожалуй, последнее место на сегодня, — Лорд указал глазами на вершину холма, у подножия которого мы находились. — Не будем пробираться по зарослям, аппарируем. Вид на долину с вершины открывался просто невероятный, всё было как на ладони. Мы стояли почти на самом краю холма над пологим обрывом. Под ногами, среди травы, валялись куски старых кирпичей и отделочного камня. — Это, — Лорд чуть пнул один из обломков, — всё, что осталось от поместья Гонтов. За века они растратили все деньги, заполучили множество родовых болезней и проклятий, и даже дом умудрились разрушить. Забавно, — он усмехнулся, — особенно, если учесть, что Реддлы — их потомки, лишь богатели. Хотелось задать множество вопросов, но я понимала, что это не та тема, на которую Темный Лорд желал бы откровенничать. Он склонил задумчиво голову, нахмурился, и вновь заговорил. Казалось, это доставляет ему огромный дискомфорт. — Когда-то давно Гонты избавились от одного своего сквиба. Кто-то из семьи оказался достаточно рассудителен, решив, что пусть и без магии, но это всё ещё кровь Слизерина, которая когда-либо может понадобиться. Этому сквибу дали новое имя и фамилию Реддл, отселили в маггловскую деревню. Много лет приглядывали и контролировали. Подбирали его потомкам супругов, таких же сквибов из чистокровных семейств. Позже это всё сошло на нет. Гонты погрязли в своей спесивости, жениться стали едва ли не на родных сестрах. О том, чтобы обновить кровь, использовав брак с кем-то из семьи Реддлов, и речи не шло, тех теперь считали магглами, грязными животными. Ещё через несколько поколений от могущественного некогда семейства ничего не осталось. Он помолчал, хмуро осматривая поместье у подножия холма. — Удивительно то, что сами Реддлы помнили, от кого произошли. Мой отец, — слово прозвучало с глубокой ненавистью в голосе, — находил очень ироничным то, что семья, некогда посчитавшая его предка недостойным того, чтобы именоваться Гонтом, нынче влачит жалкое существование в нищете. Он прекрасно знал о том, что моя мать волшебница. Ему показалось это неплохой идеей — отомстить таким образом, ещё сильнее втоптать Гонтов в грязь. Он бросил её, когда убедился, что она беременна. Смеялся ей в лицо, уверяя, что сам никогда бы даже не посмотрел на такую уродину, что она опоила его зельем. Я с огромным наслаждением убил и его, и старших Реддлов. И, знаешь, сделал бы это снова. В груди тугим комком скрутилось и заворочалось что-то горячее и болезненное. Я колебалась только мгновение, подошла со спины и прижалась к нему всем телом, оплетая руками, ощущая под ладонями чужое гулкое и быстрое сердцебиение. Лорд резко развернулся, положил руку на мой затылок, сжав волосы, и поцеловал — жадно, взахлеб, так что и не вздохнуть. Словно желал и ждал этого мучительно долго. — Так и есть, — он с трудом разорвал поцелуй, отстранившись едва ли на дюйм, прижавшись лбом ко лбу и рвано выдыхая. — Может, нам пора обсудить это? — я не заметила, что вцепилась в его плечи, сдавливая наверняка до боли. — Всё, что происходит между нами? Он выпрямился, пытаясь дышать размеренно, придал лицу более спокойное выражение и произнес: — Тогда возвратимся в Малфой-менор. Обстановка там более уместная для долгой беседы. *** Домовик принес практически бесполезный чай — никому из нас двоих пока было не до этого. Я присела на диванчик вблизи камина, Тёмный Лорд расположился напротив, в кресле. — Вероятно, стоит уже обозначить свои намерения открыто? — он вздохнул и сложил пальцы домиком. — Мне нравилось, как неторопливо и осторожно всё происходило между нами, полутонами и намеками, но чем больше времени проходит, тем сложнее… Итак, как ты наверняка знаешь, я давно уже побеседовал с твоим отцом. Не могу сказать, что Теренс действительно был рад подобной перспективе. Тем не менее результаты проверки нашей с тобой совместимости сделали его предполагаемые возражения совершенно бессмысленными. — И каковы же результаты? — Сто процентов. После этих слов в кабинете настала тишина. Я в смятении стиснула ткань мантии так, что она чуть не затрещала. Мерлин мой, идеальная совместимость, и это с нашей разницей в годах, в магической силе? — Такое вообще бывает? — горло сдавило так, что я еле смогла произнести даже несколько слов. — Конечно бывает. Основатели, например. Естественно, они не единственные, но точно самые известные. — Мне очень далеко до Хельги или Ровены. — Ну а мне до Салазара и Годрика, — Лорд немного развеселился, — хотя, кто знает, я пока не пробовал себя в строительстве школ. Едва ли я обратила на его шутку внимание. Это ведь подарок, настоящий подарок Магии. Разве мы его заслужили после того, что Лорд Волдеморт успел натворить за почти полвека? Да и я смогла в жизни совершить больше гадостей, чем по-настоящему хороших дел. Слишком невероятно, чтобы быть правдой. — Это не может быть ошибкой? Практически сразу я поняла, что зря произнесла подобное. Его лицо застыло, взгляд почти пригвоздил меня к диванчику, словно бабочку булавкой. — Ты… Ты недовольна? Мерлин, ну я и дура. А он-то тоже хорош, когда не нужно, копается у меня в мыслях, будто в своих книгах, а сейчас ранится о бездумные неосмотрительные слова. Я решительно поднялась и подошла к креслу. Встала так близко, как могла и взяла его лицо в ладони. Чуть огладила, обрисовывая кончиками пальцев заостренные скулы, скульптурно правильную линию челюсти. Склонилась и поцеловала так нежно, как сумела, стараясь передать хотя бы часть того, что произнести вслух я ещё не могла, но что полыхало внутри, царапалось и пыталось выбраться наружу. Я отстранилась, напоследок провела пальцами по удивленному излому бровей и отступила на шаг назад. Тёмный Лорд выглядел почти зачарованным. — Что ж, — его голос немного охрип. — Так гораздо понятнее, что ты имела в виду. — Хорошо, — я возвратилась на диванчик, подавляя настойчивое желание поцеловать его ещё раз. — Рада, что мы прояснили моё отношение. — Тогда давай продолжим. Пожалуй, стоит рассмотреть то, с чего всё началось. Я еле подавила ругательство: — Ритуал. — Именно. Расскажи о нём. Почему от меня так упорно ускользают его моменты? — Семейная защита. Чтобы тот, кто не принадлежит семье Паркинсонов, не мог его запомнить и воспользоваться. Ключ-условие — желание носителя нашей крови. Можно расписать хоть по секундам, что и как надо делать, какие чертить руны и читать катрены, но это будет бесполезно, если я не захочу. Не знаю, от кого он нам достался и каким образом. Портрет Октавиуса Паркинсона предполагал, что изначальный создатель — Кадм Певерелл. Он пытался возвратиться в прошлое и предотвратить смерть возлюбленной. Впрочем, если сказка о Дарах Смерти действительно имеет под собой реалистичную основу, то, судя по тому, что Кадм просил у Смерти возможность воскрешать мертвых, ритуал не получился. Либо, скорее всего, его доделал уже кто-то из нашей семьи. — Тогда отчего ты решила, что у тебя получится? — Я… — подобный бесхитростный вопрос поставил меня в тупик. Я впервые задумалась, почему так настойчиво ухватилась за древний манускрипт и не успокоилась, пока не расшифровала его до конца. — Ликорис Паркинсон жил приблизительно в конце пятнадцатого века, и семейные предания гласят, что у него была невероятно удачливая жизнь — он словно знал всю её наперед. У меня не было ни единого сомнения в том, что как раз данный ритуал он и использовал. В любом случае, это очень сильный соблазн, а терять мне было особо нечего. При всем этом я не могла сама его провести, рассчитан он на главу рода — мужчину. Имелась одна лазейка — возможность подчинить волю пригодного кандидата, добровольное согласие на проведение ритуала чужого по крови не принималось. Если уж возвращать кого в прошлое, давая и ему второй шанс, то лучшего друга, а не незнакомца. К тому же, Драко всю жизнь был рядом со мной, я могла его контролировать и направлять. — А что насчёт такого продолжительного срока подготовки? — Высчитала самую благоприятную дату для особенно удачного результата. Для того, кто и так отправляется в прошлое, нет нужны спешить. К тому же, так можно смягчить воздействие Империуса. Не хотелось навредить Драко. С одной стороны, я исполняла свое условие, подчиняя его, с другой — мой приказ изменял его желания постепенно, так что к нужному сроку он сделал всё почти что по собственному выбору. Лорд помолчал, затем чуток усмехнулся: — Забавно, что младший Малфой, не зная об этом, сделал для меня больше, чем его отец, даже когда тот пытался выслужиться. Что ж, теперь продолжу я. Не буду говорить, что было со мной после Самайна восемьдесят первого года — не из нежелания, а, скорее от того, что совсем плохо припоминаю то время. Впоследствии меня нашёл Квиринус. Взаимоотношения у нас сложились непростые, — Тёмный Лорд не удержался и едко хмыкнул. — В конце концов он пожелал покинуть собственное тело, отдав его мне, но я почему-то категорически пресекал эти попытки, тем самым терзая его душу и разрушая тело. Невероятно деструктивно, учитывая, что я таким образом разрушал и себя. А на Лугнасад я словно вынырнул из глубины и после долгих лет впервые вдохнул воздух. До того момента я не чувствовал даже отзвуков частей своей души, теперь же ощущал в полной мере каждую из них. Они всё так же были разделены, но, вкупе с тем, вновь были одним целым. Кто-то словно удерживал меня, не давая вновь рассыпаться. Полагаю, тебе может быть несколько трудно осмыслить мои ощущения. Я принял решение возвратиться в Хогвартс, изображая Квиррелла, мне нужно было немного времени, чтобы разобраться в том, что произошло. Ты почему-то вызвала во мне интерес. Вроде бы никак не отличалась от десятков прочих школьников, но порой… Так видится волк в овечьей шкуре в стаде овец. Даже знаменитый Гарри Поттер, с которым я, к моему удивлению, обнаружил связь хозяин-крестраж, не заинтриговал меня так сильно. Я старался не упускать тебя из виду. — И потому на Самайн Вы пошли за мной и прочли мои воспоминания? — Я не хотел действовать так грубо, но не смог удержаться. Тогда и стало понятно: отправная точка моих изменений — ритуал, что провел младший Малфой. Но я не сразу понял, почему на меня повлияли чужие действия, и почему я резко стал таким… Да, «цельным» — самое подходящее определение. У меня возникли кое-какие подозрения позже. Помнишь, что ты увидела в отражении Еиналеж? — Нас? — я смутилась. — Именно. Как и я. Ты знаешь, что оно никак не может демонстрировать двум людям, находящимся перед ним, одно и тоже? — Если честно, — я прочистила горло, — не обратила на это особого внимания. То есть, мне было известно об этом, но после я списала всё на то, что в присутствии такого могущественного волшебника артефакт вполне может немного исказить свои свойства. Лорд улыбнулся почти игриво: — Очень лестно, но нет, я на такое не способен. А вот если перед ним стоят две половины одного целого… После происшедшего у зеркала я задумался, отчего раз за разом размышляю о том, что увидел в твоих воспоминаниях. Не о своих действиях, ошибках и решениях второго «Я», а, по большей части, о тебе самой. Я никогда не уделял подобным человеческим взаимоотношениям внимания, даже презирал их. Привязанности к кому-либо казались мне слабостью, глупейшей потерей времени. И тяга к другому человеку была чем-то новым, но мысли о подобном теперь вызывали скорее интерес, чем отторжение. Как я уже говорил, иногда мне трудно сдержаться и не касаться тебя. Он окинул меня долгим, ласкающим взглядом, от которого даже волоски на теле встали дыбом. Что бы он ни говорил о том, что ему не хватает терпения — ложь, хватает, потому что внутри того взгляда — почти Адское пламя. А вот в то, что Лорд просто не умеет и не знает, как всё это показать и выразить, я поверю. — Но если у нас такая совместимость, то почему… Почему в прошлом всё было не так? Темный Лорд немного откинулся назад в кресле, покачав головой. — Потому что у нас не было ни единого шанса, Панси. Вот и думай, это Судьба и благословение Магии, спасение для меня, или проклятие и насмешка? Когда ты родилась, я был полностью поглощен идеей устранения младенца, что родится на исходе седьмого месяца. Это было очень острое маниакальное состояние, вызванное целым комплексом усугубившихся ментальных закладок и последствий разделения души. И началось это задолго до произнесенного пророчества. Я не сумел ничего почувствовать, хотя должен был мгновенно уловить появление в мире своей второй половины. Потом же… Всё стало ещё хуже. В конце концов, я должен был довести тело Квиррелла до полного уничтожения и вновь стать духом. После и вовсе возродиться личем, в котором, судя по всему, не осталось ни капли разума, одна сырая сила. Я бы никогда не сумел тебя ощутить, даже если бы мы находились на расстоянии вытянутой руки. — Тогда, что… — Душа, Панси. Ты стала взрослой ведьмой с огромным потенциалом. Ты развивалась, совершенствовалась, училась ощущать магию. Твоя душа возвратилась в прошлое зрелой и сильной, и оказалась гораздо сильнее моей ослабленной, поделенной и больной, поэтому сумела сама потянуться ко всем её частям. Это ты собрала в свои ладони осколки меня самого. Я приложила руки к лицу и с силой надавила пальцами на веки, пробуя немного прийти в себя и осознать, как я смогла изменить собственную судьбу. Весь этот клубок событий сложился в нечто невероятное. Я ведь действительно ухватилась за манускрипт ритуала с не присущей мне дотошностью и упорностью. Нам всё же дали шанс наконец-то найти друг друга? — И что теперь? Тёмный Лорд даже немного удивился: — Как что? Я не желал так торопиться, но раз уж мы поговорили… И для твоей безопасности будет не лишним, если мы проведем магическую помолвку. На Йоль будет в самый раз.