Хуже уже не будет

— Проходите, мистер Реддл, сюда, присаживайтесь! — Фадж суетился, нервничал, оглядывался на своих спутников и вытирал платочком потный лоб. — Гонт, — спокойно поправил министра вошедший в кабинет следом за ним мужчина. — Ах, да-да, простите, мистер Гонт! — Господин министр, — холод в голосе Люциуса Малфоя мог бы заморозить небольшое озеро, — произошедшее только что — немыслимо! Не кажется ли вам, что обвинять мистера Гонта, вернувшего магическому миру артефакт одного из Основателей, в том, что он является Тем, Кого Нельзя Называть — это просто вопиющий скандал? Дамблдор, очевидно, сошел с ума! А то, что он уже успел вынуть палочку и намеревался напасть? И кто знает, только ли на мистера Гонта? Впрочем, то безобразие, что происходит сейчас на Турнире Трех Волшебников, лишь подтверждает его неадекватность. — Вы безусловно правы, мистер Малфой! — Фадж с готовностью закивал, затем обернулся ко второму собеседнику. — Уверяю, Министерство приложит все силы, дабы это ужасное оскорбление, нанесенное Вам Дамблдором, не стало достоянием общественности. — Вы действительно полагаете, что даже дав прямой запрет редакторам Пророка писать о том, как в атриуме Министерства Альбус Дамблдор во всеуслышание окрестил меня воскресшим Лордом Волдемортом, слухи не распространятся через праздные разговоры? — мужчина в кресле скривил губы в подобие улыбки. От его взгляда Фадж совсем спал с лица. — Не лучше ли устроить пресс-конференцию, где мистер Гонт поведает подробно о том, как в его руки попала чаша Хельги Хаффлпафф? — вкрадчиво высказался Малфой. — Господин министр, это наиболее выигрышный вариант. К тому же, чашу можно будет незамедлительно передать в дар Мунго. — Как, вы хотели отдать её больнице? — Конечно, — кивнул Малфой, — прямых потомков Хельги Хаффлпафф не осталось, а позволить пылиться подобному артефакту на полке какого-то внучатого пятиюродного племянника попросту немыслимо. — Вы ведь должны знать, господин Фадж, — проговорил Гонт, — что свойство чаши — во множество раз повышать эффективность всякого налитого в неё зелья. Разве мы можем пренебречь возможностью помочь стольким волшебникам, лишив их исцеления? Министр чуток покраснел: в глубине души он робко надеялся суметь замолчать такую сенсацию и оставить легендарный артефакт в пользование себе и своему ближайшему окружению. — Конечно, вы абсолютно правы! Я скажу своему секретарю, пусть пришлет сюда журналистов и колдографов, и тотчас же через камин свяжусь с Мунго! *** — Мистер Гонт, как у вас оказалась чаша? — Вы потомок тех самых Гонтов, прямых наследников Слизерина? — Почему вы сменили фамилию? — До этого Вы сделали большое пожертвование в Мунго, Вы связаны с колдомедициной? — Леди и джентльмены! — попробовал урезонить журналистов министр. — Давайте дадим возможность мистеру Гонту высказаться. И хотя Фаджу не особенно пришлось по вкусу то, что сам он оказался не у дел, Малфой несколько примирил его с действительностью, успев намекнуть, как на выборах пригодится поддержка того, кто очень скоро займет высокое положение среди семей магической Британии. Пара десятков журналистов пристроились на стульях перед длинным столом, за которым уже сидели сам министр и маг, в одночасье затмивший новостной повесткой даже Турнир Трех Волшебников. Несмотря на разгар рабочего дня, множество министерских работников не смогли противиться любопытству и в качестве зрителей набились в небольшой конференц-зал как сельди в бочку. — Добрый день. Начнем с того, что я объясню, как ко мне попала в руки чаша Хельги Хаффлпафф. Раньше я проживал в Европе, но с недавних пор вернулся на родину и решил принять наследие старшей ветви семьи, так как прямых наследников у Гонтов не осталось. Разбирая завалы разрушенного семейного поместья, я нашел тайник с артефактами. Некоторые из них оказались весьма изощренно проклятыми, о чем я тут же сообщил в Министерство и Аврорат. Среди обнаруженных вещей, собственно, и оказалась чаша. Полагаю, мой дальний родственник когда-то противозаконным способом заполучил её себе и спрятал. — Мистер Гонт, о каком именно родственнике речь? — В этом нет тайны. И хотя, мягко говоря, гордиться тут нечем, я могу ответить — это Лорд Волдеморт, он же Том Марволо Реддл. Толпа шокировано ахнула. — Как видите, очень иронично, что до моего принятия ответственности за старший род, мы с этим темным волшебником являлись полными тезками. Реддлы вели свою историю от одного из сквибов Гонтов. В отличие от старшей ветви, наше семейство было достаточно плодовитым, отдельные его представители перебрались в другие страны. Но мы никогда не забывали о своем наследии, например, традиционном имени «Марволо». Ну а имя «Том» невозможно назвать редким, так что ничего экстраординарного в подобном совпадении нет. — А что Вы скажете про то, что утром Альбус Дамблдор заявил, будто Вы и есть Сами-Знаете-Кто! Его ввело в заблуждение ваше имя? — Видите ли, до сегодняшнего дня я никогда не встречался с этим, как я слышал, весьма уважаемым магом. Полагаю, с моей стороны будет неразумно рассуждать о первопричинах его слов и действий. Имя ли, или семейные черты внешности так его поразили — не могу сказать. Я читал новости о Турнире Трех Волшебников, и, опасаюсь показаться бестактным, но некоторый стресс в почтенном возрасте мог негативно отразиться на здоровье мистера Дамблдора, потому он так… Скажем, не совсем адекватно отреагировал, встретив нас с уважаемым господином Фаджем в атриуме Министерства. — Мистер Гонт, а Вы можете рассказать что-нибудь о себе? Мужчина растянул губы в дежурной улыбке, посмотрев на задавшую вопрос молоденькую журналистку: — Не уверен, что кому-то может быть интересна моя жизнь. Некоторые журналисты зашумели, не соглашаясь. Представители Ведьмополитена навострили уши. Их колдограф щелкал затвором камеры без остановки. — Даже не знаю, что рассказать. Я родился в Лондоне, но меня увезли ещё ребенком. Обучался в Колдовстворце. Занимаюсь артефакторикой, чарами и теорией магии. — А ваши родители сквибы или волшебники? — Несколько бестактный вопрос, не находите? Я полукровка. — Вы женаты? — У меня есть невеста. — А Вы можете назвать её имя? Она британка? — Подобные вопросы затрагивают уже не только меня самого, отвечать на них я не вправе без её согласия. Могу лишь сказать, что благодарен судьбе за то, что она позволила мне найти мою вторую половину. *** — Господин директор, могу я опустить рукав, или вы будете осматривать метку до следующего утра? Смею напомнить, скоро ужин, на котором я бы желал присутствовать. Дамблдор поднял на Снейпа горящий взгляд: — Северус, она ведь такая же, как была все эти годы. Как такое может быть? Снейп утомленно вздохнул, повторяя уже не раз сказанное: — Потому что новоявленный мистер Гонт действительно всего лишь дальний родственник Темного Лорда, а не он сам? Вы поступили опрометчиво, директор, журналисты и так с цепи сорвались, а теперь у них есть ещё один повод наклепать кучу грязных статеек. Дамблдор не ответил, лишь нервно прошелся по кабинету. Казалось, он едва слышал то, что говорит собеседник. Мысли были заняты совсем другим. — Кто-то же вызволил из Азкабана Пожирателей Смерти. — И где же они теперь? Не думаю, что если бы Темный Лорд действительно вернулся, то после штурма магической тюрьмы начал заниматься благотворительностью и раздавать интервью. Дамблдор резко обернулся и проницательно глянул на Снейпа: — Хочешь сказать, тебя не смущает внешность этого мистера Гонта? И то, что Люциус Малфой вовлечен в его дела? — Люциус постоянно оказывается там, где возможно заполучить какую-либо выгоду. Уверен, лишь заслышав об артефакте Основателей, через минуту он уже торчал в камине. Что касается облика Темного Лорда, не берусь судить, при моей с ним первой встрече он имел красный цвет глаз и змеиные черты лица. — А что Каркаров? Не разговаривал с тобой? Его метка также молчит? — У всех, кого мне удалось аккуратно расспросить, метки молчат уже двенадцать лет. Я могу идти? — Да, Северус. Снейп вышел, оставив задумчиво расхаживающего по кабинету Дамблдора наедине со своими мыслями. *** Если бы меня попросили назвать, что я ненавижу больше всего на свете, то я бы без раздумий назвала две вещи: писать эссе и ждать. И если со вторым я находила способы справиться, загружая себя обучением или делами, то с первым бы предпочла никогда не иметь дела. — Больше тебя в библиотеке просиживают только Грейнджер и Нотт, — хмурый Гарри подсел ко мне за стол. — В школе обычно тем и занимаются, что получают знания. Ты как, расшифровал подсказку? Точно не нужна помощь? — я пристально посмотрела на него и подвигала бровями. — Мы никому не ска-а-ажем. — Нет, я же говорил, пока получается — сам буду стараться справиться, — Гарри оглянулся по сторонам, проверяя отсутствие нежелательных зрителей, нацарапал на пергаменте слово и придвинул ко мне. «Драконы!» Я задумчиво побарабанила пальцами по столу. Барти предупреждал о такой возможности — к ноябрю не успели из-за спешки, но переговоры велись вплоть до первого испытания. Значит, всё-таки согласовали на второй тур. — Так себе новости. — Это точно, — Гарри скривился. — Твой информатор, который про пауков предупредил, пока не связывался? — Не-а. Думаешь, ты неправильно расшифровал? — Боюсь, что как раз правильно. У Рона брат же работает в питомнике, и он написал, что на Рождество дома не сможет появиться, зато они с семьей увидятся в феврале. Как тебе подобное совпадение? — Честно, не очень. Это гораздо опаснее пауков. Там ты действительно можешь серьезно пострадать. — После первого успешного задания добровольно отойти в сторону и продуть второе? Ну уж нет, — Гарри склонился ко мне поближе и понизил голос. — Слушай, Панси. Эти проблемы будут позже, а пока у меня есть дело к тебе, не менее важное. Мне ведь придется на этот дурацкий Святочный бал оставаться, и нужна пара. Ты не могла бы пойти со мной? — О, Гарри, прости, пожалуйста! — я утешающе погладила его плечо. — Никак не получится, я уеду на Йоль домой. — Ну и с кем мне тогда идти? Эти девчонки сразу вообразят себе невесть что! Зачем вообще придумали ерунду с танцами и торжественным открытием? — Да кто вообразит? Ты можешь просто объяснить, что приглашение исключительно дружеское. — Всё равно же слухи пойдут, — вздохнул Гарри. — А если бы я с тобой пошла, слухов бы не было? Гарри смущенно хихикнул, но признался: — Просто на других факультетах думают, что ты в Драко влюблена. — Идиоты. — Ага. Ты не расстраиваешься? Я только глаза закатила: — С чего бы это? Пусть думают, что хотят. И ты, кстати, недооцениваешь сплетников. Они бы просто пустили новый слух — что я разлюбила Драко из-за тебя. Гарри вновь хихикнул: — Кто в здравом уме разлюбит Драко? То есть, — он кашлянул, — пойду к Милли тогда, она вроде на Рождество собиралась остаться в школе. *** Дом встретил меня особым ощущением родного места и ароматом свежей хвои с глинтвейном. Едва выйдя из камина, я попала в крепкие объятия мамы: — Дочка! — Здравствуй, мам. А где папа? — В малой гостиной с милордом, — она подозрительно всхлипнула. — Как же быстро ты выросла! — Ещё столько времени впереди, а ты уже исполняешь традиционный плач всех матерей. Не рано ли? Она наигранно сжала губы: — Будешь на моем месте — поймешь. Пойду скажу, что ты уже здесь. Едва мама отвернулась, а я шагнула к лестнице, как из камина кто-то буквально вывалился мне на спину. — Панси! — и я попала в крепкие объятия Драко. — Что случилось? — Где Темный Лорд? — Драко выглядел так, словно его лихорадит: взлохмаченные волосы, алые пятна на щеках и блестящие глаза. Ойкнувшая от неожиданности мама послушно указала в сторону гостиной. Драко умчался туда, едва не сбив её с ног. Было непохоже, что он внезапно намеревался совершить какое-либо членовредительство с моим женихом, но я всё равно бросилась следом. — Мой Лорд, — он остановился как вкопанный, открыл рот, но снова закрыл, не находя слов. Темный Лорд иронично приподнял бровь и обернулся к моему отцу: — Теренс, Элоиза, не могли бы вы оставить нас, пожалуйста? Отец кивнул, взял маму под локоть, и они покинули гостиную. Лорд снова повернулся к Драко: — Можешь так не напрягаться в поиске нужных слов. Считай это благодарностью вашей семье от нас двоих — меня и моей будущей супруги. Забавно, — он хмыкнул, — что ты радуешься чуть ли не больше Люциуса. Драко улыбнулся широкой и счастливой улыбкой, такой, какой я у него очень давно не видела: — Спасибо! — Иди уже, и Северуса не забудь потом поблагодарить — зелья всё же он варил, — Лорд махнул рукой. Драко порывисто и крепко меня обнял и удрал обратно к камину. На мой ошалелый взгляд Лорд пояснил: — Мы испытывали действие чаши Хаффлпафф на Нарциссе. Даже малфоевское семейное проклятие одного ребенка не смогло сопротивляться способности чаши умножать силу воздействия налитых в неё зелий. Так что теперь у Малфоев будет в семье пополнение, правда, с почти стопроцентной вероятностью это будет девочка. — Мерлин мой! Они и мечтать не могли о таком! Неудивительно, что Драко… Погоди, самый главный вопрос — ты ведь не мог отдать крестраж, верно? Где часть души? — Перенес в другой предмет. Следовало проверить, насколько подобное действие скажется на изначальном вместилище. Всё прошло успешно. Малфои… — он досадливо выдохнул. — Не такой я ожидал нашу встречу спустя четыре месяца, как мы виделись последний раз. — Ничего страшного, — я улыбнулась, наконец-то осознавая, что можно уже расслабиться и вдоволь на него насмотреться. — Значит, Том Марволо Гонт. Мне нравится. — Так себе сочетание, но что есть. Тебе уже и чары не нужны, — он улыбнулся мягко в ответ, беря моё лицо в ладони и прижимаясь лбом. — Очевидное преувеличение. Не так уж сильно поменялась я за четыре месяца. — Мне со стороны виднее. В любом случае сегодня даже зелья употреблять нежелательно, надеюсь, ты об этом не забыла? Готова отправляться? — Прямо сейчас? — Дам тебе полчаса переодеться с дороги и немного перекусить. Лучше сразу сделать самое главное. Вернемся ближе к ужину и после него я отвечу на все твои поднакопившиеся вопросы. Из-за наставших сумерек и снежного покрова я не сразу узнала место, куда мы аппарировали — Литтл Хэнглтон. Что-то изменилось, и ощущения от этого места были другие, чем в наше прошлое посещение. На месте разрушенного поместья Гонтов возвышались стены первого этажа нового особняка. — Решил заново выстроить поместье? — У меня не было выбора, я же не могу никуда перенести родовой источник. Чудо, что он вообще оказался не разрушен до основания. Единственное, что оставалось — попробовать оживить. Как ты можешь почувствовать, получилось. Но в будущем придется ещё потрудиться. — Мне стоит знать, каким образом ты его напитывал? Том обернулся через плечо, пристально посмотрел мне в глаза пару мгновений: — Нет. Не так, как ты подумала. Я проливал исключительно свою кровь. Но я ценю, что ты была готова к любому из вариантов, даже самому неприятному. Мы поднялись по ступеням недостроенного крыльца на первый этаж и подошли к лестничному пролету, ведущему в подземелья дома. — Осторожнее, еще не все завалы и камни убрали. — Если честно, я подумала, что сохранившиеся подвалы — это выдумка для газетчиков. — Конечно, нет. У каждого моего произнесенного слова есть доказательство и свидетели. — Так вы с Малфоем этим полгода занимались в Европе? Подготавливали твою новую биографию? — Тщательно составленную и выверенную. Не подкопаться. Тяжелые старинные двери с барельефом из клубка змей неспешно раскрылись перед нами. В ритуальном зале, как и было положено, не имелось ничего, помимо алтаря. Несмотря на отсутствие факелов и какого-либо освещения, я всё равно неплохо видела не только своего спутника, но даже тонкие прожилки на каменных стенах. Том, крепко сжав за руку, подвел меня ближе. Вплавленный в алтарь темный драгоценный камень, величиной практически с куриное яйцо, был тусклым и будто припыленным. — Это же черный сапфир? — я горестно вздохнула. — Что же нужно было совершить для того, чтобы перекрыть такой потенциально сильный источник? — О, Гонты сильно старались. Каждый раз при мысли об этом не могу удержать злость. Нам понадобится минимум лет десять постоянных ритуалов в каждый праздник Колеса года, чтобы возвратить его силу хотя бы к приемлемому уровню. — Том провел ладонью над камнем, и в его темной глубине вспыхнули пару едва приметных искорок. — Давай лучше займемся тем, для чего мы здесь. Ситуация у нас не совсем стандартная. В теории, нам нужно теперь откорректировать твою энергетику, поставить щиты на ядро и тем самым за три года снизить влияние рода Паркинсон, увеличить влияние Гонтов, при этом сохраняя общий потенциал, но меняя вектор и, при необходимости, цвет магии. — В теории? То есть, на практике что-то не так? — На практике всё это бессмысленно, потому что у нас и так один вектор и цвет. Плюс ко всему, есть неучтенные факторы, — он начал загибать пальцы. — Во-первых, идеальная совместимость, во вторых — ситуация с притяжением душ, и, в-третьих, твоя кровь в зелье из Философского камня для моего возрождения. Очень сакраментальный ингредиент, и, фактически, он исполнил роль добрачного обязательства с моей стороны. — Погоди, — я подняла руку, прерывая его, — но ведь проверку совместимости ты проводил уже после того, как получил новое тело? А если бы кровь для зелья Снейп брал у какой-нибудь другой девственницы, то получилось бы, что ты с кем-то помолвлен?! Том посмотрел немного насмешливо: — Панси, не могло быть никакой другой. Уже после Самайна я решил забрать то, что мне понравилось, то есть тебя, и сделал шаг к этому при первой же возможности. Всё прочее, что мы впоследствии выяснили — лишь приятное дополнение, которое разрешило множество возможных сопутствующих трудностей. Я с трудом проигнорировала восторженную бурю внутри себя, иначе заулыбалась бы как распоследняя влюбленная дурочка. — Всё еще не совсем понимаю, Том. Что тогда мы здесь делаем? Он пожал плечами и сообщил так буднично, словно предлагал мне чай: — Мы можем не ждать и сегодня же произнести брачные клятвы. Никакой подготовки нам не нужно, наши потомки и так возьмут всё лучшее из обоих родов. У тебя есть вопросы? — Возможно, один? — всё-таки заулыбалась я. На самом деле вопросов было множество, но все они растворились в том шипяще-радостном потоке, что разлился внутри меня. Где-то на задворках сознания проскакивали мысли о брачной ночи, будущих детях и совместной жизни. И они не пугали, не казались тяжким долгом, что обязан выполнить каждый чистокровный волшебник для своего рода. Всё это чувствовалось чем-то правильным, тем, что и должно быть. Том покачал головой, но не смог удержать встречную ухмылку и насмешливо ответил: — Я уже увидел. Закрепление брака предпочтительно произвести на Бельтейн, душа моя. — То есть после моего семнадцатого дня рождения ещё два месяца ждать? — А тебя так волнует этот конкретный момент? — вид у него стал чрезвычайно заинтересованный. — Пожалуйста, не делай так, — я не выдержала и закрыла лицо ладонями, застонав. — На тебя порой невозможно спокойно смотреть, не задыхаясь от восхищения. Конечно, меня волнует! Можно подумать, меня одну! — Возможно, — он аккуратно убрал мои ладони от лица и приблизился губами к уху, — возможно, мы сможем что-нибудь себе дозволить и чуть раньше. А теперь клади руки на алтарь и давай уже пообещаем друг другу то, что должны.