Хуже уже не будет

— Я, конечно, хотела чего-то более зрелищного, но точно не настолько, — шокировано бормотала Джинни, пока Макгонагалл увещевала школьников, собравшихся у главного входа, разойтись по гостиным факультетов. Гарри уже пару часов как находился в больничном крыле, и посетителей к нему не пускали. Драко, которого просто выставили вон, несмотря на возмущение и его самого, и Гарри, отправился в подземелья за мантией-невидимкой и собирался пробраться обратно уже тайно. — Всё через известное место, — Блейз по-настоящему расстроился, наблюдая за суетой и совершенно испорченным финалом Турнира. — Ведь победил же Гарри Поттер, а вот тролльи сопли вам в тарелки, никакого праздника и чествования победителя. Это потому, что он слизеринец! — Блейз, тебя не смущает, — Джинни даже немного пришла в себя от такого выпада, — что случилось кое-что поважнее? Например, возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть?! — Джиневра! Нет ничего важнее победы в Турнире Трёх Волшебников. А Сама-Знаешь-Кто как вернулся, так и снова канет в Лету, вот увидишь. Говорю как человек с «Превосходно» по Прорицаниям! — Старосты! — надрывалась Макгонагалл. — Соберите учеников попарно и уведите! Еще раз повторяю, уже ночь, все обсуждения отложите до завтра! Немедленно! Из дверей школы вышли несколько министерских работников и авроров, что должны были опрашивать так феерично прибывших Гарри и Тома. Я завертела головой, но Том в компании аврора Стивенсона появился лишь через пару минут. Они пожали друг другу руки, прощаясь, Стивенсон присоединился к компании коллег, Том направился ко мне. Ребята понятливо отошли в сторону, тут же попав в цепкие лапы гриффиндорского декана, которая разогнала их по факультетской принадлежности. — Как рука? Том в ответ приподнял рукав мантии и продемонстрировал тугую повязку, покрывавшую все предплечье. Долохов был, конечно, сверхточен, но я бы и вовсе предпочла обойтись без этой дополняющей картину трудного боя детали — испугалась-то всё равно по-настоящему, мало ли какие события могли на кладбище пойти не по плану. — Как видишь, неплохо, — Том оглянулся на Макгонагалл, саркастично хмыкнув. — Не очень она справляется с дисциплиной для декана и фактического заместителя директора. — Оглянись вокруг — все так взбудоражены, что их и дементоры не разогнали бы, — я приподнялась на цыпочках к его уху. — Какого драккла шрам Поттера выглядел так, будто через него пытались вытащить его мозги? Со стороны мы с Томом казались просто парой, что вполне добропорядочно шепчется после волнительных событий, но Макгонагалл уже нахмурилась и направилась в нашу сторону, намереваясь лично отвести меня к группе слизеринцев. — О! Я решил совместить два дела и заодно забрал у него кое-что своё. Не просто так ведь тренировался на чаше Хаффлпафф это «кое-что» переносить в другой объект. — Это куда это? Надеюсь, не в огромную змею? Я люблю змей, но не тех, что могут целиком сожрать человека… — В обычное колечко, пока что. Есть у меня некоторые наработки и идеи, как можно собрать в целое то, что когда-то было разорвано. Том довольно улыбнулся, в очередной раз ошарашив меня в конце разговора и оставляя за собой последнее слово, целомудренно чмокнул в лоб и почти что передал декану Гриффиндора из рук в руки: — Профессор Макгонагалл, Панси. Всего доброго. *** Гарри лежал на больничной кровати и таращился в потолок. Если мадам Помфри и давала ему зелье для сна, то либо он не стал его пить, тихонько вылив, либо был слишком взвинчен, чтобы оно подействовало как надо. Я негромко постучала костяшками пальцев по косяку двери: — Можно? Драко, как вернулся, отдал мне твою мантию, так что я тоже с ночным визитом. Остальные ребята решили подождать до завтра, чтобы не очень тебе надоедать. Гарри привстал и улыбнулся: — Конечно, Панси, заходи. Я присела на его кровать, аккуратно убрав с неё мешочек с монетами и переложив его на тумбочку. — Выигрыш в Турнире, — кивнул на мешочек Гарри. — Фадж, как распоследний козел чуть ли не швырнул мне его в лицо. Ну что за придурок? Не понравилось, что я рассказал о Волдеморте, всё твердил, что мне почудилось. Мистеру Гонту, наверное тоже, просто массовые галлюцинации какие-то! Он тут, кстати, чуть не проклял Дамблдора — мадам Помфри пытается повязку наложить, а директор всё с разговорами лезет. Ой, а я совсем растерялся и даже не спросил его про руку! — Не волнуйся, порез, хоть и выглядел страшно, действительно неглубокий — ни кость, ни мышцы не пострадали. Быстро заживет. — До свадьбы? — Гарри хохотнул. Я сердито махнула на него рукой: — Неуч! Даже раны нанесенные магическими животными не заживают так долго, а тут простой Секо. — Это присказка такая, маггловская. Да ладно, — он хмыкнул, сверкнув хитрыми зелеными глазами, — мне Драко рассказал давно все эти тонкости с браком и кольцами. Так что раз уж я в курсе, то вот тебе мои поздравления, мистер Гонт очень классный! Я картинно прикрыла рот ладонью: — Мерлин мой, что я слышу! Ладно старшекурсницы, но, Гарри, если уж и ты начнешь фанатеть по Тому… Мне начинать беспокоиться, что ты будешь выпрашивать автограф? Гарри закашлялся и рассмеялся. — А я только хотел спросить, как ты сама себя чувствуешь. Раз ехидничаешь — точно в порядке. Не-е, знаешь, если тебе и следует беспокоиться, то только того, что я напрошусь к вам на усыновление. — Ох, Гарри, — я дотронулась до его затылка и легонько погладила. Волосы давно уже не торчали в разные стороны, потому как он отрастил шевелюру по плечи, решив, что это самый оптимальный вариант, и теперь больше походил на Блэка, чем на Поттера-старшего. Сам Гарри предпочитал считать, что ориентируется на внешность декана. — Да нормально всё, просто шутками отвлекаюсь, — он вздохнул. — Если честно, испугался я ужасно. — Хочешь — поделись. Он ненадолго задумался и покачал головой: — Не уверен, мозги кипят. Меня тут расспрашивали о каждом шаге после того, как я на кладбище оказался, и воспоминания взяли. А Дамблдор такой: «Давайте в моем кабинете посмотрим, у меня есть омут памяти». Ему, конечно, никто не разрешил, все вообще немного обалдели от таких предложений, Сириус, по-моему, даже протрезвел окончательно. Тот аврор в очках так и заявил, что, когда это Вы, уважаемый, к нам в Аврорат устроились, чтобы допросы вести и улики рассматривать наравне со служащими правопорядка? — Стивенсон заявил? — Ага. Сколько вообще авроров в Министерстве, у них недобор что ли? Уже который раз его вижу. — Всего лишь второй, если не ошибаюсь, — я улыбнулась. — Вот в третий раз уже можно начинать беспокоиться. Ульрик Стивенсон заместитель начальника Аврората. И, возможно, после Скримджера займет его пост, вот и старается примелькаться в самых громких делах. — А-а, важная шишка? А так и не скажешь, какой-то то он блеклый, тощий, даже на аврора не очень-то похож, — Гарри наморщился и поднял руку, желая прикоснуться к густо покрытому мазью шраму, но вовремя остановился и пожаловался. — Ужасно чешется. И кожа натянулась. Знаешь, что странно? — М-м? — Он никогда так не болел. Как сбитая коленка. По-нормальному, понимаешь? И Пожиратель на кладбище мне заклинанием прямо в шрам попал. Ох, а жива ли настоящая профессор Синистра?! Там тако-о-ое было!.. Я успокаивающе погладила его по плечу. — Знаешь, мы все уж как-нибудь своё любопытство сдержим, пока тебя мадам Помфри не отпустит, а потом сразу вместе и послушаем. Быть может, к тому моменту твои воспоминания изучат, и смогут сказать точнее, что именно с тобой случилось? На следующий день Гарри из больничного крыла отпустили, а вечером провели праздничный пир и нормальное награждение, где кислый Фадж всё-таки произнёс поздравительную речь под овации зрителей и вспышки колдокамер. Кубок школы умудрился в этом году урвать Равенкло, потому как Макгонагалл успела снять кучу баллов у слизеринцев-старшекурсников, вздумавших выпить за победителя Турнира на Астрономической башне, но эта неприятность всё равно не уменьшила триумфа змеиного факультета. Настоящую Аврору Синистру искали где только можно, но посмотреть в её собственных комнатах додумались только к вечеру, и пока Гарри Поттер саркастично улыбался в лучших традициях собственного декана, внимая Фаджу, авроры во главе с пресловутым Стивенсоном вновь шествовали по школе. Профессора Астрономии извлекли из саквояжа с расширением пространства, привели в чувство и тут же увезли на допрос. Дамблдор тоже немного отошел от шока и начал активно действовать, дав добро артистично корчившемуся от боли в метке Снейпу на посещение Волдеморта и шпионскую работу. Как стало известно позже, Петтигрю Дамблдором был в качестве второго шпиона отправлен туда же. Директор совершенно не боялся, что легилимент Волдеморт вытрясет из несчастного крыса то, на кого он теперь работает и кому обязан свободе. Петтигрю был опутан таким количеством обетов и клятв, что даже об имени старика подумать не мог без болевых ощущений. Того, что Волдеморт не простит не явившегося вовремя на зов метки Питера и просто убьет его, он тоже не боялся: изначальное использование Петтигрю в одном из планов Дамблдора было уже невозможно, и тот теперь скорее был досадливым балластом, чем полезным слугой. Возрожденный Волдеморт, созданный с помощью зелий и трансфигурации из приблудного садового гнома общими силами Тома, Долохова и младшего Лестрейнджа, проявлял недюжинную волю и всё время норовил отклониться от тщательно наколдованной линии поведения, ведомый гномьими инстинктами. То, что на кладбище он отыграл безупречно и точно по сценарию, вложенному в его маленькие мозги, можно было объяснить только невероятным везением. Когда к нему явился Петтигрю, то чуть не обмочил штаны, увидав, как Повелитель достал из кармана мантии и с аппетитом сожрал пару земляных червей. Каким образом присутствовавшие при этом инциденте Снейп и Долохов смогли сохранить серьезные лица — не представляю. Жаль, что нельзя было узнать настоящую реакцию Дамблдора — судя по каменному лицу старика, запоздавший Снейп прибыл с докладом уже после крыса. Пользуясь своим званием председателя Визенгамота, Дамблдор попытался вновь инициировать масштабные обыски у бывших Пожирателей смерти, но тут уже Фадж, посмотревший воспоминания Гарри и Тома, взбунтовался и запретил лезть к уважаемым и деятельно раскаявшимся магам, тем более, кроме сбежавших азкабанских узников и внезапно живого Барти Крауча-младшего, на кладбище никого так и не появилось. Барти вообще посчитали главным злодеем — по мнению Министерства, именно он неведомым образом сбежал из Азкабана первым, инсценировал свою смерть, а затем, спустя годы, вернулся за своими подельниками. Тех десятерых неизвестных, что этих подельников, собственно, и вытаскивали, обозначили как европейских наемников, сочувствующих Темному Лорду. В Аврорате с министром насчет обысков были согласны: — Мистер Дамблдор, все дела рассмотрены, оправдания и приговоры вынесены еще в восемьдесят первом году. Вы сами присутствовали на тех судах! Сейчас все эти волшебники — добропорядочные граждане. Что Вы ворошите прошлое? Давайте еще вспомним времена Гриндевальда, мало ли чьи отцы и деды тогда набедокурили! И вообще, если взять дело Блэка, то не факт, что все обвинительные приговоры были вынесены справедливо. В общем, противостояние Министерства и Дамблдора вышло на новый виток. В Хогвартс-экспрессе царило необычайное оживление. Школьники и радовались каникулам, и волновались по поводу новостей — Министерство не стало слишком глубоко прятать голову в песок, и пусть с оговорками, но о случившемся на кладбище в общих чертах сообщило. Тем не менее, в статьях завуалированно спихивали многое на Гарри Поттера — никто не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, что проведенный в его присутствии темномагический ритуал действительно вернул к жизни именно Сами-Знаете-Кого. В конце концов, в Азкабане за много лет легко сойти с ума, и то, что спятившие Пожиратели возродили какого-то кладбищенского лича и теперь считают его своим Лордом — ну так что поделать? Все любопытные, что стеснялись донимать Гарри в школе, почему-то решили, что вне стен Хогвартса можно приставать к нему с расспросами, и пытались прорваться в купе, так что даже пришлось закрыться изнутри. Грейнджер, присоединившаяся к нам еще в начале поездки, свое решение объяснила очень практично: — Не могу больше слушать эти разговоры. Вы уже наверняка и так всё обсудили два дня назад, так что, надеюсь, в вашем купе будет звучать что угодно, но не про кладбище и ритуалы. Пришлось сильно потесниться, но вроде никто не был в обиде. — Теперь меры безопасности будут усилены, папа сказал, никаких прогулок по Косому переулку, а ведь в августе Чемпионат по квиддичу, — вздыхал Рон. — Кто знает, вдруг его вообще перенесут? Не хотелось бы, конечно. — Блейз, — обернулась к нему Джинни, — что ты там говорил про своё «Превосходно» по прорицаниям? Дашь прогноз на лето? Забини таинственно поиграл бровями: — Так уж и быть, мои юные друзья. Так вот, мой прогноз — будет хорошо и плохо одновременно. На него молча воззрились все, присутствовавшие в купе. — Это же глупость какая-то, — произнесла Грейнджер. — Я не критикую твою веру в предсказания, хотя сама к этому отношусь со скепсисом, но тогда, может, конкретизируешь немного? — Каким образом? Или ты думаешь, руны и карты в точный текст складываются? В итоге закончится хорошо, вот и всё что можно сказать. Я делал отдельные расклады на друзей, но, прости, Грейнджер, не на тебя. — Расскажи тогда про каждого, — попросил Гарри. — Ох, — фыркнул Забини, — терпеть это не могу. Люди обожают при плохих прогнозах потом обвинять предсказателей в том, что те их прокляли, потому и случилось что-то неприятное. Но, — он смягчил тон, — вы точно так не поступите, так что слушайте. Луна — путешествие и спокойная жизнь. Вероятны, правда, бытовые травмы, порежешься или на лестнице ногу подвернешь, так что осторожнее. У Рона и Джинни — некоторые волнения в семье, гости, посещения, празднества — ничего плохого. Гарри — споры, расстройство и какая-то внезапная радость. Спорить, полагаю, будешь с Блэком. — Да у нас всё время так, — фыркнул Гарри. — Драко — большая радость, любовь, какой-то новый человек в жизни. Задумчивый Драко расплылся в улыбке. Гарри только нахмурился и посмотрел на него с подозрением, а потом его лицо просветлело. Выходит, о том, что в начале июля Нарцисса должна родить, Драко всё же ему рассказал. — Панси. О, дорогая, у тебя чего только не выпадало — и любовь, и опасность, и враги. Ревность и ситуация, либо человек из прошлого. Разочарование. Надежда и какое-то начинание. Гермиона даже не пыталась сдержаться и снисходительно посматривала на Блейза. Тот в ответ немного разозлился и полез в чемодан за рунами. — Значит так, Грейнджер, очень хочется тебе высказать многое, но я промолчу, потому как воспитанный волшебник. Ты умеешь колдовать, можешь летать на метле, но не веришь в предсказания? Я сделаю сейчас тебе персональный расклад на лето, и если более половины из этого сбудется, в сентябре ты на весь Большой зал признаешь свою неправоту. Ну а если вдруг ошибусь я, то мне хватит мужества признать это. По рукам? Гермиона фыркнула: — О, не считай себя самым хитрым, Забини. Например, под какую-нибудь «неожиданную встречу» можно подвести всё, что угодно — по теории вероятности, за два месяца я могу встретить любого старого знакомого, и это может даже быть неожиданно. Все твои туманные фразы можно приложить к любому событию, так что нет, я не хочу в этом участвовать. Но Блейза уже было не остановить: — Я сделаю самый подробный прогноз, какой смогу. Ну же, Грейнджер! Если ты так уверена в себе, то сможешь потом разбить каждую мою фразу в пух и прах. Гермиона подумала и согласилась. *** Я вынырнула из Омута памяти, и первое, что увидела — горящие нетерпением глаза Тома. — Что скажешь? Я ответила честно: — Даже зная, что это спектакль, почти поверила. Том горделиво выпрямился и приподнял уголки губ в довольной улыбке: — О, ты еще не видела воспоминания от лица Поттера, там же самое начало. Итак, смогла обнаружить момент, когда новое вместилище крестража покинуло место действия? — Когда Барти полз к тебе, он характерно сжал руку на траве, будто что-то схватил. А кольцо, в свою очередь, выпало из котла после удачной Бомбарды? — Именно. Но, согласись, ты просто знала, на что обращать внимание. А Дамблдор теперь думает, что кусок души из Поттера был использован для ритуала и вселился в нашего гнома. Вряд ли старик оставит мальчишку в покое, но, по крайней мере, не будет так активно использовать его, зная, что тот теперь уязвим передо мной. Я немного приглушила его энтузиазм, крепко ухватив за воротник мантии и заглядывая в глаза: — Мне, конечно, понравилось всё это, и интригу ты держал долго. Но давай договоримся — это был последний раз, когда я только догадываюсь о деталях происходящего, да вытягиваю из Барти и Снейпа намеки. Мне всё-таки будет спокойнее сразу знать всё, а не думать о том, что что-то пошло не так и тебе чуть руку не отрезали. Том положил свои ладони поверх моих сжатых кулаков, но даже не попытался освободиться, только ласково погладил пальцы. — Что ж, Панси, я сделаю, как ты скажешь. Хотя, признаюсь, мне очень нравится, как тебя взволновала всего-то одна рана. — Ты не забыл про моего боггарта, Том? Настоящего боггарта? Он посмотрел на меня таким взглядом, что казалось, опалил огнем. — Не забыл, — и поцеловал меня. Нас прервал Снейп, черным ураганом влетевший в кабинет: — Прошу прощения, мой Лорд, но я предлагаю его временно усыпить. — Кого? — Том изобразил удивление, впрочем, особо не стараясь. Он явно понял, о чем говорил Снейп, и веселился. Я отпустила наконец-то воротник его мантии и отошла на шаг назад. Как-то неловко при декане так стоять, тем более, он видел, чем мы тут занимались. Снейп на мгновение раздраженно сжал губы, но твердо ответил: — Если вы придумаете этому название, я буду его использовать. Я имею ввиду то, что изображает Лорда Волдеморта. — А что, Северус, чем тебя не устраивает Волдеморт? На мгновение стало декана жалко — ну не привык он к веселому сарказму Темного Лорда, у которого от череды идеально исполняющихся планов настроение было на высшей отметке. Да и не был Том таким при их знакомстве — не то, конечно, что было после девяносто четвертого года, но парафрения уже расцветала буйным цветом. — Меня не устраивает, что он сожрал ингредиенты, в частности, всех слизней. А теперь копается в саду. В буквальном смысле. Том вздохнул, раздраженно дернув плечами — совсем не этому он собирался посвятить остаток вечера. — Тогда, пожалуй, пора отправить его на дело, пока на территории не появился подземный город для гномов ростом в шесть футов.