Хуже уже не будет

Родители с чрезвычайно озабоченными лицами суетились вокруг меня, усаживая поудобнее. Мама даже сама подала чай, не дав это сделать домовичке. Несложно было догадаться, что разговор должен был быть важным. — Если мамино здоровье позволяет, то было бы очень здорово. Они оба замерли, как пойманные заклинанием зверьки, но быстро выдохнули — я попала в точку. — Мы долго размышляли, и решили, что хотели бы попробовать. Правда, немного волновались, как ты отнесешься к этому. Я недоуменно пожала плечами: — Пап, ну как я могу к этому отнестись? Конечно, хорошо. Я уже вошла в другой род. Если с помощью чаши Хаффлпафф даже Нарцисса преодолела проклятие, то у вас с мамой проблемы гораздо меньше. Было бы отлично, если у рода Паркинсон появится прямой наследник. — Какая ты у меня уже взрослая и рассудительная, — мама промокнула глаза платочком, а я поймала ироничный взгляд отца, усмехнувшись в ответ — не могла же я сказать маме, что уж лучше пусть она продолжает род Паркинсонов, а не я в обязательном порядке рожаю нескольких детей — в моих планах был только один наследник для Гонтов. Весть о рождении у Малфоев еще одного ребенка разлетелась со страшной скоростью. Нарциссе и малышке пока что нельзя было появляться на публике, а ходу в Малфой-менор не было никому, кроме членов семьи. Люциус сиял, в личных и официальных разговорах не забывал высказать благодарность и мистеру Гонту, и мистеру Снейпу. Первому — за то, что обнародовал и не скрыл в закромах такой уникальный артефакт, второму — за превосходные зелья зачатия и укрепления здоровья. В Мунго потянулась вереница одиноких ведьм и семейных пар. Снейпа завалили заказами, причем самыми разнообразными — реклама ему вышла что надо. К концу лета у Невилла Лонгботтома получилось то самое экспериментальное зелье, которое он несколько учебных месяцев под чутким руководством Крауча-младшего разбирал и усложнял. Усиленное с помощью Чаши действие не смогло вернуть Алису и Фрэнка к полностью нормальному состоянию, но они чувствовали себя гораздо лучше: узнавали Невилла и его бабушку, начали разговаривать, пусть пока что короткими и несложными фразами, могли сами себя обслужить в плане питания и гигиены. Счастливая и гордая внуком Августа Лонгботтом забрала невестку и сына домой. Знание, что под личиной Синистры скрывался Барти Крауч, вызывало и у Августы, и Невилла сложные чувства. Полученную анонимную посылку с пятью тысячами галеонов, что примерно равнялось сумме счетов за тринадцать лет пребывания в Мунго, они всё же приняли. К концу августа через небольшую заметку в Пророке было объявлено, что семейство Лонгботтом к младшему Бартемиусу Краучу больше претензий не имеет. Том долго оглядывал чрезвычайно довольного собой Барти, потом вздохнул и махнул рукой, дав добро на новую переменную, где Барти предстояло оказаться теневым героем, что всё это время специально изображал самого преданного сторонника Гномдеморта, дабы в ответственный момент помочь ему навсегда покинуть сей бренный мир. *** Мне не нравилась очень многое — ночевка в палатке, слишком большое скопление волшебников, дурацкая одежда, которую некоторые идиоты на себя напяливали, даже не удосужившись разобраться, а что это вообще такое и как его следует носить… Еще был совершенно бесполезный запрет на магию, и это при том, что магглов кто-то из организаторов, у которого голова была не бесполезным котелком, догадался убрать подальше, единожды аккуратно подправив воспоминания. Но Чемпионат мира по квиддичу был слишком важным мероприятием, не посетить которое считалось дурным тоном. А для Тома Марволо Гонта, что тщательно выстраивал о себе правильное впечатление в магическом мире, было важно показать, как он солидарен с подобными обывательскими развлечениями, и вообще, «свой». Пришлось смириться, но такая чудовищно бездарная растрата нашего времени, при том, что до отъезда в Хогвартс оставалось чуть больше недели, меня злила и расстраивала. Да и необходимость каждый раз раскланиваться со знакомыми, что как грибы после дождя встречались чуть ли не на каждом шагу, утомляла и не добавляла хорошего настроения. — Ах, мисс Паркинсон! — восклицал очередной волшебник, чье имя я даже не всегда могла вспомнить. — Как поживают родители? Как ваши результаты по ЖАБА? Да что вы говорите, четвертый курс?! Мерлин мой, вы так взросло выглядите, и, прошу заметить, очаровательно! О, мистер Гонт, наслышаны, конечно наслышаны! Рады знакомству! Том только таинственно улыбался, ведя меня под руку к нашей палатке и ловко лавируя в толпе. — Я ничего не задумал, — он на всякий случай уточнил, чувствуя мое дурное настроение. — Пока что. — Тогда откуда эта подозрительная улыбка? Не говори, что тебя так позабавил тот пожилой маг в кружевном пеньюаре. — О, нет, подобные воспоминания стоит безжалостно вымарывать из памяти, — Том поежился, вспомнив полуголого идиота, затем сдался под моим суровым взглядом и признался. — Мне нравится твоё негодование и такое нежелание со мной расставаться даже на время. Это слишком приятное ощущение, когда кто-то настолько сильно жаждет быть рядом. — Ох, — я фыркнула, — никогда не поверю, что никто из твоих, скажем так, поклонников магического таланта и силы, не думал о чем-то похожем. Взять, к примеру, наших двух знакомых с именами на букву «Б». — Звучит банально, но ведь это совсем другое. Было ли мне дело до них и их мыслей? С этими знакомыми, да и с другими тоже, я никогда не сидел в обнимку на диванчике возле камина. Это, кстати, тоже оказалось очень приятным опытом. Припомнив проведенный подобным образом вечер, я не сдержала расстроенный вздох — сегодня можно было и повторить, если бы не дурацкий Чемпионат. С другой стороны, из пока что недолгого сосуществования мы вынесли один урок — чем больше проводим время вместе, тем сложнее удерживаться в рамках. Том и раньше не особо церемонился, но это были достаточно невинные вещи — погладить по щеке, взять за руку, поцеловать запястье. Теперь уж и я иной раз не могла себя остановить — в итоге всё заканчивалось поцелуями, которые с каждым днем грозили перейти совсем в иную плоскость, что никак нельзя было допускать. Нас даже не возрастной аспект моего нынешнего тела останавливал — можно ведь и заклинание Гонта использовать, а магический — всё должно было пройти на алтаре в определенный день, потому что от этого зависело слишком многое. В итоге мы кое-как отстранялись друг от друга, раскрасневшиеся и возбужденные, и расходились по комнатам. Так что мой отъезд в Хогвартс был нам некоторым образом даже на пользу. Зато источник, судя по оживавшему родовому камню, был доволен — в семействе Гонтов ему явно не хватало чего-то настолько простого, но сильного, как интимная магия двух людей, которых распирает от чувств и желания обладать друг другом. Думается мне, после Бельтейна девяносто седьмого года мы как минимум четверть источника напитаем. — Мысли подобного рода у тебя всегда настолько громкие, что мне и напрягаться не надо, чтобы их читать. И, к слову, — Том аккуратно приподнял входное полотнище, приглашая меня внутрь нашей палатки. — Я нашел один интересный ритуал, который в принципе можно провести не дожидаясь Бельтейна, если захочешь. Мне точно захочется. — Что за ритуал? — я забеспокоилась и остановилась как вкопанная, ожидая услышать что-то зловещее и сложное. — Высвобождающий энергию и усиливающий защиту дома, — глаза Тома блестели и он веселился, дразня меня. — А включает он в себя алтарь и обнаженную хозяйку. Хозяин тоже присутствует, желательно, одетый, чтобы по ходу дела не провести нечаянно другой ритуал. И задача состоит в том, чтобы женщина высвободила свою энергию, а мужчина должен некоторыми способами добиться… — С ума сошел, не надо рассказывать таких подробностей на улице! — Ты права, душа моя, такие подробности нужно только показывать. *** До начала матча было время, и стадион напоминал копошащийся муравейник — кто рассаживался и искал свои места, кто бегал на соседние ярусы поприветствовать знакомых. Всё это сопровождалось возгласами, кричалками фанатов, и звучавшей на весь стадион рекламой. Пока я болтала с родителями, что устроились вместе с Булстроудами и старшим Малфоем на соседнем ярусе, нашу ложу посетил Фадж. Он привел с собой болгарского министра и хотел лично представить ему всем известного Гарри Поттера. Болгарин знакомиться не желал, на Фаджа смотрел с видом «Ты меня за идиота держишь?» и чуть ли не тыкал Гарри пальцем в лоб, где от знаменитого шрама почти следа не осталось. Том с улыбкой хищника влез в разговор и даже умудрился с болгарином поддержать диалог, да так, что тот прекратил валять дурака и заговорил по-английски. Гарри приехал в компании Блэка и, неожиданно, Грейнджер. Сириус хохмил, источал концентрированное обаяние и сыпал немного сомнительными любезностями. Гермиона отчаянно краснела, неловко перекладывала из руки в руку букетик нежно-персиковых роз, и совершенно не знала, куда себя деть. Понять ее было можно — от внешних последствий Азкабана красавец Блэк давно избавился, посвежел, снова отрастил черные кудри и выглядел даже слегка моложе своих лет. — Пункт прогноза Блейза с «пылким возлюбленным» можно считать исполненным? — шепнула я Гарри, стараясь не засмеяться. Гарри, лучше всех знавший, что из себя представляет Сириус, одарил Грейнджер сочувствующим взглядом. — Ох, не знаю, Панси. По-моему, Гермиона только сейчас осознала, что он её не просто как мою приятельницу позвал за компанию, и вовсе не придуривается в своих ухаживаниях. Видела, даже цветы ей подарил! — Я вообще не понимаю, с чего вы считаете это хорошей идеей, — Драко фыркнул. — Уверен, она просто пошлет его подальше, но если нет… Магглорожденная будет продолжать род Блэков! Это нонсенс! Я закатила глаза от его наивности. — Дракопупсик, дорогой мой, ты где-то видишь толпы желающих соединить себя узами с Сириусом Блэком? Давай уже признаем, в роду Блэк столько собралось проклятий и семейного безумия, что даже брак с магглорожденной хуже не сделает. А уж если все получится, то их дети смогут снова копить дары и силу. И не факт, что Дагворт-Грейнджеры не родственники Гермионе, так что тут еще разбираться надо, не из чистокровных ли сквибов ее родители. — Кому-то ведь придется заниматься родом Блэк, — Гарри согласно покивал. — Тебе бы хватило сил взять обязательства за оба рода. Гарри кривовато улыбнулся, пряча глаза: — Драко, я не думаю, что у меня и род Поттеров продолжить получится. — Почему это? — тот искренне удивился. Я тактично от них отвернулась, почти с ужасом осознавая, что Драко действительно не понимает. Или боится понимать, чтобы зря не тешить себя надеждами? Вот болван! — Леди и джентльмены! Добро пожаловать! Добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Чемпионата мира по квиддичу! Судя по возне и вскрикам на верхнем ярусе, кто-то из семейства Уизли всё-таки попытался выпрыгнуть из ложи во время танца вейл. Интересно было, кто именно, но посмотреть не вышло — я была слишком занята тем, что держала за мантии Гарри и Драко. Благодаря окклюменции они нивелировали большую часть вейловских чар, но не все, и теперь намеревались немедленно пересесть на болгарские трибуны. Том держал Блэка — тот так воодушевился танцем, что решил поучаствовать. Грейнджер, оценив самообладание моего супруга и его снисходительное фырканье при виде вейл, на Сириуса неожиданно разозлилась и, возможно, самую малость взревновала. О том, что тут дело было исключительно в умении закрывать собственный разум, она скорее всего не знала. В конце матча Гермиона громко воскликнула о мужественном поведении Виктора Крама, не забыв краем глаза проследить реакцию на собственные слова. Похоже у Блэка, несмотря ни на что, были шансы завоевать свое местечко в сердце, полном книжных страниц и библиотечной пыли. В этом году поездка в Хогвартс-экспрессе далась как никогда трудно. Раздражение никуда не девалось, а только копилось. Хотелось домой, к любимому камину и диванчику в Литтл-Хэнглтоне. И чтобы Том был рядом. Обижать девочек из-за своего настроения не хотелось, и я извинилась, объяснив, что мне следует побыть одной и попробовать успокоиться, иначе я могу ненароком ляпнуть что-нибудь неприятное. Луна согласно покивала, а Джин немного обиделась, но махнула рукой. Свободных купе не оставалось, не считая единственного, в котором дремал Римус Люпин. Я тоскливо вздохнула, но всё же зашла. Мои ожидания того, что уж Люпин не будет приставать с разговорами и всю поездку проспит, оказались тщетными надеждами, которые разбились о реальность спустя пару минут. — Простите, мисс Паркинсон, — он засуетился и убрал сложенный подушкой плащ в чемодан. — Это вы меня извините, профессор. Я надеялась спрятаться в вашем купе от обсуждения Чемпионата, который уже как кость в горле, но если мешаю, то сейчас же уйду. — Нет-нет, оставайтесь! — он замахал руками. — Знаете, я и сам не большой поклонник квиддича, — протянул он, а я поняла, что вместо старых добрых сплетен с Луной и Джинни, вляпалась в долгий разговор с оборотнем. — То есть, в школе я болел за гриффиндорскую команду, да и Джеймс играл охотником, как же не болеть за друга… На самом деле, время пролетело незаметно и вполне терпимо — я изредка вставляла свои комментарии или вопросы, а Люпин оказался чрезвычайно словоохотливым. В поезде он оказался специально — как удалось понять из путаных и завуалированных объяснений, они с Блэком вчера напились, отмечая то, что Люпин остался преподавателем ЗОТИ на этот год, и каким-то алкогольным образом решили, что всё дело в Хогвартс-экспрессе: во время пути на Люпина якобы подействовала светлая магия, которую источали счастливые дети в предвкушении чуда и учебы в настоящей волшебной школе. Люпин, щедро напитанный эманациями счастья, получал своеобразную защиту и таким образом мог лучше противостоять проклятию на должности преподавателя ЗОТИ. Чтобы и в этом году не попасть под раздачу, поездку следовало повторить, и вообще превратить в личную традицию Люпина. Видимо, моё выражение лица было достаточно красноречивым, потому как он покраснел и начал оправдываться, что всё это ерунда, но раз Сириусу так спокойнее, то почему бы и не послушать друга? Единственное, что я сделала — попросила Люпина никогда не рассказывать эту историю Гермионе Грейнджер, иначе она слишком быстро узнает, что Блэк — тупица. — О, — Люпин еще больше смутился. — Знаете, мисс Паркинсон, я не лучший советчик для друга в подобных делах, но мне кажется, Сириус с некоторых пор стал немного более… — Живым? Гарри так выразился, — пояснила я. — Да, наверное. Но, конечно, меня всё же волнует, как это воспринимает мисс Грейнджер. Сейчас Сириус вроде бы серьезен, но не из чувства ли противоречия и назло собственной матери? Понимаете, он всегда был немного легкомысленным, и мало задумывался о чужих чувствах, — Люпин вздохнул, ненадолго окунувшись в воспоминания. — Боюсь, профессор, это мистеру Блэку следует осторожничать. Гермиона Грейнджер имеет все сходства с Хогвартс-экспрессом — вряд ли есть что-то, что может ее остановить, если она наметит себе какую-то цель. Люпин улыбнулся, посмеиваясь. — Что ж, думаю, вы правы. Уже в конце поездки, когда я собралась выходить из купе, чтобы оставшееся время все же провести с девочками, Люпин меня остановил. — Мисс Паркинсон, я бы хотел извиниться перед вами. За прошлый год и боггарта, — выглядел он при этом до крайности осунувшимся и несчастным. — Я был неправ. Северус пытался мне объяснить, но я слушал только директора Дамблдора, и… В общем, я повел себя как очень плохой преподаватель. Мне жаль. Тем более, учитывая мою пушистую проблему… — Всё в порядке, — я пожала плечами, прервав его путаные объяснения. — Было страшновато, но это, по крайней мере, не мертвый родственник. Простите за дерзость, но вам бы перед Драко извиниться, профессор. Он в ответ забормотал, что непременно, только найдет подходящее время. Это можно было расценить как-то, что словесных извинений Драко никогда не дождется. Люпин, конечно же, не знал, что в этом году Министерство с легкой подачи мистера Гонта возьмется за Дамблдора всерьез, и в школу для затравки пустят одну зубастую жабу по имени Долорес, так что младший Малфой в любом случае получит моральное удовлетворение даже без извинений оборотня.