Немного о Боссе

      — Ты меня совсем не понимаешь! Я уже достаточно взрослая для того, чтобы…       Трой закрыл уши руками, примерно понимая, что ему предстоит выслушать дальше. Мишель росла, что было неизбежно. Росли и запросы. А разгильдяйский образ жизни в банде отнюдь не способствовал тому, чтобы запросы эти соответствовали хоть каким-нибудь нормам. И девчонка втемяшила себе в голову, что ей жизненно необходима татуировка. Хотя, по правде, Трой и сам понимал, что ничего сверхъестественного в этом её желании нет — кому в семнадцать не хотелось бы обзавестись тату? Но идею эту всё же воспринял в штыки.       По этому поводу они скандалили уже вторую неделю; даже дольше, чем когда Мишель изъявила желание примкнуть к Святым. Аргументы у обеих сторон конфликта были мягко говоря сомнительные. Ведь Мишель и правда была достаточно взрослой, чтобы самой принимать такое решение, что она и повторяла Трою с завидным упорством, и с чем он мысленно, конечно, соглашался. В то же время Трой был ей, объективно, никем, чтобы что-то там запрещать, и, хоть об этом девчонка тактично молчала, это он тоже прекрасно понимал. И всё же… Брэдшоу был настроен решительно против, а девчонке было отчего-то важно получить его согласие. Или просто уломать его, чтобы выйти из спора победительницей. Чёрт её разберёт.       В свои семнадцать Мишель переживала припозднившийся переходный возраст. По крайней мере, так говорил её психотерапевт, доктор Стивенсон, тот самый, который фактически вытащил девчонку из безумия. Доктор ещё отмечал, что это отличный знак. Это просто замечательно, что процесс подросткового бунта, пусть и с запозданием, но запустился. Брэдшоу в сердцах был с ним не согласен.       И поэтому, дойдя до ручки в один прекрасный вечер, Трой совершил непоправимую ошибку. Он расслабился. То есть, сначала он решил прибегнуть к верному способу воспитания зазнавшихся детей — ремню. Но от несильных, рассчитанных более на психологическое воздействие шлепков по голой заднице Мишель, поначалу яро вырывавшаяся, начала ловить кайф… И закончилось воспитание совсем не так, как планировалось. Но закончилось приятно, и Трой решил, что теперь-то идея с татуировкой забудется. Хотя бы на время.       Куда там. Следующим вечером девчонка явилась домой с довольной лыбой на лице, чёрной геральдической лилией на шее и тюбиком заживляющей мази в кармане. Трой лишь устало вздохнул и признал, что ничерта-то он не смыслит в подростковых бунтах.       — Ну, что же… С этим разобрались. Раунд второй? — задорно поинтересовалась она, приземляясь рядом с ним на продавленный диван. — Знаешь, я тут подумала… Пора бы мне приступать и к боевым миссиям. Мелкие поручения и вечный кутёж в церкви — это, конечно, круто. Но душа требует…       Трой взвыл.