Прекрасная партизанка

      Дождь, стеной обрушившийся на землю, становился колючей моросью, противно лезущей в глаза. Давно не было таких осадков, и сейчас лес, напитавшись этой живительной влагой, казался не серым и безжизненным, а свежим, малахитовым. Казалось, что нет никакой войны, нет никакого страха, а есть только безграничная свобода, безграничная жизнь, наполненная светлыми воспоминаниями.       Насквозь промокший отряд двигался по лесу короткими перебежками, изредка останавливаясь, чтобы спрятаться от холодного дождя под широкими кронами деревьев. Больные полковнику Билану были не нужны, медикаментов то, кроме спирта, не было, поэтому не болели даже женщины.       Задумчивый Дима, облокотившись о ствол высокой ели покрытый мхом, смотрел в небо, заволоченное сизыми, беспросветными тучами. Какое-то странное беспокойство засело у него в груди, и он никак не мог выкинуть это тревожное чувство. Будучи человеком старой закалки, не любящим стремительных перемен в жизни, он все хотел отправить егозу туда, откуда она пришла, не хотел приводить ее в свой лагерь к партизанам, о которых заботился как о своей семье, но мешала это сделать вероятность, что она говорит правду.       Солдаты расположились рядом, на больших, влажных валунах, а лейтенант Ледов, вручив Артему пулемет Пелагеи, подвел девушку к полковнику, в надежде выбить из нее какую-то информацию. Вся информация, которая была у партизанки, пряталась под грифом «Совершенно секретно», и не потому что это была какая-то государственная тайна, а потому что это тайна души, тревожащая всю ее семью, не дающая никому покоя.       Поежившись от холодного ветра, обнимая себя за плечи, чтобы как-то согреться, Пелагея облизнула мокрые от дождя губы и глянула на полковника. Она и не думала что капитан, которого искала так долго, будет настолько красив, статен и ладен. В его взгляде она замечала постоянную холодность, и от этого ей самой становилось не по себе. Пелагее было глубоко жаль, что такие мужчины, еще совсем молодые, уже седые, уже озлобленные на весь мир, и холодные, неприступно холодные. - А вы, уважаемый полковник, не сердитесь на меня. Не предательница я. Знаю, что не хотите вести меня в лагерь, – тихо сказала девушка, наблюдая за тем, как Дима медленно переводит взгляд с неба на нее и снова хмурится. – Оружие вы отобрали. Ну не думаете же вы, что я на вас с голыми руками пойду? Да и к тому же я девушка.       Лейтенант Ледов внезапно рассмеялся, а за ним и Билан сдержанно улыбнулся только краешками губ, снисходительно рассматривая партизанку, которая стояла в недоумении. - Даже если бы и пошла не с пустыми руками, то вряд ли нас напугало бы это, - объяснил Коля, покачав головой. Сзади остальные лейтенанты тоже негромко рассмеялись, понимая, в чем дело. – А вот сумочка-то у тебя немецкая, – Ледов указал на сухарку, которая до сих пор висела на плече у девушки. - Проверь ее вещи. Нам не надо срыва операции, которую мы готовим уже черт знает сколько, – приказал полковник Билан, кивком указав на сумку Пелагеи.       Партизанка только сильнее помрачнела, вцепившись мокрыми, побелевшими от холода пальцами в сумку. Она себе не так представляла встречу с капитаном. Надеясь на поддержку и понимание с его стороны, она совсем забыла о том, что полковник в первую очередь партизан, а доверие с первого взгляда не его прерогатива. Будучи совершенно не гуттаперчевой девушкой, Пелагея привыкла, что прогибаются под ней, трепещут перед ней, а отношение полковника Билана уязвляло ее самоуверенность.       Скрепя зубами от злости, Пелагея сняла с плеча сумочку и протянула ее лейтенанту Ледову. - Откуда знала, где искать меня? – спросил капитан отряда, любопытно посмотрев на девушку.       Он замечал, как менялось выражение ее лицо на протяжении всего знакомства, насколько много эмоций, совершенно разнообразных, отражалось в ее светлых, казалось безгреховных, глазах. Она стояла к полковнику так близко, что он видел в них отражение крон девственно-зеленых деревьев, тучного, тяжелого неба и самого себя, напористо глядящего на девушку. Глаза Пелагеи, так бесстыдно прячущие истинный характер их обладательницы, завораживали Диму. - Аракаев сказал мне, куда вы направляетесь, – ответила партизанка, смутившись от въедливого взгляда капитана. - Так значит, не нужен тебе был мой отряд, – заключил капитан, переводя внимание на Колю, который внимательно рассматривал сумку то снаружи, то изнутри. Пелагея тоже обернулась, желая увидеть, что же лейтенант такое нашел. – Что там? - Ничего Дим. Бинты, вата, куча патронов, сухарей и фляга. Пришла к нам налегке, – лейтенант покрепче затянул ремешок на темно-зеленой, местами рваной, сумочке и отдал ее Пелагее.       Девушка забрала сухарку, сверля взглядом лейтенанта Ледова. Помимо всего того, что он перечислил, в сумке находились фотографии, много фотографий, и не заметить их было просто невозможно, но почему-то он не сказал о них, что выглядело очень странным, ведь полковнику явно было бы интересно увидеть их. Не разрывая зрительного контакта, Коля отдал ей вещь, и в его взгляде она увидела слабый огонек, который послужил предостережением. - Нужен, уважаемый полковник, – с запозданием сказала Пелагея, перекидывая ремешок сумки через плечо. – Главком сказал, чтобы я к вам присоединилась. Чтобы помогать и для сохранности. - Два года сама сохранялась, – заметил капитан, снимая с головы мокрую фуражку.       Он понимал, что к Пелагее невозможно прицепиться, потому что она казалась абсолютно чистой и невинной, но только на первый взгляд. Полковник Билан уже разгадал в ее, казалось бы, непорочных глазах лисью хитрость и дерзкую храбрость, которые мастерски подделывались в наивность и простоватость. Хоть она была и не так проста. - Не касается вас, как я сохранялась. Не в масле каталась, это факт, – в момент взбеленилась Пелагея, скрестив руки под грудью. Дима опешил, удивленно подняв брови, понимая, что затронул больную тему.

Flashback

- Грязная девчонка, – раздраженно выплюнул по-немецки высокий, морщинистый офицер в возрасте, ходивший от одного угла комнаты в другой. – Спроси, спроси у нее, фрау Шлесин, сколько еще партизан в лесу, куда направляются.       Худощавая женщина с вытянутым лицом, черными, выпученными глазами и беспорядочно кудрявыми, каштановыми с сединой волосами наклонилась вперед, скрипнув старым, деревянным стулом. Перегнувшись через стол, она прищурила глаза так сильно, как будто думала, что они сейчас выпрыгнут, и хотела сдержать их. Узкие, морщинистые губы сложились в мерзкую, фальшивую улыбку и фрау Шлесин вздохнула. - Ну что, милая. Мы больше не можем терпеть, – четко выговаривая каждую букву так, что они, казалось, отлетали от холодных стен блиндажа, сказала женщина на деланном русском. – Господин майор больше не хочет слушать твои сказки. Деревенские девушки не хотят никого убивать, а ты хочешь. Скажи, куда направляешься, зачем солдатов наших убиваешь?       Пелагея, нахмурившись, причмокнула губами, наклонилась к фрау Шлесин и, глубоко вдохнув, плюнула ей в лицо, женщина вскрикнула, подскочила на стуле, а немецкий майор, быстро среагировав, отвесил Пелагее пощечину так, что она пошатнулась и рухнула со стула.       От боли у нее звенело в ушах, щека горела, а перед глазами все поплыло. Рука немца казалась кирпичом, по сравнению с рукой фрау Шлесин, которая одаривала девушку оплеухами пока они шли от одного блиндажа, где ее содержали, до другого, где ее допрашивали. - Мерзкая тварь, – выплюнула женщина, сжимая маленькие, ссохшиеся кулачки. Тяжелая ярость отразилась у нее на лице и, вытерев рукавом шерстяной кофты лицо, она подошла к Пелагее и присела рядом с ней а корточки.       Сердце у Пелагеи билось с огромной скоростью, как у испуганного кролика, а глаза, заволоченные слезной пеленой, наоборот, выражали всю смелость и даже дерзость. Она не собиралась унижаться перед грязными фашистами. Откинув длинную светлую косу с лица, она приподнялась и с вызовом посмотрела на фрау Шлесин. Никогда в жизни она ни перед кем не валялась, никогда не унижалась, никогда не уходила с позором, и ей казалось, что если это ее последние слова, то они должны быть сказаны с силой и достоинством. - Ни слова от меня не получите. Хоть сдохну под вашим забором как собака, но никогда не сорву план, который строился месяцами. Моя единственная смерть – пустяк, но зато вы будете ложиться штабелями. Сучьи отродья.       Глаза фрау Шлесин вспыхнули огнем, немец на заднем плане что-то закричал по-немецки, но Пелагея не прислушивалась. Она гордо вскинула голову, готовая принять еще один удар от замахнувшейся на нее женщины.

Flashback

      Поджав дрожащие губы, Пелагея прерывисто вздохнула, пытаясь выкинуть из головы навязчивые воспоминания. Ее отважная и храбрая натура иногда скромно пряталась за страхом, что ее вновь поймают, что вновь начнут бить и пытаться вырвать какую-то информацию, но здесь, рядом с полковником Биланом, она становилась более решительной, чтобы не казаться трусихой. - А теперь, скажи-ка мне, пожалуйста, откуда у тебя пулемет и что ты делала там, с немцами, – Дима нахмурился, заметив, как старательно пытается партизанка сморгнуть набежавшие слезы. И что-то екнуло у него в груди, словно ниточка оборвалась.       Он смотрел на Пелагею и не мог понять, почему ее так жалко, почему он внезапно видит в ней столько боли и тревоги, ведь она даже толком не рассказала ему о себе. Ощущение того, что перед ним стоит Катя, уже давно ушло, заменив прелестный образ без вести исчезнувшей возлюбленной на отважную девушку-партизанку. - Это не мой, – честно призналась девушка, отвернувшись от командира. Она не хотела, чтобы полковник заметил ее маленькую слабость, поэтому перевела взгляд на сержанта Артема, который слишком заинтересованно следил за их разговором, открыв рот. Когда Пелагея подозрительно прищурилась, он напряженно сглотнул и опустил голову на грязные сапоги. – Я его нашла.       Девушке не очень нравилось то, что она врет через раз, но выворачивать душу посторонним людям, с которыми ее путь вскоре разойдется, тоже не собиралась. Полковник Билан медленно подошел к девушке и встал совсем рядом, практически касаясь своим плечом ее плеча. Она, по сравнению с Димой, казалась совсем маленькой девочкой. - И ты выстрелила в немцев, – заключил Билан, не веря в слова партизанки. - Нет! – воскликнула она настолько громко, что весь отряд удивленно покосился на нее. Под вопросительным взглядом полковника Пелагея поспешила объясниться. – Я выстрелила в их коляску. Они жгли деревья, если бы вы были повнимательнее, уважаемый полковник, то обязательно заметили бы это. Округа кишит жучками, вы здесь не одни. Я не буду удивлена, что завтра будут еще и еще возгорания, потому что они явно хотят вас выкурить отсюда. Хоть и не знают, что ищут, не знают, что им угрожает, но чуйка у них работает.       Лейтенант Ледов поднялся с валуна и подошел к полковнику и партизанке, сложив руки под грудью. Он недоверчиво переглянулся с Димой и напряженно вздохнул, неосознанно понимая, что девушка может быть правой. - И почему же ты так решила? – поинтересовался Коля, жмурясь от дождевых капелек, полетевших прямо в лицо от косого, прохладного ветра. - Да какая вам разница, лейтенант? Я пытаюсь помочь, а вы упираетесь. Я просто предлагаю не оставаться в одном лагере надолго. Разве у вас не поджимают сроки?       Дима сходил с ума от ее загадок. Он не хотел клешнями вытаскивать из нее все, что она знает, но хотел, чтобы появилась хоть какая-то определенность. Послушать девчонку, которая пришла неизвестно откуда, неизвестно зачем, было бы просо абсурдом, но ее глаза, безукоризненно чистые, искренние и честные, почему-то не позволяли полковнику усомниться в ее правоте. - В двух днях отсюда деревня была, небольшая. Если мы пойдем сейчас, то завтра на рассвете будем там и сможем пополнить хоть какие-то запасы провизии. Тем более да, мы отстаем по времени. Алексей уже долго в тылу врага, и из-за того, что мы идем медленно уже упустили одну возможность. Если пойдем сейчас, то уже сделаем наконец-таки намеченное, – решил полковник, замечая, как его друг утвердительно кивает головой, поддерживая его план. - Но полковник! – с места вскочил лейтенант Чеко, сдергивая с головы фуражку. - Мы едва знаем ее, – возмутился Артем, неожиданно набравшись храбрости. Ему уж очень не нравилась эта заносчивая, через-чур храбрая Пелагея, которая тут же заручилась поддержкой полковника и его правой руки. Сержанту казалось, что она их просто очаровала, так как очень давно никто из них не увлекался барышнями. - Не хочешь меня слушать сержант, так пошел отсюда нахрен, – рявкнул полковник, метнув острый взгляд в Артема. Гречко уже начинал порядком бесить Колю и Диму, да и Чеко, кажется, медленно тупел, находясь в его обществе. Полковник принял решение, осознанное и верное, и ему казалось просто неуместным то, что какой-то сержант пытается им командовать. Артем нахмурился и вновь потупил взгляд, скрипя зубами от обиды. - Всем подъем. Чеко, свяжись с Савиной и скажи, чтобы она собирала отряд, и все были готовы к ночному походу. У нас мало времени, – скомандовал Дима, обводя взглядом свой немногочисленный отряд, и останавливаясь на блондинке, которая еле сдерживала победную улыбку.       Она была довольна, что так легко получилось убедить полковника. Конечно все то, что она сказала, было чистой правдой, но и корыстные цели присутствовали. Ей нужно было срочно найти одного человека, от которого зависела жизнь ее семьи.