Миссия родить

      Один день. Всего один день – и коридоры Хога заполнят гомон и крики студентов. Завтра приедут мои друзья и враги… друзья и враги: а есть ли между ними разница? Когда-то я верил, что мои друзья пойдут за мной и в огонь, и в воду, а теперь…       Рон — завистливый, недальновидный идиот, которого интересуют только квиддич и еда. Рон, который отворачивался от меня в самые тяжёлые времена, который считает, что я могу просто забыть о своём крёстном и быть всё тем же недалёким Гарри, который познакомился с ним в поезде.       Гермиона — наиумнейшая девчонка в моём окружении, которая невероятно глупа, сталкиваясь с реальностью. Гермиона, которая считает, что абсолютно всегда могут помочь книги, которая подгоняет всех под сухие строчки из учебников. Ведь умные люди, пишущие книги, не могут ошибаться! Гермиона, которая лежит в больничном крыле, в отдельной палате, спящая, как персонаж из детской сказки. Может, придёт принц и разбудит тебя поцелуем, Гермиона, ведь книги не лгут!       Джинни — влюблённая в образ героя, которого сама себе придумала. Джинни, которая решила, что непременно станет матерью моих детей и моей женой. Глупая девчонка, которая думает, что я не знаю, что она давно встречается с Дином. Чего стоят такие заверения в любви?       Враги. Интересно, если бы я не был Героем, были бы у меня враги? Наивные и глупые дети, которые подражают своим родителям. Они хоть сами понимают, почему меня ненавидят? Взять хотя бы Малфоя. Избалованный подросток, который повышает свой авторитет, задевая меня. Странно, почему я раньше реагировал на все его нападки?       Все мы глупые дети, подверженные влиянию взрослых. Они диктуют нам, что плохо, а что хорошо, а мы идём у их мнения на поводу.       Впервые я не хочу начинать учиться. Что меня ждёт? Гонка на выживание с Волан-де-Мортом? Борьба с общественным мнением? Снова притворяться тем, кем я не являюсь? А ещё это Наследие. Ребёнок? Серьёзно? Какой ребёнок, когда я сам не вырос? Когда за мной охотятся, чего-то ждут от меня?       Мне придётся искать себе мужа. О, Мерлин, мужа! Если верить гоблинам, то моя магия уже завтра начнёт сходить с ума, подбирая подходящие кандидатуры. А потом что? Просто подойти и заявить в лоб что-то типа: «Эй, ты мне подходишь, хочу от тебя ребёнка!». Так что ли?! Меня сразу в Мунго отправят?       Интересно, Снейп продолжит со мной заниматься? И почему меня это так волнует? Мне кажется, будто я становлюсь зависимым от наших занятий. Может, потому что Снейп единственный, кто никогда не притворялся рядом со мной? Его чувства ко мне никогда не были лживыми, и то, что он сейчас перестал меня презирать, я смело могу записать в свои достижения. Ха, мне есть чем гордиться: я приручил Снейпа! М-да, профессор меня бы убил за такие мысли. Хорошо, что он решил не заниматься со мной окклюменцией.       «— Поттер, я не собираюсь тратить время на занятия, которые вам не нужны!       — А как же директор?       — Скажем ему, что занимаемся, и у вас просто невероятные успехи в этой области! А вот уроки зельеварения вам не помешают, сама магия на это намекает. Только попробуйте теперь выставить себя идиотом на моём уроке!»       Остаток дня я провёл шатаясь по школе без дела: Снейп заперся в лаборатории, выгнав меня оттуда. Дамблдор отправился к министру. Даже Хагрид отсутствовал по какому-то поручению. Не идти же мне в больничное крыло?       Спал я уже в комнатах Гриффиндора. Кровать была неудобной, подушка — слишком твёрдой, одеяло — чересчур тёплым, а луна светила прямо в глаза…

***

      Первое сентября… удивительно, но это чуть ли не единственное, что ненавидят и маглы, и маги. Конечно, на первом и, возможно, втором году обучения ты испытываешь радость от того, что увидишься с друзьями, снова окунёшься в ту атмосферу волшебства, присущую только Хогу, но с каждым последующим годом очарование школьных будней стирается реальностью. Особенно когда каждый год тебя кто-то да хочет убить. Конечно, последний пункт только для Избранных, и он точно не прибавляет хорошего настроения.       Я уже сидел за столом, когда толпа студентов ворвалась в зал. Всё те же лица, те же эмоции на них, но я чувствую, что что-то неуловимо изменилось. Может, это моё восприятие реальности? Странно, но слизеринцы не раздражали одним лишь своим присутствием, даже бросаемые полные презрения взгляды не раздражали, а почему-то даже смешили. А вот шумные грифы подбешивали, меня уже раз двадцать похлопали по плечу с фразой: «Гарри, ты так изменился!». И как реагировать? Остаётся только глупо улыбаться, поддерживая имидж наивного дурачка. Рон плюхнулся справа от меня, слева сел Финниган, напротив — Невилл, Томас и Джин. Как-то остро ощутился недостаток Гермионы.       — Гарри, дружище, ты похож на девчонку! — Симус снова хлопнул меня по плечу. Кажется, там будет синяк.       — Ты так тактичен, Симус. Я поражаюсь твоим манерам.       На меня ошарашенно уставились три пары глаз: Дин, Рон и Джин. Мерлин, ну что я такого сказал?!       — Тебе явно не пошло на благо общество Снейпа! — воскликнула Джин. На нас обернулось человек десять, даже несколько слизеринцев.       — Молодец, Джин. Ещё громче: тебя не все услышали.       — Гарри, дружище, с тобой всё хорошо? Подумаешь, Снейп, ты его защищать теперь будешь?       — Нет, Рон, но информация о том, что я провёл три недели с профессором не для посторонних ушей. Уж ты-то должен это понимать.       На меня посмотрели как на врага народа. Ну и пусть… интересно, это осознание, что мне семнадцать, так повлияло на мое мироощущение? Рон, Дин, Джинни — все кажутся такими детьми. Странно, учитывая, через что мы все прошли…       — Ты говоришь как Гермиона, друг.       — Хоть чему-то я у неё научился. Тебе бы тоже не помешало, Рон. Гермиона часто говорила умные вещи.       — Ты так говоришь, будто бы уже её похоронил!       — Нет, но осознание, что она лежит прикованная к кровати, заставляет задуматься над некоторыми её советами.       — Ты говоришь как… как…       — Как кто, Рон? — я понимал, что нарываюсь, но этот детский лепет меня достал.       — Как слизень! — красный от злости, будто вот-вот закипит… Рон-Рон, откуда в тебе столько злобы?       — Я приму это за комплимент, иначе я могу подумать, что ты нарываешься на ссору.       — Гарри!       — Что, Джинни? — чем злее становились мои «друзья», тем спокойней становился я.       — Зачем ты так?       — Как, Джинни? Я что-то неправильно сказал? Оскорбил? Ударил? Нет, тогда какие ко мне претензии?       — Первокурсники идут, потом поговорите, — вмешался Невилл. Вот у кого есть и такт, и мозги. Добряк Невилл.       Распределение шло своим ходом, все хлопали, а у меня начинала болеть голова. Моя магия… она бесилась, было ощущение, что меня растягивает в разные стороны. Руки тряслись, пришлось вцепиться в мантию, чтобы скрыть это, в глазах двоилось, а в ушах нарастал гул. Я понимал, что со мной творилось, но это всё равно было неожиданно. Наследие, будь оно неладно!       Все прекратилось резко: раз, и голова не болит, руки не трясутся, и со мной всё прекрасно. И одно не вписывается в состояние «нормально»: разной насыщенности зелёные линии, которые отходят от меня к разным людям. Девять линий, девять кандидатов на роль отца для моего ребёнка. Жуть.       Блейз Забини, Драко Малфой, Теодор Нотт, Невилл Лонгботтом, Энтони Голдстэйн, Ли Джордан, Девис Дарквуд, Оливер Риверс и… Северус Снейп.       Шесть слизеринцев, два гриффиндорца и один рейвенкловец. Прекрасно, Гарри, твоя магия сошла с ума!