Рыжая Соня и Остров чародеек

      К утру с низкого хмурого неба опять стала накрапывать мелкая морось.       Дождевые капли часто-часто бежали по листьям раскидистого дерева, барабанили по кровле маленького шалаша, притаившегося в его корнях и окруженного разросшимся кустарником. Небольшой ручеек нашел таки в тщательно уложенных пальмовых листьях незаметную глазу щелку, и теперь крупные капли дождя одна за другой срывались вниз, целясь в бедро спящей хозяйки шалаша. Некоторые из них, не превратившиеся в бессильные брызги, быстро-быстро сбегали вниз по бедру девушки, оставляя за собою влажную дорожку на бархатистой коже.       – Мм?       Узкая женская ладошка легла на влажное от дождя бедро, быстро пробежала по нему, смазывая следы дождевых капель. Но уже в следующий момент новые блестящие бусинки проторили свой путь по тому же месту. Девушка негромко вздохнула во сне и перевернулась на спину, позволив дождю безнаказанно капать себе на живот.       По-прежнему не желая окончательно просыпаться, Соня потянулась босыми ступнями в норку меж корней приютившего ее дерева, где еще с вечера был разведен небольшой, укрытый от посторонних глаз, костерок. Угли успели практически полностью остыть за ночь. Однако собранные ею специально для этой цели и зарытые в кострище камни все еще хранили немного былого тепла. Она по самые щиколотки погрузила ноги в золу и прижала ступни к отдающим остатки былого жара булыжникам, поджимая от удовольствия пальчики и жмурясь, будто сытая кошка.       Дождевая вода, барабанящая по вздрагивающему при каждом новом касании животу девушки, уже переполнила впадинку пупка, и маленький ручеек, перелившись через край, проворно сбежал вниз на постель из пальмовых листьев. Соня с неудовольствием почувствовала, как под ней начинает собираться холодная лужица, и капризно застонала, не желая признавать необходимость окончательного пробуждения.       Сонно моргая, девушка села на своей импровизированной постели, встряхнула непослушной рыжей шевелюрой и потянулась всем телом. Поджала под себя ножки и капающей с прохудившейся кровли дождевой водой смыла со ступней следы золы. Зевнув спросонок, она осторожно выглянула из шалаша и по-кошачьи принюхалась. Дождь уже практически сошел на нет, и в разрывах низких темных облаков все настойчивее проглядывало солнце. Немного дрожа от утренней свежести, Соня выбралась из своего шалаша.       Девушка выбежала на полянку, где кроны деревьев не закрывали небо сплошным темно-зеленым куполом, и позволила последним порывам дождя свободно массировать ее тело своими упругими струями. Запрокинула голову, зажмурившись и ловя губами капли. Тоненькая фигурка девушки словно в танце изгибалась под умелыми ласками стихии, ее руки скользили по покрытому ровным загаром телу, встряхивали спутанные во сне волосы, ладошки складывались лодочкой, принимая дар небес и омывая ею лицо с точеным гирканским профилем.       Вдоволь насладившись водными процедурами и сделав некоторые другие непременные утренние дела, Соня вернулась в шалаш, выгребла из кострища лишнюю золу, подкинула припасенного хвороста и щелкнула огнивом. Затем нанизала на длинные прутики оставшихся со вчерашнего ужина крабов и поудобнее устроила их над огнем. Костерок быстро набирал силу, наполняя убежище девушки теплом и уютом. Хотя, разумеется, и неприятно щекочущим горло привкусом дыма. Впрочем, покуда стояла непогода, дым в любом случае не мог выдать туземцам местонахождение названной гостьи, и костерок можно было особо не таить – дождь все равно прибивал дым от костра практически к самой земле, запах же можно было почуять разве что с расстояния в десяток-другой шагов.       От крабов исходил сказочный аромат, и Соне наконец надоело глотать слюнки. Помогая себе кинжалом, она принялась уплетать за обе щеки сочащиеся терпким соком кусочки мяса, жадно облизывая пальчики.       Вскоре дождь окончательно сошел на нет. Соня облачилась в тунику своей вчерашней случайной знакомой, свою старую кольчужку и, попрощавшись со своим шалашиком, углубилась в джунгли. Путь ее лежал к городу, виденному ею с вершины давешнего дерева. Пренеприятнейший парадокс заключался в том, что она ни в коей мере не горела желанием еще раз встречаться с обитателями места. И в то же время только в их городе она могла найти средства для побега с острова.       Окружающие рыжеволосую гирканку джунгли постепенно так же просыпались ото сна. Отряхиваясь от дождя и наполняясь сотнями суматошных обитателей – тяжелый влажный воздух с каждым мгновением все больше и больше наполнялся многоголосым пением птиц и сердитым жужжания насекомых. В кронах замелькали стайки маленьких визгливых обезьян, а на свисающих к самой земле лианах – юркие молнии древесных змеек. В какой-то момент Соне пришлось уступить дорогу напоминающей живую кроваво-красную реку процессии муравьев-легионеров. А на берегу вчерашнего ручейка она еще издали приметила большую группу дарфарских горилл и поспешила обойти их стороной.       По мере того, как гирканка отходила все дальше от побережья, джунгли становились гуще, деревья росли ближе друг к другу, лианы и ветви сплетались в непроходимую паутину, а лабиринты корней грозили переломать ноги неуклюжему путнику. Девушка орудовала катаной Черной Вдовы, словно мачете, однако высокая влажность вкупе с наваливающейся даже не смотря на ранний час духотой делали эту работу поистине каторжной. Вскоре Соня вся взмокла под своей кольчужкой, горячий липкий пот в три ручья заливал глаза и щекотал кожу под стальными колечками лат.       Но именно в тот момент, когда она уже была готова проклясть все на свете, джунгли словно по мановению волшебной палочки расступились, и задыхающаяся от усталости гирканка буквально вывалилась на широкую просеку, проложенную в сплошной стене тропического леса трудолюбивыми человеческими руками. Соня в изнеможении опустилась на лихо закрученную загогулину древесного корня, торчащую из земли в двух шагах от нее, и оттерла пот с лица тыльной стороной ладони. Немного переведя дыхание и допив остатки вина из фляжки незадачливой амазонки, она отправилась дальше по любезно проложенной, будто специально для ее нее, тропе. Благо вела та точнехонько в сторону города. Что, впрочем, и неудивительно.       Солнце только еще начало свое восхождение на окончательно очистившемся от облаков небосклоне, когда просека вывела девушку к подножию невысокого оплывшего холма с короной древних менгиров на вершине. Соня запнулась на полушаге и остановилась как вкопанная, не сводя настороженного взгляда с угрюмо замкнувшихся в своем грозном молчании дольменов. Что-то в этом холме категорически не нравилось чуткой к недоброй магии девушке. Она раз, другой тряхнула рыжей гривой волос, силясь преодолеть пугающее наваждение. Однако колдовство этого места упорно не желало оставлять ее в покое. Гирканка словно чувствовала, как что-то неосязаемое и безмолвное пытается дотянуться до нее своими когтями оттуда из-за этих камней.       Фыркнув рассерженной рысью, Соня попробовала было обойти пугающий ее холм стороной, но наткнулась на распахнутый зев глубокого оврага с осклизлыми от дождя склонами. Попытавшись миновать проклятый курган с другой стороны, она с возмущенным криком провалилась едва не по пояс в небольшое, но коварное болотце, не пройдя и дюжины шагов. Поминая всех богов и богинь по отдельности, вместе взятых и в самых невероятных сочетаниях, гирканка с замиранием сердца ползла назад по колышущейся зыби, цепляясь пальцами за кочки и чувствуя, как в животе разливаете неприятное чувство страха. Одеяло изо мха и болотных трав грозило в любой миг разойтись под ее коленями и локтями, отдав девушку на съедение болотным духам. Наконец, она почувствовала под ладонями твердую землю. Соня выпрямилась, перевела дыхание и как следует отвела душу серией отборных богохульств. Затем с искренним возмущением осмотрела свой ставший совсем уж непрезентабельным внешний облик и направилась к ближайшему ручью, как раз впадавшему в то самое болото, умываться.       – По-хорошему, значит, у нас с тобою никак не получается? – мрачно поинтересовалась она у молчаливой громады менгирного холма, смывая с себя грязные разводы тины. – Ну что ж, тогда будет по-плохому! – Она зло прошипела что-то сквозь зубы, обнажила меч и, не теряя больше времени, быстрым шагом устремилась прямо к вершине.       Соня еще могла попробовать проскочить мимо мрачных громад дольменов по пологим склонам и безопасно миновать недоброе место. Однако девушка почти физически ощущала всем телом исходящую из круга менгиров чужую злую волю, направленную прямиком на нее, и намеревалась во что бы то ни стало выяснить ее природу.       Рыжая фурия дикой кошкой проскользнула в щель между двумя каменными глыбами и остановилась. Она оказалась на небольшой поросшей невысокой травой круглой площадке. Приглядевшись, гирканка с удивлением различила в примятой кое-где траве очертания человеческих тел и множество следов, ведущих из одного конца площадки в другой и прочь из кольца. Следовательно, кто-то использовал это наводящее на нее такой необъяснимый трепет место в качестве ночлега, и не далее как минувшей ночью!       Соня удивленно приподняла бровь – как же они не почувствовали, какую угрозу таит в себе этот курган? Или опасности этого места не распространяются на них? Либо они-то и пробудили ото сна недобрую магию менгирного кольца?       «Бесполезные размышления!» – Соня раздраженно замотала головой, отгоняя прочь назойливые мысли, и настороженным пружинящим шагом направилась по кругу вдоль каменных глыб, присматриваясь к примятой траве и с удивлением ощущая странное тепло, с каждым мгновением все больше и больше разливающееся внизу ее живота.       Остановившись в центре площадки, она присела на корточки и коснулась кончиками пальцев земли в том месте, где сегодня ночью определенно лежал человек. В тот же миг горячая волна мгновенной острой боли прошла по всему ее телу от устья бедер к горлу, сжав его сладким спазмом.       Гирканка непроизвольно вскрикнула от смешанного чувства боли и наслаждения, испытанного ею в этот краткий миг. Мир перед глазами вдруг дрогнул и поплыл, колени задрожали, а стиснутая на рукояти катаны ладонь взмокла. Усилием воли девушка заставила себя выпрямиться и на подкашивающихся от внезапной слабости ногах бросилась прочь из каменного кольца.       Однако по мере ее приближения, серые глыбы словно бы вырастали из земли, устремляясь к небу, а спасительная расщелина между ними неумолимо сужалась. И когда Соня сделала последний шаг, перед самым ее носом с негромким, но отчетливо слышимым стуком, сомкнулась глухая каменная стена. Не успев затормозить, девушка с разбегу врезалась в нее лбом и замерла, прижившись щекою и влажными ладонями к холодной поверхности дольмена. Чуть переведя дыхание и уняв все еще терзавшие ее тело отголоски боли-наслаждения, она покосилась на проход меж менгиров справа от себя. От обретения свободы ее отделяли всего несколько шагов. Однако стоило только ей шагнуть к нему, как каменные створки вновь сошлись вместе в каких-то долях дюйма от ее лица.       Соня еще несколько раз пыталась опередить коварные камни, да только впустую. Лишь вконец разбила себе кулаки, а нос и лоб гирканки украсились царапинами. Наконец, незримому хозяину этого места, похоже, надоело играть со своей жертвой в кошки-мышки, и игра перешла на более высокий уровень. Соня затылком ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Она замерла, не сводя взгляда с каменной преграды прямо перед собой и не спеша оборачиваться к новой неизвестной опасности, поджидающей ее за спиной. Перевела дыхание, оттолкнулась кончиками пальцев от дольмена и начала медленно, не оборачиваясь, отступать назад, чувствуя, что с каждым шагом приближается к тому, кто удерживает ее в этой ловушке.       Ощущение это становилось все острее и отчетливее – ей казалось уже, что она чувствует беззвучное ледяное дыхание, касающееся ее затылка. Неожиданно Соня молниеносно прыгнула вперед и вверх, врезалась в привычно сомкнувшуюся стену дольменов на высоте примерно человеческого роста и сильным толчком обеих ног послала свое тело назад, словно снаряд, в самый центр кольца менгиров. Упав при приземлении на одно колено, она ловко перекатилась через плечо и с разворота полоснула мечом в полуфуте над землею, перерубая, как ей мыслилось, ноги (или что там у него?) неведомого противника. Однако вместо ожидавшейся встречи с человеческой иль хотя бы даже нечеловеческой плотью ее клинок лишь попусту рассек пустоту. Не растерявшись, Соня еще раз проворно перекинулась через голову и замерла в низкой оборонительной стойке, вскинув катану над головою и наконец-то узрев оппонента. На расстоянии вытянутой руки от гирканки и в футе над землей парила невысокая фигура в чешуйчатых вороненых доспехах, высоком шлеме с глухим забралом-зеркалом и плюмажем черных перьев, и черном же плаще, ниспадающем с рельефных оплечий в форме прилегших на плечи человека драконов. Тяжелые складки плаща целиком скрывали всю левую половину фигуры. Существо молча взирало на только что атаковавшую его девушку, не спеша предпринимать что-либо в ответ.       – Ты кто? – требовательно спросила гирканка, поудобнее перехватывая меч.       Вместо ответа незнакомец плавно опустился на землю и все так же, не проронив ни звука, вытянул в ее сторону правую руку в массивной латной перчатке. Внизу живота девушки вновь вспыхнуло обжигающее пламя, которое она почувствовала совсем недавно, дотронувшись до земли в центре менгирного круга. Соня зарычала и скользнула вперед и в сторону, попытавшись достать кончиком меча запястье незнакомца. Однако ее клинок лишь бессильно отскочил от перчатки, словно бы обретшей даже не стальную, а каменную твердость. В следующее мгновение фигура в плаще неведомым образом оказалась вплотную к девушке, и ледяные пальцы гарротой сомкнулись на ее горле, отрывая ее от земли.       Гирканка захрипела и отчаянно вцепилась левой рукой в сжимающие ее шею пальцы, одновременно с этим попытавшись воткнуть клинок в горло врага. Однако к ее ужасу меч прошел сквозь скрытое под плащом тело, не встретив никакого сопротивления. Незнакомец встряхнул беспомощно трепыхающуюся жертву и поднес ее ближе к черному, ничего не отражающему зеркалу забрала, и лишь в этот момент Соня с содроганием заметила маленькие алые искры, то вспыхивающие то вновь гаснущие в глубине узких вертикальных прорезей шлема. Тем временем, боль внизу живота превратилась в недвусмысленное, хорошо знакомое гирканке, как и любой женщине, чувство. Такое сладкое и такое неуместное здесь и сейчас, в момент смертельной опасности. Тело девушки окатила самая настоящая горячая волна желания. Она судорожно простонала и неожиданно для самой себя разрыдалась.       ...Далеко       Кошка...       Рысь недовольно дернула левым ухом, не проявляя большого желания пробуждаться ото сна. Однако обстоятельства, похоже, настоятельно требовали от нее именно этого – старый никчемный каменюка, служивший ей прохладным убежищем от вечной духоты Леса, внезапно зажил собственной загадочной жизнью.       Кошка открыла сначала один глаз, затем другой, превратила зрачки в две вертикальные щелки желтого пламени и наконец вскинулась на все четыре лапы, выгибая дугой напряженную спину. Потянувшись, она соизволила таки обратить свое внимание на вздрагивающую прямо у нее под лапами каменную плиту.       Плита? Ах да, дольмен. Старый дольмен не менее старого бога...       «Неужели так скоро?» – удивилась Рысь.       Она подошла к самому краю плиты и с любопытством заглянула вниз, гадая в какую еще неприятность умудрилась угодить эта глупая человеческая самка с ружей шубкой, и кто вот-вот появится из тьмы, таящейся под опрокинутым дольменом?       Каменная плита продолжала ходить ходуном, с каждым разом немного сдвигаясь в сторону. Наконец расщелина оказалась достаточной, и из-под нее выпрасталась покрытая осклизлой полуразложившейся плотью человеческая рука. Но человеческая ли? Сочащиеся трупным ядом обломки ногтей жадно вцепились в землю. Трава, которой коснулись обглоданные червями и временем пальцы, тотчас же пожухла и увяла, а в ушах Рыси раздался далекий, идущий словно бы сквозь пелену, крик рыжеволосой самки, так странно смешанный со стоном наслаждения.       Вслед за первой рукой из могильного плена показалась и вторая, а за ними – уродливая безволосая голова ожившего трупа. Низкий утробный рык вожделения прокатился по джунглям, заставив Рысь яростно зашипеть, распушив роскошный хвост и подняв шерсть на загривке дыбом.       «Опять эта Тварь?!» – кошка без труда узнала клич древнего чудовища.       Покрытое лохмотьями истлевшей кожи лицо монстра поднялось к затянутому извечными тучами небу мира духов, и обрывки губ разомкнулись, чтобы молвить СЛОВО.       Соня яростно молотила ногами по призрачной фигуре, однако с тем же успехом можно было пытаться ударить воздух. Клинок беспомощно высекал искры из вороненой стали лат и шлема, а пальцы чудовища все так же сжимали горло задыхающейся девушки. Пытаясь удержаться на грани безумия, она неожиданно для самой себя вцепилась свободной рукой в оплечье твари и словно в омут с головою буквально нырнула куда-то во тьму под ее плащом.       В тот же миг, но в ином, неизмеримо далеком измерении, Рысь стремительно атаковала выползающее из своей могилы существо. Передние лапы кошки всеми десятью когтями вцепились в лицо ожившего покойника, сшивая его губы, дабы те не могли исторгнуть СЛОВО, выцарапывая из гнилых каверн глазные яблоки, чтобы те не могли обрушить на мир ВЗГЛЯД. Челюсти Рыси сомкнулись на загривке твари, норовя сокрушить хребет, а задние лапы в клочья драли полусгнившие руки, пытавшиеся оторвать от себя разъяренного зверя. Кошка, утробно урча, продолжала терзать труп древнего бога, лохмотья бессмертной, но увядшей плоти и брызги прогнившей крови обильно летели во все стороны. И настал момент, когда лишенный голоса мертвец ВОЗОПИЛ...       Мир вокруг Сони взорвался сотнями пронзительных воплей, каждый из которых был всего лишь вариацией одного единственного, но поистине ужасающего крика боли. Боли, обиды, разочарования. И тоски. Ладонь неведомого великана подхватила тело девушки и словно пушинку швырнуло ее прочь из кольца менгиров. Она еще успела краешком глаза заметить мелькнувший на волоске от ее головы древний выщербленный камень, а затем кубарем покатилась вниз по склону холма, тщетно пытаясь ухватиться хоть за малейшую трещину или клок травы.       Пересчитав, казалось, половину кочек отсюда и до Тарантии, Соня наконец остановилась, без сил распластавшись у подножия страшного холма. Со стоном приподнялась на локтях, затрясла головой и с некоторым недоумением уставилась на рукоять меча, который так и не выпустила из рук. Но уже в следующий миг затравленно обернулась на раздавшийся позади глухой нарастающий грохот. Венчавшие курган каменные глыбы одна за другой медленно оседали вниз, заваливались на бок, опрокидывались и исчезали в туче поднятой пыли. Вот одна из них угрожающе накренилась наружу, плашмя рухнула на склон и с отвратительным скрежетом заскользила прямиком в сторону гирканки.       Та, и откуда только силы взялись, буквально подскочила на месте и, не разбирая дороги, вломилась в ближайшие заросли. Только для того, чтобы запнувшись о какой-то корень, вновь растянуться лицом в землю. А оторвавшись от нее, с ужасом увидеть выстроившиеся вокруг девушки три или четыре пары женских ног в таких же стальных поножах, как и у Черный Вдовы.       – Иштар Заступница, – досадливо сморщилась Соня, и короткая вспышка боли в затылке вышибла из нее дух.