***
— Кажется, это кабина пилота, — вещал Гольдман, передавая изображение со своего визора в командный центр. Инопланетный корабль, представлявший собой четыре гондолы, сходившиеся в центральную сферу, казался неприступным, но после пары обходов ученый смог обнаружить трещину в обшивке одной из гондол. — Здесь сильная радиация, но скафандр должен выдержать. Вы видите то же, что и я. Мощная утечка из… Что бы это ни было. Наверное, двигатель. — Как все-таки хреново, что Гольдман наш единственный ученый, — пробормотал капитан Даллас, отправляя в рот порцию органической каши. Инопланетный корабль поражал воображение и при этом вызывал раздражение и скуку. Киберпереводчик не воспринимал витиеватых надписей на стенах и приборных панелях, толстые переборки из золотистого металла не поддавались паяльному огню. Казалось, даже после падения корабль всячески символизировал превосходство неизвестной расы над другими разумными видами. — Ничего себе! Кажется, я нашел пилота! Визор пошел легкой рябью, и перед зрителями в командном центре предстало подобие кресла, в котором все еще кто-то сидел. Кто-то, имевший две руки и две ноги и носивший одежду, имевшую на первый взгляд лишь эстетическое назначение. Существо распласталось на погасшей панели управления, по темной поверхности которой стекала струйка светящейся крови, сияние которой испарялось как дым, оставляя лишь тёмно-синюю жидкость. Такая же капала с устройства на потолке, острый край которого очевидно ранил пилота в момент столкновения корабля с землёй. — Оно живое? — Не знаю. Сканер не определяет его как форму жизни, но… посмотрите сами! Вы видели такое когда-нибудь? — Да ты шутишь, — Даллас рефлекторно наклонился поближе к экрану, желая рассмотреть инопланетянина. Формами конечностей и структурой кожных покровов пилот напоминал динозавра, которого миллионы лет эволюции превратили в прямоходящее разумное существо, но его лицо ставило в тупик. На вытянутом чешуйчатом треугольнике, переходившим в костяной щиток, защищавший копну длинных отростков, похожих на провода, не было ни носа, ни рта, и лишь явно выступавшие скулы и надбровные дуги обозначали наличие глаз. — Пусть Симмонс и Дойл тащат это в лабораторию. Поставим охрану, и ты выяснишь, что это за тварь. Я не для того летел через пустоту тридцать лет, чтобы сдаться каким-то беззубым ящерам. — Принято, капитан. Ящер оказался тяжелым и всю дорогу истекал кровью, но никто не рискнул прикоснуться к его ране — страх и отвращение перевешивали в жителях колонии желание вступить в первый контакт с другим разумным видом. Для безопасного содержания Гольдман соорудил в лаборатории камеру из листов прозрачного алюминия, к стене которой тут же прижалась Рейчел. — Только не создавай проблем, ладно? — бросил ей ученый, увлеченно настраивая немногочисленные сканеры в надежде узнать что-то до вскрытия, но почти все они выдавали при приближении к существу лишь помехи. — Он еще жив, — сказала она с уверенностью, разглядывая водопад из длинных отростков, выходящих из-под массивного щитка, украшенного диадемой и длинным отрезом синей ткани. — Он? Это мужчина? — У него мужской голос. Спокойный… приятный… как на старых записях, которые любил капитан Ричардсон. — Славно. Ещё один телепат на нашу голову, — пробормотал Гольдман с запоздалым осознанием. Существо, пусть раненое и потерявшее много крови, всё ещё могло представлять угрозу, но Даллас поскупился выделить даже одного охранника во внутреннее помещение, решив, что сваренная наспех камера, в которой не было даже потолка, удержит его. — И что он тебе говорит? — Он говорит не со мной, — сказала Рейчел печально. — Но, кажется, только я могу слышать его сейчас. Кажется, он зовёт кого-то… но я не улавливаю смысла его слов до конца. — Очень информативно. Ты ему что-то отвечаешь? — Мои ответы не имеют значения. После того, что случилось — наше уничтожение неизбежно. — Милая, — Гольдман закатил глаза. — Твои пророчества в последнее время надоели даже мне, — он хмуро взглянул на растекавшуюся по полу кровь существа, продолжавшую испускать голубоватое свечение. — Вскрою его, когда закончу с гидропоникой. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы он сдох. — Ему нельзя причинять вред! — Я ученый, а не дипломат, малышка. Это… Этот ящер по нам стрелял! Кто знает, что ещё он сделает с нами, если очнётся? — Он никому не навредил. — Но мог. Рейчел, я запрещу тебе быть здесь, если ты будешь мешать мне делать свою работу. Хочешь быть полезной? Последи за мониторами, пока я доделываю анализ почвы. Зови, если будут какие-то всплески. — Ладно, — печально вздохнув, девушка пододвинула стул и села так, чтобы продолжать прижиматься к стеклу. Гольдман скептически дернул плечами и удалился в кабинет этажом выше, где с утра всё ещё ждала стопка неоконченных отчётов. Как только за ним закрылась дверь, инопланетянин открыл глаза.***
Мариджар приходил в себя, попутно вспоминая последние минуты перед крушением. Голос Иридер, пытавшийся протестовать против повторного приказа об эвакуации, тревожно вибрировавшие системы корабля, отдававшего последние ресурсы, чтобы обеспечить экспедиции безопасный отход. Девочку вуксианку, оказавшуюся одним из уникальных для этой расы случаев ограниченной телепатии. В архивах, учитывавших данные экспедиций, посещавших их мир несколько раз в течение тысяч циклов, на всё множество описанных особей был зафиксирован лишь один такой случай, и вероятность встретить что-то подобное снова была ничтожно мала. Однако космос порой любил шутить с вероятностями. После выхода на связь с Айюром арбитр израсходовал почти весь запас энергии и на восстановление требовалось несколько дней. Остававшейся мощности, с учётом необходимого запаса на экстренный перенос зданий колонии в матрицу транспортных кораблей и телепорт экспедиционного флота на безопасное расстояние, было недостаточно для поддержания постоянного темпорального фазового сдвига, и он решил рискнуть и создать иллюзию, прибегнув к возможностям пси-усилителя. Этого должно было оказаться достаточно — но случай забросил на спутник Ву-Тол вуксианку, которую нельзя было провести так просто. Он ощущал её присутствие всё время, пока был без сознания, и, когда очнулся, она оказалась первым, что он увидел. Мгновением позже его восприятие переполнили физическая слабость и боль. Голова гудела от сильного удара о консоль, по всему телу саднили мелкие порезы, появившиеся после того, как его не особенно аккуратно волокли несколько километров от корабля, но всё затмевала жгучая пульсация, исходившая из рваной раны от середины шеи до плеча. Волею судьбы край принимающей антенны не задел магистральных артерий, питавших мозг, из-за чего вместо мгновенной смерти судящий медленно истекал кровью. Мариджар попытался поднять руку, чтобы ощупать её, но не нашёл в себе сил даже на это. Он перевёл взгляд на металлический пол, на котором лежал, и увидел свежую тёмно-синюю лужу, растёкшуюся до ближнего края его прозрачной тюрьмы. Осознав, сколько крови потерял, он вздрогнул — не то от подступившего страха, не то от холода, охватившего почти лишившееся жизни тело. Вокруг него была тишина — Иридер улетела с остальной экспедицией к ближайшим вратам, чтобы переместиться к обитаемой колонии и сообщить на Айюр о случившемся. Без усилителя он не смог бы докричаться до них, даже будучи полным сил. Впервые за сотни циклов Мариджар снова был по-настоящему один. Умереть сейчас значило безвозвратно сгинуть в пустоте. Как падший. Ярость и отвращение к подобной участи оттеснили боль и придали сил. Он зажал одной рукой продолжавшую кровить рану, другой уперся в пол, помогая себе сесть. В тишине пси-эфира застрекотали хаотичные мысли маленькой терранки, продолжавшей прижиматься к стенке его камеры. Он попытался вслушаться в них, и скоро поток повторяющихся образов обрёл подобие смысла. В эмоциях девочки не было агрессии, лишь любопытство, ещё более иррациональное, чем осторожный интерес бурон-ксиу. — Ты знаешь медицину. Помоги мне, — сказал он, максимально упрощая мыслеобразы для понимания примитивного ума. Терранка отпрянула и замахала руками. Её рот, то и дело скалясь гладкими белыми зубами, издавал многочисленные звуки, а мысли вновь запрыгали хаотическим хороводом. Мариджар опустил веки, вновь ощутив подступающую безнадёжность. — Ты ведь владеешь истинной речью, зачем же сотрясаешь воздух? Этот вопрос заставил её замолчать. К её эмоциям добавилось удивление и лёгкий налёт обиды. Она снова прильнула к стеклу и выдала короткую неуклюжую телепатему. — Привет. Моё имя Рейчел. Я терранка. С Земли, — она снова оскалилась и провела по прозрачной стенке раскрытой ладонью. Мариджар горько усмехнулся — существо, оказавшееся способным распознавать псионические иллюзии и владевшее телепатией, в то же время было невообразимо глупым — даже для столь юной особи. — Да сохранит великий Кхас мою душу… — сказал он, продолжая смеяться. — Похоже, от тебя никакого толку, ифид’энга. — Ты говоришь… но я не понимаю половины. Как тебя зовут? — Мариджар. Истину видящий и осознающий. И я умираю, поэтому это не имеет значения, — безразлично ответил он, отцепляя порванный капюшон от диадемы, разрывая окончательно на две полоски и заматывая рану одной из них. Даже от этого небольшого усилия у судящего потемнело в глазах и он снова чуть не упал на пол. — Как красиво звучит. Мне жаль, что с твоим кораблём так вышло. Ты ведь не хотел на нас нападать. — Ты ощущала наше присутствие, но тебе не следовало касаться того, что ты не в состоянии понять. Если бы не твоё глупое вмешательство, я бы не оказался здесь, а твои собратья не были бы обречены на уничтожение, — вернув равновесие, он сел и прислонился плечом к прозрачной стене. — Если хочешь загладить свою вину, глупое дитя, помоги мне! — Тебе больно? — теперь в эмоциях девочки бледной тенью мелькнуло беспокойство, но быстро растворилось в возрастающем любопытстве. — Больно ли мне? — Мариджар сжал кулаки от злобы на глупость существа, рядом с которым судьба назначила ему провести, вероятно, последние мгновения жизни. Вместо ответа он проник в разум Рейчел, легко сломив хрупкие барьеры и заставив почувствовать в красках всё, что чувствовал сам последние несколько минут. Терранка закричала на пределе возможностей своих лёгких, схватившись за голову, упав на пол и забившись в конвульсиях, не зная, как избавить разум от нахлынувшей на неё чужой боли. Она хватала губами воздух, но естественные механизмы, заставлявшие организм дышать, отказали под каскадом нервных импульсов, перегрузивших все системы мозга. Мариджар не спешил отпускать её — под хаосом поверхностных мыслей, совершенно бесполезных и почти бессмысленных, он нашёл инграммы, дававшие подробную картину того, как жила колония вуксиан изнутри и каким образом части тюремного корабля разделились и стали многофункциональными жилыми блоками. Он выскребал из памяти Рейчел любую информацию, пусть совершенно бесполезную для социума Перворожденных, но, вероятно, способную продлить его жизнь. Почти обессилев, он покинул её сознание, образы которого и так становились чем дальше, тем туманнее. Снова взглянув на неё, он увидел, что она лежала неподвижно, невидяще глядя перед собой. Один из её глаз налился красным. Хаотичная аура стремительно таяла, оставляя после себя лишь блёклый след. — О нет… глупое создание, я не хотел убивать тебя! — судящий прислонился рукой к прозрачной стене. Гнев сменился раскаянием — ему ещё никогда не приходилось отнимать жизнь разумного существа собственными руками. Пусть он и делал это сотни раз чужими, проживая воспоминания великих воинов, то было совершенно иначе. — Прости меня, Рейчел с Даналу-Вукси. Если я выживу — ты будешь жить в моей памяти, — он снова почувствовал холодное дыхание пустоты и задрожал, осознавая, что его спасение обойдётся куда большей ценой.***
— Капитан Даллас, сэр! — Чего тебе, Дженкинс? — спросил глава колонистов, не отводя взгляда от экранов, на которых последние пять минут по необъяснимым причинам тут и там показатели зашкаливали и снова возвращались в норму. — Разрешите доложить, сэр! — Ну, ну! — Даллас приглашающе махнул рукой, надеясь услышать какое-то объяснение. — Мы входим в тень планеты-хозяина через полчаса. — Я не в настроении смотреть на закаты, — сказал он и поднял голову на видовой иллюминатор, где было видно, как местная звезда тонет за зелёным облаком газового гиганта, окрашивая планету в сказочные цвета перед тем как бросить в кромешную тьму. — У границ колонии существенно возросла активность местных крупных хищников. Такого не случалось до контакта с инопланетянами… сэр. — Велика беда. Сунутся за периметр — перестреляйте. Будет что есть на день благодарения, — капитан облизал губы и снова посмотрел на экран. Показатели сенсоров снова подскочили до предельной отметки — но уже в другой части комцентра, совсем близко к командной рубке. Он сдвинул брови. — Ты не знаешь, что за хрень творится с электроникой по всему зданию? — Никак нет, сэр. Спрошу старшего инженера. — Да уж будь любезен. Не хотелось бы остаться без питания в грёбаные минус пятьдесят, — монитор перед Далласом пошёл рябью, а лампа под потолком неравномерно замигала. — Да что же за хрень! Дженкинс, поспеши, а? — капитан развернулся в кресле, но рядового за его спиной уже не было. Вместо него в дверном проёме стояла Рейчел. Её лицо было перекошено, челюсть отвисла вниз, приоткрыв рот, и в бледном мерцающем свете натянутая кожа казалась серой. — Господи, я чуть в штаны не наложил, — Даллас засмеялся, но по спине его пробежал холодок. Не только лицо, но и сама её поза была какой-то неправильной и вызывала ассоциации с захваченными с Земли фильмами ужасов, засмотренными до дыр всеми пассажирами «Норны» за десятилетия путешествий в космосе. — Девочка, сделай лицо попроще! Сейчас не Хэллоуин! В ответ на это челюсти Рейчел со щелчком сомкнулись, а губы растянулись в широкую улыбку. Она сделала несколько шагов к нему, и тут он понял, что было странно в её позе — она шла босиком, ступая на носочки и подгибая колени. Даллас ещё раз облизал губы, медленно положив ладонь на кобуру личного оружия. — Послушай, это не смешно! Разве ты не знаешь, что в зомби принято стрелять? — В чём смысл нападать на мёртвого? — медленно произнесла Рейчел, сделав тяжёлый вдох, и капитан поймал себя на том, что не замечал, чтобы до этого она дышала, но тут же отбросил эту мысль. — Зомби можно остановить, если вышибить ему мозги, — он посмотрел на глаза девочки, остановившейся от него всего в полуметре — они были ясными и слишком осмысленными для мертвеца. Казалось даже, что они светились. — Чёрт, я почти поверил! Любишь же ты чудить, Рейчел! — Даллас хлопнул себя по бедру и расхохотался. Губы девушки снова сложились в жутковатый оскал. — Ха. Ха-ха, — с ещё одним принуждённым вздохом из её груди вышел неуклюжий прерывистый смех. — Всего один звук — столько чувств. — Слушай, шла бы ты отсюда, — Даллас убрал руку с кобуры, всё ещё чувствуя себя неуютно под внимательным взглядом девочки, всё-таки слишком похожей на зомби. — Я вообще-то немного занят. — Все ваши действия не имеют значения. Ваше уничтожение неизбежно. Зря вы меня не послушали. — Только не начинай опять это дерьмо! — Скоро спустится тьма, — по телу Рейчел пробежал ряд искр, сорвался с него и ударил в стены рубки, прокатившись по сплетениям кабелей, питавших главный компьютер. Даллас отчаянно выругался и ударил её, надеясь прекратить этот жуткий спектакль. Девушка рухнула на пол и больше не шевелилась. Освещение и мониторы погасли, и лишь тусклые лучи белого карлика, всё ещё пробивавшиеся через край атмосферы зелёного гиганта, освещали помещение. — Сучка, что ты натворила! — капитан несколько раз пнул лежавшее у его ног тело, но то никак не реагировало. Он раздражённо опустился на корточки и встряхнул её, но тут же отбросил, ощутив, насколько холодными были её плечи под тонкой тканью халата. Сердце Рейчел не билось уже несколько часов. Даллас почувствовал, как приподнимаются волосы на всех его конечностях, и дрожащей рукой закрыл глаза мёртвой девушки. — Господи, помилуй нас… — он перекрестился и схватил с пояса рацию. — «Норна-Альфа» всем постам — красная тревога! Повторяю — красная тревога! — тяжело дыша, капитан повернулся к иллюминатору, и в этот миг небо Терра Дуо почернело. — «Норна-Альфа», это «Дозор-Чарли»! — тут же пришёл ответный вызов. — Докладываю! Периметр колонии обесточен! Температура падает, поднимается туман, видимость почти нулевая! На датчиках движения множество форм жизни, быстро движутся в направлении базы! Ожидаю приказов! — Что ещё за формы жизни? — Местные хищники, сэр! Предупредительный огонь их не отпугнул! Их словно… что-то призвало! — Не что. Кто! Залезайте в скафандры! Стреляйте так, словно от этого зависит ваша жизнь! — крикнул Даллас в рацию и, тяжело дыша, побежал по коридорам комцентра с винтовкой наперевес, с трудом ориентируясь в тусклом свете аварийных ламп. Ворвавшись в лабораторию, он предсказуемо обнаружил клетку из прозрачного алюминия разваренной, а охранников, оставленных снаружи у двери, мёртвыми — без единого выстрела. Один из ящиков с медикаментами отсутствовал, как и два аварийных генератора. На дверном косяке остались следы тёмно-синей крови, всё ещё испускавшей слабое свечение. — Да что же ты такое? — Я — волна, что ласкает прибрежный песок, ограняя крупицы солью, изменяя и поднимая их под Лу изначальный свет… — ответил спокойный голос, отдаваясь болезненной пульсацией в каждой клеточке мозга. — Сдохни! Сдохни! Сдохни! — закричал Даллас, выпуская очередь гвоздей в потолок, уничтожая в процессе и без того немногочисленные источники света. — Где ты! Где ты, тварь! Гольдман! Почему ты не сказал, что оно ещё живое! — вглядываясь в непроглядную темень обесточенного комцентра, он неохотно и не сразу среагировал на сигнал рации. — «Норна-Альфа», говорит «ПВО-пятнадцатая», на нас напали! Когти длинные, как штыки! Они пробивают скафандры! Патроны на исходе! — «Норна-Альфа» — «ПВО-пятнадцатой», отступайте! Нужно отсидеться, пока эта волна… — он осёкся, и его разум сам повторил слова пришельца, — …не схлынет. Далее действуйте на своё усмотрение, связь может барахлить, — мрачно добавил он, отключил рацию и выпустил из рук. В кромешной тьме раздалось низкое рычание. Капитан Даллас обречённо закрыл глаза. — Наше уничтожение неизбежно.