***
Отойдя от гвардии на достаточное расстояние, дабы быть уверенными, что их не подслушают, братья остановились. Рубеллин, нервно закуривая, прислонился спиной к колонне, кузен встал напротив. — Я слушаю, — скрестив на груди руки, первым заговорил командующий. Эллин сделал несколько затяжек, прежде чем ответить. — Ты наверняка слышал слухи, которые ходят обо мне, — осторожно начал парень. — Слышал, — кивнул Анрин, — если ты хочешь сказать, что они правдивы — я и так это подозревал. — Отчасти правдивы, — потупившись, согласился Рубеллин. — И это не делает тебе чести. Раздвигать перед ним ноги… Боги… как ты до этого опустился? — К слову, вот это как раз неправда. Не я раздвигаю ноги. — Прости, я не верю, что его величество позволил бы тебе… ну, сам понимаешь. — У Триалина свои причуды, так что я еще девственник. В этом плане. — Допустим. К чему ты клонишь? — Видишь ли, — император потушил сигарету, — я рассказал тебе не обо всех условиях спора. На кону стоят не только сорок миллионов, но и моя честь. Его величество с некоторых пор мягко намекает мне, что был бы не против поменяться ролями, но до сих пор я всегда находил способы уклониться. Поэтому, когда мы поспорили, он внес это условие в пари. Ты ставишь меня в весьма деликатное положение… — Грубо говоря, ты боишься за свою задницу, — усмехнулся мужчина. Рубеллин проглотил оскорбление. — Если ты считаешь, что моя жизнь дороже чести, я больше не стану спорить, — парень опустил взгляд. — Но… ты же знаешь, как это важно для меня. Сколько я работал, искал. Весь последний год я мечтал попасть сюда. Неужели я прошу так много? — Его величество и мой отец убьют меня, если узнают. И правильно сделают. — Они узнают лишь то, что я им скажу. Клянусь тебе в этом. Анрин долго молчал, размышляя, и Эллин не осмеливался отвлечь кузена. Он уже думал, как ему поступить, если кузен, несмотря на все доводы Рубеллина, откажется продолжать поход, а пока, надеясь смягчить брата, юноша принял покорный вид, виновато опустив голову и пытаясь взять упрямца жалостью. Подлейший прием, каким чаще пользуются женщины, и будь Рубеллин девушкой, Анрин ни за что бы не поверил его несчастному облику. Но Эллин был парнем, и у него имелся хороший учитель в лице супруги, в семнадцать лет овладевшей всеми премудростями женского обаяния. — Я прошу тебя лишь позволить мне воспользоваться «холодным сном», — Рубеллин осторожно посмотрел на брата. — А если ты не проснешься? — Тогда ты вернешь меня в Юлазиан, и я послушно приму любое наказание от Совета. — Хорошо, — немного помявшись, сдался командующий. — Но у меня есть три условия. — Я слушаю. — Первое — ты будешь делать все в точности, как я скажу, во время подготовки и реабилитации, а если что-то пойдет не так, и мне придется насильно прервать «холодный сон», мы немедленно вернемся в столицу. — Конечно. — Второе — если у тебя не получится воспользоваться этой техникой, мы, не убирая баррикад, поднимемся наверх, заберем лошадей из Бренвиля и отправимся в Дегроуэль через горы. Ты сам сказал — без магии нам здесь делать нечего. — Справедливо, — кивнул юноша. — И последнее, — Анрин приблизился к брату, — то, что можешь дать мне только ты, — почти прошептал мужчина, склонившись над Эллином. — Власть над тобой. — Разве ты уже не показал всем, что и так обладаешь ею? — горько усмехнулся Рубеллин. — Эта власть исчезнет через два года, как только тебя коронуют, и ты станешь полноправным императором. Но я говорю не о ней, — мужчина осторожно огладил кончиками пальцев щеку оцепеневшего парня, затем скользнул рукой выше и убрал с его глаз выбившуюся прядь волос. — Осознаешь ли ты, как прекрасен в своей недоступности, — приподнимая лицо юноши, прошептал командующий. — Как жесток в своей мнимой покорности? — Анрин приблизился к Рубеллину почти вплотную. — Я пять лет давил в себе это чувство, не надеясь на взаимность, убеждая себя, что мне не нужно ничего, кроме возможности видеть тебя счастливым. Но когда я узнал о тебе с Триалином… во мне бушевала такая ярость. Ведь это мог быть я. Мне снова пришлось отступить. А теперь ты сам предлагаешь себя. — Я не это имел в виду, — Эллин в ужасе отшатнулся. — Кого ты выберешь? Меня или его величество? Я больше не собираюсь уступать тебя кому-либо и хочу быть твоим первым мужчиной. В этом плане, — взгляд мужчины скользнул вниз. Рубеллин залился краской. — Это жестоко… — Рано или поздно Триалин найдет способ раздвинуть тебе ноги, но если ты будешь со мной, я уберегу тебя от его домогательств. — Я люблю Триалина, — прохладным тоном заметил император. — Единственный, кто меня домогается, это ты. — Стало быть, ты предпочтешь вернуться в столицу? — мужчина лукаво вздернул бровь. — Зачем ты так со мной? — Я не прошу взаимности сейчас. Только дай мне шанс, и я стану твоим слугой. Я буду тебе отцом, братом, защитником, любовником — всем, — Анрин притянул к себе еще не пришедшего в себя от его признания Эллина и прижал к себе, — как и ты всё для меня. Я больше не могу ждать. Рубеллин судорожно думал, ища способы выкрутиться. Если он согласится, у него будет возможность подумать, как избавится от этих обязательств позже. Поэтому, решившись, император выдохнул на ухо кузену тихое «я согласен». Анрин резко отстранил брата от себя и прижал к колонне. — Я вижу тебя насквозь, Эллин. Если ты думаешь, что сможешь меня обмануть и отделаться от меня, как только мы пересечем тоннели, ты ошибаешься. Я потребую своего здесь. На следующей же стоянке. Пусть эти тоннели станут и моей мечтой, — прошептал мужчина. — Ты предлагаешь мне торговать собой? Как шлюха? — парень с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик. — А разве ты уже не поступил так, согласившись на условия его величества? — Триалин это… с ним все не так… он бы не опустился до такой низости. — Ты плохо знаешь его величество. — А ты, стало быть, знаешь его лучше. — Уж поверь. Лучше и намного дольше тебя. — Не важно. Я поищу другой способ попасть в Дегроуэль незамеченным. Мы уходим, — с этими словами Рубеллин вывернулся и шагнул было в сторону лагеря, как Анрин, поймав братишку за руку, развернул того к себе и, снова прижав парня к колонне, поцеловал его. — Ты довел меня до отчаяния, — прошептал мужчина, когда Рубеллин вырвался. — Прекрасно, — вне себя от гнева прошипел Рубеллин, — потому что это будет только прелюдией. Похоже, ты забыл, кто я. Анрин опустился на колени перед братом и, взяв в ладонь руку Эллина, поцеловал её. — Ни на одно мгновение я не забывал об этом. Ты мой владыка. Не только по статусу, в моем сердце. Оно принадлежит тебе. — Мне оно не нужно, — отрезал Рубеллин, одергивая руку. — Почему у его величества больше прав, чем у меня? — Анрин встал. — Почему мне запрещено любить тебя? — Ты не любишь меня, ты пытаешься принудить меня удовлетворять твои мерзкие желания. — Я напугал тебя… мне жаль, — мужчина нежно огладил щеку юноши. — В таком случае, я велю гвардии собирать лагерь, мы немедленно возвращаемся в столицу. Думаю, ты придумаешь, как оправдаться перед Советом и его величеством, потому что мне придется в подробностях доложить о твоей затее, — усмехнулся командующий и, отпустив императора, не торопясь направился в сторону лагеря. — Подонок… — не веря услышанному, прошептал Рубеллин. — Стой, — парень догнал кузена. В голове отчаянно метались мысли, и будь у него время подумать, он, возможно, и нашел бы решение, но теперь, не видя иного выхода, юноша, схватив кузена за грудки, тихо проговорил: — я возненавижу себя за это, но я согласен. Командующий торжествующе улыбнулся. — Чем докажешь, что не обманываешь? — убрав с лица юноши выбившуюся прядку, поинтересовался мужчина. Эллин тихо выругался, зажмурился и, прильнув к брату, поцеловал Анрина в губы. На талии кольцом сомкнулись чужие руки, прижимая парня к их обладателю. Рубеллин вздрогнул, но, пересилив себя, не отпрянул.***
Братья разместились в дальнем конце зала, подальше от гвардии, дабы никто не отвлекал императора от воплощения его затеи. Укрытые от посторонних взглядов колонной и разбитым фонтаном, молодые люди расстелили матрасы и покрывала у почти потухшего камина, в который Анрин теперь подкладывал новые брикеты. Вардлас помог брату снять одежду, прежде чем раздеться самому. — Вижу, от браслета ты уже избавился, — заметив голое запястье императора, усмехнулся командующий. — Зачем ты надел его? — ответил вместо брата принц, расстегивая рубашку. — Чтобы не вздумал сбежать, за ним станется, — кивнув на Рубеллина, объяснил кузен. — Я похож на сумасшедшего? — спокойным тоном поинтересовался император. — Ты похож на излишне самонадеянного, — улыбнулся мужчина и лег рядом с парнем, прижавшись голой грудью к спине юноши. Рубеллин напрягся. — Слишком близко, — проворчал парень. Анрин усмехнулся и, склонившись над императором, что-то тихо прошептал ему на ухо. Эллин вздрогнул, со смесью возмущения и страха во взгляде резко обернулся, но ничего не ответил и лег обратно. Анрин все с той же насмешливой улыбкой принялся массировать одной рукой плечо юноши. — Расслабься. Будешь так напрягаться — не получится войти в «холодный сон», — затем мужчина вновь навис над парнем и, вплотную приблизившись к нему, прошептал: — Просто представь на моем месте его величество. — Это саботаж, — не теряя самообладания, усмехнулся Рубеллин. — Неужели? — рука командующего скользнула вниз по груди юноши, огладила живот, опускаясь к бедрам. — Прекрати, — тихо потребовал император. Вардлас, прикидываясь слепым и глухим, незаметно достал новообретенный коготь и положил рядом с собой, спрятав под край матраса, после чего лег к братьям, демонстративно, под недовольный взгляд кузена, прижав к себе Рубеллина. — Что? Мы его греть должны, разве нет? — с самым невинным выражением лица удивился принц. Эллин улыбнулся, подыгрывая, обнял братишку и прижался щекой к груди Вардласа. Анрин, оставив выходку кузенов без внимания, подвинулся ближе и вполне по-братски приобнял Рубеллина за плечо. Вскоре дыхание императора стало замедляться, а затем и вовсе словно пропало. Анрин прислушался, нащупал едва улавливаемый пульс на шее парня, убедился, что потоки энергии в теле Эллина остановились, и лишь после этого позволил себе задремать. Принц долго не смыкал глаз. Несмотря на усталость, сон никак не желал приходить. Рубеллин давно погрузился в «холодный сон», и его тело уже начало остывать, Анрин тихо сопел, откуда-то из лагеря доносился громкий храп и недовольное шушуканье дозорных. В трубах, жалобно подвывая, гудел ветер. В камине слабо потрескивал огонь. Арди теснее прижал к себе брата, отодвигая того от кузена, и зарылся лицом в волосы Рубеллина. Терпкий запах сигарет с вплетенными в него тонкими нотками почти выветрившегося древесного аромата духов. Бледная, без единого изъяна кожа. Худое, с выпирающими костями тело. «Словно это он два года в тюрьме просидел», — подумал принц, еще когда помогал брату раздеться. Юноша злился на брата, но теперь не только за несправедливое заключение. Он злился за то, что Рубеллин закрывает глаза на распространяющиеся о нем слухи, за то, что позволяет своему командующему так с собой обходиться, за то, что собственные гвардейцы за глаза высмеивают его. «Никому не позволишь оскорблять честь императора, да? Готов защищать имя его светлости в дуэли? Лицемер…» — с негодованием вспомнил недавние слова кузена принц. Юноша невольно поймал себя на мысли, что не прекрати Анрин свои недвусмысленные знаки внимания, он бы отрезал ему руку когтем. Полагая, что только родной брат императора обладает привилегией позволять себе вольности по отношению к монарху, Вардлас никому не собирался уступать это право, даже кузену. Пообещав себе, что больше никто не обидит Эллина, Арди крепче обнял брата.***
Бархатно-черное небо усыпано мириадами мерцающих звезд, ясных и чистых, словно хрустальная россыпь льдинок. Полная луна, льющая холодный белый свет на темные спокойные воды океана, отражалась в зеркале морской глади. Рубеллин стоял на воде, касаясь её ледяной поверхности босыми ступнями, ощущая кожей ночную прохладу и вдыхая соленый воздух. Одинокий на этой новорождённой планете, он с тоской смотрел на звезды. Где-то там, далеко-далеко, в другом времени, в другом мире, его семья… Он не помнит их имен, лиц… не помнит даже своего имени и лица. Теперь есть только одно лицо и одно имя… Где-то здесь… Он… Он где-то здесь, на этой молодой планете. Океан под звездным небом исчез, и Рубеллин оказался среди уставленного цветными шатрами лагеря, возле мужчины с ребенком на руках. Шатер мужчины был выше и богаче прочих, одежда выдавала в нем командующего. Мальчик шести-семи лет стыдливо опускал глаза, когда рядом проходили солдаты, и просил мужчину опустить его на землю, но тот каждый раз игнорировал просьбы ребенка, лишь крепче прижимая малыша к себе. На указательном пальце командующего тускло сверкало на солнце бронзовое кольцо с черным камнем. Лагерь сменился полем боя, где среди окровавленных тел серебряноволосый воин прижимал к груди мертвого юношу с черными, как смоль, кудрями. Рука мальчика безжизненно упала на землю, и Эллин увидел кольцо с мутным черным камнем, оправленным в бронзу. Поле боя исчезло, Рубеллин стоял у постели умирающей девушки в белом платье. Её худое, источенное болезнью тело стало таким хрупким и невесомым, что казалось, внезапный порыв ветра способен подхватить девушку, словно перышко. Рядом с девушкой сидел, склонившись над нею, юноша в короне. На безымянном пальце молодого короля красовался невзрачный черный камушек с трещинкой, вправленный в потускневшую от времени бронзовую оправу. Рубеллин оказывался на равнинах королевских земель запада, и в пустынях востока, в богатых дворцах посреди тропических лесов на юге, и в угрюмых замках севера. Менялись места, эпохи, лица, но одно оставалось неизменным — старое кольцо, сменившее не один десяток владельцев, зачарованный камень, видевший сотни смертей и переживший всех своих прежних хозяев. Мириады мерцающих звезд гасли, умирая в наливающемся свежей лазурью предрассветном небе. Кромка небосвода полыхнула багрянцем, и яркое чистое солнце засияло золотом, заливая светом мир, окрашивая черные морские воды в желто-розовые цвета и наполняя живительным теплом воздух новорожденной планеты.***
Рубеллин открыл глаза. Рядом послышался вздох облегчения. — Он очнулся, — голос принадлежал принцу. Эллин поежился, перед глазами еще плыло, и голова немного кружилась. — Как вы себя чувствуете? — Рубеллин узнал по голосу Дириона. — Хорошо, — с трудом сев на походной постели, просипел император. Тело плохо слушалось, в ногах и руках неприятно покалывало. — Сколько я был в «холодном сне»? — Шесть часов и еще час без сознания, ваша светлость. Мы уже собрали лагерь и хотели вернуться в столицу. Рубеллин тряхнул головой, сбрасывая сонливость, потянулся, разминая затекшие конечности и, наконец, ясно увидел окружавших его гвардейцев. Анрин с озабоченным выражением на лице положил руку на спину парня, проверяя потоки энергии. Дирион щупал пульс, спрашивал, четко ли видит император, хорошо ли слышит, легко ли дышать. Эллин, как и обещал, безропотно слушался Анрина и Дириона, отвечая на их вопросы и позволяя осматривать себя. — Я голоден, — пожаловался парень, когда кузен с целителем убедились, что с ним все в порядке. Анрин тут же организовал обед. Гвардейцы тоже присоединились. Из-за того, что император не приходил в себя, им пришлось спешно собирать лагерь, и о том, чтобы поесть, никто не думал, опасаясь за жизнь молодого монарха. Пока собирали стол, Рубеллин не без помощи братьев одевался. Голова все еще немного кружилась. — Ты какой-то рассеянный, — заметил принц. — Не трогай его, пусть придет в себя, — накидывая на плечи императора теплую шинель, ответил Анрин. — Нет, не в этом дело, — осадил кузена Эллин, — просто я пытаюсь вспомнить, что мне снилось.***
На обед снова приготовили суп. Анрин достал из «кармана» хлеб, сыр, яблоки, шоколад, печенье. Заварили чай. Эллин сидел, закутавшись в теплую шинель и прижавшись к Анрину. — Зря вы переживали о его высочестве, — тихо, но все же соблюдая формальность, заговорил командующий. Рубеллин удивленно посмотрел на кузена, крепче сжимая в ладонях чашку с бульоном. — Это он при вас так себя ведет, ну, вызывающе. Пока вы были без сознания, он больше всех требовал немедленно вернуться в столицу, — объяснил Анрин. — И почему же вы не вернулись? — Мне не хотелось так скоро расставаться с надеждой, которую вы мне подарили, — Анрин чуть приобнял Рубеллина, так, чтобы никто не заметил. — То есть вы поставили свои интересы выше моей жизни, — усмехнулся парень. — К своему стыду — да. Но все обошлось. Разве вы не рады, что очнулись здесь, а не в госпитале? — Уже не знаю, рад ли, — задумчиво ответил император, глядя на сидевшего поодаль Вардласа, который тихо перешептывался о чем-то со своим другом. Напряженность, витавшая в воздухе накануне, исчезла, и гвардейцы уже в голос смеялись, травили байки и подшучивали друг над другом. И их живой задорный смех звенел под сводами зала, проникая вглубь объятых древней тишиной тоннелей.***
Пыль, поднявшаяся при снятии баррикады, рассеялась. Отряд, настороженно оглядываясь, покинул временное убежище, но далеко идти не пришлось. Прямо напротив входа в зал лежали две гвардейские сумки. Джеффри первым подбежал проверить находку. — Это Фейна и Эмсела, — заглянув внутрь, подтвердил общую догадку парень. — Они были здесь? — предположил кто-то. — Не думаю, — возразил Дирион. — Скорее всего, сумки принесли. Если бы парни были здесь, они бы не стали оставлять вещи, а дождались бы нас. — Следов крови нет, — заметил Джеффри. — Может, они еще живы. — Может, — согласился старый гвардеец, — а может, кто-то хочет, чтобы мы так думали и отправились их искать. На мой взгляд, это больше похоже на приглашение. Забрав сумки пропавших гвардейцев, отряд двинулся дальше. Закрытые двумя слоями щита, в окружении пары десятков светящихся сфер, солдаты все же не чувствовали себя в безопасности. Перед отрядом на некотором расстоянии летело «око» Анрина, позади гвардейцев такое же «око» Дириона прикрывало тыл. Шли молча, изредка сверяясь с картами. Один раз путь преградил завал, и отряду пришлось искать дорогу в обход. Лишь глубокой ночью, когда сил идти дальше уже не оставалось, Рубеллин дал добро на привал в небольшом гроте. Место ночлега представляло собой вырезанный в камне, больше похожий на пещеру, зал, с блестевшими от сырости стенами и густым земляным запахом. Ни каминов, ни причудливых фресок — только грубо вырезанная в виде листа чаша на противоположной от входа стене, куда тонкой струйкой лилась обжигающе-холодная вода, которая, наполняя чашу, равномерно переливалась за края в небольшое углубление в полу и уходила под землю. Под низкими сводами, украшенными природой каменными наплывами сталактитов, по трем сторонам зала зияли чернотой вентиляционные отверстия, забранные проржавевшими железными решетками. В гроте тянуло сырым холодом, тем не менее, магию на тепло решили не тратить. Посреди зала развели костер и, выложив вокруг него обломанные куски сталагмитов, придали ему вид очага. Рубеллин, вымотанный долгим напряженным переходом и еще не пришедший в себя после «холодного сна», устало опустился на ледяной пол, не в силах больше ступить и шагу. Баррикадировать грот было нечем, поэтому вход просто закрыли тремя слоями «щита» и выставили дозорных. — Сколько привал? — поинтересовался принц, скидывая на пол натершую плечо сумку. — Часа четыре, не больше. У нас мало времени, — бесцветным голосом ответил брат. Где-то гулко капала вода. Кап. Кап. Кап. КАП. КАП. Звон отдавался болью в голове. Гулкой. Изматывающей. Всполохи пламени жгли взгляд, запах дыма ел глаза, уже наполнившиеся соленой влагой. Анрин подсел к кузену. — Ты побледнел, — обеспокоенным тоном заметил командующий. — Устал… немного, — едва слышно откликнулся парень. — Приляжешь? — голос кузена звучал как сквозь вату. — Нет времени. Я потом не встану, — Эллин качнулся. — Все в порядке? — из тумана выплыло лицо младшего брата. — Да, — беззвучно ответил Рубеллин, проваливаясь в темноту.***
Рубеллин спал уже шестой час. Возле него, прижавшись к спине императора, сладко дремал Эйлин, обняв монарха тонкими ручками. Рядом, прислонившись спиной к влажной стене, сидел принц. Он уже подремал, разумеется, возле брата и сейчас не отходил от него, чем вызывал жгучее раздражение кузена. Принц читал подаренный братом рунный справочник. Почему он взял в дорогу именно эту книгу, Вардлас и сам не знал. Потрепанные страницы тихо шелестели под пальцами юноши, нарушая окутавшую лагерь дремотную тишину. Принц слукавил, когда брат спрашивал, полностью ли он прочитал книги. Справочники Арди прочитал, да и руны, по большей части, выучил, но в конце книг были тексты для упражнений и закрепления знаний, их юноша только бегло просмотрел тогда, в тюрьме. А сейчас, от нечего делать, читал учебные тексты — какие-то отрывки из известных и не очень произведений. Перевернув очередную страницу, парень остановился. Следующая страница явно отличалась от предыдущих. Внешне, беглым взглядом, он бы не увидел разницы, и в закрытом виде в книге она никак не выделялась. Но страница была явно не из этой книги. Её номер не совпадал с порядком страниц — вместо триста двадцать седьмой была двадцать пятая. Плотность бумаги тоже отличалась, она была чуть плотнее остальных и, кажется, искусственно состаренной. Юноша пригляделся. Каким бы каллиграфически ровным ни был почерк Рубеллина, написанные его рукой руны все же отличались от печатных. Вардлас торопливо пробежал по строчкам, читая скрытое в книге послание. «Надеюсь, это письмо читаешь ты, братишка. Прости, что до сих пор не приехал к тебе и не писал писем. Я постараюсь объяснить, почему это невозможно. Две недели назад я получил анонимное письмо, содержание которого привело меня в отчаяние. В послании обещали убить тебя, если я приеду к тебе, завяжу с тобой переписку или потребую твоего перевода в другую тюрьму. Я хотел, чтобы тебя перевели в южную колонию, в Кризе. Там условия лучше. Но тот, кто отправил мне это письмо, знал о моих замыслах. Дабы подтвердить свои слова, он обещал убить двух конкретных заключенных, и в тот же вечер мне сообщили об их смерти. Тебя держат в заложниках, и, боюсь, пока не выяснится, кто стоит за этим заговором, я не могу действовать опрометчиво. В твоей невиновности я уверен, и тем больше моя злость к изменникам, подставившим тебя. На этом заканчиваю свое объяснение и еще раз прошу, если не простить, то, по крайней мере, понять меня. Наберись терпения, я обязательно вытащу тебя. Твой брат». В глазах почему-то защипало. Принц оторвался от письма, посмотрел на мирно спящего рядом брата, мысленно обозвал того дураком и погрузился в свои мысли. Тогда, на набережной, Рубеллин не интереса ради спросил, все ли прочитал Вардлас. Возможно, и в других книгах есть похожие послания, на случай, если одно из писем обнаружат. Нужно будет посмотреть, когда они вернутся в Юлазиан. Юноша еще раз пробежался по строчкам. Ну не дурак ли Рубеллин? Если понял, что письмо братишка не читал — почему не сказал ему об этом, а если не понял — зачем продолжал оправдываться и просить прощения? Обида хоть и ослабла, но не прошла, а к ней добавилась и злость. Злость на себя, на брата, на заговорщиков, кем бы они ни были, на всех! Рубеллин, скрывающий свои чувства и молча страдающий, злил больше всего. О чем «договорились» они с Анрином? Подозрение, вызванное шуточками гвардейцев, больше не казалось смешным. Быть может, Анрин, зная о слабости Рубеллина, шантажировал его жизнью Арди. Быть может, Эллин счел, что его честь и гордость — ничто, в сравнении с жизнью Вардласа. Дурак! Еще одна догадка захлестнула мысли юноши отчаянной яростью. Его величество помог найти доказательства невиновности принца, и Вардлас долго гадал, зачем постороннему человеку так стараться ради него. Все встало на свои места. Рубеллин, эгоистичный подонок, продал себя за свободу брата и совершенно не подумал о том, как будет чувствовать себя принц, узнав об этом. Арди снова взглянул на брата. Захотелось его ударить. Посильнее. Не один раз. И Анрин явно напрашивался на кулак, вон какие злые взгляды бросает на принца. А еще чесались руки «поговорить» с его величеством. За то, какие слухи ходят про Рубеллина. Еще не встретившись с императором Дегроуэля, Вардлас уже невзлюбил его. Если даже слухи правдивы, во что юноша до конца не верил, Эллина ведь наверняка заставили. Он же… он никогда не заглядывался на мужчин. Пусть в Крастской Империи к однополой любви относились лояльно, даже практиковались браки между мужчинами, Рубеллина никогда не интересовал свой пол. До того, как его жене исполнилось шестнадцать, у него был роман с одной из её фрейлин, и то, скорее из естественных потребностей, нежели от любви. Насколько принц знал, Рубеллин очень любил жену и, с тех пор как она выросла, ни разу не был замечен в измене. А что до мужчин… Был, правда, один случай. На восемнадцатые именины Рубеллина приехал император Эрииль со всем своим двором, и один из его старших сыновей несколько дней, пока шло празднество, недвусмысленно обхаживал наследника трона Крастской Империи. Впрочем, его можно понять. Если сейчас Эллин был красив взрослой мужской красотой, то тогда он был по-юношески прелестен. Высокий, ладный, тонкий, с длинными прямыми волосами. Свежее лицо с аккуратными дугами черных бровей, чуть пухловатыми губами. Девушки млели от одного теплого взгляда черных глаз наследника. А манеры, а плавные, не лишенные гордости движения, одинаково изящные и в походке, и в танце. Принц восхищался братом. Тогда для юноши он был кумиром. Сам принц, по своему красивый, все же внешне уступал брату. Такой же высокий, но шире в плечах, те же черные волосы, но без блеска, похожее лицо, но без той же аккуратности в линиях, присущей его брату. И если Рубеллин красотой напоминал Захрина с полотен великих художников, то Вардлас был красив по-простому, по-человечески, наверное. Сам по себе он привлекал взгляды девушек и даже мужчин, но рядом с братом тускнел и совершенно не обижался за это. Может, император и должен быть таким, — внушать любовь окружающим одним лишь взглядом, одним движением. А место принца, в конце концов, в тени монарха. Тем более, когда у Рубеллина родится сын, Арди перестанет быть принцем и станет великим герцогом. Рубеллин шевельнулся, просыпаясь, и принц подавил в себе порыв немедленно накинуться на него с вопросами. Вопросы подождут, по крайней мере, до прибытия в Дегроуэль. Если они вообще доберутся до него живыми… — Ох, — прижав ладонь ко лбу, Рубеллин сел на постели, разбудив при этом спящего под боком Эйлина. — Сколько я спал? — Почти шесть часов, — ответил подошедший Анрин. — Почему не разбудили? — Не посмели, ваша светлость. Вы слишком устали. — Теперь мы сильно отстаем. — Да ладно, каких-то два часа, догоним. — Если мы не прибудем раньше наземного отряда, вся затея окажется бессмысленной. — Ну почему так сразу, разве главная цель не увидеть тоннели? — Главная цель — выиграть пари, а тоннели мы уже увидели. Собирайте лагерь. — Незачем так спешить. Мы идем почти напрямую, по сухой и ровной дороге, а наземный отряд, держит путь через горы. Его могут тормозить завалы, лавины, горные племена, снегопад, в конце концов. Вы же видели, какая там дорога: даже пешему нелегко, что говорить о лошадях, да еще и с повозками, — Анрин попытался успокоить кузена. — Ты прав. Тем не менее, мы не будем рисковать. Собирайте лагерь. Мы выдвигаемся через двадцать минут, — скомандовал Рубеллин, и Арди про себя порадовался, услышав в голосе брата знакомые командные нотки.***
Отряд двигался быстро, вновь укрывшись щитами, и в окружении светящихся сфер. Без передышек и остановок они шли несколько часов. Рубеллин, опасаясь не уложиться по времени, не щадил ни себя, ни гвардию, ни даже маленького Эйлина, который едва поспевал за императором. Не оставалось времени даже на то, чтобы оглядеться, но это, впрочем, не слишком заботило путников. Однообразные каменные коридоры, одинаковый сырой холод и все тот же земляной запах. Порой казалось, что они совсем не продвигаются, и только изредка попадающиеся вдоль тоннеля галереи и гроты развеивали эти сомнения. Вязкая тишина вновь окутала гвардейцев. Туманное наваждение глушило звуки шагов, настилало дымную пелену на глаза, и путники шли вперед, движимые скорее необходимостью куда-то идти. Позади мелькнула тень. Затем, через несколько мгновений, еще одна, поближе. Никто не обернулся. — Идти… тяжело, — еле слышно пробормотал Эйлин. Рубеллин остановился. Звук человеческого голоса всего на пару секунд развеял наваждение, и этого хватило, чтобы вернуть контроль над разумом. — Стойте! — скомандовал император. Гвардейцы остановились, недоуменно оглядываясь, словно не понимая, где находятся. — Все здесь? — обеспокоенно спросил Эллин. Анрин, тоже пришедший в себя, немедленно устроил перекличку. К счастью, никто не пропал вслед за Фейном и Эмселом. — Нужно немного отдышаться. Мне кажется, мы почти пришли, — доставая из сумки карту, попытался обнадежить спутников император. — Это магия такая? — с беспокойным любопытством поинтересовался Вардлас. — Все это почувствовали, или я один словно заснул на ходу? — Не вы одни, — угрюмо признался командующий. — Если это магия, я о подобной не слышал, — разворачивая карту, ответил Рубеллин. — Может, те существа обладают неким подобием ментальной магии. Предположим, для охоты. — Это даже звучит страшно, — поежился Юан. Эйлин прижался к императору. — Что ж, если мы не сбились с пути, на что я очень надеюсь, то идти нам осталось совсем немного, — свернув карту, заключил Рубеллин. — А если сбились? — попытался уточнить принц. — Тогда я не имею представления, в каком из ответвлений этого лабиринта мы находимся. Предлагаю пока идти дальше и, если в течение часа мы не выйдем к городу, немедленно подниматься на поверхность. Отряд двинулся дальше. Теперь, дабы снова не поддаться наваждению, гвардейцы разговаривали, через силу травили байки, пытались шутить, но не давали вязкой тишине вновь затянуть себя в сонный морок.***
Каменные, украшенные тонкой резьбой ворота, высотой в несколько раз превышающие человеческий рост, ознаменовали конец пути. — Люди не могли такого построить… — только и выдохнул принц. Потолок и стены терялись в темной высоте. Яркий свет магических шариков выхватывал лишь необъятное пространство, да массивные колонны, уходящие куда-то далеко ввысь. — Невозможно, — не веря своим глазам, прошептал Дирион. Сбросив восторженное оцепенение, отряд углубился в город. По карте определили, что находятся в верхнем, самом бедном ярусе города, где располагались лишь торговые ряды, глиняные лачуги бедных, захудалые таверны и громадная площадь. Обходить весь верхний ярус император и гвардейцы не стали, направившись прямиком к спуску на нижние ярусы. Путь до дороги занял еще почти час. Отряд проходил мимо разрушенных глиняных и каменных построек, некогда бывших домами. Изредка попадались человеческие скелеты. Спуск на нижние ярусы представлял собой широкую спиралевидную с несильным наклоном дорогу, по которой без труда могли разъехаться три повозки. — Может, отдохнем полчаса? — предложил Анрин, когда отряд подошел к спуску. Рубеллин кивнул, соглашаясь. Пока гвардейцы, расположившись у дороги, отдыхали, Эллин по памяти рисовал ворота и сделал несколько набросков верхнего яруса. Отдохнув положенное время, путники продолжили поход. — Кто бы мог подумать, что под страной находится что-то подобное? — догнав брата, заговорил Вардлас. — Я рад, что вы больше не считаете меня одержимым тоннелями, — сдержанно ответил Рубеллин. — Считаю, — возразил принц, — но теперь могу вас понять, — добавил юноша. Эллин улыбнулся. — Интересно, куда пропали те твари? — обеспокоенно оглядываясь, поинтересовался Арди. — Не знаю, — пожал плечами брат и, понизив тон, тихо добавил: — но меня не оставляет жуткая догадка, что мы идем прямо к ним в логово. Вардлас остановился. — И вы все равно ведете нас туда? — Тише, это только догадка. — Можно вас попросить? — приблизившись к императору почти вплотную, вновь заговорил принц и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — я хочу, чтобы вы были со мной откровенны и прошу вас рассказать, что вы дали его величеству взамен на помощь в расследовании. Эллин вздохнул. — Давай обсудим это в Дегроуэле, при его величестве. Он сам тебе все объяснит. — А что ты предложил Анрину? — не унимался принц. — Сделку, — сухо ответил Рубеллин, — и вас она не касается, прошу меня извинить, — отрезал император и ускорил шаг, уходя от новых расспросов. Второй ярус Тербта оказался куда больше первого, хоть и не таким высоким, и был самым большим из всех трех ярусов подземного города. Уровень делился на районы, ограниченные залами и соединяющиеся между собой арками. Большинство кварталов некогда были жилыми. — Здесь гораздо теплее, — заметил Джеффри. — И красивее, — добавил Юан. Крепкие, вырезанные в камне дома, украшенные резьбой и оплетенные какими-то причудливыми безлистными растениями, чуть светящимися в темноте, каменные храмы с витражами и мозаикой на стенах, фонтан посреди рыночной площади, выложенной цветными плитами, колонны с вырезанными на них плетистыми растениями, упирающиеся в заросшие сталактитами своды пещер. Некоторые районы были совсем маленькими, в них располагались лишь лавки и мастерские, в которых, судя по глиняным вывескам, продавали хлеб, масло, украшения, занимались резьбой по дереву, камню, лепили глиняную посуду, гранили опалы и многое другое. Все это гвардия успела рассмотреть по пути к следующему спуску, что находился у ратуши. Врезанное в камень монументальное здание с колоннами и фресками хорошо сохранилось спустя полтысячелетия, только железные двери оказались сломанными. Рубеллин с двумя гвардейцами и Анрином вошел внутрь. В нос ударил сухой гнилостный запах склепа. Сотни скелетов и иссохшихся трупов устилали пол главного здания города. Женщины, мужчины, дети — все лежали вперемешку. Богатые и нищие — это Рубеллин определил по остаткам истлевшей одежды — нашли смерть в одном месте, непогребенные, с застывшими масками ужаса на мертвых лицах. — Идемте отсюда, — Эллину стало дурно. Когда они покинули ратушу, ставшую склепом, жуткая картина сотен скелетов все еще стояла перед глазами императора. — Что там? — заметив побледневшего брата и встревоженные лица его сопровождающих, спросил принц. — Трупы, — коротко ответил Анрин. — Можно посмотреть? — вклинился в разговор Эйлин. — Нет, — отрезал император и для надежности взял мальчика за руку, уводя от гиблого места. Вскоре гвардия достигла следующего спуска. Уставшие после многочасовой ходьбы, гвардейцы шли на последнем дыхании. Чем ниже спускался отряд, тем теплее и влажнее становился воздух вокруг. Откуда-то снизу доносился тихий шелест, словно от крыльев птиц. Вскоре к шелесту добавился плеск воды.***
Теплый влажный воздух наполнял пещеры. Бесчисленные залы, гроты и переходы терялись в темноте, рассеиваемой лишь призрачным светом причудливых растений. Белые безлистные стебли, которые путники видели выше, тут были повсюду. Они слабо сияли в темноте, и камни, оплетенные ими, казалось, были испещрены светившимися прожилками. С потолка, облепленного древними каменными наростами, свисали бледно-розовые тонкие нити, на концах которых, словно искры, мерцали светло-голубые и лиловые огоньки. Рубеллин дотронулся до одного светящегося отростка, и нить, больно ужалив парня, свернулась в спираль. Эллин отдернул палец, который тут же покраснел в месте ожога. — Ну что вы, право, как дитя, — не удержался командующий, перехватывая ужаленную руку юноши. — Позвольте взглянуть. Пристыженный парень смущенно отвел взгляд. Даже принц смотрел на него, как на нашкодившего ребенка. — Вы видите?! К нам что-то… Боги, что это? — воскликнул вдруг Джеффри, глядя куда-то поверх голов гвардейцев. Подняв головы, путники увидели летящих к ним странных тварей. Размеров с крупных птиц и с крыльями, напоминавших стрекозиные, с загнутым вперед жалом и с крошечными клешнями на передних лапках, твари не походили ни на одно из известных существ. Темно-бурого цвета, с зелеными крыльями, они стремительно приближались к отряду. — Щиты! — скомандовал Анрин, но, как и в случае с предыдущими обитателями тоннелей, магическая защита не остановила насекомоподобных созданий. В воздух яркими вспышками взлетели огненные и болевые заклятья, но твари либо уклонялись, либо игнорировали сыплющийся на них град формул и все прибывающим роем окружали гвардейцев. Одна, самая крупная особь отделилась от стаи и, вклинившись между охраной, стремительным рывком подлетела к Рубеллину, а тот, вместо того, чтобы ударить по ней заклятьем, протянул руку, приглашая существо сесть. К всеобщему изумлению и ужасу, похожее на насекомое создание, прошелестев крыльями, плавно опустилось на вытянутую руку императора. — Эллин… — в тихом ужасе прошептал Анрин. Парень не отвечал. Жало твари настороженно подрагивало, то приближаясь, то удаляясь от защищенной лишь тканью шинели руки. Огненная стрела, пущенная кем-то из гвардейцев, разлетелась тысячью искр, разбившись о «щит». — Ваша светлость? — потрясенным голосом обратился к кузену командующий. — Не троньте её, она пытается мне что-то сказать. Тревожно-напряженная тишина обратила время в камень. Гвардейцы застыли, не смея пошевелиться, в окружении крылатых созданий, которые, летая вокруг, задевали замерших солдат порывами воздуха, садились на сталагмиты, на покрытые кальциевыми наплывами стены и тихо шелестели крыльями. Обездвиженные приказом императора, мужчины с отчаянием смотрели, как тварь взбирается по руке Рубеллина, приближаясь к его лицу. Эллин неуместно восторженно глядел на существо, а оно так же неотрывно смотрело своими огромными черными глазами на юношу и, когда парень чуть склонил голову набок, повторило движение за ним. Улыбка парня стала еще шире. Обернувшись к гвардейцам, он все с тем же радостным восхищением заявил: — Они нас не тронут. — Вам об этом ваша бабочка сказала? — мрачно кивнув на оккупировавшую руку императора тварь, поинтересовался принц. Рубеллин, проигнорировав язвительный тон брата, ответил: — Они не разговаривают. Они… это что-то вроде ментального общения. Она… оно посылало мне образы. — Интересно, каким образом оно догадалось к кому обращаться? Оно случайно не сказало, почему выбрало вас? — Нет… Какое это имеет значение? — растерялся Рубеллин. — Как это какое? Вдруг вас избрали их королевой? — невесело усмехнулся Вардлас. Эллин почувствовал себя слишком усталым, чтобы отвечать на нападки брата, поэтому, проигнорировав последнего, он решительно пошел дальше. — Она показала, что впереди есть горячий источник, — словно объясняясь перед гвардией, сказал император. Крылатое существо сидело у него на плече, и отряду ничего не оставалось, кроме как следовать за будущим монархом. Уставшие от долгого перехода гвардейцы несколько приободрились, услышав про источник, даже Дирион высказался о том, что было бы неплохо, при возможности, устроить там ночлег. Чем дальше отряд углублялся в пещеры третьего уровня, тем красивее становилось вокруг. Третий уровень Тербта когда-то населяли богачи и аристократы, поэтому всё величие, красота и богатство города сконцентрировалось в окутанном теплым паром нижнем ярусе. Путники проходили мимо диковинных садов, где росли белые безлистные стебли-паутинки, странного вида грибы, огромные прозрачные слабо светящиеся цветы и похожие на пушистый мох бледно-розовые растения. Вместо деревьев в этих садах росли сталагмиты и каменные колонны, оплетенные белыми нитями мерцающих в темноте растений. В глубине садов стояли дворцы и усадьбы с инкрустированными драгоценным камнем парадными, изящными колонными и причудливыми барельефами, украшавшими стены. Освещение на нижнем ярусе обеспечивалось кристаллами, некоторые из них еще ярко светили, другие — заметно потускнели, а третьи и вовсе погасли. Анрин, оправдывая себя тем, что им, как разведывательной экспедиции, нужно собрать как можно больше материала, отковырял несколько таких кристаллов и разрешил гвардейцам сделать то же самое. Бассейны источника уже показались в конце освещенного кристаллами коридора, когда путники остановились, услышав позади исполненный боли крик. Эхо пролетело под сводами пещер, усилив и исказив вопль. Анрин оглядел присутствующих и обратился к императору: — Все наши здесь. Полагаете, стоит вернуться посмотреть? — Конечно, стоит! — в разговор вмешался один из гвардейцев. — Вдруг это Фейн или Эмсел! — Если это кто-то из них то, судя по крику, ему уже не поможешь, — пожал плечами Дирион, — нам нужно думать о себе и, прежде всего, о безопасности его светлости. — Он прав, — поддержал старого солдата принц, — и все же, нам еще возвращаться этими путями. Не можем же мы оставить все как есть, — добавил юноша. — Придется разделиться, — заключил Анрин. — Ваше высочество, вы останетесь здесь с его светлостью. Юан и Анвиль останутся охранять вас. Все остальные за мной, — с этими словами командующий повел гвардейцев назад. — Может, пойдем пока к источнику? — предложил Эллин. — Я пойду первым, ваша светлость, — вызвался Юан.***
— Что это было? — заметив возвращающихся гвардейцев, Рубеллин вышел им навстречу. — Одна из тех тварей, что преследовала нас. Эти крылатые сожрали её, — ответил командующий. — Они… питаются ими? — удивленно поднял бровь император. — Да. Тварь уже подыхала, когда мы пришли. Родичи вашей подруги, — Анрин кивнул в сторону существа, сидевшего на плече наследника, — без труда пробили своими жалами панцирь той твари, клешнями вытащили мясо и съели почти живьем за какие-то считанные минуты. — Похоже, мы здесь в самом низу пищевой цепи, — хохотнул принц. — Это объясняет их гостеприимство, мы тут как наживка для… Может, придумаем названия всем этим тварям? Иначе скоро будем путаться, о каких именно идет речь, — предложил Анвиль. — А что тут путаться — крылатые да зубастые, — усмехнулся принц, — одни нас зажалят, другие разорвут на куски — небось, не перепутаем, от чего умрем. — И все-таки придумать им названия надо, — вступил в спор Юан, — мне кажется, у нас есть такое право, как у первооткрывателей. — Сперва нужно разбить лагерь, — возразил Анрин. — Раз уж нас все равно охраняют, полагаю, привал можно устроить и здесь. — Гвардейцы единогласно поддержали идею командира, и вскоре, позаботившись о ночлеге и ужине, по двое отправились купаться в источнике. Последними понежиться в горячей воде пошли Рубеллин и Анрин. Со стороны казалось естественным, что молодого монарха сопровождает командующий императорской гвардией, но мотивы мужчины были отнюдь не столь благородны. В свете магических сфер пещера сияла тысячью огней. Капли воды на сводах подземного зала отражали свет шариков, создавая мерцающее сияние. Даже исходивший от горячей воды пар, казалось, светился мягким бело-голубым светом. Водоем занимал большую часть зала. Сами источники, по всей видимости, находились в глубине пещеры, затерянные среди каменных гротов и рукотворных арок, окруженные широким полукругом бассейна со ступенями. Аккуратно спустившись в воду, которая в самом мелком месте доставала до пояса, кузены пересекли бассейн и скрылись от посторонних глаз в заполненных водой гротах. Пришлось зажечь новые магические сферы, чтобы в темноте не запнуться о торчащие из воды камни и не шагнуть в подводные колодцы. Отыскав подходящий грот, братья остановились. Здесь были удобные гладкие выступы и углубления в стене, по всей видимости, некогда созданные людьми. — Прекрасное место, — Анрин остался довольным. Эллин нервно огляделся, словно в поисках защиты или думая сбежать, но кузен, пресекая любые попытки к бегству, перехватил брата за локоть и, несколько грубо, отвел к стене, заслоняя собою пути отступления. — Может, обойдемся без прелюдий? — попытался отстранить от себя кузена юноша. — Это ведь твой первый раз, — возразил мужчина, оглаживая спину и ягодицы брата. Один легкий поцелуй в губы, другой, чуть глубже, остался лиловой отметкой на шее, третий — на ключице. Руки заскользили по талии и бедрам, дразня гладкую кожу. Губы снова соприкоснулись. Горячее дыхание заполнило чужие легкие. Пальцы опустились к промежности. Двое мужчин стояли по пояс в воде, и свет десятков магических сфер сверкал, отражаясь в покрытой рябью воде.