Хроники империи

      После такой новости о приятном времяпровождении пришлось забыть. Впрочем, прежде чем отправиться подавлять восстания, император всё же наскоро помог Эллину справиться с временным затруднением, предварительно перенеся юношу в свою спальню. — Тебе обязательно самому ехать? — тяжело дыша, приподнялся на постели Рубеллин. — Да. Людей не хватает, — быстро переодеваясь, ответил брат. — Возьми моих гвардейцев. — Тогда ты останешься без охраны. К тому же, с ними Арон собирался беседовать. — Дядя подождет. А со мной останется замковая охрана, — настаивал кронпринц. Триалин не ответил, и Эллин понял, что брату попросту не нужны зеленые юнцы, у которых не было опыта в масштабных сражениях, у которых могло не оказаться достаточно выдержки, чтобы без колебаний стрелять по гражданским, которые и так сейчас морально неустойчивы из-за гибели командующего и пережитого в тоннелях ужаса. К тому же, принимать командование над чужим военным подразделением в условиях чрезвычайной ситуации было весьма затруднительно. — Возьми хотя бы Глендона, — попросил юноша, пока император пристегивал к поясу кобуру с револьвером. — Пожалуйста. Мне будет спокойнее. — На самом деле спокойнее Эллину было бы, если бы брат взял его самого, но он понимал, что стал бы только обузой. — Хорошо, — сдержанно кивнул император. — А взамен ты пообещаешь, что не покинешь замка до моего возвращения. Не нравится мне всё это. Я не верю, что бунты вспыхнули без постороннего вмешательства. — Мне тоже кажется, что за этим кто-то стоит, — согласился Рубеллин. Больше обсуждать вопрос они не стали. Айлин, коротко поцеловав близнеца в щеку, исчез, а Эллин, оставшись один, попытался уснуть, чтобы через час подскочить на постели от кошмара.       Остаток ночи принц провел в свете свечей, ворочаясь в постели, то ненадолго проваливаясь в полудрему, то вновь просыпаясь в липком поту. Кошмар сменялся кошмаром, но стоило стряхнуть с себя сон, как видения напрочь забывались, растворяясь в сумраке ночи. В конце концов, юноша не выдержал и встал.       Было еще раннее утро, замок только начинал просыпаться. Рабы тихо шуршали в гостиной, растапливая камин, протирая пыль, накрывая кофейный столик, пока молодой господин отмокал в ванной. — Где Сервий? — поинтересовался у одного из рабов Рубеллин, потягивая сладкий кофе. Отсутствие самого заметного из своих слуг он обнаружил даже несмотря на свое полусонное состояние. — Ему нездоровится, господин. — Если что-то серьезное, пусть обратится к целителю. Я оплачу лечение, если потребуется. — Секретаря Эллина всё ещё не нашли, и он беспокоился за всех в своём окружении.       Наскоро перекусив, юноша отправился в тренировочный зал, зная, что утром все обычно собираются там. К его удивлению, помимо кунгусов, гвардейцев и замковой охраны, он обнаружил там Вардласа. Принц, прислонившись к стене со скрещенными руками, хмуро наблюдал за поединком Юана и Раду. Мужчина и юный гвардеец не без удовольствия сошлись в спарринге на мечах, время от времени останавливаясь, чтобы показать друг другу использованные приемы. — Что, тоже не спится? — заметив брата, кисло поинтересовался Вардлас. — Тоже? — удивился Эллин. — Меня кошмары замучили. А этот, — юноша кивнул в сторону товарища по академии, — предложил отвлечься тренировкой. Только тренируется он почему-то не со мной, а с Раду. — Помнишь, что снилось? — насторожился старший брат. — А, ерунда какая-то, — отмахнулся принц, продолжая внимательно наблюдать за изящными движениями гвардейца. — Ты снился.       Эллина не удивило, что брат поставил его в одном предложении с «ерундой». — Интересно, фестиваль отменят из-за бунтов? — попытался перевести тему Рубеллин. — Спроси у канцлера, — отмахнулся Вардлас, продолжая буравить взглядом гвардейца. — Спрошу, — кивнул Эллин. — Дядю ещё не видел? — Видел. Он сказал, что будет ждать меня у себя в кабинете после завтрака. — Судя по тону юноши, предстоящая беседа его отнюдь не радовала. — Ты можешь не идти, — предложил Рубеллин. — А я и не пойду. Видишь ли, в момент встречи с дядей я был не выспавшимся, голодным и крайне раздражительным, — начал рассказ Арди. — Сейчас что-то изменилось? — усмехнулся старший брат. — Нет. Но сейчас, по крайней мере, со мной можно разговаривать, — скривился принц. — И что ты сказал дяде? — Боюсь, это не для твоих ушей. Если я точно себя процитирую, ты не поймёшь половину сказанного. Говоря культурно, я посоветовал ему не лезть ко мне и Юану со своими расследованиями. — А дядя? — мысленно аплодируя братишке, поинтересовался Эллин. — Не знаю, что дядя. Мы ушли, как только я высказался. Юан пытался извиниться, — буркнул Вардлас. — Идём в столовую. — А как же Юан? — Дорогу знает.       Братья молча вышли из зала. В столовой не было никого, кроме сервирующих столы слуг. Принцы, решив не мешать рабам, уединились в небольшой гостиной, куда им принесли завтрак. — Не хочешь съездить в Райкур, когда вернёмся? — вдруг предложил Рубеллин. — Присматривать невесту? Нет, — категоричным тоном ответил Вардлас. Эллин мысленно поставил галочку побеседовать с Глендоном. — Если у тебя есть другие идеи, как заставить императора снизить таможенные налоги, прекратить задерживать наши торговые корабли, а также покровительствовать так называемым каперам, грабящим наши суда — в общем, всячески провоцировать меня на нарушение мирного договора, я с удовольствием их выслушаю. Думаешь, мне хочется заставлять тебя жениться? — Так Райкур хочет войны? — Не совсем. Он хочет абсолютное господство на море. Собственно, их постоянные стычки с Астеллой этим и объясняются. Но если с упрямством Эрииля Арафат ещё может смириться, то с моей наглостью нет. — И в чём же она, твоя наглость, проявляется? — Ему не нравится, что я строю флот. С тех пор, как у меня дошли руки до колоний, и мы начали вывозить товары на континент, мне понадобились новые боевые корабли, чтобы охранять торговые суда. Но это ещё полбеды. Помнишь, семь лет назад я продал наш остров? — Архипелаг Рендел? — Он самый. Одна из вещей, на которые мне любит пенять оппозиция. — Жемчужина империи, как-никак. — Знали бы они, во сколько эта жемчужина нам обходилась. Я и сам не хотел его продавать, тем более по такой низкой цене. Но что сделано, то сделано. Кто же знал, что Эрииль подарит остров Триалину. И сейчас Айлин строит на Ренделе верфи. — Зачем ему флот на юге? У Дегроуэля же нет там колоний, насколько я знаю. — Пока нет. — Он собирается завоёвывать территории Райкура? — Скорее всего. Не мои же колонии. Да и с Астеллой у нас почти родственные чувства. Остаётся только Райкур. Арафат боится. Эрииль ликует. А я оказался между молотом и наковальней. — Если Триалин и завоюет себе кусок Райкура, как он собирается поддерживать связь между колонией и Дегроуэлем? Одного острова мало. А огибать весь материк слишком долго. — Очень хороший вопрос. Надёжный тракт между Дегроуэлем и Крастской Империей нужен не только для налаживания торговых связей, но и транспортировки товаров с колоний в будущем. И раз уж мы заговорили о дороге, у меня к тебе предложение. — М? — Если ты всё ещё не решил, чем собираешься заняться, я хочу поставить тебя во главе строительства тракта. — Меня? — Вардлас подавился чаем. — Тебя. Это хорошая возможность набраться опыта. — Ты ведь не серьезно. — Отнюдь. Лидерские качества у тебя уже есть. Остальному научишься по ходу дела. В конце концов, ты всегда можешь обратиться за советом ко мне или Айлину. — И что я должен буду делать? — Курировать процесс строительства от начала до открытия тракта. Это не так сложно, как тебе кажется. Подумаешь над предложением? — Ну, а что я получу взамен? — Помимо бесценного опыта на руководящей должности, ты будешь получать проценты с таможенных налогов. Разумеется, если сам вложишься в строительство, доход будет выше. Можешь прибавить сюда связи, поскольку тебе придётся работать с министрами и канцлерами обеих стран. Я ещё не обговаривал это с Айлином, но уверен, он тоже меня поддержит. Вдобавок, он обещал выделить четыреста человек пехоты для охраны строителей от горцев. Само собой, командование над солдатами тоже примешь ты. Тебе нужно что-то ещё? — закуривая, поинтересовался Рубеллин. — Возможность не жениться по расчёту, — ответил Вардлас. — У тебя есть обязанности перед империей. Я тоже женился по расчёту. Почему тебя так пугает брак? — Не пугает. Я просто не хочу жениться. — Прямо сейчас тебя никто не заставляет. Давай обсудим это позже, когда появится необходимость? Может, тебе и не придётся жениться. Всё решится на совете в Королевском Союзе. А пока подумай над моим предложением. Кажется, все уже идут в столовую, пошли, — вставая, позвал Эллин.       Идея дать младшему брату руководящую должность пришла спонтанно и сразу понравилась Рубеллину. У Вардласа было слишком много свободного времени. От безделья он начинал задавать неудобные вопросы, лезть куда не следует и заводить нежелательные интрижки. От всего этого принца нужно было отвлечь, заодно привив ему необходимые в будущем знания и навыки. Как только строительство дороги пойдёт полным ходом, у Арди просто не останется времени на какие-то свои расследования и уж тем более на Юана. Гвардеец получил повышение, что повлечёт за собой расширение обязанностей, так что юноши будут видеться очень редко. Можно быть разлучником и не прибегая к радикальным методам. А уж как свести Вардласа с райкурской принцессой, Рубеллин придумает.       В столовой было ещё тише, чем в прошлое утро. Даже девушки не разбавляли тишину привычными сплетнями. Кунгусски и вовсе сидели настороженно, словно прислушиваясь, глаза то и дело мерцали красным. Оно и не удивительно — их мужья были в гуще сражений. Магия крови позволяла кунгусам чувствовать боль и тревогу родичей на далёких расстояниях, если кого-то из мужей и сыновей оставшихся в замке леди ранят, они об этом сразу узнают. Видимо, ещё никого серьёзно не ранили, но волнение мужчин передавалось их жёнам, сёстрам, дочерям и матерям. — Вы всё ещё хотите поехать в город? — участливо поинтересовался кронпринц у Дарины. — Да, ваше высочество. Теперь даже больше. Нужно хоть как-то отвлечься, — ответила кунгусска и обратилась к канцлеру, — фестиваль не отменили?       Канцлер за прошедшие два дня заметно ссутулился и немного похудел. Мешки под уставшими глазами свидетельствовали о второй бессонной ночи. — Нет, не отменили. Его величество приказал пока что молчать о бунтах, чтобы не вызывать ещё больше волнений. Всех, кто распространяет новость в столице, арестовывают. К счастью, таких мало. Мы выделили больше солдат для патрулей во избежание беспорядков, так что в городе абсолютно безопасно и празднику ничто не помешает, — ответил мужчина. — Чудесно! — хлопнула в ладоши Дарина. — Тогда сразу после завтрака начнём собираться. Ваше высочество, вы ведь не нарушите обещание? — вспомнив о Рубеллине, леди повернулась к принцу. — Я с удовольствием составлю вам компанию, — улыбнулся Эллин. — А вы? — Дарина послала Арди очаровательную улыбку. — Вы тоже обещали. — Раз обещал, значит сдержу слово, — гораздо менее любезно, чем старший брат, ответил Вардлас.       Разобравшись, кто что обещал и кто поедет гулять и праздновать начало фестиваля в город, все разошлись готовиться к поездке. Раду предпринял неудачную попытку отговорить кронпринца ехать в Реорбер, но поскольку он и сам хотел отвлечься, уговоры вышли неубедительными. Рубеллин, пользуясь случаем, пригласил на прогулку и своего юного подопечного. Эйлин, успевший освоиться в замке, с радостью согласился и попросил взять с ними Рея, мальчика-полуоборотня. Рей, очевидно не имевший представления о придворном этикете, отказался от приглашения Рубеллина, чем, откровенно говоря, даже порадовал последнего. Эллину не хотелось иметь дела с кем-то из детей, кроме подобранного по пути в Дегроуэль подростка.       Выезжали из замка на нескольких каретах и лошадях. Дамы ехали в экипажах. Немногочисленные оставшиеся мужчины — верхом.       Город встретил их обилием красок. Разноцветные флажки и фонарики, которые должны были зажечься с наступлением темноты, на каждой двери венки из листьев и ягод, песни и музыка внутри таверн и на улицах столицы, запах сидра, вина, свежего хлеба и продававшихся прямо на улице пирогов с дичью. В центре Реорбера развернулась ярмарка. Торговцы и лоточники зазывали прохожих, молодые пары и семьи с детьми гуляли по подмёрзшим тротуарам, уличные музыканты и акробаты собирали вокруг себя зрителей — Осенний Фестиваль вошёл в свои владения с самого утра. — Ночью будут запускать фейерверк и зажигать факелы, — поделился Раду, подъехав к принцам.       Оставив кареты и лошадей у крупного постоялого двора, компания пешком отправилась в самую гущу ярмарки. Девушки, разобрав немногочисленных кавалеров, возглавили прогулку и, согласно какому-то своему, видимо, заранее обговорённому плану, повели спутников по многочисленным лавочкам. Поскольку мужчин катастрофически не хватало, Вардласу и Юану тоже пришлось разлучиться и взять под руки пару кунгусок. И если Арди был вроде не против, то юный гвардеец, окружённый женским вниманием, оказавшись вдали от принца и сослуживцев, выглядел несколько растерянным и смущённым, что только забавило и раззадоривало его очаровательных спутниц. — Ах, до чего же он милый! — хихикнула девушка, цепляясь за локоть гвардейца. — Вы посмотрите, совсем покраснел. — Прекрати его дразнить, — вступились за юношу подруги кунгусски. — Как можно утерпеть?       Комментарии леди не остались без внимания принца. Он бросил короткий раздражённый взгляд на развеселившихся девушек, но, увидев оробевшего друга, не удержался и с полуулыбкой присоединился к шутницам.       Они гуляли больше двух часов, закупились всякими безделушками, украсились букетами белых астр, ярко-желтого золотарника и крупных бордовых роз, перепробовали всевозможные уличные закуски, напились имбирного пива и, немного притомившись, решили пообедать. По пути в ресторан они зашли в лавку за фонариками, чтобы запустить их вечером в замке. — Надо бы и для его величества взять, — вспомнила Дарина. — И для детей. Желательно по нескольку штук, — вставил Раду, приглядывая маленькие детские фонарики. Рубеллин подвёл Эйлина к витрине: — Выбирай, какой нравится. — Белый. А можно и для Рея взять? — Конечно. — Тогда для него вон тот, красный. А вы не будете запускать? — Почему нет? Буду, — улыбнулся кронпринц, издали наблюдая, как его брат, выудив из толпы девушек своего потрёпанного гвардейца, выбирает с ним фонарики. Парные фонарики. Ровно с тем же успехом и с той же последующей реакцией окружающих они могли бы прилюдно поцеловаться. Наверное, поэтому Юан так настойчиво отказывался от идеи принца.       Из лавки они вышли перегруженные покупками. Пришлось бросить жребий среди мужчин, кого отправить с извозчиком к оставленным каретам сгрузить купленное на прогулке. Принцы по понятным причинам в жеребьёвке не участвовали. Отправив двух кунгусов с почетной миссией, компания неторопливым шагом двинулась к ресторану. — А всё-таки чей это праздник? — поинтересовался Рубеллин у шедшего рядом Раду. Видимо, полукровке было поручено играть роль личного телохранителя кронпринца, поскольку он ни на шаг не отходил от Эллина. — Вы имеете в виду наш или кхарди? — уточнил Раду и, дождавшись кивка, продолжил: — Трудно сказать. Завтра будет день поминовения усопших. Все будут обвязывать белыми лентами ветви самого крупного дерева в округе. Это обычай перенятый у кхарди. Правда, кхарди привязывали локоны своих волос, но где сейчас взять столько белых волос? — Можно тебя постричь, — предложила Дарина. — Вам всё равно не хватит, — усмехнулся мужчина, но на всякий случай, потеребив украшенный костяными бусинами кончик косы, отошёл от сестры подальше. — О чём бишь я? Ах да, чей праздник. Венки из листьев и ягод — это тоже от кхарди. А вот факелы и костры уже от нас. Конечно, сейчас на кострах запекают не людей, а дичь, но изначально это наша традиция. Кхарди вообще мяса не едят. — А вы едите человечину? — ужаснулся кронпринц. — Мы — нет, а вот демоны — да. Их мы в первую очередь кормим на праздниках, — объяснил Раду. — Дальше. Фейерверк и фонарики — это явно из Астеллы. Флажки и некоторые блюда от людей. В Осеннем Фестивале намешано всего понемногу от каждого народа севера. Должно быть, именно поэтому император так поддерживает его. Это, наверное, единственный праздник, который отмечают вообще все, независимо от расы. У кунгусов много своих праздников, у остатков кхарди — своих, у людей своих, но в Осеннем Фестивале, который, кстати, проходит не только в столице, но и по всей империи, есть частичка каждого народа. — И ты во время фестиваля смотришься как никогда органично, — хихикнув, прервала вдохновенную речь брата Дарина. Кунгусы рассмеялись. Раду закатил глаза, но отвечать сестрице не стал. В чём-то леди была права. Её брат со своими белыми волосами и бусинами в косе, в чёрной одежде кунгусов и с алым камнем на груди действительно прекрасно олицетворял единение двух веками противоборствующих народов. — Если в первый день проходят гуляния, во второй поминают мёртвых, что делают в третий? — поспешил избавить спутника от посыпавшихся шуток Эллин. — В ночь между вторым и третьим днём гадают и делают обереги, — продолжил рассказ полукровка. — Тут вообще намешано невесть что. И почти забытые улюнские обряды, и ритуалы оборотней, и, если не ошибаюсь, даже есть пара обычаев акшар. — Акшар? — удивился Рубеллин. Где-то он уже слышал это слово. — Наши дальние родственники. Вряд ли вы с ними когда-нибудь повстречаетесь. Их во всём мире осталось не больше двадцати, — почти отмахнулся Раду и торопливо продолжил: — А на третий день проходят балы и танцы, избираются король и королева осени. — Между прочим, Дарина два года подряд становилась королевой осени, — поспешила вставить одна из девушек. Кунгусы так рьяно начали рассказывать о том, как избираются король и королева в конце фестиваля, что у Рубеллина возникло ощущение, что они пытаются заболтать его и не позволить ему расспрашивать больше об акшарах, кем или чем бы они ни были. — А его величество был королём осени? — поддержал тему кронпринц. — Нет. Если бы он участвовал, то непременно корона досталась бы ему. Сами понимаете, хоть у его величества и лёгкий нрав, император есть император. Даже в шуточном соревновании никто бы не посмел лишить его короны, пусть и ненастоящей. — И по какому принципу избираются король и королева? — По многим критериям. Здесь играют роль красота, репутация, наряд на балу и, что немаловажно, вклад в общество за последний год. Благотворительность, военные заслуги, деятельность в науке и искусстве и тому подобное. К примеру, Милорд каждый раз становится королём осени, когда участвует в Фестивале, — поделилась Дарина. — Я бы не сказал, что Милорд участвует, — усмехнулся Раду. — Его величество без ведома Акиэля записывает нашего Лорда в список участников, а потом почти силой тащит на бал. А Милорд каждый раз думает, что получил корону не заслуженно, а по прихоти императора. — И зря. Никто не станет спорить с тем, что Акиэль один из самых красивых мужчин империи, а переоценить его вклад в медицину и науку и вовсе невозможно. Милорд себя недооценивает.       Часть пути компания прошла, споря о том, кто получит титул короля и королевы осени в этом году. Вардлас с удовольствием поддерживал беседу, время от времени поглядывая на Юана. Рубеллин вёл за руку Эйлина и тихо расспрашивал мальчика о том, как тому живётся в замке. Спросить о тоннелях в присутствии кунгусов он не решался, но надеялся, что такая возможность ему ещё представится. — А вы какие вина предпочитаете? — спустя некоторое время вновь обратилась к кронпринцу Дарина, когда они уже почти дошли до ресторана. — Светлые астельские, — ответил Эллин. — Но хотелось бы предпочитать крастские. — Я слышала у вас есть винодельни. — Верно, но качество еще не дотягивает до Астеллы. Мы над этим пока работаем. А какие предпочитаете вы? — Красные, разумеется, — улыбнулась леди. — Из бузины и волчьих… — Договорить кунгусска не успела. Над улицей прогремели десятки выстрелов. Кто-то повалил Рубеллина на землю. Рука Эйлина выскользнула из ладони. Музыка оборвалась криками. От удара головой о мостовую у юноши на мгновение потемнело в глазах. Грохот выстрелов перемежался воплем сотен голосов. Эллин со стоном приподнял голову. На нём лежал Раду, на чёрном плаще которого разрасталось тёмное пятно. Несколько кунгусов встали вокруг принца, подняв теневые щиты. В руке Дарины образовался теневой кнут. Краем глаза Рубеллин увидел несколько лежащих на тротуаре тел. Взглядом он отыскал Вардласа. Брат лежал на боку. Плечо истекало кровью. Возле него, в луже крови, Юан, закрывший собой принца. Эйлин, присев, спрятался за ящиками возле таверны. Пули продолжали царапать стены и буравить землю вокруг кунгусов. Люди на улице падали замертво. Несколько кунгусок, несмотря на ранения, встали живым щитом вокруг Арди и гвардейцев.       Рубеллин перевернул Раду на спину. Жив. Недолго думая, Эллин порезал запястье о кинжал полукровки и прижал ладонь ко рту мужчины. Раду попытался отвернуться. — Пейте, — приказал юноша. Видимо, Раду было тяжело сопротивляться. Стиснув кулаки, он припал губами к ранке, и, пока полукровка пил кровь кронпринца, Рубеллин, защищенный кунгусами, внимательно огляделся. Он не видел, откуда в них стреляли — обзор заслоняли кунгусы — но судя по следам от пуль, стреляли отовсюду. Большинство сопровождавших их гвардейцев уже были мертвы, кто не мёртв — серьёзно ранен. Арди, наплевав на плечо, подобрался к спасшему его Юану с лицом полным неверия и возрастающего ужаса. Губы принца, осторожно обнявшего юношу, шевелились, но сквозь шум Эллин не мог расслышать, что говорил гвардейцу брат, но знал, что Юан не слышит Вардласа.       Часть кунгусов осталась защищать принцев, остальные, во главе с Дариной, бросились в бой. Несколько пуль оцарапало лицо женщины, но она ни на мгновение не переставала взмахивать плетью, прорываясь к нападавшим. — Ваше высочество, уходите, они стреляют в вас! — обернувшись, крикнула одна из кунгусок, оставшихся защищать кронпринца. Её глаза полыхали алым. Платье, изрешеченное пулями, порвалось в нескольких местах. Тени, образуя пульсирующий щит, танцевали перед ней, защищая девушку и, в первую очередь, Рубеллина от выстрелов. Эллин, держа на руках Раду, собирался ей ответить, когда сияющая белым холодным светом стрела прошила хрупкую шею кунгусски. Удивлённые глаза блеснули алым и налились затухающей синевой, прежде чем девушка рухнула на землю. Где-то вдалеке закричала Дарина. На коленях принца скривился от боли Раду. Это была их маленькая кузина.       Десятки сверкающих стрел просвистели в воздухе и, пробивая теневые щиты, врезались в кунгусов. Одни за другими гасли алые глаза. Воздух пронзили крики, полные боли и горечи по убитым собратьям. А потом их накрыла удушающая тьма и тишина.       Сила императоров, секретная техника Астордов, передающаяся из поколения в поколение старшим сыновьям императорской семьи. Рубеллин не раз применял её, эту ужасающую силу, способную подавлять волю, лишать слуха и зрения и оставлять только панический ужас, парализующий тело. Впервые в жизни кронпринц почувствовал одну из сильнейших формул в мире на себе. Страх сковал горло и мышцы. Бессознательно юноша прижался к единственному живому существу поблизости, вцепившись в плечи Раду.       Мужчина сел, наощупь прикрыв ладонями голову кронпринца, прижал того к себе и развернул юношу к земле. Руку обожгло болью. Ужас вытеснил из мыслей всё, кроме инстинктивного желания выжить. Сколько людей и кунгусов, ослеплённых формулой уже погибло и сколько умирает каждое мгновение? Жив ли кто-то, кроме них с Раду? Жив ли Вардлас? Эйлин? Рубеллин старался цепляться за пусть и панические, но ещё осознанные мысли, чтобы не сойти с ума. Секунды растянулись в часы, затонувшие в липком страхе и безмолвной темноте. Лишь горячее дыхание Раду у виска и тепло его тела напоминали принцу, что он ещё жив. Он не знал, сколько минут, часов, а может, и дней пролежал в могильной тиши и беспросветном мраке, сколько раз в объятых страхом мыслях всплывали кровавые образы, сколько раз мужчина на нём вздрагивал от боли, своей или умирающих собратьев. Он давно потерял счёт времени. Последние мысли ускользали, гасли в холодной мгле вместе с надеждой и воспоминаниями о жизни.       Белое пламя, разорвавшее тёмную пелену, казалось неземным, а звуки ожившего мира едва не оглушили юношу. Кто-то поднял его и усадил. Из тумана выплыло знакомое лицо в ореоле чёрных кудрей. Руку, в месте, где жгло болью, охватило успокаивающее тепло. — Простите, что задержались. — Знакомый голос говорил торопливо. — Я начал искать Айлина, как только почувствовал, что мои люди умирают, но мы с ним разделились в бою, и мне не сразу удалось его найти. Сначала мы переместились в замок, но вас там не было. Слуги сказали, что вы поехали в город на праздник. Мы сразу же бросились сюда.       Рубеллин слышал голос, но с трудом понимал, о чём он говорит. Первым в голове всплыло имя говорившего, затем понемногу начала возвращаться способность думать. Эллин перевёл затуманенный взгляд на плечо. Царапина. Даже крови почти нет. Ослабевшими руками он оттолкнул ладони Акиэля. — Нет. Другие. Надо другим. Арди. Юан. Нужнее, — юноша с трудом выговаривал слова. Борясь с головокружением, он огляделся, выискивая младшего брата. Вардласа нигде не было видно, но неподалёку лежала подозрительная груда тел, большую часть которых составляли мёртвые кунгусски, защищавшие принца. Тела и оторванные конечности усыпали всю улицу. Праздных пешеходов давно не осталось. Все, кто не погиб в перестрелке, либо сбежали, либо попрятались в ближайших зданиях. — Оцепите город. Зачистите каждый дом, каждое здание. Всех, у кого найдёте оружие, независимо от гражданства — расстрелять. Всех, кто попытается оказать сопротивление, убивать на месте, — чеканил ледяным металлом каждое слово голос императора.       Один из «сумеречных» вёл под руку Дарину. Леди едва стояла на ногах. Изорванное платье окрасилось тёмными пятнами. Вместо глаза зияла кровавая дыра. А по щекам текли багровые слёзы. Единственный глаз, продолжавший гореть алым, с болью оглядывал место побоища. Раду, пошатываясь, бросился к сестре.       Звуки выстрелов становились всё реже и реже, сместившись куда-то вдаль. Над улицей ещё гремели взрывы заклятий, добивавших последних, не успевших скрыться убийц. Послав «сумеречных» зачищать город, Триалин присоединился к Акиэлю, помогая другу откапывать живых и оказывать первую помощь. Он напоил своей кровью Дарину и оставшихся кунгусов, найдя слова утешения для каждого.       Вардласа нашли под трупами кунгусок. Он был без сознания, но продолжал обнимать обмякшее тело гвардейца. Юноши лежали вдвоём на пропитанной кровью земле среди дюжины помертвевших лиц и окроплённых алым цветов золотарника.