Хроники империи

      Проснувшись, Вардлас понял, что Древний, то есть, Триалин был прав — с увиденным трудно жить. Медвекотёнок в руках принца вернулся к человеческому облику гвардейца, потянулся, просыпаясь, и, разлепив ещё подёрнутые сонной поволокой глаза, улыбнулся Арди. — Мой принц, доброе утро. — Юан приподнялся на локтях и уже привычно чмокнул принца в губы. Не получив ответа, юноша нахмурился. — Мой принц?        Вардлас пытался справиться с путаницей в голове, разделяя реальность и ночные видения. Только вот, что из этого более реально? Что настоящее? Чему верить? Паникующий перед неизвестным здравый смысл убеждал принца, что всё это просто сон, пусть и яркий, но не более чем плод фантазии. — Мой принц? — голос гвардейца стал обеспокоенным. Арди, словно не узнавая юношу, повернул к нему затуманенный сомнениями и мыслями взгляд. Сквозь сотни образов проступило взволнованное лицо Юана. — Доброе утро, — улыбнулся Вардлас и, притянув возлюбленного к себе, коротко поцеловал его в лоб. — Что с вами? — Ничего. — Мой принц? — Правда, ничего. Ещё ото сна не отошёл. И хватит обращаться ко мне на «вы». — Реабилитируясь, принц опрокинул гвардейца на спину и прижался к его мягким губам.        После торопливых сборов и кофе они вдвоём пошли на тренировку. Юан каждое утро тренировался с Глендоном, а Арди с кем придётся: с Раду, с Акиэлем, с кунгусами, с гвардейцами, иногда с Глендоном и даже пару раз с Триалином. С последним юноша и надеялся провести сегодняшний поединок, но для этого стоило прийти пораньше — желающих отточить свои навыки с императором всегда было достаточно. Вот только впервые за всё время пребывания принца в замке император не пришёл на утреннюю тренировку. Особого волнения это не вызывало. Триалин мог уехать куда-то рано утром или ночью. Мериель с Гланиэлем тоже не огорчились: когда их отец уезжал, детей тренировали кунгусы, а это означало, что можно пустить в бой теней. Расстроился только Вардлас. Он знал, наверняка знал, что брат в замке и надеялся, что тот спустится к завтраку.        К завтраку Триалин не спустился. Канцлер заверил, что его величество не покидал крепости. Присутствующие министры и секретарь недоумённо сообщили, что со вчерашнего вечера не видели императора. Таким образом, к моменту появления посыльного слуги в столовой, всех уже охватило лёгкое беспокойство. Слуга негромко обратился к Акиэлю и попросил его пройти в покои его величества, и стоило Лорду покинуть зал, как все остальные, дружно наплевав на приличия, встали из-за стола и торопливо последовали за мужчиной.        Вардласу, как брату императора, удалось пробиться сквозь толпу, осадившую вход в спальню Триалина. Вместе с ним прорвались Раду, Дарина и вездесущий Мериель.        Триалин спал. Спал так крепко, что Эллин, который теперь стоял полностью одетый у постели, не смог его разбудить. Акиэль сел на кровать рядом с другом, взял того за руку, проведя большим пальцем по запястью, и на несколько секунд закрыл глаза. А когда открыл их, они гневно полыхали алым. Тени кипуче вздымались у его ног, комнату задёрнуло тёмной дымкой. — Обыщите комнату, — приказ, которому невозможно не повиноваться. Арди сам чуть не побежал исполнять требование — видимо, этот позыв был продиктован его кунгусскими корнями. — Полегче, — поморщилась Дарина. В дверь кто-то ломился, но стук почти сразу стих. — Не то сейчас вся толпа зайдёт обыскивать.        Рабы пытались возражать, когда Раду с сестрой принялись переворачивать спальню вверх дном, но вскоре, под взглядом Акиэля, тоже покорно принялись за поиски неизвестно чего.        Рубеллин, прекрасно понимая, что у поведения Лорда должны быть серьёзные основания, неторопливо перебрался в гостиную, велел принести ему кофе, оторвав одного раба от разорения императорской опочивальни, и выставил за дверь насупившегося Мериеля, попутно приказав толпе за дверью вернуться в столовую. Мериель наверняка тут же окажется в центре внимания и долго дуться на дядю не будет, зато сможет на время отвлечь любопытные носы. Кофе подали, когда из спальни послышался голос Раду: — Нашёл.        Эллин заглянул в комнату, не заходя внутрь. Раду, его новый подчинённый, держал в руке пузырёк с чёрной жидкостью. Акиэль обернулся к копошившейся у шкафа кузине. — Дарина?! — Я… ах, милорд, я тоже нашла, — не успев спрятать флакон в карман платья, призналась кунгусска. Акиэль молча протянул ладонь. — Милорд, позвольте мне… всего два глоточка. Мой глаз, — замялась женщина. — Два глотка, — кивнул Акиэль. Дарина тут же открыла пузырёк, изящным жестом опрокинула треть флакона в рот и с блаженной улыбкой передала фиал Лорду вслед за братом. Лорд встал, резким шагом вышел из спальни, пересёк гостиную и швырнул оба пузырька в камин. — Мой Лорд! — ахнула Дарина. — Вы могли оставить… — из-за переполнивших её чувств кунгусска не смогла договорить. — Я не вор, — категорично ответил Акиэль. — Оно всё равно не спасёт от кхардских клинков, — уже мягче добавил он, а затем обернулся к давно ожидавшим объяснений принцам. — Это кровь демонов. Не знаю, где Триалин её достал, но уверен, что он сделает это снова. Я и до этого подозревал, что он держится только на ней. Он слишком мало отдыхал и слишком много успевал, оставаясь при этом бодрым и полным сил. Осмелюсь предположить, что Айлин не спал последние несколько недель. — Из-за «крови демонов»? — уточнил Эллин. — Благодаря ей, — поправил Раду. — Что это такое? — поинтересовался кронпринц, полагая, что «кровь демонов» это название какого-то редкого снадобья. — Кровь демонов — это кровь демонов. Самая настоящая кровь самых настоящих демонов, — разжевал Акиэль и, не дав юноше осмыслить сказанное, продолжил: — Для людей и кунгусов она источник сил, энергии, с её помощью можно долго игнорировать сон. Кунгусам она помогает излечивать даже самые тяжёлые ранения, с которыми не справляется наша регенерация. За исключением кхардских клинков, она исцеляет от всего, если верить книгам. Но дело в том, что даже нам нужно отдыхать, что говорить о людях? Полагаю, Триалин не успел выпить новую дозу или, что менее вероятно, в голове этого идиота проснулось здравомыслие, но в том или ином случае, спать он теперь будет долго. — Как долго? — нахмурился Рубеллин. — Пару-тройку дней, периодически просыпаясь. Этого всё равно не хватит, чтобы ресурсы организма восстановились. Одного меня он слушать не станет, поэтому, ваше высочество, я надеюсь на ваше участие в попытках убедить вашего брата не покидать покоев как можно дольше. — Он не может долго отсутствовать. Не в нынешней ситуации, — заметил Эллин. — Если позволить ему встать на ноги сейчас, это будет чревато серьёзными последствиями для его здоровья, а, может, и жизни в будущем. Скором будущем, — всё так же непреклонно стоял на своём Акиэль.       После недолгого спора Лорду удалось убедить Рубеллина и заручиться его поддержкой. Эллин нехотя взял на себя часть ежедневной рутины императора — статус брата его величества позволял ему решать некоторые вопросы без участия Триалина. К тому же, он был достаточно осведомлён о проблемах Дегроуэля, чтобы временно брать власть в свои руки. Вардласу, занимавшемуся подготовкой к строительству тракта, тоже перепала пара поручений. Объём работы позволил юноше ненадолго забыть о своих видениях, и две ночи подряд он спал без снов и происшествий.       Триалин за это время просыпался дважды. В первый раз совсем ненадолго, ближе к вечеру первого дня своего постельного отпуска. Он поел, принял ванну, велел слугам размять его затёкшие от лежания конечности и заснул на массажной кушетке. Во второй раз, на следующий день, он, повторив все те же процедуры, предпринял попытку вернуться к работе, поскандалил с Акиэлем, Рубеллином и Дариной, причём, именно последняя, похоже, стала решающей силой в их столкновении упрямства и здравого смысла. Угрозами и уговорами императора вернули в постель, и у Вардласа так и не появилось шанса поговорить с братом. Братом ли?       Сидя в столовой, принц невольно задумывался о том, как выглядят остальные в «складке». Отвлекаясь от бумаг, гадал, как в эту «складку» вернуться. Потягивая кофе, обдумывал слова Древнего и Зариэля. Увиденное всё больше казалось миражом, игрой воображения. Яркие образы иного мира тускнели, вытеснялись непробиваемой реальностью, и Арди всё больше склонялся к мысли, что по возвращению в Юлазиан ему стоит посоветоваться с домашним врачом. В худшем случае принца отправят в какую-нибудь тихую усадьбу подальше от суеты и тревог. Предположение о собственном сумасшествии пугало юношу. Не тем, что он нездоров, а тем, что, в таком случае, нет никакого другого мира, кроме того, в котором он жил, нет необъятного источника знаний, бескрайних просторов и иных существ. Конечно, раньше его это не беспокоило, но теперь, соприкоснувшись с чем-то неведомым, принцу было решительно сложно отказаться верить.        Два дня Вардлас безуспешно пытался найти в реальном мире свидетельства существования мира иного. Он приглядывался к людям, прислушивался к разговорам, надеясь уловить подсказки. Тщетно. Всё, что он узнал из своих подслушиваний, это ворох сплетней и едва ли представляющие ценность сведения о том, что в последнее время из винного погреба ужасно воняет. Так же на слуху был некий богатый лорд с юга, который дважды появлялся на закрытых бал-маскарадах. Его ореол загадочности, вызвавший кучу пересудов, объяснялся тем, что представлялся мужчина именем главного героя из последнего нашумевшего романа Герода Саллана, а на балах незнакомец неизменно появлялся в белой маске. Вряд ли под личиной такого шута мог скрываться Виллис, но Рубеллин всё же послал двоих «Сумеречных» на разведку. Таинственным лордом оказался малоизвестный и практически нищий помещик с юго-западных провинций Крастской Империи. Эллину было достаточно узнать, что это не Виллис, и дослушивать доклад «сумеречных» он не стал. Вардлас, присутствовавший при докладе, хотел было возразить и сказать брату, что в такое неспокойное время нужно проверять всех приезжающих в столицу и что император наверняка так и поступил бы, но одна мысль о Триалине заставила его вернуться к собственной головной боли. В конечном итоге, на третий день, потеряв терпение и приблизившись к отчаянию, Арди решил дождаться очередного пробуждения Айлина и, едва закончив с делами, отправился прямиком в покои брата.       К удивлению юноши в спальне он оказался не один. На постели, где, поджав ноги, безмятежно спал на боку Триалин, сидели его старшие сыновья. Мериель, используя отца в качестве подушки, удобно прислонился к мужчине и читал книгу, явно взятую у Айлина с тумбочки. Гланиэль за спиной императора аккуратно раскладывал длинные волосы Айлина по подушке и простыням. Арди не стал спрашивать, что дети забыли в комнате отца, молча сев и принявшись ждать.       Триалин в свободной бежевой рубашке, оголяющей часть плеча, и в светлых спальных брюках имел до того непривычно домашний вид, что принц невольно засмотрелся. Близнецы, удостоив дядю коротким приветствием, продолжили заниматься своими делами. — Я её, пожалуй, одолжу, — задумчиво протянул Мериель, закрывая книгу и пряча её в брошенную у кровати сумку. — Это по-другому называется, — строго заметил Гланиэль. — Я их возвращаю — значит, одалживаю, — возмутился старший мальчик. — Без спроса одалживаешь. — Не боитесь отца разбудить? — шепотом поинтересовался Арди. — Можете нормально говорить. Он не проснётся, — хмыкнул Мериель и толкнул отца в бок: — Вот, видите. Спит, как убитый.        Триалин толчок не проигнорировал. Не просыпаясь, он перевернулся на другой бок. — Эй, ты куда? — возмутился Мериель, лишившийся своей подушки. Теперь отец лежал к сыну спиной. Мальчик такого пренебрежения терпеть не стал и решил перелезть прямо через отца на другую половину кровати, но, перекинув одну ногу, остановился и сел на боку Триалина. Подпрыгнул. Никакой реакции. Подпрыгнул сильнее. — Ему же больно! — воскликнул Гланиэль. Но по лицу старшего брата уже ползла шкодливая улыбка. — Позови остальных, — велел близнецу Мериель. — Рано ещё, — возразил младший мальчик. — А я сказал — зови. Гланиэль вздохнул, сделал манящий жест, и из щелей пола поползли тени. — Сам сходи, — заметив движения близнеца, сказал Мериель. — Зачем? — Вдруг там Злыдень. — Раду обещал помочь. — Иди и проследи. — Но Раду… — Иди и проследи, — с нажимом повторил Мериель, очень похоже скопировав тон отца, когда тому приходилось что-то повторять. Гланиэль закатил глаза, но всё-таки слез с кровати и направился к выходу.        Дождавшись, когда в гостиной хлопнет дверь, Мериель обернулся к Вардласу. — Вы не могли бы тоже ненадолго выйти? — попросил мальчик и тут же добавил: — Пожалуйста.        Подначиваемый интересом, что же задумал племянник, Арди согласился и вышел из спальни, оставив дверь едва прикрытой. Он выждал несколько минут, крадучись вернулся к двери и осторожно заглянул в комнату. Поначалу принцу показалось, что его племянник исчез, и пришлось долго приглядываться, прежде чем удалось разглядеть мальчика. Мериель, полагая, что его никто не видит, лёг возле Триалина, поднырнув под руку отца, и обнял мужчину. Айлин, не просыпаясь, обнял сына в ответ. Вздрогнувший от движения отца Мериель на мгновение замер и осторожно прильнул к щеке императора.        Сердце наблюдавшего за нежной сценой принца сдалось. Он тихо отошёл от двери и вернулся на потрёпанный диванчик. Айлин любил всех своих детей одинаково, и всё-таки — Арди только теперь об этом подумал — он никогда не обнимал и не брал на руки Мериеля. Старшему сыну, в отличие от остальных, доставались, в основном, щелчки по лбу. И дело ведь вовсе не в возрасте. Гланиэля, к примеру, Триалин обнимал так же часто, как и прочих детей, поэтому отношение брата к своему первенцу оставалось для Арди загадкой. Больно видеть, как мальчик в поисках случайной ласки, которой его и так обделила мать, прижимается к спящему отцу, в надежде хоть на минутку урвать нежности.        Дверь в гостиную отворилась, впуская ораву детей в сопровождении Раду. Ребятня тут же бросилась в спальню. Вардлас и Раду, обменявшись короткими кивками приветствия, последовали за малышнёй.        Триалин умудрился не проснуться даже после того, как его постель полностью оккупировали дети. Двенадцать малышей кое-как разместившись на кровати, толкались, спорили, пытались подвинуться ближе к отцу, который продолжал мирно посапывать. Сон Айлина не потревожили ни возня детей, ни две дочери, принявшиеся заплетать его длинные волосы в косички с ленточками, ни Мериель, усевшийся на отца, ни пятилетний Аэлий, с любопытством тыкавший пальцем в лицо Триалина, ни даже Риэль, безуспешно пытавшийся стянуть кольцо с руки императора. — Нельзя, да? — после нескольких тщетных попыток спросил у спящего отца ребёнок. — Дай я, — нагнувшись, поднял кисть Триалина Мериель. Кольцо свободно крутилось на пальце и при небольшом усилии легко соскальзывало до самого кончика, но с пальца не снималось. — Оно держится магией, — с очень умным видом объяснил братишке Мериель. — Думаю, кроме отца и его высочества Рубеллина никто не сможет его снять, — подумав, добавил мальчик, и тут же не без самодовольной улыбки поймал несколько восхищённых взглядов своих младших братьев и сестёр. — А почему отец не снимает кольцо, когда ложится спать? Неудобно же, — поинтересовался Бесталл. Взоры детей вновь обернулись на Мериеля, в ожидании, когда старший брат снова докажет свою осведомлённость. — Если не снимает, значит, есть причины, — со значением ответил мальчик. — Кольцо призывает «сумеречных», поэтому всегда должно быть при отце. — Не думаю, что дело только в «сумеречных», — тихо возразил Гланиэль. — Формулу призыва можно закрепить на любой вещи, отец мог выбрать что угодно помимо этого старого кольца. Наверное, у кольца есть какие-то полезные свойства, — предположил младший близнец. — Точно! Скорее всего, оно увеличивает силу заклятий, — согласно кивнул Мериель. — А может, помогает вычислять врагов или подаёт сигнал при приближающейся опасности, — вдохновенно подхватил Кадм. — А может, исцеляет, — задумчиво проговорила Рашета и, когда к ней обернулись все присутствующие, включая принца и Раду, объяснила: — Я хотела сказать, папа же никогда не болеет, а Лорд Верриари говорит, что на нём всё заживает, как… как, — девочка осеклась. — Как на собаке, — хохотнув, закончил Мериель. — Точно-точно. Может быть, кольцо делает всё сразу. Я тоже хочу такое. — Есть ещё, — едва слышно сказал Риэль. — Что? — переспросил старший близнец. — Ой, папа носил серьги?! — вдруг воскликнула одна из девчушек, и дети тут же отвлеклись, сгрудившись у головы императора и разглядывая его ухо.        В спальню вошли Рубеллин с Акиэлем. — Так вот от чего шум, — поморщился Эллин и, обратившись к племянникам, строго спросил: — Что вы делаете?        Малыши дружно обернулись, почти синхронно склонили головы в знак приветствия, но удостаивать ворчливого дядюшку ответом не спешили — видимо, присутствие отца вселяло им уверенности. Мериель, поздоровавшись с дядей и Лордом, немедленно обратился к последнему: — Отец носил серьги? — Ошибка юности, — усмехнулся Акиэль. — С одной из попоек в Астелле он вернулся с серьгой в ухе. — А почему ошибка? — хлопнул глазами Бесталл. — Раду тоже носит серьги. — Лорд Гиждариан не принадлежит к императорской семье, — ответил вместо Акиэля Рубеллин. — Традиции северных империй запрещают ношение серег мужчинами. И эти правила неукоснительны для членов императорских семей. — Почему? — хором спросили несколько детей. — Потому, — отмахнулся кронпринц и, не желая продолжать спор, сменил тему: — Он всё ещё не проснулся?        Дети покачали головой, но, прежде чем кто-нибудь из них успел что-то сказать, голос подал Акиэль: — Он не спит.        Все разом посмотрели на Триалина, который по-прежнему лежал, не шевелясь. — А хотел бы, — не открывая глаз, проворчал император. — Ты давно не спишь? — подобрав отвисшую челюсть, с нажимом поинтересовался Мериель. — С момента, когда вы с Гланиэлем пробрались в мои покои, — лениво поднимаясь на подушках, улыбнулся Айлин. Мериель густо покраснел, а Гланиэль бросил беспокойный взгляд в сторону валявшейся сумки. Триалин тем временем окончательно сел. Вид у него был невозможно нелепый: половина волос заплетена в неровные косички с яркими розовыми ленточками, смятая рубашка сползла с плеча, кольцо держалось на одной лишь магии, болтаясь на самом кончике пальца, правая штанина задралась почти до колена, а на щеке отчетливо отпечатались складки подушки. Только самого Айлина его дурацкий вид ничуть не волновал. Убедившись, что через оккупированную детьми постель ему не перелезть, он исчез с кровати. Последовавший за этим негромкий хлопок в гостиной известил всех о том, что пора перебираться в соседнюю комнату. — Как самочувствие? — первым делом поинтересовался Рубеллин. — Прекрасное. Давно так не отдыхал, — с ногами забравшись на диванчик, потянулся император и, заметив Акиэля, открывшего рот для гневной тирады, с улыбкой добавил: — Не нужно меня больше отчитывать.        В гостиной непривычно пахло цветами. От Арди не ускользнуло, с каким холодом Рубеллин задержал взгляд на многочисленных букетах, расставленных по комнате. За два дня, что император провёл в постели, его встревоженные придворные завалили монарха букетами, коробками конфет, корзинками фруктов и открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Триалин никогда не болел и редко отлучался от обязанностей по состоянию здоровья. Само собой, его внезапное отсутствие стало темой для множества домыслов и пересудов. Многие относились скептично к заверениям кронпринца и Акиэля, что с императором всё в порядке, выдумывая страшные диагнозы и предположения о покушении. Даже те, кто видел его величество, когда тот сделал безуспешную попытку вернуться к работе, утверждали, что у Триалина болезненный вид, что он страшно исхудал и едва держится на ногах. Подобные сплетни только забавили Айлина. Более того, он велел не опровергать слухов, выразив надежду, что они подтолкнут Виллиса к новым действиям. К счастью, сплетни оставались сплетнями, а вид императора оставался бодрым и цветущим. Глядя на брата, Арди от души пожалел, что все эти сплетники не могут увидеть его величество в помятой пижаме и с розовыми ленточками в лохматых волосах. Что бы они тогда рассказывали?        Пятеро взрослых и двенадцать детей с большим трудом разместились в небольшой гостиной Триалина. Дети заняли тот же диванчик, что и отец, рассевшись на оставшемся месте, спинке и подлокотниках. Рубеллин с Вардласом устроились в креслах, а Раду с Акиэлем расположились на диванчике поменьше. Пока все рассаживались поудобнее, Эллин умудрился найти в такой тесноте одного из своих рабов и приказать подать кофе. — Ну, что я проспал? — убедившись, что все дети сидят устойчиво и никто не упадёт, поинтересовался у близнеца Айлин. — Приехали послы из Королевского Союза. — Неужели? — Да. Но приехали ко мне. Настояли на приватной аудиенции. Обсудим позже. — Мгм. Ещё что-нибудь? — В целом, нет. Хотя… есть кое-что относительно недавней проверки, что ты приказал устроить. — Говори, здесь все свои.        Рубеллин с неодобрением посмотрел на детей, но всё же продолжил. — Во всех резервациях сделали обыски и перепись — никто за последние пять лет не сбегал. — Это усложняет дело, — чуть нахмурившись, заметил Триалин. — Значит, тот, кто участвовал в заговоре против тебя и тот, кто недавно проник в мой кабинет, родились не в Дегроуэле. Я слышал о паре закрытых кланах оборотней в королевских землях. Будет очень непросто узнать, оттуда ли они, — рассуждал вслух мужчина. — Это не мог быть один и тот же? — предположил Эллин. — Нет. Первый был куда осторожнее, а второго мы поймали. Акиэль умеет допрашивать не хуже меня. — Это был крайне неосведомленный пленник, — фыркнул кунгус. — Ничего важного ему не сказали. Дали задание, заплатили треть обещанной суммы, остальное обещали отдать после выполненной работы. Похоже, никто даже не рассчитывал, что он так близко доберётся до его высочества. — Тогда какой смысл был его нанимать? — удивился Вардлас. — Мы с Глендоном пришли к выводу, что это очень похоже на почерк Виллиса. Нашему кузену нравится напоминать нам, что он в любой момент может убить Эллина. Учитывая, сколько у него было для этого возможностей, похоже, он не слишком заинтересован в смерти нашего брата, — спокойно ответил Триалин. — Оставим это Арону и Глендону, — закончил мужчина и повернулся к детям: — Ну, а вы с чем пожаловали? — У нас к тебе серьёзный разговор, — заявил Мериель. — Я слушаю, — подбодрил сына император. — Дело такое… мы тут с Гланиэлем и Алом подумали, — собираясь с мыслями, начал старший ребёнок. — Если… то есть, когда мы присягнём Эстану, мы ведь тоже станем принцами, верно? — Верно, — кивнул Триалин. — Это значит, что мы тоже сможем обучаться у правителей союзных империй? — с надеждой спросил мальчик. — Мериель, — улыбнулся Айлин, — в теории, вы можете поехать на обучение хоть сейчас, даже без присяги. Титул принца скорее формальное условие, нежели обязательство. Главное для любого учителя — это способности и желание воспитанника учиться. — Ага, — осмысливая сказанное, кивнул мальчик, — то есть мы в любом случае можем поехать на обучение? — Я же сказал — в теории. — Почему в теории? Ты ведь учился у Эрииля. — Ты полагаешь, мы с Акиэлем будем учить тебя хуже? Поверь мне, Мериель, здесь тоже немало хороших учителей. — Эрииль один из сильнейших магов в мире! — Как и я, — усмехнулся Айлин. — Сама скромность, — вполголоса проворчал Рубеллин. Арди заметил, с каким раздражением брат вновь окинул взглядом заполнившие комнату букеты. — Да, но… — попытался придумать новый довод Мериель. — Но тебе на самом деле просто хочется побывать в Астелле, — улыбнувшись, догадался Триалин. — Уверяю, у тебя будет немало возможностей туда съездить. — Но не для учёбы, да? — Да. — А другие императоры? — Ну, давай разберём. Император Райкура желает меня убить. Я сильно сомневаюсь, что при таком отношении ко мне он с радостью возьмёт в ученики кого-то из моих детей. У Рубеллина вы сами не захотите учиться, — перечислял император. — Надо было начать с того, захочу ли… — ворча, начал было Эллин, но Триалин повысил голос, перебив брата: — Тизкар, нынешний император Сиванны, конечно, мог бы согласиться взять учеников, хотя уже давно этого не делал, но вряд ли он сможет научить вас чему-то, чего не знаю я. Вдобавок, он очень стар и требует безукоризненной дисциплины. У него вам будет скучно. Остаёмся я и Эрииль. У Эрииля вы не будете учиться ни при каких условиях. — Почему? — с обидой в голосе не отступал Мериель. — Как бы это приличнее сказать. Потому что он делает с хорошенькими мальчиками и симпатичными юношами отвратительные вещи, примерно такие же, как в некоторых книгах, которые ты у меня одалживаешь, — с лукавой улыбкой прищурил глаза Триалин. Мериель снова покраснел. — Не со всеми, — вдруг заговорил Акиэль. — Ты, пожалуй, единственное исключение, — согласился Айлин, — но тебя от его приватных уроков спасла вера. Будь ты совершеннолетним и прошедшим обряд взросления, ты бы тоже имел удовольствие позаниматься с Эриилем в частном порядке, — усмехнулся император, не обращая внимания на ошарашенные взгляды братьев и Раду. — Удовольствие? — тихо переспросил Эллин. — Ну да, — без стеснения сказал Триалин. — Он многому меня научил. Тем не менее, — мужчина перевёл взгляд на сына, — я не хочу, чтобы моих детей учили так же. Ещё вопросы? — Нет, — насупился Мериель. — Хорошо, потому что у меня к тебе тоже серьёзный разговор. — На губах Триалина, оспаривая его слова, по-прежнему играла улыбка. — Я прекрасно понимаю, что запрещённое кажется слаще и интереснее, как, например, сладости, — мужчина бросил короткий упрекающий взор в сторону Раду, — и книги, но вы всё-таки должны понимать, что старшие, как правило, ничего не запрещают без причины. — Чем могут навредить книги? — пробормотал Мериель. — В твоём случае ничем. Опасных книг я в своей комнате не держу. Дело в том, что книги, которые ты у меня одалживаешь, ещё сложны для твоего понимания. Я очень удивился, заметив, что они не только не вызвали твоего отвращения, но наоборот, пробудили интерес. И не только у тебя, но и у Гланиэля, и у Бесталла. Недавний случай с леди Алишей — да, до меня дошли её жалобы — доказал, что больше откладывать этот разговор нельзя, по крайней мере, с вами троими. Поэтому завтра, скажем, после обеда, я жду вас троих у себя. Надеюсь, Лорд Верриари мне поможет? — Ты серьёзно? Им всего девять, — приподняв бровь, возмутился Акиэль. — Им уже девять, — поправил Триалин. — И пока их любопытство не привело к какому-нибудь серьёзному конфузу, лучше это любопытство удовлетворить, — заметил император и вновь обратился к Мериелю: — И поскольку я собираюсь ответить на вопросы, которые тебе, по идее, ещё рано задавать, я ожидаю, что впредь ты будешь одалживать книги с разрешения. Это касается не только меня и не только книг, — с мягким укором глядя сыну в глаза, сказал Триалин. Мериель стал совсем красным и потупил взгляд, а мужчина продолжил: — Хотя меня, безусловно, радуют твои навыки, боюсь, ты начал применять их в неправильном русле. Не забывай, что ты старший и подаёшь пример всем остальным. — Я помню, — буркнул мальчик. — Хорошо. Уверен, ты меня прекрасно понял и мне больше не придётся заводить разговор на эту тему. — Не придётся, — очень тихо согласился пристыженный Мериель. — Очень хорошо, — улыбнулся Триалин и щёлкнул сына по лбу.        Наблюдавший за этой сценой Вардлас вдруг понял, почему Мериелю постоянно доставались щелбаны и взъерошенные волосы. У Мериеля с Триалином были особенные отношения. Старший сын приходился отцу куда ближе, хотя последний и пытался относиться ко всем детям одинаково, тем не менее, Мериель, при внимательном наблюдении, явно выделялся среди других детей. Мало того, что первенец — это не столь важно, потому как Гланиэль был ровно того же возраста — так ещё и очень похож характером на отца. Если бы Триалин обращался с сыном так же нежно, как с остальными, Мериель неприкрыто выглядел бы отцовским любимчиком. Арди не брался судить, правильно ли поступает брат, особенно после недавней сцены нежности, свидетелем которой он стал. Наверное, Айлину лучше знать, как воспитывать своих детей. Рубеллину, прежде чем продолжать род, стоило бы поучиться у брата, а не кривить каждый раз лицо при виде бастардов императора.        Мериель потёр лоб и сердито посмотрел на отца. — Опять щелбан? Ну, всё. Держите его! — скомандовал своей своре мальчик. Дети тут же с оглушающим писком, от которого Рубеллин раздражённо поморщился, облепили Триалина, удерживая его руки и ноги. Айлин, немного посопротивлявшись для приличия, покорно сдался. — Пощады! — смеясь, воскликнул он. — Ну нет, — мстительно ухмыльнулся Мериель, занеся руку надо лбом отца. Триалин зажмурился. Мальчик колебался пару мгновений, а затем нагнулся и поцеловал отца в щёку. Поднять руку на императора он не решился даже в шутку. Айлин легко освободил руки, поймал сына и, прижав к груди, взлохматил его волосы. — Так… нечестно… я тебя пощадил, — пыхтя, вырывался мальчишка. Насилу выкарабкавшись из отцовских объятий, растрёпанный Мериель немедля отдал новую команду своей стае: — Щекотай его! — Щекочи, — ворчливо поправил Рубеллин, но услышал его только сидящий рядом Вардлас.        Дети так расшумелись, что за их визгом почти не было слышно хохота Триалина. — Сдаюсь… сдаюсь! Сдаюсь! — насилу дыша от смеха, выдавил император. Мериель, сидя у него на животе, подозрительно сощурил глаза, но всё-таки поднял руку, давая знак прекратить. — Будешь платить откуп, — заявил мальчик. Гланиэль, словно ждавший этих слов, взмахнул кистью, и две тени подтащили в гостиную брошенную в спальне сумку. — Ох, я совсем забыл, — улыбнулся Айлин, глядя, как его старшие близнецы достают из сумки потрёпанную детскую книжку. — Сегодня вечер сказок, — негромко объяснил принцам Раду. — Дважды в месяц его величество читает на ночь сам, поэтому, если вы хотите с ним поговорить, придётся дождаться своей очереди.        Рубеллин закатил глаза, но ничего не сказал. Вардлас же совсем не возражал. В конце концов, тема, которую он собирался обсудить с императором, тоже была почти сказочной. — Какую? — пролистывая книгу, поинтересовался Айлин. — Про старуху-шоколадницу! — воскликнул Гланиэль. — Про Лунного Короля и Звёздную Королеву! — хором предложили близняшки Ада и Кармилл — в отличие от Мериеля с Гланиэлем отличить их было совершенно невозможно. — Про Деву и Морского принца, — капризно потребовала красавица Женьен. — Граф и Ворона? — спросила Рашета. — Про Стеклянную Ведьму! — выкликнул Кадм. — Давайте страшные сказки, — вытаскивая другую книжку, предложил Бесталл. — Вот, «легенда о поющих призраках».        Дети говорили все разом, предлагая свои любимые сказки, но когда заговорил Триалин, тут же замолкли. — Никто не помнит, чья сегодня очередь выбирать? Пора бы вам уже завести список. Не будем спорить, хорошо? С нами сегодня гости, а они ещё ни разу не выбирали. Давайте уступим право выбора его высочеству Рубеллину?        Все взгляды немедля обратились к кронпринцу. Эллин поборол желание съязвить и высказать своё мнение относительно детских сказок. Глядя на двенадцать пар выжидающих детских глаз, он, немного подумав, сказал: — Давай что-нибудь из «сказаний Лесного Королевства».        Большинство детей выбор дяди одобрило: они расселись поудобнее и приготовились слушать. Пока оба принца, Раду и Акиэль пили принесённый кофе, Триалин нашёл нужную сказку и, дождавшись полной тишины, начал читать.        Арди не раз слышал сказки из цикла «сказаний лесного королевства» — их читали ему в детстве няни, Глендон, Анрин, мать и Рубеллин, но в исполнении брата она звучала почти незнакомо. Айлин так хорошо владел голосом, что слушатели без труда представляли себе и лесного короля с королевой, и их юного сына, и злого Владыку подземного царства. Триалин наделил лесного принца наивной любопытностью и живым огнём, а короля-чародея мрачным обаянием истинного искусителя, отчего не оставалось никаких вопросов о том, как злому Владыке удалось сманить к себе юношу. К концу повествования все, включая обоих принцев и Лорда, внимательно слушали императора. В какой-то момент Арди поймал себя на мысли: жаль, что после смерти родителей с ним остался Рубеллин, а не Айлин. Но он тут же отбросил сожаление — ещё не вполне известно, кто Триалин такой.        Закончив сказку, мужчина позволил себе отдохнуть и промочил горло остывшим чаем. Вардлас тут же поспешил вставить слово: — Полагаю, вторую сказку выбираю я? — Нет, — ответил вместо императора Раду. — Вторая история всегда новая и всегда от его величества.        Судя по нетерпеливому ёрзанью среди детей, именно вторую сказку они ждали больше всего. Триалин выдержал паузу, затем одарил младшего брата долгим взглядом чуть смеющихся глаз и сказал: — Пожалуй, у меня есть история, которая понравится и тебе.        Арди подался вперёд, надеясь, что выглядит не слишком глупо. Очевидно же, что император знает, для чего пришёл принц, поэтому и решил рассказать больше под видом сказки. Юноше нужно лишь внимательно слушать. — Сегодня я расскажу о чернокнижнике Зхарахе, — переведя взгляд на детей, начал мужчина. Эллин, услышав знакомое имя, заинтригованно приподнял голову, оторвавшись от кружки. — Почти две тысячи лет назад у берегов одной, ныне мёртвой и забытой, страны появилось неведанное чудовище. То была страшная морская тварь, которую моряки и прибрежные жители окрестили Повелителем Морей, но нам, потомкам, чудовище более известно как кракен. Ужасная тварь топила корабли и лодки, пожирала людей десятками и сотнями, наводя ужас на всех — от рыбаков до самого короля. Бросил король клич по всем землям: того, кто одолеет чудовище, будет ждать наивысшая награда — всё, что герой пожелает: деньги, женщины, земли, титул и власть. Целый год охочие до славы и богатства пытались изловить монстра. Отважные полководцы и капитаны, заморские вельможи и даже принцы — многие пытали счастье, но всех ждал одинаковый провал и гибель в зловонной пасти кракена. И вот, когда король и его подданные совсем отчаялись на помощь, в их земли пришёл человек, звавший себя чернокнижником Зхарахом. Одни говорят, что это был древний старец в белых одеяниях, другие — что юноша в лохмотьях. Лично я склоняюсь ко второй версии. У парнишки не было ни корабля, ни людей. Из всех ценностей при нём было лишь одно невзрачное бронзовое кольцо с чёрным камушком. — При этих словах Арди и Эллин чуть подались вперёд. — Люди подняли юношу на смех. Многие пытались отговорить несчастного от провальной затеи, но упрямец никого не слушал. Он соорудил себе хлипкий плот из плавника и поплыл в открытое море. Толпа на берегу печально вздыхала. Вскоре ожидания людей сбылись — пучины вод разверзлись и огромное щупальце, разбив плот в щепки, утащило юношу на глубину. И только все стали расходиться, как море вспенилось, поднялись волны, а чудовище вдруг всплыло на поверхность и бросилось к берегу. Перепуганные жители окрестных деревень бросились бежать, и тогда кто-то увидел тощую фигурку на уродливой голове кракена. Юноша не только не погиб, но и подчинил себе Повелителя Морей. Так мир узнал о чернокнижнике Зхарахе. Кракен стал первым из его хранителей. За последующие годы Зхарах подчинил себе ещё трёх великих чудовищ: гигантского червя — Короля Песков, чёрного ящера — Владыку Вулканов и древнего ворона — Хозяина Неба. Эти чудовища стали лучшей охраной чернокнижника и основанного им позднее королевства Цаганал. Прожил чернокнижник, как гласят легенды, несколько сотен лет. За это время Цаганал стал величайшей державой древности, разросшись по всему югу континента. И ныне руины его городов можно найти в Райкуре и Астелле. — А что делал сам Зхарах всё это время? — спросил Вардлас. — Многое. Очень многое. Учил людей магии, создавал могущественные артефакты, правил королевством, путешествовал по миру, помогая людям и… искал свою любовь, — ответил император. — И нашёл? — восторженно хлопнув глазками, хором спросили Ада и Кармилл. — В каком-то смысле, — задумавшись, кивнул Триалин. — Человек, которому Зхарах отдал своё сердце, скончался вскоре после их встречи, и никакие силы не помогли чернокнижнику его вернуть. — Так грустно, — вздохнула одна из принцесс. — Вовсе нет, — улыбнулся Айлин. — В конце концов, они ведь всё-таки встретились. Куда печальнее было бы, если бы Зхарах так и не нашёл свою вторую половину. — А что было потом? — поинтересовался Мериель. — После гибели любимого человека? — Ну, да. У них, наверное, были дети и всё такое. — Дети… Нет, детей не было. Зхарах не оставил наследников, хотя легенды говорят и о его сыновьях и внуках. На деле же, он скончался вскоре после смерти любимого человека, так велико было его горе. Королевством стал править его преемник и близкий друг — он и основал правящую династию, которая прервалась несколько веков спустя на короле Баучи, но это совсем другая история. — И всё? — разочарованно воскликнул Мериель. — На сегодня всё, — усмехнулся император. — Вам пора спать.        Дети неохотно слезли с дивана, по очереди поцеловали отца в щёки и вместе с Раду, пожелав принцам, отцу и Лорду доброй ночи, отправились в свои комнаты. — Довольно примитивная сказка, — подвёл итог Рубеллин, стоило двери закрыться. — Не хватает подробностей, — согласился Вардлас, пристально глядя на императора. — Каких же? — с интересом приподнял брови Айлин. — Например, куда подевались эти чудовища, что стало с артефактами, — принц коротко взглянул на перстень брата, — и как звали человека, которому Зхарах «отдал своё сердце»? — Я рассказал то, что знаю из легенд. О чудовищах больше не упоминалось, большинство артефактов сгинуло во времени, а имя возлюбленного Зхараха растворилось на страницах истории. — Истории? — хохотнул Рубеллин. — Это даже до легенды не дотягивает. — У большинства старых сказок есть правдивые корни, а у легендарных героев свои прототипы, — пожал плечами Триалин. — Ты сказал «возлюбленного»? Значит, это был мужчина? — уточнил Арди. — Полагаю, да. По крайней мере, все более или менее достоверные источники, в том числе поэмы самого Зхараха, указывают на это. Больше сказок у меня для тебя нет, Арди. На сегодня — нет, — улыбнулся император, и Вардлас понял, что его выставляют за дверь.        Пожелав братьям и Акиэлю приятных снов, юноша пошёл к себе. Досадно, что Триалин сказал так мало. С другой стороны, принц был благодарен брату за то, что тот не стал притворяться, будто ничего не знает, не стал укреплять Арди во мнении, что он сходит с ума. По крайней мере, теперь юноша чувствовал себя куда увереннее. Если подумать, Айлин почти прямым текстом сказал, что он и был тем самым Зхарахом, который создал кольцо. Вот только… для чего принцу это знание? Ясно же, что Зхарах куда моложе Древнего. Или всё дело в возлюбленном чернокнижника? Рубеллин? Другая реинкарнация Захрина? Что Айлин пытался сказать этой историей? А может, никакого потайного смысла нет, и император попросту даёт ложный след?        Чувствуя, как голова пухнет от вороха новых вопросов, принц так погрузился в свои размышления, что едва не столкнулся с Эшоном, одним из двух оставшихся личных рабов кронпринца. — Прошу простить этого неразумного, ваше высочество! — в страхе воскликнул раб, падая ниц. Арди заметил, как юноша старательно пытался спрятать от глаз принца какую-то бумажку. — Что это у тебя? — строго спросил Вардлас. Глаза раба испуганно расширились. — Дай сюда, — приказал принц, протягивая руку. Эшон, трясясь от ужаса, протянул аккуратно сложенную записку. Арди тут же развернул послание и прочёл написанное аккуратным округлым почерком: «С нетерпением жду новой встречи с тобой».        Вардлас изумлённо взглянул на застывшего раба. — Это тебе? — Н…нет, мой господин! Нам нельзя! Это… это п…передали… велели передать, — заикаясь от страха, выдавил Эшон. — И ты из любопытства заглянул? — еле скрывая улыбку, догадался принц. Раб не смог вымолвить ни слова. Вардлас усмехнулся, протянул записку обратно и, развернувшись, пошёл дальше, бросив напоследок: — Не бойся, я никому не скажу. — Встревать в чьи-то любовные интрижки юноша определённо не собирался, так же, как и винить раба за чрезмерное любопытство — у несчастного и так мало радостей в жизни.

***

       Стоило принцу уйти, как Акиэль обратился к императору. — Ты оставил Рея потому, что он обращается в тень? — В целом, да. Не буду скрывать, у меня есть планы на этого мальчика в будущем, а пока, пусть он будет под твоим присмотром. — Чему я могу его научить? Он наполовину оборотень! — возмутился Лорд. — И наполовину кунгус, — напомнил Айлин. — Уверен, ты что-нибудь придумаешь. К тому же, не ты ли сам подобрал его? — Я не собирался оставлять его в замке. Просто в тот момент некогда было думать о том, куда его пристроить. — Тогда скажи мне спасибо — я подумал за тебя. Что-то ещё? — Да. Мне нужно съездить в город за травами и некоторыми ингредиентами для лекарств. — Почему бы тебе не послать кого-нибудь? — Велика вероятность, что этот кто-нибудь купит что-то не то. Так… я могу завтра покинуть замок? — Тебе хватит полдня? — Думаю, да. — Хорошо, езжай, — разрешил император. — В таком случае, не смею больше задерживаться. Доброй ночи, — вставая, попрощался кунгус.        Хлопнула дверь и братья, наконец, остались одни. — Ну, что там с послами? — поинтересовался император, лениво расплетая косички. — Королевский Союз назначил дату совета. Меня выбрали представителем Имперского Союза, — ответил Эллин. — Наконец-то! Поздравляю! — искренне порадовался старший близнец. — У них есть условия, — вздохнул кронпринц. — Какие? — Здесь они их обсуждать не хотят. Просят повторной встречи в Юлазиане сразу по моему возвращению. Со своей стороны Королевский Союз обещает пересмотреть некоторые пункты мирного договора вдобавок к предложениям, которые я им выдвинул. — Относительно армии, надеюсь? — Да. — Рубеллин отхлебнул остывший кофе и продолжил: — Не нравится мне это. Слишком они расщедрились. Боюсь, их условия мне совсем не понравятся. — Это ещё предстоит узнать, — улыбнулся Айлин и резко перевёл тему: — Но довольно о работе. Я тут успел без тебя заскучать. — Я заметил, — сощурил глаза Рубеллин. — Сколько раз за эти два дня к тебе заходил Лорд де Кансл? — Он очень беспокоится обо мне. — О тебе или о своём месте императорской потаскухи? — Как грубо. Эллин, мы с тобой это уже обсуждали и, осмелюсь напомнить, пришли к некоторой договорённости: ты не обращаешь внимания на моих фаворитов, а я, в свою очередь, не сплю и даже не целуюсь ни с кем, кроме тебя, когда ты здесь или когда я у тебя. Я своё слово держу, — терпеливо, но твёрдо ответил император. — В отличие от меня, да? — ядовито поинтересовался Эллин. — Не додумывай за меня, — устало отозвался Триалин. — Арамид действительно заходил ко мне довольно часто, но, по большей части, заставал меня спящим. Он принёс мне букет и конфеты. Раз у тебя есть здесь свои информаторы, они должны были доложить, что Арамид долго у меня не задерживался. — Зато приходил часто. Даже меня превзошёл. — Эллин, — мягко улыбнулся Айлин, вставая, — ты слишком устал. Прости, это моя вина. Завтра же вернусь к своим обязанностям. Идём спать, — мужчина потянул принца за руку, помогая встать. — Я не устал, просто… — отводя взгляд, запнулся Рубеллин. — Просто что? — легонько поцеловав близнеца в краешек губ, прошептал Триалин. — Мне кажется, ты меня игнорируешь, — тихо ответил юноша и с трудом заставил себя посмотреть на брата. Император замер на пару мгновений, изумлённо глядя на принца. — Я?! Я тебя игнорирую?! — воскликнул мужчина, с трудом сдерживая смех. — Золотце моё, потрудись-ка вспомнить, кто обрывал все мои поползновения, игнорировал намёки и наотрез отказался выполнять условия пари? Ты, знаешь ли, тоже не барышня, чтобы я тебя бесконечно обхаживал. Может, я тоже хочу капризничать и ломаться? — Ломаться? — ахнул Эллин. — Так я, по-твоему, ломаюсь?! Если бы кое-кто в первый раз не напился до свинячьего состояния и не напугал меня до смерти, может, я бы и не ломался, как ты изволил выразиться. — Моя вина, признаю, — примирительно поднял руки Айлин. — Осмелюсь только заметить, что прошло уже почти пять месяцев. Неужели ты так и не дашь мне другого шанса? — сказал император и с полуулыбкой игриво добавил: — Или, быть может, ваше высочество позволит мне убедить его, что я ничуть не игнорирую своего прихотливого принца? — Не позволю, — отдергивая руку от попытавшегося обнять юношу брата, прошипел Рубеллин. — Тогда не обвиняй меня в «равнодушии», — развел руками мужчина. — Я такой же вредный как ты и куда более терпеливый. Надеюсь, ты не побрезгуешь принять со мной ванну? — не переставая улыбаться, спросил старший близнец. Не дождавшись ответа от рассерженного брата, Айлин потянул принца за собой в купальню. Эллин без явной охоты позволил себя раздеть, и братья вместе окунулись в теплую мыльную воду.        Откровенно говоря, в чём-то Айлин был прав. Рубеллин ведь согласился с условиями пари и даже мысленно был готов их выполнить — он убедился в этом, когда в горячих источниках Тербта к нему приставал Анрин. Ещё тогда юноша понял, что не потерпит ничьих прикосновений к себе, кроме близнеца. Нужно только побороть страх. Чего он, собственно, боится? Айлин никогда не причинит ему вреда, не попробует овладеть силой, не… Но он уже сделал это…        Пять месяцев назад, когда император, сражённый внезапной кончиной любимой супруги, вдруг потерял голову и начал безмерно пить, оплакивая императрицу. Рубеллин тогда впервые взял на себя обязанности брата. Акиэлю пришлось вернуться в Волчий Ров сразу после похорон, и самого страшного он не увидел: Триалин не выходил из спальни, целыми днями он пил и спал, а на любые попытки привести его в чувство, грозился всех повесить. Только Эллину дозволялось находиться рядом, но из-за свалившейся работы у юноши не оставалось времени на брата. Он до последнего надеялся, что Айлин сам возьмёт себя в руки. Тем не менее, даже спустя полторы недели после похорон, этого не случилось, и принц решился на серьёзный разговор, который закончился теми отношениями, что были между близнецами теперь.        Вспоминая тот вечер сейчас, Эллин понимал, как нелепо всё вышло. Триалин был не в состоянии разговаривать, а принц полез к нему с нравоучениями. В какой-то момент он сам довёл брата своими обещаниями помочь и предложениями отвлечься чем-то другим.        У Айлина хватило сознания остановиться, прежде чем случилось непоправимое. Правда, к тому времени он был слишком возбуждён, чтобы можно было оставить его одного, поэтому Эллину, уже изрядно помятому, полуголому, злому и напуганному, пришлось, перебарывая стыд, помочь императору справиться с возникшей проблемой буквально собственными руками.        На следующий день они долго разговаривали. Не вполне протрезвевший Триалин беспрестанно просил прощения, а потом признался в любви. Он говорил, что ушёл в запой вовсе не из-за жены, а потому, что её смерть стала последней каплей, говорил, что она была вторым близким ему человеком после Эллина, что она помогала ему отвлечься от мыслей о брате, что он надеялся, что в этот раз всё будет по-другому, что смертельно устал от всего этого. Рубеллин слушал молча, не понимая и половины сказанного. Впрочем, самое главное ему уловить удалось — Триалин любил его, любил давно и совсем не так, как положено братьям. И пока Эллин судорожно осознавал положение вещей, пытаясь сообразить, что ему делать и говорить, Айлин воспользовался его временным оцепенением и поцеловал принца. Ну, а дальше всё как в любимых романах Лириан — Эллин недолго метался в сомнениях, принял чувства близнеца, понял, что эти чувства взаимны и… а вот до счастливого конца они всё ещё не дошли и, судя по нынешней ситуации, никогда не дойдут. Болезнь медленно подтачивала срок жизни Рубеллина. Если он и дальше будет «ломаться», то они просто не успеют.        Юноша думал обо всём этом, пока Айлин неторопливо мыл его длинные волосы, тёр мягкой губкой спину и обтирал свежим полотенцем. — Иди спать, — прервав размышления принца, мягко указал в сторону спальни Триалин. — А ты? — Я весь день спал, — хохотнул император. — Посижу немного за книгой. Конечно, если у тебя есть предложения поинтереснее… — мужчина лукаво улыбнулся. Эллин не удостоил брата ответом. Закутавшись в халат, он ушёл в спальню, где рабы уже перестелили развороченную детьми постель.        Стрелки на часах медленно ползли к полуночи, а сон всё никак не желал забрать юношу в свои владения. Несколько раз принц отбрасывал мысль пойти к брату и попросить лечь с ним. Только гордость и подозрение, что император того и ждёт не позволяли Эллину подняться с постели. С другой стороны, Рубеллин всегда вёл себя с близнецом довольно прохладно. Может, Айлину надоело? Какая-то часть юноши захотела немедленно отправиться в соседнюю комнату, утащить брата в спальню и выполнить условия пари. Принц едва не поддался порыву, а затем утонул в новых сомнениях. А если ему не понравится? Как он скажет об этом Айлину? Что станет с их отношениями? И вообще, нужен особенный момент, подходящая обстановка, чтобы всё было правильно. «Похоже, стоит поменьше читать романы Лириан», — с мрачным злорадством подумал Эллин. И всё равно, Триалину в этом плане было не в пример проще. Рубеллин не был его первым мужчиной, а вот принц таким опытом похвастаться не мог, если не считать грубых приставаний Виллиса и Шехрияра… и самого Триалина в их первую ночь.

***

       Проснулся Рубеллин, как и заснул, в полном одиночестве. В щель между плотными портьерами пробивались солнечные лучи, подушка рядом оказалась измятой и холодной — должно быть прошло много времени с тех пор, как Айлин встал.        Неохотно поднявшись с тёплой постели, Эллин перебрался в гостиную. Двое личных рабов — Эшон и Асмуд — тихо сидели на коленях в углу комнаты, дожидаясь приказаний. — Кофе, — кронпринц занял работой одного из скучающих юношей. Эшон тут же поклонился и выскочил за дверь. Второй раб метнулся за расчёской и, стоило Рубеллину забраться в своё любимое кресло, принялся причёсывать растрепавшиеся за ночь волосы хозяина. — Его величество давно встал? — стараясь придать голосу как можно более равнодушный тон, поинтересовался Рубеллин. — Его величество сегодня встал, как обычно, ваше высочество. Выпив чай, его величество отправился в тренировочный зал, после — завтракал в столовой вместе со всеми. Теперь император занят работой, но велел передать вам, чтобы вы изволили отдыхать до обеда, ваше высочество. — Полный исчерпывающий ответ. Не нужно задавать лишних вопросов, что-то уточнять — Рубеллин ценил это в слугах. Он не любил искать новых слуг, поскольку приходилось привыкать к незнакомому человеку, да и слуге требовалось время, чтобы запомнить все привычки и капризы кронпринца. Своих рабов в замке брата Эллин выбирал целый год, прежде чем нашёл из десятков предложенных троих достаточно расторопных, смекалистых и инициативных для служения его высочеству. Юноша хотел выкупить их у брата, но император отмахнулся от предложения, сказав, что не станет ничего продавать любимому близнецу.        Жаль, что Сервий пропал. Скорее всего, Виллис его обманул, и теперь труп бывшего раба засыпан снегом где-то в степях далеко за городом. В следующий приезд придётся искать замену, чтобы Эшон с Асмудом могли отдыхать.        Раб успел заплести волосы юноши, когда в гостиную вернулся Эшон, нёсший поднос с завтраком, а вслед за ним в комнату вошёл Глендон. — Доброе утро, — улыбнулся кузен. — Здравствуй, — кивнул в ответ Рубеллин. — Отдыхаешь? — поинтересовался герцог. — Завидуешь? — в тон брату спросил кронпринц. — Утро — не лучшее время для аудиенций, да? — улыбнулся Глендон. — Пока я не выпью кофе, со мной вообще лучше не разговаривать. Разве что по делу? — Можно и так сказать. Пришёл отчитаться.        Рубеллин молча достал сигарету, всем видом показывая, что кузен может продолжать. — С Раду я поговорил. Основательно поговорил. Теперь он полностью наш человек. Как только вернёмся и узнаем точное количество кунгусов, желающих вступить в твою свиту, проведу профилактическую беседу и с ними, — начал мужчина. — Мгм, — выдыхая дым, согласно кивнул Эллин. — По твоему желанию, организацией сегодняшнего приёма в честь послов занимается Дарина. Триалин, кхм, недоволен. — Я же сказал, что всё оплачу. — Не в этом дело. Полагаю, ему не нравится, что у Дарины, пусть и временно, появились новые полномочия, наделяющие её некоторой властью, — попытался объяснить герцог. — Пф, тоже мне. У Дарины прекрасный вкус. Я всегда считал, что женщины куда лучше мужчин смыслят в организации мероприятий. Ни Триалину, ни его канцлеру не хватило бы тонкости и деликатности, чтобы устроить должный приём для таких гостей, — убеждённо заметил Рубеллин. — Женщины не любят считать потраченные деньги, — пожал плечами Глендон. — Многие мужчины тоже. И я бы на твоём месте не судил о женщинах по своему кругу общения. Если бы ты чаще проводил время с настоящими леди, ты бы не был столь категоричен, — строго ответил кронпринц. — И это говорит человек, постоянно жалующийся на траты супруги, — усмехнулся кузен. — Не будем ссориться. Есть ещё кое-что. Дарина велела поднять к обеду лучшие вина. Они точно обойдутся тебе недёшево. — Из личных запасов Айлина? — с долей волнения в голосе спросил Эллин. — Разумеется. Думаю, ты предоставил Дарине отличную возможность позлить его величество. Надо полагать, он совсем не обрадуется, узнав, что его коллекцию уничтожили послы Королевского Союза, с которым он на грани войны. Более того, послы, приехавшие даже не к нему. Ещё не поздно поправить Дарину. — Нет. Пусть делает, как считает нужным. Я… найду, чем это компенсировать. В конце концов, мне нужно произвести на гостей благоприятное впечатление, — подумав, ответил Рубеллин. За своими размышлениями он не заметил, как из гостиной выскользнул один из рабов. — Она назначила приём на обед? — уточнил юноша. — Да. По желанию самих послов. После обеда они хотят посмотреть город. Выразили надежду, что ты окажешь им честь своим присутствием во время прогулки. — Что на это сказал Триалин? — прихлёбывая кофе, полюбопытствовал принц. — А что он может на это сказать? Гости твои — тебе их и развлекать.        Братья некоторое время молча пили кофе, и, когда Рубеллин уже было собрался вернуться в спальню, переодеться к приёму, в гостиную вернулся Эшон с огромным букетом белых астр. — Ваше высочество, вам подарок, — с долей торжественности в голосе объявил раб. Юноша немного запыхался. Похоже, он выходил на улицу — от него тянуло прохладой — и так торопился вернуться, что забыл снять перчатки. — От кого? — принимая цветы, удивлённо расширил глаза Рубеллин. — Не могу знать, ваше высочество. Цветы передал извозчик из города.        Эллин вдохнул свежий прохладный запах и только потом заметил в гуще белых лепестков конвертик из бежевой тиснёной бумаги. Выудив письмо из букета, юноша снова зарылся носом в пышную подушку белоснежных корзиночек, полной грудью вдыхая травянистый аромат. Затем аккуратно уложил букет на колени и, развернув конвертик под задумчиво-любопытным взглядом Глендона, прочитал следующее:

«С нетерпением жду новой встречи с тобой»

       До этого момента Рубеллин был практически уверен, что цветы прислал Айлин, который, вероятно заметил накануне вечером промелькнувший во взгляде кронпринца намёк на ревность при виде многочисленных букетов. Однако теперь, вглядываясь в незнакомый почерк, Эллин терялся в догадках о личности адресанта. — От кого? — устав наблюдать за застывшим выражением недоумения на лице кузена, поинтересовался Глендон. — От поклонницы, — пряча записку в карман, ответил юноша. Отчего-то ему совсем не хотелось делиться содержанием послания с кузеном. В целом, его даже порадовало, что подарок не от Триалина. Дома, во дворце, ревнивая супруга отлучала от двора любую даму, осмелившуюся задержать на кронпринце двусмысленный взгляд, и отвлекала на себя внимание каждого мужчины, мнившего себя достойным поухаживать за его светлостью, но здесь, в замке брата, без надзора жены, какая-нибудь тайная воздыхательница могла, наконец, решиться на признание. Почему-то Эллину казалось, что букет ему прислала именно девушка. Не то чтобы кронпринц собирался изменять Лириан, но подобное внимание не могло не льстить. Похоже, таким образом ему аукнулись постоянные посиделки в Зелёной Гостиной. — Теперь я знаю, как вывести тебя из рабочего состояния, — прервав мысли юноши, усмехнулся Глендон. Рубеллин лишь недовольно фыркнул и, щелчком пальцев сотворив из воздуха вазу, опустил букет в воду. Ещё раз, напоследок, потянув носом над нежными соцветиями, Эллин поставил вазу на столик рядом со своим креслом и отправился в спальню. В носу щекотно засвербело — должно быть, с непривычки.

***

       Как и ожидалось от Дарины, приём был устроен лучшим образом. Рубеллин остался настолько доволен, что даже внезапная аллергия, из-за которой его пальцы нещадно чесались, не помешала ему оставаться радушным с гостями. После обеда кронпринц в сопровождении внушительной охраны отправился показать послам Реорбер. Погода выдалась на удивление пригожей: ясное небо и лёгкий морозец, который, несмотря на перчатки, заметно ослабил раздражение на кончиках пальцев.        Эллин с послами неспешно дошли до ратуши, обошли главную площадь и завершили прогулку на торговой улице, где послы обзавелись подарками для своих домочадцев на родине. Во время их неторопливой беседы, юноше удалось изящно увильнуть от всех каверзных вопросов, оставаясь при этом самим обаянием. Однако, ближе к вечеру, когда несколько уставшая и подмёрзшая компания вернулась в замок, Рубеллин почувствовал слабость.        Откровенно говоря, кронпринц болел слишком часто, чтобы паниковать из-за небольшого озноба и лёгкого кашля. Приняв лекарство, он вернулся к гостям, чтобы торжественным ужином, организованным всё той же Дариной, закрепить их положительное впечатление о северной столице и самом Рубеллине. Его даже не слишком смутило то, что, сняв перчатки по возвращению, он обнаружил, что раздражение на пальцах усилилось, из-за чего пришлось выпить вдобавок и настой от аллергии.        Праздничный ужин был в самом разгаре. Сотни свечей в канделябрах наполнили зал тёплым светом. Во главе стола сидел император. По правую от него руку — Рубеллин, по левую — Вардлас. Следом за Эллином расположились послы, в честь которых в замке с самого утра поднялась суета. Посреди трапезы, улучшив момент, когда гости сосредоточились исключительно на блюдах, император чуть нагнулся к близнецу, призывая его внимание. — Нашли Сервия, — едва слышно шепнул Триалин. — Где он? — сохраняя невозмутимый вид, поинтересовался кронпринц. — В подземелье. Акиэль с учениками вскрывает труп, — разрезая мясо на тарелке, ответил Айлин. Юноша едва не поперхнулся вином — впрочем, по большей части, виной этому был внезапный приступ кашля. — Где его нашли? — не забыв улыбнуться послу, хвалившему северную кухню, шёпотом спросил Эллин. Краем глаза он отметил, что среди присутствующих действительно не хватает Лорда Верриари. — В винном погребе. Когда Дарина послала за моими винами, рабы нашли его тело в самом дальнем конце, за бочками. Если бы не волосы, его бы не опознали, — с аппетитом уплетая ягнёнка, поделился мужчина. — Почему? — не мог не спросить Рубеллин, попутно обмениваясь любезностями с сидевшим рядом дипломатом. — Очень давно лежит. Сырость погреба тоже не способствует свежести. Навскидку, он лежит там почти с твоего приезда. — Этого не может быть. Он пропал совсем недавно. — Нам тоже интересно, как так получилось. Хуже всего, что убили его прямо в замке. Обсудим это позже, когда Акиэль его осмотрит. — Спасибо, что сказал. — Это не всё. Мы нашли ещё одного твоего раба. Эшона, — оставаясь безукоризненно спокойным, поведал император. — Не намного свежее.        После этих слов Рубеллин всё-таки закашлялся. Брату даже пришлось похлопать его по спине. Дождавшись, когда привлечённые кашлем взоры переведут внимание, юноша вновь, едва скрывая напряжение, шепотом обратился к близнецу. — Что это значит? — Это значит, что последние несколько дней, возможно, последнюю неделю рядом с тобой находился оборотень, который убивал одного за другим твоих слуг и занимал их место. Скорее всего, именно он выкрал твой чек, а когда оставаться под личиной Сервия стало небезопасно, взял лицо нового раба.        От хорошего настроения не осталось ровным счётом ничего. Запоздалый страх ознобом прошиб тело. Подумать только, всё это время рядом с ним находился посторонний человек, вернее, оборотень, и никто ничего не заподозрил. С трудом сохраняя спокойствие на лице, юноша пытался справиться с головокружением. Слишком сильное потрясение у него вызвали слова брата. Триалин, заметив, как кронпринц побледнел, поспешил его успокоить. — Я попросил нескольких кунгусов временно прислуживать тебе. Всю грязную работу будут выполнять мои личные рабы — их уже проверили и перепроверили. — А Асмуд? — Последний раб? Его арестовали. До конца расследования. Благодаря твоим гостям, всё сделали максимально тихо и быстро, так что никто, кроме моего ближайшего круга, ничего не знает. — А что с Эшоном? Вернее, тем, кто принял его облик? — Скрылся. Ещё до обеда. Или принял облик кого-то ещё. «Сумеречные» обыскивают замок и наблюдают за всеми. Держись ближе ко мне и всё будет в порядке.        Их перешёптывание начало привлекать взгляды, поэтому Эллину пришлось удержаться от дальнейших расспросов. Тем не менее, ужин для него был совершенно испорчен. Он понял, почему брат сразу ему не сказал — видимо, ждал, когда принц поест. И очень зря, потому что теперь Рубеллина тошнило. К горлу подступала дурнота, которую тем труднее было сдерживать, чем чаще накатывали приступы кашля. — Что с тобой? — обеспокоенно, но по-прежнему тихо, спросил Триалин. — Простыл, а теперь и ты меня расстроил, — стараясь звучать как можно беззаботнее, ответил близнец и незаметно, в очередной раз, почесал под столом зудящие пальцы. Взгляд, блуждающий по столу, якобы в поисках сладкого, наткнулся на изящный букетик белых астр. В голове метнулась беспокойная мысль, но, не успев оформиться, быстро вытеснилась вспышкой острой боли в глазах. Белые астры. Всё началось с них.

***

       Приезд послов добавил раздражения к обычному состоянию Вардласа. Пусть напрямую с иностранными гостями контактировать не приходилось, всё-таки их присутствие не лучшим образом сказывалось на работе принца. Излишняя суета в замке, занятость канцлера и большинства министров, с которыми юноше, в связи с возложенными на него обязанностями, приходилось сотрудничать, ничуть не способствовали работе, а следственно и хорошему настроению юноши. Последней каплей в череде мелких неприятностей стало нежелание Дарины посадить Юана рядом с принцем. На правила рассадки гостей Вардласу было абсолютно плевать, о чем он не преминул сообщить кунгусске, и после долгих споров — не зря же Асторды славились своим упрямством — леди пришлось уступить.        Весь торжественный ужин Вардлас, как обычно, был сконцентрирован исключительно на Юане, изредка, ради приличия, отвлекаясь на послов и придворных вельмож ради подобия светской беседы. Ему и без гостей Рубеллина хватало над чем ломать голову: начиная от планов по строительству тракта, заканчивая ворохом новых вопросов, вызванных сказкой-рассказом императора. У Юана тоже работы не убавлялось, отчего их отношения так и стояли на одном месте. Арди надеялся улучшить момент и уйти с приёма пораньше, утащив с собой гвардейца, и как раз обдумывал эту возможность, когда получил ощутимый и довольно болезненный толчок локтем в бок.        С возмущением обернувшись к Юану, принц собрался было потребовать объяснений, но слова застряли в горле, не успев вырваться, стоило ему увидеть беспокойство в глазах своего гвардейца. Юноша настороженно смотрел вперёд, и Арди тут же проследил за его взглядом. Ну, конечно. Эллин. Центр мира маленького гвардейца. Вардлас уже хотел было раздражённо закатить глаза, как взор зацепился за странный вид брата. Рубеллин, словно задумавшись, прижал полусогнутую кисть к носу. На фоне его мертвенно-бледного лица, цвет которого не смягчался даже тёплым сиянием свеч, красные кончики пальцев смотрелись слишком неестественно. Эллин прикрыл глаза, и сквозь его полураскрытые пальцы Вардлас разглядел, как бесшумно шевелятся губы брата. Спустя мгновение Рубеллин убрал руку, мазнув по кончику носа, и торопливо спрятал кисть под стол. Недостаточно быстро. Арди успел разглядеть кровавое пятнышко на сгибе указательного пальца. Спокойно и не привлекая внимания оглядевшись, принц обнаружил, что не он один наблюдает за Эллином — Триалин, Глендон и Раду тоже слишком часто бросали обеспокоенные взоры в сторону наследника. Наконец, видимо придя к какому-то решению, Рубеллин встал, извинился перед гостями, сославшись на недомогание, и нетвёрдой походкой отправился к выходу из столовой.        Вардлас, Глендон, Раду и Юан церемонности дружно проигнорировали, немедленно поднявшись со своих мест и последовав за кронпринцем. — Вам нужно было остаться. Теперь мы привлекли слишком много внимания, — с укором заметил Глендон, стоило четверым выйти из зала. — Сам бы и оставался, — огрызнулся Арди. — Эллин будет… — начал было герцог, но тут же осёкся, а спустя мгновение бросился вперёд. Вардласу потребовалось ровно две секунды, чтобы осознать, что Рубеллин лежит на полу посреди коридора, и к нему уже со всех сторон бежит стража и прислуга.

***

       Сильнее, чем боль он чувствовал только страх. Короткая вспышка боли в голове, непродолжительная тошнотворная темнота с гулом в ушах — должно быть, он упал. Он не помнил, как оказался в спальне императора, хотя и не терял сознания. Наверное. Пальцы уже не горели, их жгло так, словно он опустил руки в пламя. Глаза резало, а свет казался нестерпимо ярким. Теснота в груди, отдающаяся болью в каждом вдохе. И тошнота. Жуткая, нестерпимая тошнота.        Почувствовав очередной особенно сильный позыв, Эллин резко приподнялся на локтях и, едва успев, нагнулся к краю постели. Кровь. Только кровь. Дышать, как будто, стало легче. Каких-то пару мгновений юноше казалось, что ему полегчало. Кто-то бережно взял его за плечи и опустил на подушки. В калейдоскопе лиц и фигур, размытым взглядом Рубеллин различил встревоженно-сосредоточенное лицо Триалина. Стало спокойнее. Если Айлин рядом, то всё будет в порядке.

***

       В спальне стало тесно. Акиэль велел выйти всем, кроме императора и Раду. Само собой, Вардлас и Глендон его приказ проигнорировали. — Уберите свет от постели. Откройте окно. Айлин, не путайся под ногами, — раздавал команды Лорд, усаживаясь рядом с Эллином. Кончики пальцев кронпринца уже полиловели, из носа текла кровь, а воспалённый взгляд явно не узнавал присутствующих. Глаза кунгуса вспыхнули алым. Он внимательно и осторожно осмотрел сначала руки Рубеллина, затем его лицо, после чего окутал кисть юноши алым мерцающим облаком и ненадолго прикрыл глаза. — Чем его отравили? — дождавшись, когда Акиэль закончит осмотр, пугающе спокойным тоном спросил Триалин. — Точно не скажу — есть несколько вариантов, один хуже другого. По крайней мере, я знаю, как это остановить, — тут же ответил кунгус и, обернувшись к Вардласу с Глендоном, добавил: — Понадобится ваша помощь.        Пока Лорд занимался подготовкой и посылал за своими помощниками, император перевёл ледяной взгляд на кузена: — Если Акиэль должен знать, чем отравили моего брата, то ты обязан знать как.        Глендон долго не отвечал, несмотря на нетерпеливый взор Триалина. Он полминуты с некоторой рассеянностью смотрел на Эллина, чуть шевеля губами, будто разговаривая с самим собой, затем ненадолго вышел в гостиную, а вернувшись, на ходу натянул перчатки и извлек из кармана халата кронпринца маленький конверт. Аккуратно развернув послание, мужчина некоторое время задумчиво разглядывал его содержание, после чего быстрым шагом подошёл к свече и подсветил бумагу. — Привет от Виллиса, — наконец, ответил герцог. — Что там? — с тем же холодом в голосе поинтересовался Триалин. — На видимой стороне написано: «С нетерпением жду новой встречи с тобой», на скрытой — «Сердечный привет Триалину». Почерк Виллиса, — оторвав взгляд от записки, вздохнул командующий и, опережая последующие вопросы, быстро рассказал: — Сегодня утром, когда я зашёл к Эллину отчитаться, Эшон, вернее, оборотень под видом Эшона принёс Рубеллину букет астр с этой запиской. Мне показалось немного странным, что раб самовольно отлучился, а вернувшись, не снял перчатки. С другой стороны, Эллин никогда не был строг со своей прислугой и допускал подобные вольности, поэтому я… — Не смей говорить о нём в прошедшем времени, — ледяным тоном перебил кузена император. — Я не намеренно. Просто хочу сказать, что не нашёл всё это настолько подозрительным, чтобы забеспокоиться. Когда я спросил Эллина, от кого записка, он сказал, что от поклонницы и спрятал конверт в карман. Полагаю, бумага пропитана ядом. — Хорошо, — не давая Триалину сорваться на герцога, вставил Акиэль. — Оставьте её здесь, я позже посмотрю. Будьте добры, встаньте у ног его высочества. А вы, — кунгус перевёл взгляд на застывшего Вардласа: — у левой руки. Придётся держать вашего брата. — Что ты собираешься делать? — перевёл внимание на друга Айлин. — Больше всего яда попало на руки. Если мы хотим спасти пальцы, придётся снять кожу на две фаланги. — Без обезболивающего? — ахнул Глендон. — Обезболивающие расширит сосуды — яд будет распространяться быстрее. Раду, будешь мне ассистировать, — быстро указывал Лорд.        Вардлас не заметил, когда Акиэль успел позвать своих помощников, но вскоре в комнате появились двое молодых кунгусов, которые тут же встали у левой руки наследника. Все приготовления не заняли более пяти минут, но принцу, наблюдавшему за ухудшающимся состоянием брата, казалось, что прошло не меньше часа. Вместо тяжёлого дыхания из груди Рубеллина вырывались уже приглушённые хрипы. Кровь сочилась из носа и рта, пропитывая воротник и белый шёлк подушек. — Айлин, подними его чуть выше, осторожнее. Сядь рядом, у изголовья. Начинаем.        Наверное, в последний раз Арди было так страшно, когда на их поместье напали, но тогда он был слишком мал, чтобы в полной мере осознавать весь кошмар происходящего. Теперь же, видя, как Эллин истекает кровью, как бездушные лекари, орудуя скальпелями, сдирают с тонких пальцев кронпринца кожу, Вардлас попросту оцепенел от ужаса.        «Он может умереть». Мысль прочно въелась в мозг, не желая пропускать ни разумные доводы, ни утешительные прогнозы. Когда Вардласу впервые сказали, что его брат смертельно болен, он испугался, но и вполовину не так сильно, как теперь. Одно дело знать, что когда-то в будущем Эллин может умереть, думать, что ещё есть время, чтобы что-то изменить. Другое — беспомощно наблюдать за мучениями одного из самых близких людей, не в силах как-то повлиять на исход. Он чувствовал себя палачом, удерживая мечущегося от боли брата, пока целители осторожно, но быстро резали плоть. Один палец, второй. Время словно застыло. Тёмная кровь густо стекала на постель, пропитывая бельё. Третий палец. Рубеллин уже почти не дергался. Крики, заглушенные зажатым во рту ремнём императора, сменились судорожными всхлипами и хриплыми стонами. Бледное лицо покрылось холодной испариной. Айлин умудрялся удерживать ремень во рту близнеца и при этом нежно оглаживать лицо юноши, шепча что-то успокаивающее. Вряд ли Эллин его слышал. — Что-то не так, — задумчиво протянул Акиэль, оглядывая Рубеллина. Слова Лорда резанули по слуху всех присутствующих. Триалин бросил на друга морозный взгляд, безмолвно требуя объясниться. — Мы что-то упустили. Раду, замени меня. Айлин, держи руку, — быстро проговорил кунгус и, вытерев руки влажным полотенцем, отошёл от постели. Мужчина взял найденное Глендоном письмо, опустился за стол и принялся изучать бумагу. Спустя несколько напряженных минут, за которые помощники успели снять кожу с ещё одного пальца Эллина, Лорд заговорил вновь. — Яд темогразы, — рассеянно глядя на кронпринца, подвёл итог Акиэль. Триалин, словно задумавшись о чём-то, нахмурился. — Насколько я помню, он действует по-другому, — тихо заметил император, вновь оборачивая взгляд на полубессознательного близнеца. — Должно быть что-то ещё, — согласился Лорд. Чтобы не терять время за раздумьями, он почти машинально принялся извлекать из чемоданчика травы и настои, готовя лекарство. — Букет, — вдруг сказал Глендон. Лорд с герцогом обменялись взглядами и тут же ринулись в гостиную. Вардлас невольно восхитился лекарями, которые, несмотря ни на что, оставались сосредоточенными на работе. Триалин, пусть и выглядел раздражённым, оставался спокойным, Акиэль с Глендоном даже умудрялись думать о чём-то постороннем, в присутствии мучающегося в агонии кронпринца. Арди не мог похвастаться такой выдержкой. Все его мысли занимал только брат. Каждое слово Акиэля лишь усиливало панику. Не осознавая своих действий, юноша осторожно гладил Эллина по плечу, мысленно умоляя брата не умирать. — У меня плохие новости, — вернувшись из гостиной, сообщил Акиэль. — Ну? — отчеканил император. — В цветах действительно был яд. Яд личинок кровоедов, пусть и сильно разбавленный, — вздохнул Акиэль. С каждым словом Лорда Триалин бледнел всё сильнее. — Ты сможешь приготовить противоядие? — бесцветным голосом спросил император. — Мне нужны «сумеречные». Трава, которая может ему помочь, должна быть свежей. У меня в замке, в теплицах растёт немного, если повезёт… — Не успел Лорд договорить, как в комнате появились двое мужчин в чёрных одеяниях. — Доставьте его в теплицы Волчьего Рва, — приказал Айлин. — Нам нужно немного времени. Позови Дарину, — последний приказ адресовался Раду. Полукровка, не отрываясь от дела, что-то шепнул, и две тени устремились прочь из комнаты, одновременно с ними исчезли Лорд и «сумеречные».        Кунгусска ворвалась в спальню спустя несколько минут. Растрёпанная причёска сбилась набок, шляпка повисла на одной заколке, платье помялось, но женщина не обратила внимания на внешний вид. Один короткий взгляд на кронпринца, и леди тут же взяла на себя руководство. Первым делом она взяла приготовленную Лордом мазь, нашла бинты и велела перевязать пальцы, с которых уже сняли кожу. Затем, встав у изголовья, женщина окутала Рубеллина алым сиянием, центр которого располагался над грудью юноши. — Ваше сиятельство, — обратилась кунгусска к Глендону. — Можете больше не держать. Поищите в сумке Милорда флакон с темно-зелёной жидкостью, да, этот. Налейте пять капель в стакан. Хорошо. Теперь передайте его принцу. Ваше высочество, выпейте, у вас руки дрожат. Раду, этот юноша закончит без тебя, встань и помоги мне. Ваше сиятельство, я надеюсь, вы знаете основы травничества? Слушайте меня внимательно.        Под диктовку Дарины, поддерживающей вместе с братом алое сияние над Рубеллином, Глендон приготовил ещё одно снадобье. — Что ты делаешь? — поинтересовался у леди император. — Его высочество уже не может глотать. Это временно должно помочь, чтобы Милорд смог напоить его противоядием. У меня нет такого опыта, как у Милорда, но он сам учил меня магии жизни, — спокойно ответила кунгусска и обратилась к Вардласу: — Ваше высочество, будьте так любезны, велите принести ещё воды и чистых полотенец, затем пошлите за моей служанкой, пусть принесёт моё масло для рук, она знает какое. А вам самим лучше подождать в гостиной. Не переживайте так, с его высочеством всё будет в порядке.        Как ни странно, но появление Дарины на всех подействовало успокаивающе. Даже Триалин стал сдержаннее. Лекарство успело подействовать и Арди, наконец, смог спокойно оценить обстановку. Вид у Рубеллина был самый плачевный. Он лежал с закрытыми глазами, часто и хрипло дыша. Руки слабо дёргались, когда резали последние пальцы, так что не было необходимости удерживать юношу. Триалин убрал ремень, который теперь только мешал брату дышать. Наконец, появился Акиэль с охапкой душистых трав в руке, и Вардлас совсем успокоился. Конечно, всё будет в порядке. Он занял кресло в углу спальни, чтобы не мешаться, пока Лорд готовил противоядие. — Милорд? — глаза Дарины сверкнули синевой. Акиэль отвлёкся от пробирок. Коротко взглянув на притихшего кронпринца, он подхватил со стола настой, приготовленный Глендоном, и метнулся к постели. — Он потерял сознание, — уступая место кунгусу, тихо заметил Триалин. Император немного отошёл в сторону, чтобы освободить пространство для друга, но всё так же оставался рядом с кроватью, не сводя взгляда с близнеца. — Как думаешь, он ещё в замке? — тихо спросил Айлин. Вардлас не сразу понял, к кому брат обращался. — Полагаю, да, — задумчиво глядя перед собой, так же тихо ответил Глендон. — На его месте я бы убедился, что яд подействовал, прежде чем покинуть крепость. — Он убедился, — почти шёпотом сказал Триалин. Командующий обвёл полурассеянным взглядом Раду и Вардласа. — Ты уже приказал его задержать? — спросил герцог, уловив ход мыслей кузена. — Да. Все ворота закрыты, он не смог бы покинуть крепость в обличье раба. Похоже, он и не собирался уходить сейчас. Его ведут в темницы. Их обоих. Разберись с этим, — устало велел император. Глендон кивнул и, жестом позвав за собой Вардласа, направился к выходу. — Арди, возьми, — вдруг позвал растерянного принца Триалин. Вардлас, всё ещё не понимая, что происходит и кого арестовали, обернулся. Император легко стянул кольцо и, не глядя, перебросил его младшему брату. — Вернёшь, как закончите.        Стоило ледяному перстню коснуться ладони юноши, как он вновь словно провалился в складку. Кунгусы у кровати обернулись огненно-чёрными силуэтами, только Раду выглядел самим собой, с одним лишь отличием в виде ярко красного сияния на груди, там, где висел его кулон. На постели лежал белокурый юноша, свет от которого заметно потускнел, а одеяния ещё больше окрасились кровью. Возле кровати стоял второй, точно такой же, юноша. Вардлас видел, как образ спокойного Триалина сливается с видением рыдающего у постели брата бога. — Что застыл? — поторопил принца Глендон. Всё ещё пытаясь справиться с новыми чувствами, Арди с трудом отвернулся от близнецов к кузену. В складке Глендон выглядел точно так же, как в жизни. Юноша тряхнул головой и, сосредоточившись, вынырнул из складки, вернув окружающему миру привычный вид. — Куда мы идём? — придя в себя, спросил Вардлас. К тому времени братья уже покинули покои императора и пересекали холл замка. — В темницы. Ты слушал Триалина? — раздражённо поинтересовался командующий. — Да, он говорил, что кого-то арестовали, — несколько озадаченно ответил принц. — Тогда напряги голову и подумай кого, — посоветовал герцог. — Отравителя? — предположил юноша и тут же продолжил мысль. — Того оборотня, так? — Так, — мрачно кивнул кузен. — И… как его нашли? Я хочу сказать, до этого ведь тоже пытались. — Он сам себя выдал. Подумай, кто, кроме нас, пошёл за Рубеллином и видел, как он упал? — Раду и… погоди. Ты хочешь сказать, что Юан… — Юана не было за ужином в столовой. Рядом с тобой сидел оборотень. К своему стыду, я сразу не обратил внимания, что Юан исчез с поля зрения — мы все были слишком заняты Рубеллином. — Тогда… где настоящий Юан, — едва справляясь с подступающим к горлу страхом, спросил Вардлас. — Да включи ты уже голову! Не слышал, что сказал Триалин? Их обоих арестовали — и оборотня и Юана. Оба в темнице, пока не выясним, кто из них кто. Айлин послал нас разобраться.        Слова Глендона немного успокоили юношу. По крайней мере, это означает, что Юан жив. Стало понятно, для чего император дал ему своё кольцо. Если даже Арди не смог опознать подделку, сидя с ней за одним столом, то вычислить, кто из двух Юанов настоящий можно, скорее всего, только глядя из складки.        Длинная спираль влажных ступеней окончилась сырым каменным полом. Вырубленный в породе коридор с низким потолком с небольшим уклоном уходил вниз. Покрытые копотью стены не отражали света редких факелов, и мужчинам пришлось зажечь магические шарики. Однообразные железные двери проплывали мимо, пока Глендон продолжал уверенно вести принца всё дальше в полумрак подземелья. Наконец, братья остановились у очередной двери. Единственное её отличие от предыдущих состояло в том, что она охранялась закутанным в черное «сумеречным». Арди не удержался от соблазна взглянуть на «сумеречного» из складки. Вместо угрюмого мужчины перед ним оказалась кривая тень с горящими жёлтыми глазами и дюжиной хвостов, стелющихся по влажному полу. — Владыка нашёл преемника? — с шипением подобным змее весело поинтересовался демон. Рядом с ним, из тени, возник ещё один силуэт. — Владыка стал слишком добрым, — усмехнулся второй демон, вытягиваясь из тени в нечто твёрдое. — Раздаёт свои игрушки сироткам. — Не обращай внимания на этих миньонов, им просто скучно, — с презрением заговорил третий. Вардлас обернулся. Позади него стоял Зариэль, очевидно, невидимый для Глендона. — Долго будешь вертеться? — поторопил принца командующий, открывая дверь. Арди в последний раз обернулся к Зариэлю и вслед за кузеном шагнул в камеру. — Мой принц! — почти синхронно воскликнули двое неотличимых юношей, и Вардлас застыл, пригвождённый к полу двумя полными надежды взглядами светлых глаз.

***

       Боль, охватывающая всё тело, наконец, стала разбиваться на отдельные очаги: пальцы по-прежнему жгло, но, кажется, уже слабее, каждый вдох отдавался резью, голова гудела, и всё же проблеск сознания поспешил утешить кронпринца тем, что худшее, очевидно, позади. Прислушавшись к своим ощущениям, он обнаружил, что глаза закрывает влажная повязка. Что ж, всё равно пользоваться зрением он бы ещё не рискнул. Сквозь стихающий гул в ушах юноша различил шёпот. — Ты не собираешься исцелять? — почти с возмущением спросил кто-то. Эллин был почти уверен, что шепчущий голос принадлежал близнецу. — Пока нет. Нужно ещё несколько раз сменить повязки с мазью, прежде чем наращивать кожу. Если яд полностью не растворится, мы зря его столько мучали, — спокойно ответил второй. — Вам следует отдохнуть, Милорд. Когда нужно сменить повязки? Я всё сделаю, — приглушённый голос принадлежал женщине.  — Через полчаса, затем ещё через час и через два. Потом будем смотреть по состоянию. Хотя я уверен, что этого времени должно быть достаточно, — вновь ответил второй мужчина. В этот раз Рубеллин признал в говорящем Лорда Верриари. — Иди, отдыхай. Я с ним посижу, — устало сказал Айлин.        Рубеллин почувствовал, что его сил уже достаточно, чтобы подать какие-то признаки жизни. В горле пересохло и свербело. Почему никто не догадался дать ему воды? Юноша слабо шевельнулся, только затем, чтобы замереть от острой боли в мышцах. — Не шевелись, — ласково укорил близнеца император. — Воды, — глухо прохрипел в ответ Эллин. Брат тотчас бережно приподнял его, устраивая в полусидящем положении, и прижал к губам холодный край стакана. — Попозже нужно будет сменить простыни, — заметила женщина. — Лучше сейчас, пока его высочество не спит. Снотворное скоро подействует, — возразил Акиэль.        Триалин осторожно напоил брата, всё так же бережно придерживая его за спину, а затем тихо спросил: — Потерпишь ещё немного?        Эллин изобразил нечто похожее на кивок. Мысли уже путались, хотя боль постепенно отступала. Император поднял его на руки, сделал два плавных шага в сторону и опустился вместе со своей ношей в кресло. Торопливая возня в стороне свидетельствовала о том, что рабы приводят постель в порядок. Рубеллин подумал, что Айлин мог бы постесняться посторонних и не таскать близнеца на руках при ком-то ещё, но мысль, не успев оформиться, погасла и юноша, интуитивно прижавшись лицом к груди брата, погрузился в спасительную прохладную темноту.