Примечание автора
Возможно, многим эта глава показалась сплошной нудятиной, но, осмелюсь заверить, она очень и очень важна. Изначально глава должна была быть гораздо больше (как у меня обычно главы и выходят), но этот эпизод слишком важен, чтобы я мог позволить ему затеряться среди других. Здесь я постарался в меру своих сил объяснить, откуда растут ноги у характера Рубеллина, его комплексов, анорексии и лицемерия. Сам он не осознаёт всего масштаба своих проблем, а в своей неуверенности винит отца. Но, по правде говоря, дело далеко не только в отце, корни идут куда глубже, в саму историю семьи (про причины радикального изменения характера отца Эллина был пассаж в Кольце демона). Этот эпизод/глава объясняет не только характер Эллина, но и мотивы некоторых его поступков. Он совершенно беспомощен перед критикой. В первых главах второй части, когда его дядя начал прямым текстом оскорблять Эллина, последний аж заикаться начал. Не столько потому, что боялся дядю или чувствовал себя виноватым, сколько из-за неумения адекватно противостоять таким ситуациям. Даже нападкам Арди у него получается достойно противостоять через раз. Его бросает из крайности в крайность — либо язвить/грубить в ответ (как в первых главах, когда он Арди сказал что-то типа «хочешь обратно за решетку?», не имея в виду ничего такого, просто с языка само сорвалось, хотя даже в мыслях не было), либо замыкаться в себе. Рубеллин может быть идеален внешне, но на деле это человек с изломанной психикой и низкой самооценкой. Этим ещё и объясняется гнев Триалина на Вардласа, когда тот включает умника (что вообще нормально для его возраста) и пытается задеть старшего брата. Вардласу кажется, что он выдает дельные замечания, о которых никто без него бы не догадался, у Рубеллина выключаются мозги и включается режим «лапки вверх», а Триалин видит, как самооценка близнеца ползёт вниз и готов убивать каждого, кто этому способствует. Его, порой, излишне заботливое отношение к брату идёт не столько от любви (иначе там больше страсти бы было), сколько из желания как-то исправить косяки родителей. Увы, психотерапевтов в этом мире нет, и выбираться из всего этого дерьма Рубеллину придётся самому. Засим заканчиваю это длинное объяснение и прошу держать в уме эту главу при чтении следующих глав. Каждый раз, когда вам будет казаться, что Рубеллин ведёт себя не как правитель, а как истеричка/нытик/двуличная тварь и т.п. просто вспомните «Корни» и попытайтесь самостоятельно уловить мотивы и причины его поступков. Я не люблю этого персонажа, но не хочу, чтобы он казался вам нелогичным или плохо прописанным, а моего опыта пока, увы, не хватает, чтобы всесторонне раскрыть его проблемы. Все мы учимся и совершенствуемся, поэтому, я надеюсь, вы простите мне недостаток мастерства))Часть 3 Глава 2 Корни
19 апреля 2020 г. в 23:17
До праздника в честь трёхсотлетия правления династии Астордов оставалось чуть больше двух дней. Двор кипел и бурлил в преддверии торжества. Почти все приглашённые гости приехали, и столица преобразилась от количества иностранцев и вернувшихся из своих зимних поместий дворян.
Среди правящих династий всех империй, не считая Дегроуэля, династия Астордов была самой молодой. Хотя триста лет кажутся весьма внушительным сроком, даже в самой Крастской Империи было немало семей, чья история насчитывала почти тысячу лет. Все эти семьи происходили от князей древности, чего нельзя было сказать об Астордах.
История Астордов началась около пятисот лет назад, в семье преуспевающего купца Рендела Асторда. Его родители, чьи имена затерялись на страницах истории, были беженцами из далёкой восточной страны, где не прекращались войны и бушевали эпидемии. Приплыв на кораблях вместе с несколькими сотнями своих соплеменников, они осели на архипелаге близ южных границ материка, а затем частично перебрались и на сам материк, основав небольшую колонию. Местное население недолюбливало чужеземцев за их странный язык, странные обычаи, странную одежду и, в первую очередь, за слишком отличающуюся внешность. Светловолосые и светлоглазые крастцы с некоторым подозрением относились к высоким худощавым иноземцам с длинными чёрными волосами и раскосыми глазами чёрного цвета. Однако беженцы привезли с собой редкой красоты ткани, убранные искусной вышивкой диковинные ковры, украшения и посуду из камня нефрита, о котором в этих землях и не слышали, а также специи и пряности.
Постепенно между колонией беженцев и местными жителями завязалась торговля. Самым предприимчивым из иноземцев оказался Рендел Асторд, в семье которого хранился секрет изготовления ковров и тканей из их далёкой погибшей родины. Разумеется, на одном ткачестве сильно не разживёшься, поэтому Рендел, собрав людей, уплыл на нескольких кораблях и через несколько месяцев вернулся с дорогими товарами из Астеллы. Спустя несколько лет успешных плаваний и прибыльной торговли Рендел за бесценок приобрёл архипелаг, на котором впервые высадились беженцы. Позже потомки купца, осваивая острова, обнаружат на одном из них месторождение редких жёлтых алмазов, позволившим Астордам купить себе и благородную кровь, и силу, и власть. Но вернёмся к невероятно везучему купцу Ренделу. При рождении он носил имя Рен Асатора. Увы, иноземное имя не способствовало заключению сделок, и молодой купец видоизменил своё имя и фамилию на крастский манер. Так было положено начало фамилии Астордов, и навсегда утеряна связь с предками.
Старший сын Рендела, Зейрон Асторд, не перенял отцовского таланта к торговле и поступил на службу к королю. Взятки и несколько побед в локальных сражениях помогли ему продвинуться по службе, тем самым сделав фамилию Астордов известной в высших кругах. В течение следующих ста лет Асторды преумножали своё богатство, добывая алмазы, и укрепляли свои позиции при дворе, отдавая сыновей на военную службу. Но купцы оставались купцами, и, несмотря на своё баснословное состояние, несмотря на то, что из этой семьи вышло немало прославленных полководцев, самым главным для аристократии оставались чистая кровь и благородное происхождение. Разрешилась эта проблема не сразу. Потребовалось ещё почти сто лет, чтобы облагородить кровь.
Сначала Асторды отдавали своих дочерей в знатные, но обнищавшие семьи, огромными придаными выкупая право для девушек обрести дворянский титул. Затем, когда в родстве с купцами стало несколько знатных родов, Асторды начали свататься к невестам из дворянских семей, обещая поправить бедственное материальное положение их родителей. По большей части такие сделки проходили успешно, и деньги оказывались сильнее принципов. Но все эти мезальянсы происходили с семьями низших дворянских сословий. По настоящему большой куш Асторды словили, посватавшись к дочери разорившегося герцога. Перед последним стал нелёгкий выбор: обречь свою семью на позор или на бедность. Терзаемый сомнениями герцог обратился к королю с просьбой пожаловать Астордам дворянский титул. Король принял в расчёт все заслуги этой фамилии перед родиной, а также их немереное богатство, почти сравнимое с королевским, и пожаловал Астордам сначала титул маркизов, а затем и герцогов. Нужно ли упоминать, что приобретение герба стоило Астордам едва ли не половины их состояния.
Однако, хотя королевское слово превратило купцов в благородных особ, для большинства аристократов они так и остались не более чем выскочками, торгашами, купившими себе герб. И невозможно передать возмущение и гнев, охватившие знать, когда спустя всего пятнадцать лет после получения титула Ютор Асторд вместе со своим тестем, герцогом Ришивие, подсобившим ему с получением фамильного герба, принял участие в дворцовом перевороте и убийстве короля.
Страна раскололась на три части. Асторды заняли юго-восточные земли и долгое время безуспешно пытались присоединить к себе отколовшиеся куски страны, пока сын Ютора, Свайдеревик, наконец не сумел объединить утомлённые войной и омытые кровью земли, основав Крастскую Империю и провозгласив себя первым императором. День его коронации стал официальным началом правления Астордов.
Хотя деньги немало помогли Астордам упрочиться на троне, для древних семей и, в особенности, для старых династий соседних империй и королевств, Асторды оставались торгашами-выскочками даже спустя триста лет. Пусть новая династия и вкладывала свои деньги в империю, пусть под их правлением страна стала крупнейшей и богатейшей в мире, это не отменяло их низкого происхождения, не отменяло того, что именно Асторды развалили старое королевство. Но, что самое важное, даже спустя несколько сотен лет, Асторды не утратили своей отличной от крастской внешности. Их по-прежнему узнавали по длинным и прямым чёрным волосам, высокому росту, худощавой конституции тела и чёрным, пусть уже и не особо раскосым, глазам. Конечно, довольно часто в их семье рождались дети с иной внешностью. Взять, к примеру, принца Вардласа, глаза которого были зелёными, как у матери, или принцессу Каронетту, унаследовавшую от императрицы и рыжие волосы и зелень глаз. Но вот Триалин и Рубеллин практически не отличались от своих далёких предков, пятьсот лет назад высадившихся на южном побережье.
Из-за своего недостаточно благородного происхождения и, на первых порах, не самого хорошего влияния на историю Асторды подвергались критике как ни одна другая правящая династия. Разумеется, за триста лет давление со стороны знати и народа заметно убавилось. Более того, народ, по большей части, даже любил императорскую семью, а подавляющее число дворянских семей породнилось с Астордами. И всё же права на ошибку у новой династии не было. Возможно, из-за своего не самого прочного положения их семья была такой сплочённой. Ни одна династия не могла похвастаться той же семейственностью, что и Асторды, у которых за триста лет правления практически не было внутрисемейных интриг и заговоров. Именно сплочённость помогла им выстоять перед трудностями и удержаться на троне. Однако, будучи под внимательным взором всего цивилизованного мира, только и ждущего, когда Асторды оступятся, они не забывали об осторожности. Лояльность в политике, обходительное обращение с аристократией и, что немаловажно, безупречная репутация — вот что помогало Астордам укреплять положение. В первую очередь ответственность за состояние семьи ложилась на императора. Именно поэтому каждый наследник престола Крастской Империи воспитывался строже, чем девицы в пансионах. Уж кому как не Рубеллину было об этом знать.
Взрослые оттачивали каждый шаг, каждый жест принца с раннего детства. «Не сутулься. Держи спину прямо. Не опускай голову. Поклон ниже. Выше подбородок. Следи за осанкой. Что с твоей походкой? Не бегай. Не топчись на месте. Стой прямо. Осанка! Не кланяйся слишком низко — ты принц, а не прислуга. Не смейся так громко. Держи рот на замке. Улыбайся. Сиди прямо. Стой спокойно. Свиньи танцуют лучше, чем ты. Не ешь так много. Что с твоей походкой? Двигайся быстрее. Не торопись. Поклон ниже. Подбородок выше. Выпрямись. Ты должен лучше танцевать. Ты должен быть вежливым. Ты должен держать осанку. Ты должен слушаться старших. Шире шаг. Твоя походка — убожество. Держи осанку. Не смейся. Говори, когда скажут. Не молчи. Улыбайся. Не ной. Ты должен слушаться учителя. Ты должен слушаться старших. Ты должен!»
Рубеллин не помнил, чтобы его когда-нибудь хвалили. Что бы он ни делал, это всегда было недостаточно хорошо, недостаточно идеально. Он не понимал, почему всё время всех разочаровывал, но ещё больше недоумевал, отчего к его кузенам и младшему брату относились иначе. Он всё делал лучше, чем Арди, но, в отличие от братишки, всегда слышал «сделай лучше». Даже мать почти не заступалась за него, хотя и была в своих наставлениях куда мягче отца.
Эллин от многих слышал, будто раньше его отец отличался добротой и покладистостью. Принц не знал такого человека. В его воспоминаниях отец всегда был решительным, порой до жестокости безжалостным и чёрствым человеком. Лишь один случайно подслушанный разговор родителей позволял усомниться в собственном впечатлении.
— Ты слишком давишь на Эллина. Будь ласковее. Все могут ошибаться, — пыталась убедить супруга императрица.
— В будущем у него не будет права на ошибку. Пусть привыкает к этому сейчас, — отрезал Свайдеревик.
— Он очень похож на тебя. На тебя прежнего, — грустно улыбнулась женщина.
— Я знаю, — тихо вздохнул император. — Потому и хочу уберечь его от моих ошибок. Милое личико и кроткий нрав ничем не помогут нашему мальчику.
Со смертью родителей ничего не изменилось. Стало только хуже — канцлер, в отличие от покойной императорской четы, не брезговал физическими наказаниями в воспитании кронпринца.
«Ты должен улыбаться. Ты должен сказать им, что скорбишь о родителях, поэтому не покидаешь дворец. Ты должен убедить своего дядю, что тебе хорошо под моей опекой. Ты же знаешь, что станет с твоими любимыми братом и сестрой, если не будешь слушаться? Ты должен отдать свою комнату моим детям, разве родители не учили тебя не жадничать? Ты должен улыбаться».
С раннего детства Рубеллин научился лгать и притворяться. Он лгал, что не голоден, когда хотел есть. Лгал, что ему весело, когда хотел спрятаться от всех. Притворялся, будто заинтересован беседой, когда его тошнило от отвращения к собеседнику. Притворялся, что очарован леди, когда она умудрялась за один танец наступить ему на ногу с десяток раз. Вся его жизнь состояла из притворства и лжи. Он постоянно был в центре внимания и давно научился играть свою роль настолько убедительно, что, порой, и сам начинал верить, будто он идеален во всём.
Вряд ли у кого-либо в мире сыскалась бы более безупречная осанка, нежели у Рубеллина. Он по праву считался одним из лучших танцоров, прекрасно рисовал, безукоризненно музицировал и очаровывал своими образцовыми манерами. Уверенная походка, отточенные жесты, полный контроль над эмоциями. В глазах посторонних принц был недосягаемым совершенством, и лишь самые близкие знали, сколько страхов и ненависти к себе скрывается за этой маской. Эллин так боялся кого-то разочаровать, так боялся в чём-то ошибиться, что малейшая критика выводила его из колеи. А критики было много.
За год до гибели отец Рубеллина, воспользовавшись мелким конфликтом на границе, объявил войну соседнему королевству. Вскоре в неё оказались втянуты ещё несколько королевств, что только сыграло на руку амбициям Свайдеревика. Крастская армия уверенно продвигалась вперёд, захватывая новые регионы с угольными месторождениями и плодородными землями. Крастцы праздновали победу за победой. Казалось, ещё немного и Империя значительно расширит свои территории.
Всё пошло крахом в одну ночь. С гибелью большей части императорской семьи началась борьба за власть. Полевые командиры не получали приказов сверху, а если и получали, то либо слишком поздно, либо распоряжения были невыполнимы. Пока во дворце творилась неразбериха, войска отступали. Траур и постоянное отступление с завоёванных территорий деморализовали армию. Финансирование прекратилось. Поражение стало неизбежным.
Кое-как разобравшись с внутриполитическими проблемами, канцлер вместе с министрами принял решение о капитуляции в этой слишком затратной войне. По условиям капитуляции Крастская Империя, как страна-агрессор, обязывалась выплачивать огромные репарации Королевскому Союзу, а также отдать пострадавшим королевствам часть своих западных земель и несколько портов в качестве компенсации. Решение было принято канцлером, но подпись на документе принадлежала Рубеллину. И эту подпись ему до сих пор не могли простить. Никого не волновало, что он тогда был двенадцатилетним мальчишкой, потерявшим родителей и ставшим заложником в собственном дворце. Главное, что с его ведома и разрешения Крастская Империя, несмотря на превосходящие силы, потеряла территории, платила неимоверные суммы каким-то мелким королевствам, а в довесок лишилась сухопутных войск, согласно требованиям мирного договора.
Оппозиция не уставала периодически напоминать об этом поражении, ознаменовавшем начало правления Рубеллина.
Ещё одним веским поводом для осуждения принца была продажа острова Рендела — жемчужины Крастской Империи. Незадолго до своей свадьбы Рубеллин принял нелёгкое решение продать остров своей семьи императору Астеллы Эриилю. Тогда юноша едва не захлебнулся от обрушившегося на него шквала критики и народного гнева. Люди не понимали, что казна трещала по швам, что Эллину срочно, очень срочно, требовались деньги, чтобы не дать империи ещё сильнее погрязнуть в кризисе. Деньги от продажи архипелага и приданое невесты в виде пятидесяти миллионов астельских релей пошли на поддержку едва держащихся на плаву предприятий и фабрик.
Следующим «проступком» Рубеллина перед своим народом стала легализация публичных домов, которые запретил ещё прадед кронпринца. Это произошло незадолго до ареста Вардласа. Казне нужен был новый и стабильный источник доходов, и Эллин, после очередной ночной вылазки из дворца, задумался о том, чтобы вывести проституток из подполья. Несмотря на запрет, по всей империи нелегально работало множество публичных домов. Их владельцы получали немалую прибыль, а налогов не платили. Чем тратить деньги на бессмысленную войну с проституцией, не лучше ли узаконить её и превратить в источник доходов? Так думал Эллин, которому стоило немалых усилий провести новый закон через сопротивление консервативных партий и твердолобых министров. Но настоящие трудности были ещё впереди. Едва закон вступил в силу, как на Рубеллина ополчились все, кто мог ополчиться. Блюстители нравственности брызгали слюной, обвиняя кронпринца в крушении моральных устоев. Оппозиция, пользуясь случаем, припомнила юноше и продажу острова, и капитуляцию в войне. Многие строили мрачные прогнозы относительно будущего империи с таким правителем. Газеты пестрели скандальными заголовками, в салонах только и обсуждали политику наследника. А один особенно смелый поэт даже написал поэму о почерневших астрах [1]. Популярными стали теории о том, что настоящий Рубеллин погиб во время пожара или был убит позже, а у власти находится подосланный Королевским Союзом двойник, цель которого развалить империю.
На фоне всеобщего недовольства и предательства лучшего друга арест младшего брата стал последним ударом для Рубеллина, и принц слёг в постель. Тело оправилось, но страх перед критикой лишь усилился. И теперь, спустя почти три года, когда люди уже привыкли к новому закону, когда деньги с налогов от публичных домов принесли видимые результаты в виде благоустройства госпиталей, школ и приютов, когда шутка про «шлюшкины медяки» перестала быть смешной и когда тысячи женщин древней профессии стали не только получать достойное жалованье, но и в обязательном порядке проходили осмотр у врачей, что снизило распространение многих болезней, теперь, когда общество, наконец, успокоилось, Рубеллин вновь был в центре внимания. Весь мир ждал, когда он вновь оступится. Многие надеялись на это. Многие опасались. Но никто не боялся так, как сам Рубеллин.
[1] «Почерневшие астры» — белые астры являются важной частью герба Астордов, так сказать, фамильным знаком. «Почерневшие» — в значении «сгнившие». Поэт типа не слишком тонко намекал на моральное разложение императорской семьи.