***
Эрииль, растянувшись на кушетке с бокалом вина, дочитывал отчёт, когда в комнату, постучавшись, вошёл Триалин. — Ты хотел меня видеть, — обозначил своё присутствие император Дегроуэля и, кивнув на документы, спросил: — Уже? — Да, — пробежавшись взглядом по последним строчкам, ответил Эрииль. — Держи. — Немного же нарыли твои ребята, — забирая тонкую папку, заметил Айлин и сел на кушетку в ногах учителя. — Этого достаточно, — усмехнулся Эрииль. — То, что его мать дочь короля Руна я уже сам успел выяснить, — по ходу чтения прокомментировал Триалин. — О, это далеко не самый интересный факт его биографии, — снова усмехнулся Эрииль. В этот раз в его усмешке отчётливо звучали мрачные нотки. Он с ленивым интересом поглядывал на хмурящегося ученика, не забывая прикладываться к бокалу. Право, для таких новостей он был возмутительно трезв и намеревался поскорее это исправить. — Ерунда какая-то, — пробурчал себе под нос Триалин, взглядом пробегая по строчкам. — Как это вообще смогли скрыть? — Было бы желание, а возможностей у вашей семьи предостаточно, — с ленцой пожал плечом Эрииль. — Ты ещё до самого интересного не дошёл, — хохотнул император. — Кто бы мог подумать, что с вашей семейкой всё ещё сложнее, чем с моей. Правда, теперь уже всех концов и не сыщешь, сколько лет прошло. — И до сих пор аукается, — бесцветно ответил Триалин, поднимая взгляд на учителя. — Ты говорил, что Зейрон хотел убить своего отца, моего деда. — Убить, сместить с трона — какая разница, — отмахнулся Эрииль. — От этого его действия не станут более законными. Я не вникал тогда в подробности этого заговора. И мне было всё равно кого и в чём обвинят, лишь бы это был не Аврелий. — Кто-то же сообщил тебе, что моего отца якобы собираются казнить. — Да. Неприятно признавать, но, похоже, меня использовали. Не буду отрицать, я поддался эмоциям и действовал необдуманно. — Похоже, на то и был расчёт, — вздохнул Триалин. — Но ведь… получается, это не Зейрон подставил Свайдеревика. И весь этот заговор был вовсе не против деда и отца, а против наследника. — Зейрон сам виноват. — В отличие от Раяна, он никому не причинил вреда. И, кажется, даже не желал этого. — Чего он там желал, а чего нет — мы уже не узнаем. — Почему ты сказал, что его казнили? Здесь написано, что он покончил с собой вместе с супругой. — Говорю же, я не интересовался прежде подробностями. В столице ходили слухи, что его казнили. Мне это казалось логичным последствием его действий. Аврелию больше ничто не угрожало, так что я не интересовался происходящим в Юлазиане. Триалин потёр переносицу. — На лояльность Руна можно не рассчитывать. По крайней мере, пока там не сменится король. — Старик вроде помирать не собирается. Хочешь ему помочь? — поинтересовался Эрииль. — Помочь-то никогда не поздно. Но тут… слишком щекотливая ситуация. Он-то молчать будет, а вот тот, кто его сменит… Нужно сначала убедиться в лояльности преемника, а ещё лучше полностью вывести Эллина из-под удара. Он вообще в курсе, что натворил? — Полагаю, что нет. Более того, полагаю, они сами не в курсе. Ты ведь про кузена и его мужа? — Да. Мы всё искали связи с Руном, а оказалось, что мы с ними повязаны по самое не хочу. Как бы теперь отвязаться от таких родственников. Проклятье… — Триалин прикрыл глаза, потирая переносицу. — Что мы имеем? Раэль — единственный сын короля Руна. С одобрения Эллина вышел замуж за младшего брата Виллиса, Карлена. Сандра, единственная дочь старика, вышла замуж за Зейрона, покончила с собой в тюремной камере вместе с мужем, оставив четверых детей. Самый младший сын взял в мужья её младшего брата. Муж Карлена ему родной дядя… Как это вообще могло случиться? — Полагаю, в интересах всех сторон молчать. Киан сколько ни возмущался, но так и не выдал ни своего сына, ни зятя. С другой стороны, если об этом знает кто-то ещё, возможно этот козырь приберегли против вашей семьи, в частности против Эллина. Представляешь, какой выйдет скандал? — А вкупе со всеми остальными пятнами на репутации Эллина… — Триалин тяжело выдохнул. — Карлен, скорее всего, сам не подозревает, что Раэль его дядя. Как и Раэль не подозревает, что спит со своим племянником. Он ещё не родился, когда Зейрон и Сандра умерли. Если это всплывёт… Впрочем, не от старика. Он тоже будет скомпрометирован. Тем более, если он надеется вернуть Раэля в Рун, то ему лучше не трогать репутацию сына. — С другой стороны, я более чем уверен, что он ненавидит всю вашу семью, — с усмешкой заметил Эрииль. — Кроме Виллиса. Своего любимого внука, чтоб его. И что же, Виллис мстит за родителей, а старик за детей? Хорошо же спелись. — Читай дальше, — посоветовал император, доливая себе вина и с извращённым удовольствием наблюдая, как недоумение на лице ученика сменяется неверием, граничащим с шоком. — Что скажешь? Похоже на совпадение? — прищурился Эрииль. Триалин молчал, и император продолжил: — Я, конечно, мало понимаю в таких материях, но может ты мне ответишь? Действительно ли Виллис никак не связан с болезнью Рубеллина? — Не знаю, — спустя долгое время ответил Триалин. — Теперь я сам не уверен. В этом мире прошло больше двадцати трёх лет, большую часть которых я был без памяти. — Но ты ведь всё выяснишь. — Постараюсь. — Что собираешься делать? — Пока что поеду в Веймар. — Это может оказаться ловушкой, — заметил Эрииль. — Я уверен, что это ловушка, — пожал плечами Айлин. — Только пока не ясно, для кого. У меня нехорошее предчувствие, Эрииль. Не могу сидеть на месте. — Рубеллин этого так не оставит. — Он мне не верит, — Триалин устало вздохнул. — Может, ты попробуешь убедить его? — Если он сомневается в тебе, то и меня едва ли станет слушать. Лучше возьми его с собой. — Я не могу им рисковать. И втягивать его ещё больше. Возьму с собой Акиэля и Арамида. Чем быстрее разберёмся, тем скорее вернёмся. — Что ж, как знаешь, — Эрииль подлил себе ещё вина. — У меня возник ещё один вопрос, Айлин, но, пожалуй, сейчас я не готов услышать на него ответ. — Пожалуй, и я ещё не готов тебе этот ответ дать, — мрачно усмехнулся Триалин.***
Вардлас с праздным любопытством оглядывал небольшую кухонку. Прошлым вечером не удалось толком рассмотреть квартиру Шеня, зато сейчас, пока Глендон шарился по шкафчикам, пытаясь организовать завтрак на четверых, наконец, представилась возможность подивиться обилию рыбок в интерьере. Даже живые нашлись. Рядом с аквариумом на подоконнике стоял бумажный кулёк, в каких обычно продавали бакалею, с надписью «Корм» и рисунком рыбы. Глендон уже отыскал яйца и бекон, когда Арди, рассудив, что рыбок, наверное, тоже нужно покормить, подошёл к подоконнику и бросил им щедрую горсть корма. — Много насыпал, — заметил Глендон. — Потом съедят, — отмахнулся Вардлас. — Не успеют. Нужно будет сменить воду в аквариуме. — И зачем ты мне это говоришь? — подозрительно покосился на кузена принц. — Потому что я скоро вернусь во дворец, Юан присматривает за братом, а ты, судя по всему, собираешься остаться с Юаном и заняться тебе всё равно нечем. Кстати, было бы неплохо прогуляться до рынка. Шеню вроде кто-то покупает продукты, но я не знаю по каким дням. Из съестного дома, в основном, сладости, так что, вероятно, кто-то должен скоро прийти. Но если нет — сходи до лавки, хотя бы хлеб возьми. — Понятно, — вздохнул Вардлас. — Аквариум и покупки. Ещё что-то? — В остальном, надеюсь, сами разберётесь. Постараюсь приехать к вечеру. Что братьям твоим сказать? — Скажи как есть, — пожал плечами Арди и вернулся на облюбованный им стул. — Пусть за своим бешеным сами смотрят. Я на это не подписывался. — Ну, за Садри теперь явно будут наблюдать уже мои ребята, — усмехнулся Глендон, переворачивая на сковороде бекон. — Но у тебя есть и другие обязанности. — Скажи, что я устроил себе выходные. — Они спросят, как долго ты намерен отлынивать от работы? — А надолго ты отпустил Юана? — На пару дней, думаю. Потом Шень наберётся сил, чтобы всех нас отсюда выставить, — хохотнул Глендон, разбивая яйца рядом с беконом. Прозвенел колокольчик. Арди было встал, но, услышав шаги Юана в прихожей, сел обратно. Мало ли кого к Шеню с утра принесло. И если присутствие Юана в квартире маркиза особых вопросов не вызовет, брат всё-таки, то как объяснить, что здесь забыл принц, Арди не представлял. Поэтому решил оставить неожиданного гостя на Юана. Гвардеец зашёл на кухню через пару минут, в руках у него оказалась сетчатая сумка. — О, похоже тебе никуда сегодня идти не придётся, — заметил Глендон. — Прачка приходила. Шень ей, оказывается, даёт деньги, чтобы она покупала по пути свежий хлеб и снедь всякую на несколько дней, — поставив сумку на стул, объяснил Юан. — Мешок с бельём она уже забрала, я только сейчас подумал, что нам бы тоже не мешало сменную одежду сюда привезти. — Я могу захватить из дворца вечером, — вызвался Глендон, пока Юан раскладывал продукты. Вардлас с интересом подвинулся ближе, рассматривая покупки. В таком не готовом виде он большинство продуктов видел впервые. Запоздало Арди подумал, что пойди он за покупками сам и многое бы просто не опознал без подсказки. Прачка принесла полфунта масла, небольшой завёрнутый в бумагу кусок сыра — который Глендон сразу же забрал, чтобы нарезать, — бекон, мешочек сахара, булку ещё тёплого хлеба, два десятка яиц в маленькой корзинке с плетёной крышкой, несколько свечей — хотя в квартире Шеня было газовое освещение, — спички, зелень, чай и кофе в небольших жестяных коробочках и баночку джема. Юан, разложив большую часть продуктов, с сомнением посмотрел на сыр, бекон и масло, а затем неуверенно обратился к Глендону. — Я не видел у Шеня чулана с ледником. Куда это можно положить? Может, на балкон? Кошки, наверное, не доберутся. — Нет, на балкон не нужно, — улыбнулся Глендон, снимая сковороду. — Вон в тот крайний шкафчик. Там искусственный ледник. Масло вниз, бекон и сыр на верхнюю полку. Юан послушно снёс покупки к шкафу. Вардлас заглянул в него вместе с гвардейцем. Из шкафчика потянуло холодом. — Интересно, где такой купить? — разглядывая шкафчик изнутри, полюбопытствовал Юан, заинтересовавшийся диковинкой даже больше принца. Вардлас усмехнулся про себя — ну да, Юан ведь собирался приобрести квартиру в столице. — Не знаю, есть ли такие в продаже, — поставив чайник, ответил Глендон. — Этот делали на заказ. Там внутри ледяные формулы. Раз в пару месяцев их нужно подпитывать энергией, чтобы не ослабевали, и раз в год необходимо менять. Так, — мужчина открыл шкафчик с посудой, — похоже, кому-то из вас придётся сходить до соседки и одолжить тарелки и чашки. У Шеня всего два комплекта — всё что нужно знать о его гостеприимности, — хохотнул Глендон. — Я схожу, — встал Вардлас. — Хорошо. Юан, ты тогда нарежь хлеб. Я пока попробую сварить кофе. Как этим пользоваться? Соседкой Шеня, как успел выяснить Вардлас, была некая мадам Энье, актриска из какого-то эсторского театра и подруга Глендона. Достаточно близкая, судя по всему, ведь именно у неё кузен провёл эту ночь, поскольку в квартире Шеня гостевые спальни отсутствовали. Юан и Вардлас спали в гостиной, там был удобный диван, который гвардеец уступил принцу, и достаточно мягкая кушетка у выхода — её занял сам гвардеец, чтобы ночью ходить проверять состояние брата и не будить при этом Арди. Ещё в квартире имелся рабочий кабинет, небольшая личная библиотека, спальня хозяина квартиры, внушительных размеров ванная и кованый балкончик с видом на реку. Всё это принц успел заметить ещё при беглом осмотре прошлым вечером, когда они привезли Шеня. Глендон, конечно, пытался уговорить друга пожить у него, но упрямый дипломат наотрез отказался. В целом, смысл такого решения был понятен — о покушении на маркиза знали всего несколько человек, и Рубеллин очень не хотел, чтобы новость вышла за пределы дворца. Шень жил один, слуг не держал, а вот в доме Глендона прислуга имелась, кто-нибудь мог проболтаться. А попади такая новость газетчикам и скандала не избежать. На известного в высших кругах дипломата совершено покушение прямо в императорском дворце, сразу после величайшего бала столетия! И кем? Наследником Райкура! Это была бы ошеломляющая сенсация, особенно если её правильно подать. В лучшем случае, этот политический скандал закончился бы подмоченной репутацией Рубеллина, в худшем — обострением отношений с Райкуром, всё-таки послы и дипломаты пользовались неприкосновенностью, и Эллин был бы вынужден отреагировать, чтобы не потерять лицо. Поэтому никаких врачей не вызывали. Впрочем, едва ли среди лучших лекарей Юлазиана нашёлся бы кто-то сумевший посоперничать с Лордом Верриари. Кунгус совершил чудо. Пока его тени спешно избавлялись от крови в коридоре, Акиэль за считанные минуты сумел вытащить успевшего шагнуть за грань Шеня. Лезвие вошло в сердце, поэтому только мастерство целителя уровня Акиэля могло спасти маркиза. Но хотя его жизни больше ничто не угрожало, он успел потерять много крови, а потому был вынужден некоторое время отлеживаться. Оставлять его во дворце не рискнули, поэтому прошлым вечером, под покровом темноты, Глендон, Юан и Вардлас вывели полуживого Шеня из дворца и в карете Глендона доставили в Эсторский квартал, где жил маркиз. Оставлять его в подобном состоянии без присмотра было нельзя, вот они и остались с ним: Глендон по дружбе, Юан, потому что брат, а Вардлас просто за компанию. Сидеть во дворце всё равно осточертело, а от всех этих интриг и заговоров пухла голова. Небольшая квартирка в увеселительном квартале казалась прекрасным временным пристанищем от дворцовых проблем, которых после бала, кажется, стало только больше. Вардлас дёрнул шнурок дверного звонка. За дверью послышался перезвон колокольчика и спустя пару мгновений дверь открыла молодая девушка в простом шерстяном платье. — Мадам Энье? — предположил принц, про себя думая, что юная госпожа как-то не тянет на «мадам». Девушка улыбнулась. — Мне весьма лестно, что вы приняли меня за мадам Энье. Госпожа уже встала, позвать её? Только теперь до Арди дошло, что перед ним, скорее всего, служанка. — Наверное, нет нужды её беспокоить, — не слишком уверенно ответил принц. — Я… видите ли, мы с друзьями сейчас гостим у маркиза Аберкром, он ваш сосед. — Мне это известно, — снова улыбнулась девушка. Углубившиеся от улыбки ямочки на щеках очень шли круглолицей девчушке. — Да… Глендон, то есть герцог Дженос сказал, что у вас можно позаимствовать посуду. Нам не хватило двух тарелок и чашек. Не выручите ли? — закончил неловкие объяснения Вардлас. — Конечно, я сейчас. Приборы нужны? — уточнила служанка. — Наверное, нужны, — не слишком уверенно кивнул принц. Из глубины квартиры послышался женский голос: — Мэри, кто там? — Друг маркиза, — громко ответила Мэри и, обернувшись к Вардласу, продолжила: — Подождите в прихожей, я сейчас всё принесу. Арди шагнул за порог, с интересом рассматривая несколько вычурную обстановку. — Глендон, дорогой, неужели тебе не хватило? — из двери в коридор вышла полуобнажённая женщина с распущенными волосами. Тонкий шёлковый халат облегал внушительный бюст, на котором принц невольно задержал внимание. Опомнившись, он поднял взгляд выше, чтобы застать застывшее на лице женщины изумление. — Доброе утро, — ляпнул первое, что пришло в голову Арди. — Чудно выглядите. Актриса, а это, скорее всего, была она, спохватившись, прижала руки к груди, инстинктивно пытаясь прикрыться. — Я думала… не знала, что у маркиза есть ещё друзья, кроме Глендона, — как будто обиженно поджала губы женщина. — А мы недавно подружились, — отведя взгляд в сторону, ответил Вардлас. — Вот как. Рада за него. А то знаете, такой хороший мальчик и всё один — ни жены, ни любовницы, ни даже любовника. Я первое время думала, что Глендон его, как бы это сказать, покровитель — у меня самой таких несколько — но оказалось, что они просто друзья, вроде бы ещё со студенчества дружат. Глендон просил нас с Мэри приглядывать за маркизом. Такой добрый человек. Глендон, я имею в виду. А вы ему случайно не родственник? Как будто похожи. — Случайно родственник, — кисло улыбнулся Вардлас. Не хотелось бы, чтобы его личность раскрыли. Но актриса, похоже, довольствовалась и этим ответом. Тут вернулась Мэри с медным подносом, на котором была аккуратно сложена посуда. — Господин попросил одолжить, — объяснила девушка хозяйке. Мадам Энье кивнула. — Подождите, не уходите, — вскинулась она и исчезла в глубине квартиры, чтобы через несколько минут вернуться с двумя коробками конфет. — Это вам, мальчики, угощайтесь, — водрузив коробки поверх посуды, улыбнулась актриса. — Спасибо. — Мои поклонники постоянно дарят, — объяснила мадам Энье. — Куда мне столько? Я всегда гостей угощаю. А то же складывать некуда будет. Столько дарят. Цветы тоже, вино. Ну, от вина я, пожалуй, не отказываюсь. И цветы это тоже приятно. Но всё равно лучше бы мои счета оплачивали, как Глендон. Вот настоящий мужчина. И про Мэри не забывает, да, милая? Заколочку, платочек, брошечку — что-нибудь да принесёт. Такой обходительный. — Эм, — отступая к двери, неловко улыбнулся Вардлас, — думаю, Глендон к вам сегодня ещё зайдёт. — Ах, нет, голубчик. Сегодня не выйдет, — покачала головой актриса. — Передай Глендону, что у меня сегодня выступление. Балы в императорском дворце закончились, людям нужны новые зрелища. Сегодня ночью в эсторских театрах точно будет аншлаг! Приходите и вы. Я выступаю в «Белом коралле», слышали о нём, верно? Скажите на входе, что вы от меня и вам найдут место в ложе. — Благодарю за приглашение. Мы подумаем, — пятясь к двери, попытался вежливо отказаться Вардлас. — Но вы даже не спросили, что сегодня будут ставить! — возмутилась актриса. — И что же? — Новую пьесу! Вы уже читали последнюю книгу Герода Саллана? В нашем театре поставили пьесу по ней. Весьма смелая книга. А когда всё это видишь вживую, ощущения совершенно непередаваемые! Последний акт такой пикантный и зрелищный. Это обязательно нужно увидеть. — Будем иметь в виду. Спасибо за посуду, вы нас очень выручили, — выскальзывая за дверь, ещё раз поблагодарил Вардлас. Только вернувшись в квартиру, он смог перевести дыхание. — Я уже хотел послать за тобой Юана, — усмехнулся Глендон, забирая поднос. — Заболтала, да? На кухне обнаружился хмурый Шень, неприветливо поглядывающий на собравшуюся компанию. Выглядел он намного живее, чем прошлым вечером. И градус раздражения от него ощутимо прибавился. Юан, стараясь не встречаться взглядом с братом, помогал накрывать на стол. — Нас пригласили в театр, — всё-таки поделился Вардлас, занимая место подальше от источающего ядовитую ауру маркиза. — Сходите, если хотите, — предложил Глендон. — Только дождитесь меня, чтобы я вас сменил. Постараюсь не задерживаться. — Может, и их с собой заберёшь? — глухо поинтересовался Шень. — Можно, но тогда придётся пригласить сюда Луиз и Мэри, потому что его светлость приказал не оставлять тебя без присмотра, пока ты не поправишься, — спокойно ответил Глендон. Арди знал, что он солгал — ничего Эллин не приказывал — но Шеню об этом говорить не стоило. Маркиз при упоминании соседок поморщился и, похоже, всё же выбрал меньшее из зол, потому что больше возражать не стал. — Надо бы не забыть купить малышке Мэри новые перчатки по моде, — расставив перед всеми тарелки с завтраком, напомнил себе Глендон. — Давно ты за служанками таскаешься? — усмехнулся Арди, поддерживая разговор только для того, чтобы хоть немного развеять мрачную атмосферу за столом. — Мэри не совсем служанка. Вернее, совсем не служанка. Хотя порой и называется таковой. Она родная племянница Луиз. Правда, Луиз не терпит даже мысли, что она чья-то тётушка, поэтому когда берёт Мэри с собой в свет, представляет её как младшую сестру. Мэри сирота. Луиз забрала её из приюта совсем маленькой, воспитывала, как могла. Теперь вот надеется удачно выдать замуж, так что будьте осторожней. Целеустремлённые женщины могут быть пугающе коварны, — хитро прищурился герцог. — Как будто его высочеству кто-то позволит вступить в настолько неравный брак, — закатил глаза Шень, а затем красноречиво посмотрел на младшего брата. Юан уткнулся в тарелку, игнорируя взгляд брата. — Я, пожалуй, сам решу, с кем связывать свою жизнь, — прохладно заметил Вардлас. — Мгм, удачи, — усмехнулся маркиз. Остаток завтрака прошёл в тишине. Потом Глендон засобирался на службу, напомнив принцу и Юану убрать со стола. Как только дверь, звякнув колокольчиком, захлопнулась за мужчиной, в квартире стало удручающе тихо. Шень, сутки провалявшийся в постели, не спешил возвращаться в спальню. — Свари мне ещё кофе, — протянув кружку младшему брату, капризно потребовал он. Юан покорно забрал чашку и отошёл к плите. — Вам стоило поехать с Глендоном, — переключился на принца Шень. В какой-то мере Вардлас его понимал, он бы тоже не обрадовался, если бы к нему завалились непрошенные гости и постарался бы им на это намекнуть, но с другой стороны возвращаться во дворец или оправдываться за своё присутствие не хотелось. В конце концов, Вардлас уступил Шеню свою спальню, когда того ранили, помогал с транспортировкой маркиза и его перевозкой в квартиру — неужели он не заслужил ни капли благодарности. Принц вздохнул. — Я понимаю, что вам, должно быть, не слишком приятно моё присутствие, но… — Речь не об этом, — перебив его, отмахнулся Шень. — Его светлость оказался в… несколько шатком положении, а вы в последнее время, стараниями ваших братьев, стали не последней фигурой в политике, даже без учёта вашего титула. Сейчас лучшее время, чтобы продемонстрировать свою преданность его светлости. — Не собираюсь я ничего демонстрировать, — фыркнул Вардлас. — Сейчас лучше держаться от дворца подальше, пока меня снова не втянули… куда-нибудь. — Так значит вы поэтому решили отсидеться здесь? — усмехнулся Шень. — Проблемы Рубеллина меня не касаются. И вообще, что плохого в том, что посредником назначили Триалина? Он же тоже наш брат. И у наших стран хорошие отношения. По мне нет особой разницы. — Вы действительно не понимаете? — даже опешил Шень. Вардлас равнодушно дёрнул плечом. Видимо не выдержав в своём присутствии такого вопиющего незнания, Шень принялся объяснять. — Этот пост позволил бы его светлости оказывать непосредственное влияние на мировую экономику. Крастская Империя стала бы связующим звеном между двумя крупнейшими альянсами континента. Это позволило бы нам выйти из послевоенного кризиса, избавиться от навязанных Королевским Союзом ограничений, улучшить дипломатическую обстановку между империями, организовать новые рынки сбыта на восток и на запад, обеспечить достаточным финансированием крупнейшие проекты империи. Наша страна занимает самое выгодное положение между остальными странами. Выбрать её правителя представителем Имперского Союза для новых торговых и дипломатических соглашений с Королевским Союзом было бы самым естественным и правильным решением. И всё к этому вело. Если вы думаете, что у его светлости не было оснований быть уверенным в этом назначении, вы ошибаетесь. В политике не бывает необоснованных намёков. А тут были даже не намёки — уже шло обсуждение деталей и формальностей. И представьте себе, когда до всех этих благ оставался один шаг, пост предложили другому. Без каких-либо оснований и предпосылок. А ведь Дегроуэль попросту не способен выполнить все функции страны-посредника. У них нет ни нашего положения, ни ресурсов, ни достаточного влияния. Неизвестно, сколько лет пройдёт, прежде чем Дегроуэль сможет конкурировать с Крастской Империей. Так подумать, Дегроуэль получил бы больше выгоды, стань посредником его светлость, а теперь вроде как его величеству и честь оказали, и в то же время навязали обязанности, к которым он не готов. Едва ли он будет в силах их выполнять. Если только ему не помогут. Но в таком случае велик риск, что отношения между нашими странами остынут вслед за отношениями ваших братьев. Не думаю, что теперь его светлость сможет быть уверенным в мотивах его величества. Быть может, именно этого и добивается Королевский Союз. — Хотите сказать, их хотят рассорить? — нахмурился Вардлас. — Наверняка я этого знать не могу, — развёл руками Шень. — Но вероятность есть. Юан, где мой кофе? И бутерброды сделай, я не наелся. Юан одарил брата долгим взглядом, вздохнул и полез за сыром и маслом. — Допустим, так, — вернулся к разговору Вардлас. — А я-то здесь при чём? Что мне, взять их за руки и сказать «миритесь»? — Можно и так, — рассмеялся Шень. — Вам это сойдёт с рук. Да и кто знает, вдруг сработает? — хитро улыбнулся маркиз и продолжил уже серьёзнее: — Они оба монархи. Может, в личных отношениях они могут идти на уступки, но когда речь заходит о власти… боюсь, им обоим будет нелегко сделать первый шаг. Каждый считает себе правым. Я привык работать с такими людьми, поэтому знаю, о чём говорю. Они начинают мыслить иными категориями, другими масштабами. Могут отбросить чувства и приязни ради блага нации. И вот тут встаёт проблема — ваши братья защищают интересы разных стран. Как бы хорошо они друг к другу не относились, в первую очередь они будут думать каждый о своей империи. Понимаете? — И вы полагаете, я смогу на них как-то повлиять? — скептично изогнул бровь Вардлас. — Не знаю, вы же их брат, — усмехнулся Шень. — Не вам говорить о братьях, — не удержался от шпильки Арди. — Скажем так, ваш пример не вдохновляет. — Мой, может, и нет, — легко согласился Шень. — Но есть ещё Ани. Мне плохо, поэтому он здесь. Если кофе окажется вкусным, а бутерброды съедобными — я буду даже почти рад этому обстоятельству. Юан с громким стуком поставил перед братом тарелку и, уже аккуратнее, чашку с кофе, после чего решительно заявил: — Ешь и иди отдыхать. — Я не устал. — Лорд Акиэль сказал, что тебе следует несколько дней соблюдать постельный режим. — Это были рекомендации, а не прямые указания. — Что ж, — скрестив руки на груди, выдохнул Юан, — Лорд Акиэль, может, и рекомендовал, а я указываю. — И как ты собираешься меня заставить? — развеселился Шень. — Пожалуешься Глендону? — Зачем? Ты и до ранения был слабее меня. Закину тебя на плечо и отнесу в спальню. Шень окинул братишку внимательным взглядом, словно прикидывая, насколько угроза реальна, и со вздохом, ни к кому особенно не обращаясь, спросил: — Что с людьми делают сила и власть? Правильно, развращают. Дожили, малыш Ани угрожает мне. Куда катится этот мир? — глядя на бутерброд, подытожил Шень. Перекусив и поворчав ещё немного для приличия, Шень, не без помощи Юана, всё же уполз к себе, а сомнения, посеянные им, остались. Вардлас раздражённо подошёл к аквариуму. Он хотел просто провести пару дней подальше от дворца, подальше от братьев, хотел отдохнуть от бесконечного обмана и условностей. Бал сильно ударил по казне, поэтому в ближайшее время торжеств не намечалось. Впрочем, Лириан уже спрашивала Арди, как он хочет отметить свои именины, до которых оставалось чуть больше двух недель. Пышного бала Вардлас точно не хотел. С другой стороны, его именин не отмечали два года. К тому же, ему исполнялось двадцать. По всем правилам они должны были отметить и отметить с размахом. Но от одной мысли о ещё одном торжестве со всеми сопутствующими церемониями становилось дурно. На кухню вернулся Юан и принялся молча убирать со стола. Вообще, они так и не поговорили после той ссоры. Сейчас было самое время. В конце концов, у Арди были свои проблемы, он не обязан решать ещё и проблемы братьев. Со своими бы как-нибудь разобраться. — Я подумал над твоими словами, — вылавливая рыбок в чистые кружки, начал Вардлас. — Про переезд в квартиру. Моё поместье всё равно ещё не скоро будет отреставрировано, а переехать в квартиру мы могли бы уже сейчас. — До тех пор пока ты не достроишь поместье? — уточнил Юан, забирая опустевший аквариум и аккуратно сливая из него воду. — Ну, думаю сидеть в поместье безвылазно всё равно не получится. Было бы неплохо иметь своё жильё здесь, в городе. К тому же… — Вардлас вздохнул, — может, к тому времени что-то поменяется. Сейчас нельзя сказать наверняка. Но наверное стоит рассмотреть несколько вариантов нашего… будущего. Юан усмехнулся, набирая в аквариум свежей воды. — Самым вероятным остаётся тот вариант, в котором у нас нет никакого будущего. Я… я люблю тебя, Арди, но я не хочу, чтобы из-за меня ты шёл против своей семьи. Мне будет достаточно и того, что с тобой всё в порядке и… — А может без тебя я не буду в порядке? — забирая аквариум, сердито спросил принц. — Мы это уже обсуждали. Я не собираюсь жениться на какой-нибудь принцессе. — Мой принц, — тяжело вздохнул Юан, — послушай. Ты сам сказал, что всё может измениться. Я в своих чувствах абсолютно уверен. Я давно люблю тебя. А когда ты обратил на меня внимание? Всего несколько месяцев назад. Ты столько времени провёл в заключении, ты ещё даже не привык к свободе. Я… я понимаю, что ты потянулся ко мне, просто потому что я был рядом и… потому что я тебя не предавал. И я понимаю, что после всего случившегося ты просто не веришь другим людям. Не даёшь никому и шанса. Но это сейчас. Неизвестно, что будет через полгода, через год, через несколько лет. Давай пока не будем делать громких заявлений и что-то планировать. Подождём хотя бы пару лет. — Теперь я начинаю думать, что любишь ты меня вовсе не так сильно, как пытаешься убедить, — фыркнул Вардлас. — Не говорите так, мой принц, — тихо попросил Юан. — А что мне остаётся думать? Ты не хочешь жить со мной, не хочешь думать о нашем будущем, всегда выбираешь службу моему брату даже в ущерб нашим отношениям, — раздражённо вытряхивая в аквариум рыбок из кружек, перечислял принц. — Я постоянно думаю о будущем. О своём и твоём, — возразил гвардеец. — По отдельности, да? — горько усмехнулся Вардлас. — Если ты уже строишь планы на наше расставание, то зачем оттягивать? Ты только скажи, я сразу оставлю тебя в покое с твоей гвардией. — Возможно, так будет лучше, — прикрыв глаза, тихо ответил Юан. — Что? — не поверил своим ушам принц. Юан продолжил: — Может, нам стоит сделать перерыв, чтобы во всём разобраться? Это неправильно, что ты строишь планы только вокруг меня, неправильно, что ты пытаешься спрятаться от проблем. Тебе стоит выйти наружу, мой принц, — гвардеец слабо улыбнулся, а Вардлас, чувствуя, как темнеет перед глазами от обиды и ярости, замахнулся рукой. Звон разбившегося стекла привёл его в чувство. На плиточном полу в растекающейся луже плюхались золотые рыбки. Из спальни послышался шум. Вардлас, не желая объясняться с Шенем за разбитый аквариум, перешагнул лужу и быстрым шагом прошёл в прихожую. Никаких вещей у него с собой не было, поэтому он просто накинул свой плащ, обулся и выскочил из квартиры, спеша убраться подальше от взбесившего его Юана, его раздражающего брата и погибающих рыбок.***
Чай горчил на языке терпким привкусом мяты. Большие напольные часы гулко тикали в тишине, отсчитывая секунды. Ветер, просачивающийся в приоткрытую форточку, лениво шелестел бумагой на столе, пытаясь добавить беспорядка. Триалин сидел в кресле через стол от Рубеллина, полубоком к брату. Их разделяли только дерево столешницы и ворох документов, но казалось, что расстояние между ними увеличивалось с каждой секундой. — Ты останешься, — твёрдо повторил Триалин. — Это может быть опасно. Я поеду один. — С тобой поедут кунгусы и твои "сумеречные". Я возьму гвардию. Что мне может угрожать? — сухо поинтересовался Рубеллин. — Мы уже имели возможность убедиться, что количество охраны не влияет на твою безопасность. Эллин, я не возьму тебя с собой. — С чего ты решил, что мне нужно твоё разрешение? — Осмелюсь напомнить, ты всё ещё под опекой. Под моей опекой в том числе. Королевский Союз это чужая территория, там мои полномочия будут сильно ограничены. К тому же, если это ловушка для меня, здесь ты сможешь что-то предпринять, а там нет. Нам нельзя ехать вдвоём. Последний довод возымел действие. Рубеллин некоторое время помолчал, обдумывая слова брата и допивая чай. — Хорошо, — выдохнул он. — Встречу пока твою невесту. Триалин кисло улыбнулся. — Всё равно до конца траура я не могу жениться. — Подготовка к свадьбе тоже не один день займёт, — заметил Эллин и перевёл тему: — Кстати, ты не забыл, что у Арди скоро именины? — Помню. Привезти ему гостинцы из Веймара? — чуть расслабившись, усмехнулся Айлин. — Главное, сам успей вернуться. — Вот этого обещать не могу, но постараюсь. — Хорошо, — улыбнулся Эллин одними губами. Как он и ожидал, разговор с братом ни к чему не привёл. Триалин даже прибегнул к угрозам, напомнив о своём статусе Главы Опекунского совета. Что ж, Эллин хотел и пытался по-хорошему, но брат сам вынуждал его. Рубеллин слушал доклады своих шпионов и знал, что последние несколько ночей близнец проводил в компании Лорда де Кансла. Одного этого было достаточно, чтобы начисто испортить и без того безрадостное настроение кронпринца, но Арамид, за которым наблюдали люди Тайного Патруля — единственные, кто точно не подчинялся Триалину, — успел встретиться с королём Руна до отъезда последнего. Похоже, худшие опасения Эллина оправдались — Триалин действительно был в сговоре с Королевским Союзом и держал с ними связь через подчинённых. В таком свете дружелюбие Акиэля по отношению к кронпринцу выглядело теперь совсем иначе. Интересно получалось. Лорд де Кансл и Лорд Верриари самые приближённые к императору Дегроуэля люди: один связывал Триалина с Королевским союзом, второй имел подвязки в Имперском — Эллин знал, что Акиэль мало того, что учился у Эрииля вместе с Айлином, так ещё и имел какие-то связи с императором Сиванны, кажется, даже приходился ему родственником. Теперь все предыдущие действия Триалина подвергались сомнению. «А ведь Анрин тоже меня предупреждал», — невольно вспомнилось Эллину. Думать обо всём этом было больно. «Это политика», — повторял он себе, — «здесь нет места чувствам». Всё, что их с Айлином связывало не имело никакого отношения к политике. Да и многое ли их на самом деле связывало? Они встретились чуть больше двух лет назад, виделись несколько раз в год, впервые поцеловались летом, на своих именинах полгода назад. Потом в родах умерла Анжуанна, и это сблизило их на некоторое время. Но вот прошло больше полугода и та вспышка запретных чувств стала ослабевать. Было ли это чем-то серьёзным? Вряд ли. Больше похоже на ошибку молодости, на один из её безумных экспериментов, кратковременное помутнение. Теперь они оба пришли в себя и можно сделать вид, что ничего не было. Что всё стало, как прежде. У Эллина есть любимая жена. Триалин скоро снова женится. Не нужно тешить себя глупыми надеждами. У них обоих есть долг перед своими странами. Ничего личного. Впредь Рубеллин будет умнее. Меньше чем через полтора года его коронация и больше он ни в чём не будет зависеть от брата. Даже если ему самому осталось немного, до коронации он протянет и оборвёт все лишние нити, чтобы Вардласу не пришлось также зависеть от всех вокруг. В любом случае, скоро их пути с императором Дегроуэля разойдутся. Стоит ли из-за этого переживать? — Эллин, ты в порядке? — заглядывая кронпринцу в лицо, обеспокоенно спросил Триалин. — Вполне, — едва слышно ответил Рублелин, опасаясь, что голос подведёт и дрогнет. — Ты совсем бледный, — император бросил взгляд на часы. — Может, ляжешь пораньше. Я завтра рано уеду. Если пойдёшь спать сейчас, легче будет встать утром. Ты же проводишь, меня? — Конечно, — со слабой улыбкой пообещал Рубеллин, про себя добавляя формальное «ваше величество». Отчего-то надевать маску перед тем, кому привык показывать настоящее лицо оказалось слишком болезненно.***
Возвращаться во дворец не хотелось. Впрочем, денег на извозчика всё равно с собой не было. Конечно, Арди мог договориться с возницей, доехать до дворца и приказать кому-нибудь из привратников позвать камердинера, чтобы тот расплатился. Но возвращаться во дворец не хотелось. Утром в Эсторском квартале даже с деньгами делать было нечего, поэтому Вардлас побрёл к Дымному мосту. На противоположном берегу красовались особняки и столичные дворцы знати. Где-то там жил Глендон. И Орель. Они давно не общались. Некстати вспомнилось, что Орель был осведомителем Триалина. А хотя, не всё ли равно? Во всём этом огромном городе с населением свыше миллиона человек принцу больше не к кому было пойти. Может, прав Юан — Вардлас слишком зациклился на гвардейце. А теперь, стоило им поссориться, остался в одиночестве. Небо затянуло толстым покровом свинцовых туч. Мокрый снег прибавлял сырости, обычной для юлазианской зимы. С другой стороны, в тусклом дневном свете всё выглядело таким же серым и безрадостным, как ощущалось принцу. Он чувствовал себя вполне гармонично с грязными тротуарами, дымчатым небом и мёртвыми стенами спящих домов. К тому времени, как он пересёк мост, Вардлас окончательно продрог — выяснилось, что его одежда для прогулок не подходит. И обувь быстро вымокла от сырого снега и слякоти тротуаров. Проезжавшие мимо кареты забрызгали плащ жидкой грязью. Один пронёсшийся на полной скорости экипаж окатил Арди грязной водой почти полностью, юноша брезгливо отёр лицо тыльной стороной ладони, но похоже только измазался ещё сильнее. Хороший же видок для принца, невесело подумалось Вардласу. А надо было ещё отыскать дворец Ореля, вернее, его отца. Арди бывал там пару раз, ещё во время учёбы, но приезжал в карете и дороги не помнил, а дворцы и особняки в этой части города были похожи друг на друга. Дорогу удалось спросить у полиции. Полицейские с подозрением покосились на юношу, но не привязались. Почти час ушёл на то, чтобы пройти к дворцу герцогов Галои. Следующим препятствием стали высокие кованые ворота. Никакой стражи или привратника не наблюдалось. Вардлас, чувствуя себя до невозможного глупо, походил перед воротами, надеясь, что его кто-нибудь заметит, но привлёк этим только внимание очередного полицейского разъезда. Пришлось отойти и дождаться, пока они проедут. Зато нашлась калитка для слуг. Орель наверное со смеху упадёт, когда узнает, как к нему пробрался его высочество. — Что вам… молодой человек? — весьма прохладно поинтересовался сухонький дворецкий, открывший парадную дверь, в которую несколько минут, отбив кулак, долбился Вардлас. — Орель дома? — устало, а оттого раздражённо спросил принц. — А кто молодого господина, собственно, спрашивает? — недобро прищурился управляющий. — Вардлас Асторд, — усмехнулся Арди, ожидая, как переменится в лице слуга. Дворецкий на это заявление и бровью не повёл. — Вот как. Джори! — позвал он кого-то. — Выпроводи этого сумасшедшего отсюда и запри калитку получше. Шастают тут всякие, куда полиция только смотрит. — Лучше позовите Ореля. Он вам подтвердит, кто я, — быстро справившись с охватившим его возмущением, посоветовал Вардлас. Слушать его никто не стал. Неким Джори оказался коренастый мужчина, по видимому исполняющий роль телохранителя. Он довольно грубо схватил принца за плечо и потащил к воротам. — Эй, полегче, — поморщился от крепкой хватки Вардлас. Всё ещё не веря, что его просто выставляют вон, принц покорно следовал за мужиком. От шока на задний план отошли и усталость и холод — его вышвыривают как какую-то бродячую псину! — Джори, стой! — послышался возглас за спиной. Обернувшись вместе со своим конвоиром, Арди с облегчением увидел друга, высунувшегося в окно на втором этаже. — Отпусти его! Это же… мой друг, — видимо сообразив, что не стоит орать на всю улицу, что это принц, громко приказал Орель и закрыл окно. Джори послушно отпустил успевшую онеметь руку Вардласа и тихо пробурчал извинения. Принц только отмахнулся и поспешил в открывающиеся двери дворца. — Здравствуй, — со смесью веселья и беспокойства на лице поздоровался Орель. — Прости за случившееся. Мой дворецкий и представить не мог, что принц может заявиться к нам в таком виде. Впрочем, я тоже. Что случилось? Вардлас одарил друга красноречивым взглядом. За спиной Ореля стоял явно нервничающий, хотя и силящийся сохранять спокойствие дворецкий. — Тебе стоит сменить одежду. Может, приготовить ванну? Выглядишь замёрзшим, — спохватился Орель. — Не откажусь. — Проходи. Как раз обед скоро. Успеешь привести себя в порядок. Может, пока греют воду, глотнёшь чаю? — Лучше что-нибудь покрепче, — небрежным жестом отдавая замызганный плащ тихо извиняющемуся дворецкому, ответил Вардлас. — Хорошо. Проходи, — несколько опешил Орель, видимо, сложив в голове вид друга и его заявления, но с вопросами пока не приставал. Только обеспокоенно поглядывал на бывшего однокурсника. Арди решил сразу определиться с планами на ближайшее время. — Могу я остаться на ночь у тебя? — Конечно, что за вопрос. Чувствуй себя, как дома. — Спасибо, Орель. И было бы неплохо послать кого-нибудь во дворец, чтобы меня не искали. Рубеллину сейчас не до меня, не хочу доставлять ему лишних проблем. При упоминании кронпринца Орель как будто выдохнул, видимо, опасался, что друг снова куда-то вляпался и теперь скрывается. — Разумеется. Я сейчас распоряжусь. Идём.***
Стрелки часов уползли за полночь. Полусонный Валери заглянул в кабинет, молча принёс чай с мятой — хотя Эллин просил кофе, — с укоризной посмотрел на занятого бумагами кронпринца и всё также молча вышел. Триалин больше не заходил. В общем-то Рубеллин его больше и не ждал. Утром император Дегроуэля уедет, но оставит после себя домыслы и переживания в голове близнеца. Все эти дни — несколько до бала и три после — Триалин старательно избегал оставаться наедине с братом. Потому что знал, что собирается подставить близнеца? Чем больше Эллин думал обо всём случившемся, тем больше подтверждений своим догадкам находил. Как оно часто бывает с людьми — стоит во что-то поверить, или хотя бы заподозрить, как сознание начинает интерпретировать всё так, что невольно начинаешь всё больше убеждаться в своих теориях. Эллин хотел бы смотреть на ситуацию беспристрастно. Не получалось. Прошло уже три дня с бала, с того предрассветного заявления Королевского союза, а он мысленно застрял в том коротком отрезке времени. Словно отстал от всего остального мира. Механически продолжал работать, разговаривать, пропускать через себя поток сиюминутных мыслей, которые всегда относились к «сейчас», но сам оставался в «тогда». Неугомонная Лириан уже загорелась новыми планами — именинами Арди и встречей с невестой Триалина. — Может, отпразднуем в Кризе? — предложила она за завтраком этим утром. — Хорошая мысль, — поддержал Триалин. — Эллину было бы неплохо подышать морским воздухом. И принцессу Илиран можно перехватить и поселить в вашей усадьбе в Кризе, пусть поживёт там до конца весны. Здесь ей, наверное, будет тяжеловато, после Райкура-то. — И правда, — задумалась Лириан. — Я сюда впервые летом приехала, и всё равно долго привыкала к прохладе. Ей и впрямь лучше некоторое время пожить в Кризе. И мы могли бы там отдохнуть до весны, да, милый? Рубеллин полурассеянно кивнул. — И до Аккада всего лишь через пролив, — добавил Триалин. — При желании сможете наведаться в гости к Эриилю. — Арди ведь не был в Аккаде. Ему должно быть интересно там побывать. И принца Садри нужно будет взять, чтобы они с сестрой могли общаться. Ей, наверное, в первое время будет одиноко. Дальше Лириан больше размышляла вслух, чем советовалась. Триалин и Дарина время от времени поддерживали её монолог. Каронетта, как всегда, безлико молчала за столом. Вардласа третий день не было во дворце, он зачем-то поселился у своего друга. Рубеллин так и не понял, что у брата случилось — видимо потому, что объяснявший ему Глендон сам толком не вник. Командующий гвардии больше сокрушался о каких-то рыбках и состоянии Шеня, душевному равновесию которого был нанесён сокрушительный удар, «взрывной волной задевший и бедного Юана, оказавшегося единственным свидетелем этой жестокой трагедии. Луиз даже подумала, что кого-то убили или убивают. По её просьбе сторож выломал дверь Шеня, что радости ему, конечно, не прибавило, но зато дало Юану шанс пережить ярость убитого горем брата, поскольку часть этого концентрированного заряда злобной энергии, причитавшейся, конечно же, его высочеству, но не достигшей виновника, была тут же переправлена на несчастного старика-сторожа и потрясённую Луиз». Рассказ Глендона вышел красочным, но понятнее, что стряслось с Арди, не стало. Триалин отправил своих людей убедиться, что младший брат действительно у друга. Рубеллин, не слишком успокоенный заверениями потерявшего его доверие Айлина, послал уже своих подчинённых, чтобы перепроверить и, на всякий случай, поручил увеличить в том районе количество полицейских патрулей. Виллис всё ещё гулял на свободе, и от него подозрительно не было никаких вестей с их последней встречи. Удостоверившись, что Арди в безопасности, старшие братья не стали вдаваться в подробности. У обоих хватало дел, и времени на устроившего себе выходные принца ни у кого не находилось. Айлин был слишком занят подготовкой к отъезду. Часть его свиты возвращалась в Дегроуэль, часть должна была отправиться с ним в Эстер. Акиэль и Арамид сопровождали императора по умолчанию, а вот насчёт остальных пришлось подумать, кого куда. Ну а Эллин пытался вернуться в привычную рутину. Что оказалось не так-то просто. Когда долго чего-то ждёшь, строишь планы, надеешься, а потом внезапно обманываешься в своих ожиданиях — это выбывает почву из-под ног и очень трудно вернуть равновесие, не упасть. В такой момент не до оглядок по сторонам, не до вопросов, как там у остальных, самому бы устоять. Немного грызла виной мысль, что ему снова не до младшего брата, но эти уколы совести быстро растворялись, вытесняемые собственными переживаниями. И времени на посторонние переживания почти не оставалось — следовало разобраться со скопившимися делами, чтобы спокойно приняться за реализацию задуманного. Оставалось совсем немного. Уже утром Триалин уедет и можно будет без опаски провернуть свой план. В конце концов, Эллин всегда знал, что во всём мире он мог доверять только самому себе.***
Согретый, переодетый и накормленный Вардлас распложился в гостиной Ореля. На коленях пригрелся рыжий кот друга, тихо мурчавший под ладонью принца и линявший на одолженные брюки. Поначалу Арди не хотел ничего рассказывать. Это в академии они с Орелем были близки, а потом… Конечно, Орель писал ему, пока Арди сидел в тюрьме, и выйдя из неё, Арди думал, что они снова будут общаться, как прежде, но потом была экспедиция в катакомбы, Дегроуэль, строительство дороги, учёба — столько всего, что и на письма времени не оставалось. Да и сам Орель ещё учился в академии. Арди повезло, что друг оказался дома. Орель был на балу в числе будущих выпускников академии, но нормально пообщаться с принцем во время приёма не вышло — сам Вардлас был больше занят тем, что развлекал райкурского принца, а Ореля его отец знакомил с важнейшими лицами империи. После бала сын герцога решил задержаться на несколько дней дома, чтобы побыть с семьёй. Его отец был министром культуры — непыльная, но достойная герцога должность. Мать Ореля была известной светской львицей и поэтессой, собиравшей в своём литературном салоне всех видных деятелей искусства. Дядя молодого кадета, будучи адмиралом, возглавлял крастский флот. Да и остальные родственники Ореля были при постах и связях. Так что вряд ли он всерьёз задумывался о будущем. Отчасти поэтому Арди не хотел ничего ему рассказывать, опасаясь, что не вышедший из-под опеки родителей друг его не поймёт. Но кунгусское вино — самый модный алкоголь в этом сезоне — своей крепостью быстро развязывало язык. По крайней мере, Орель оказался внимательным слушателем. Дослушав же, он не спешил делиться «ценными» советами и учить принца жизни. — В делах сердечных каждый сам себе советчик, — вздохнул Орель. — Мне, признаться, Юан тоже нравился. Но с тех пор как он закончил академию, как-то поостыло. Уверен, вы сами разберётесь, но, может, он прав, и вам действительно стоит сделать перерыв, чтобы понять свои чувства. Хотя, он ведь на самом деле тебя любит, так что, я думаю, вы с этим справитесь, — ободряюще улыбнулся Орель. — Я через пару дней возвращаюсь в академию, но ты можешь жить здесь, сколько пожелаешь. Родители не будут возражать. — Спасибо, Орель. Двух дней мне хватит. Всё равно рано или поздно Рубеллин меня отсюда вытащит. — Как знаешь, — пожал плечами Орель. — Может, съездим в театр вечером? Тебе необходимо развееться. — Может быть, — пожал плечами Вардлас. На развлечения не тянуло от слова совсем, но вынуждать друга сидеть из-за него дома тоже не хотелось. — Я подумаю, но если что, езжай без меня. — Ты смотри, можно ещё кого-нибудь позвать. Посидим где-нибудь. Я знаю отличный ресторан, там у них свой оркестр и танцовщицы. Отец, конечно, говорит, что в городе сейчас не безопасно… Но он наверное имел в виду иностранцев. Сейчас-то уже все разъезжаются, да и столько патрулей на улицах. Ну а если собрать большую компанию, то бояться точно нечего. Могу сейчас написать нашим, до вечера все ответят. Что скажешь? Вардлас равнодушно пожал плечами. Кто эти «наши»? Никаких «своих» у принца не было. И не то чтобы он хотел их заводить. — Ладно, вижу ты сейчас не настроен на компанию, — вздохнул Орель. — Я у себя буду. Ещё кое-что по учёбе нужно сделать. Если понадоблюсь, спроси Фабьена, он позовёт. Ну и если что-то нужно будет, тоже к нему. Комнаты тебе уже должны были приготовить. — Спасибо, — выдавил улыбку принц и, опустошив бокал, кивнул на кота: — Я его заберу пока? — Если он не возражает. В выделенных ему покоях Арди понравилось. Обнюхавшему углы коту тоже. Похоже, в эти гостевые комнаты давно никого не селили — в воздухе, несмотря на только что проведённую уборку, ощущался запах нежилого помещения. Забавно, но комнаты напоминали покои принца во дворце. Похожий орнамент на свежих обоях, тёмно-зелёные плотные портьеры, кресла и диван в гостиной с плюшевой обивкой тоже зелёные, только светлее, столик, тумбы, шкафы и комод из тёмного ореха, как в покоях принца. Возможно из-за схожести с собственной комнатой удалось сразу расслабиться, словно это родные стены как всегда защищали от внешнего мира. Вардлас прошёл в спальню, забрался в постель, поманил кота и, уложив его себе на живот, уставился в потолок. Потолок плыл и кружился. Спать пока не хотелось, но, опасаясь тошноты, Арди закрыл глаза. Что он, собственно, делает? От кого прячется? Если от братьев, то попытка плохая. От Юана? Смешно. Тошнота всё-таки подступила. Кот на животе, потоптавшись, свернулся клубком и заурчал. У окна зажужжала муха, видимо, только проснувшаяся в прогретом помещении и выползшая из какой-то щели. В камине, в углу спальни, успокаивающе трещали поленья. Прошло четыре месяца с тех пор, как он вышел из тюрьмы. Всего-то. А кажется, что гораздо больше. Только действительно ли вышел? Не похоже ли его стремление спрятаться в загородном поместье и отрезать себя от мира на план нового заключения? Почему он снова хочет в заточение? Окружить себя стенами, ни с кем не общаться, выбрать себе одного надсмотрщика и провести так всю жизнь… Ему казалось, что у него появились планы на жизнь. На жизнь ли? Почему, чем больше он копался, тем сложнее становилось? От кого он на самом деле хотел убежать и спрятаться? Вопросы, не находя ответов, кружили в голове. А может, это мир кружился вокруг. Или самого Арди кто-то подвесил в воздухе и раскрутил. Тошнота усиливалась. Кот тихо урчал. Дрова в камине трещали. На подоконнике, стучась в стекло, жужжала муха.***
Проводив Арамида до двери, Триалин взглянул на часы. Три часа ночи. На сон почти ничего не осталось. И есть ли смысл? Император достал из кармана почти пустой бутылёк, залпом его осушил и выбросил фиал в камин, заодно подложив в огонь дров. Взбодрившись от зелья — и вытерпев короткий приступ головной боли — он вернулся в спальню и прошёл к небольшому рабочему столику. Вроде бы все срочные дела уже сделаны, но перепроверить не мешало бы. И тот доклад от Серой Гвардии. Тонкая папка лежала на самом верху небольшой аккуратной стопочки самых важных документов, тех, что он не решался оставлять в выделенном ему кабинете. Триалин сел за стол, открыл папку, снова, уже внимательнее, перечитывая доклад. На четвёртой странице спиной ощутил чей-то взгляд. Ладонь инстинктивно дёрнулась к скрытому рукавом лезвию, отцепляя ремешок. Император резко встал, сразу оборачиваясь — короткий нож уже скользнул в руку — и так и замер в боевой стойке. Спустя мгновение, полностью осознав, кто его тайный визитёр, чуть выдохнул, принимая обманчиво расслабленный вид, но лезвие всё-таки спрятал обратно — против этого противника оно всё равно бесполезно. — Пришёл пожелать мне удачи? — усмехнулся Триалин, холодно глядя сверху вниз на безмятежно спокойного мальчика. Никакой потусторонней силы от ребёнка не ощущалось, но Триалин не обманывался — кто ещё сумел бы застать его врасплох? И взгляд Эйлина был слишком спокойным для ребёнка. Для человека. Не расслабленный и не безжизненный, смотрящий не сквозь, но вовнутрь. Он не препарировал взглядом, а читал, словно открытую книгу. Слишком много повидал тот, кто прятался за этими глазами. Несоизмеримо больше, чем хозяин хрупкого тельца. — Да. Можно сказать и так, — всё также безмятежно и мягко улыбнулся Эйлин и, не дожидаясь вопросов, продолжил: — Разум мальчика скоро исцелится. Новая жизнь здесь в спокойствии и безопасности затягивает его раны. Юный ум гибок, к счастью. Поэтому ты сжёг поместье его семьи? Чтобы мальчику не пришлось туда возвращаться? Ему стало спокойнее, — чуть склонив голову, предположил он. Триалин усмехнулся. — Ты как всегда хочешь меня оправдать. У мальчишки хороший потенциал, не спорю, но я бы не стал ради его спокойствия вырезать семью. — Тогда в чём причина? Люди — твои создания, и мне не всегда понятны их мысли. Как и твои. Я бы не спрашивал, но меня удивило, почему мальчику стало лучше, когда он узнал о гибели своих родных. — В этом люди похожи на меня, верно? — Триалин ощерился улыбкой. Эйлин всё также внимательно и спокойно смотрел на него, похоже, не удовлетворившись объяснением. — Боюсь, мои мотивы будут тебе ещё менее понятны, — вздохнул император. — Грегори Гольб сливал сведения о стройке Королевскому Союзу, но доказать это было сложно, не раскрыв моих информаторов. Кроме того, Эллин, а потом и принц Вардлас часто останавливались у него. Я опасался, что этот таракан может стать угрозой для моих братьев, чтобы выслужиться перед своими господами. Ну и вдобавок, он был замечен в связях с Виллисом. Так что я решил заодно вспугнуть остальных крыс этой демонстрацией. — Но ты убил не только его, — нахмурился Эйлин. — Я ведь сказал, это была показательная казнь. И она заставила остальных крыс поджать хвосты. Впрочем, зачем я тебе это объясняю? Будешь заступаться за бедных людишек? — Это в каком-то смысле всё ещё твой мир и твои детища. Поэтому, как с ними поступать — решать тебе, — дипломатично заметил Эйлин. Триалин снова усмехнулся. — Я не осуждал тебя прежде, с чего мне начинать сейчас? — мягко спросил Эйлин. — Наверное с того, что ты постоянно слишком печёшься о моих созданиях. — Неверно. Я пекусь о тебе. О всех твоих ипостасях. В том числе, человеческой. Сейчас тебе следует быть осторожнее. — С чего бы? — Снова пожар при странных для людей обстоятельствах. Рано или поздно кто-то может связать эти два события. — Вряд ли. Всё равно никаких доказательств нет. И прошло уже почти двенадцать лет. Людская память короткая, — фыркнул Триалин. — Доказательством может послужить отсутствие доказательств. — Как хорошо, что здешняя судебная система не так работает. Если только ты не вложишь подобные идеи кому-нибудь в голову, — Триалин прищурился. — Я обещал, что не буду вмешиваться. — Тогда зачем ты пришёл? Только за этим? Эйлин вдруг посмотрел ему прямо в глаза, вглубь, куда-то внутрь сознания. Время остановилось. Огонь в камине замер, словно картина изображённая искусной рукой мастера. Мельчайшие, невидимые человеческому глазу пылинки в воздухе застыли. Плавающий свет магических шариков стал статичным. Безвременье. Любимый фокус древних, создавших время. Когда-то и Он так мог. Когда-то никто не смог бы затащить Его сюда без его на то желания. Светлоликий ещё не предстал в своём облике, но человеческое тело Эйлина уже окружило ореолом мягкого сияния. Оно не слепило глаза, но исподволь заставляло трепетать даже демонов. — Прежде чем ты сделаешь последний шаг, я хочу тебе напомнить, — детский голосок Эйлина звучал одновременно с глубоким голосом Светлоликого. Триалин поморщился от этой двойственности. Дешёвый трюк, обычно вызывающий у людей ровно две реакции: или религиозный экстаз, или суеверный ужас — в зависимости от исполнения. Обычная психофизиологическая реакция, воздействие на нервную систему на уровне нейронов. В отличие от людей и прочих разумных рас этого мира, не считая акшар, Триалин это знал и понимал, но ни знание, ни понимание простейших и в то же время сложнейших механизмов и процессов органического тела не помогали ему противостоять лёгкой дрожи и приятным мурашкам на коже — свидетельство, что и на нём такие трюки работали. Это эфирные, состоящие из чистейшей энергии — даже не частиц — «тела», свободные от формы и прочих тормозящих компонентов, были неподвластны внешним воздействиям. Почти неподвластны. Как оказалось, энергию можно уплотнить, чтобы сделать её пригодной для воздействия. Или, наоборот, рассеять. Но даже среди древних такое было по силам единицам. Обычно они пытались друг друга поглотить, если дело доходило до конфликта. Смешно подумать, но и для простейших форм жизни, и для самых высокоорганизованных разумов в существующей реальности, охватывающей бесконечное множество вселенных, конфликт оставался основой эволюции. Похоже, только она одна была для них единственным непреложным законом. Но и древние были единственными, кто, обладая силой уходить в безвременье, был способен нарушать этот закон. Двойной голос Светлоликого и Эйлина между тем ширился, охватывая всё пространство вокруг Триалина, видимо, для лучшего внушения. Противостоять этому в физическом теле не имело смысла, и Триалин, ненавидя своё бессилие, последовал за голосом того, кого у людей принято называть братом. В конце концов, их энергия когда-то была очень похожей. Пространство вокруг сменилось. Нет, конечно, физически они остались в юлазианском дворце, но органы чувств так легко обмануть. Бесконечная пустота вокруг, прорезаемая вспышками рождающихся и умирающих звёзд. Их первые творения. Первые эксперименты с Даром созидания. Простые формы, элементарный состав, чистая мощь. Первые игрушки. Светлоликий утянул Его в глубины памяти. Не человеческой, нет, куда более глубокой, закодированной в простейших частицах, в самой энергии, неподвластной пониманию органики, но самой понятной для бестелесных форм. Увы, в его нынешнем состоянии ему доступны только примитивные ощущения: зрение, ограниченное всего лишь глазами, слух, осязание, ощущение тепла, вкус и несколько других вспомогательных чувств. Потоки информации сужались, пытаясь уместиться в этом ограниченном наборе дешифровки. Ужасающе мало, но большее Ему пока не доступно. Что ж, по крайней мере, даже в таком состоянии он может ощутить отголосок безымянного для людей чувства, того, что они пытаются вместить в неопределённый и расплывчатый смысл слова «свобода». Голос Светлоликого уже не вокруг, но внутри, в их теперь общем потоке сознания, неотделимый от Его собственного голоса. Мысли, что быстрее человеческих, ограниченных скоростью нервных импульсов, переплетаются, спаиваются друг с другом. Опасный манёвр для двух слабых тел. «Я всегда помню об этом», — замечает Он. «Ты можешь вернуться в любой момент. Тебе не обязательно разрушать всё, что создал», — вновь напоминает Светлоликий. Он обретает псевдотелесную форму, принимая привычный человеческому глазу облик высокого молодого мужчины в светлых воздушных одеяниях с сияющим, смягчающим контур телесной формы, ореолом фонящей энергии. Уже привычно помогает принять такую же форму Его сознанию, и теперь Он стоит-висит в межзвёздном просторе собственного разума в таких же лёгких одеяниях с золотыми кудрями на плечах. Можно добавить спецэффектов в виде опадающих к ногам лепестков, но в заданных декорациях они будут смотреться нелепо. Звёздная песнь, неслышимая человеческим органам слуха, наполняет пространство реальностью. Он не столько слышит её, сколько воскрешает из недр глубинной первородной памяти. «Я помню». «Я не отступлюсь». «Я вернусь». «Сам». «Я помню». Лёгкость эфирного тела внезапно сменяется оковами физического. Это всё обман чувств. Игры сознания. Эти оковы никуда не пропадали. За сотню тысяч лет заключения — ничтожый срок для Древнего и бесконечно долгий для любой органической расы — Он смог добиться только умения сменять одни оковы на другие, посвободнее. И то не без помощи извне. Жалкое существование. Память, охватывающая миллиарды эпох, съёжилась до коротких, посильных для осмысления мозгом, промежутков времени. Бескрайний звёздный простор свернулся в небольшую спальню в юлазианском дворце. А два древних, старше чем этот мир, существа обратились слабыми людьми. — Ты говорил, что я не пойму тебя, пока не побываю на твоём месте. И вот я пытаюсь понять тебя, разделить с тобой это бремя, но ты всё равно отталкиваешь меня, — вздохнул Эйлин. — Твой опыт жизни в человеческом теле не сравним с моим, — снисходительно усмехнулся Триалин. — Мало притворяться смертным, нужно им быть. У Дараса, кстати, лучше получается. Эйлин снова вздохнул. Получилось почти натурально. Огонь ожил. Время восстановило свой ход. Эйлин исчез из комнаты так же незаметно, как появился, а Триалин, перебарывая поселившуюся в груди тоску, вернулся за стол. Может, он слегка лукавил. Может, за всем этим мельтешением и вынужденным человеческим шевелением он порой и забывал о том, кем когда-то являлся. Визит Светлоликого Ханая всколыхнул похороненные эмоции, вывернул Его наизнанку, и теперь было сложно собраться обратно. Единственный выход, чтобы не сойти с ума — забыть. Ещё не время. Они ещё не готовы. Он ещё не готов. А в свете выясненных, упущенных Зариэлем обстоятельств, задуманное, возможно, придётся отложить ещё на какой-то срок. Ещё бы хватило сил продержаться. Лучше не думать об этом. Пока что он всего лишь Триалин Асторд, император Дегроуэля, человек возраста двадцати трёх с половиной лет. Всего лишь.***
Вардлас продрал глаза, потянулся, случайно скидывая тут же проснувшегося кота. Похоже, они оба заснули. По темноте за неплотно зашторенным окном принц определил, что проспал до вечера. Или ночи. Точнее понять не удалось. Почти сразу нахлынули образы из сна, уже тускневшие в сознании. Кажется, снился Рубеллин и почему-то Виллис. Интересно, можно ли увидеть во сне человека, которого ни разу в жизни не видел? Разве что когда-то в детстве. Или это всё-таки фантазия нарисовала ему кузена? Во сне Рубеллин и Виллис были словно бы одним человеком. Хотя, вроде бы это был и не Виллис вовсе, а его двойник. Тряхнув головой, чтобы отбросить ненужные размышления, Арди встал. Прошёл в гостиную, где в камине ещё горел огонь — слуги заходили недавно — и зажёг несколько световых сфер, чтобы лучше ориентироваться. На столике обнаружился поднос с фруктами и печеньем, графин со свежей водой и чистый стакан. Предусмотрительно. Свет в комнате быстро привлёк внимание. В гостиную заглянул служка. — Ваше высочество, подать ужин? Чай? — Лучше кофе, — ответил Арди. — Орель уже спит? — Молодой господин уехал в театр, ваше высочество. Распорядился не беспокоить вас, но когда проснётесь, сообщить вам, где он находится и передать, что был бы рад, если вы к нему присоединитесь. Велеть подготовить экипаж, пока вы ужинаете? — Нет, не стоит. Я останусь здесь. Сколько времени? — Одиннадцать вечера, ваше высочество. — Тогда кофе и ужин. — Сию минуту, ваше высочество. Служка удалился, оставив окончательно проснувшегося принца наедине со своими размышлениями. Мысли, от которых удалось ненадолго улизнуть в сон, возвращались. Назойливые и раздражающие, как вылетевшая на свет муха, кружащаяся под потолком. Зелёные стены, ещё недавно подарившие ощущение безопасности, теперь вызывали тревогу и желание немедленно уйти. Вардлас с трудом дождался служку. Тот вернулся не один. Следом за ним вошла горничная, принесла вычищенные и высушенные вещи принца. Арди наскоро перекусил, даже не запомнив, что ел, переоделся и, накинув плащ, поспешил покинуть дворец друга. Неважно куда, главное уйти. — Ваше высочество? — удивился дворецкий, на которого Арди натолкнулся в холле. — Я хочу пройтись, — отмахнулся принц. — Сию минуту, ваше высочество. Сейчас вызову Джори вам в сопровождение, — засуетился дворецкий. — Нет нужды. Главное, калитку для слуг не запирайте, — усмехнулся Вардлас, всё-таки надеясь, что на свежем воздухе это помутнение пройдёт и он вернётся, а затем, не дожидаясь возражений, проскочил мимо растерянного мужчины. К ночи подморозило. Вардлас шёл по скользкому тротуару, держась в стороне от газовых фонарей. По улице ещё часто разъезжали экипажи и конные патрули. Арди свернул с широкого проспекта в потёмки проулков. Через час спешного шага ноги вывели к набережной за речным портом. Вспомнилось, что именно здесь они с Эллином гуляли вдвоём, вскоре после освобождения Вардласа. Как давно это было. Или нет. Принцу вдруг показалось, что он совершенно перестал ориентироваться во времени. Но лёд под ногами был как тогда, только над головой не было пастушки-луны, и песенка, въевшаяся в память ещё в детстве, на язык не просилась. Вардлас сбавил шаг, неторопливо добрёл до башенки со смотровой площадкой. Ледяные металлические перила жгли пальцы холодом. Захотелось закурить. Без особой надежды принц пошарился по карманам, конечно же ничего, кроме платка, не обнаружил. В доках стояли судна, доносился шум ремонта и ругань торопящихся рабочих. Чуть дальше у пристаней грузились почти готовые к отплытию суда. Арди вдруг ощутил непреодолимое желание немедленно сесть на торговый корабль и уплыть из этого города, может, даже из страны. Подальше. Побыстрее. У него были деньги для путешествия, достаточно вернуться во дворец или дождаться открытия банков, чтобы обналичить счета или выписать чеки. Но возвращаться во дворец не хотелось. Сама мысль об этом вызывала стойкое отторжение на грани паники. Вардлас не пытался задаться вопросом, почему. Откуда взялось это близкое к истерике состояние? Может, оно было всегда, просто он не замечал? Закапывал поглубже, игнорировал, пытался прикрыть эту дыру чем-то сторонним: работой, отоношениями, какими-то планами. А теперь ссора с Юаном вскрыла давно зревший нарыв. Мысли догнали его. Что он делает со своей жизнью? Кто он вообще такой? Если содрать все возвращённые титулы и статус, то останется просто потерянный и напуганный неудачник. «Неудачник», — тихо повторил вслух Арди. Ни друзей, ни нормальной семьи, ни мечты, ни заставляющих жить желаний. Выдернутый из застоя тюрьмы он словно оказался брошенным в воду. Но вот беда, он разучился плавать. И сил барахтаться, чтобы оставаться на плаву, почти не осталось. Наверное, Юан был его спасительным плотом и, похоже, ему эта роль начала надоедать. Арди не хотел себе в этом признаваться, но он всё чаще замечал в глазах гвардейца разочарование. В его взгляде больше не было слепого восхищения, как прежде, только усталость и привычка. Что ж, видимо настала пора поставить точку. Каким бы эгоистом Вардлас ни был, а тянуть Юана за собой на дно он не собирался. В конце концов, он был благодарен гвардейцу за то, что тот помог продержаться подольше. Захотелось сделать что-то, что навсегда отвратило бы от него Юана. Разочаровать его окончательно. Чтобы не было этого подвешенного состояния «перерыва». Чтобы появилась жирная, неоспоримая и совершенно определённая точка. Бросить всё и уехать, никому ничего не сказав? Вардлас просмаковал эту мысль и почти сразу отбросил. Найдут. Найдут и вернут. Да и не находил он в себе стремления ехать куда-то конкретно. Закрадывалось подозрение, что везде его будет ждать то же ощущение, и смысла бежать нет. Вардлас встал вплотную к парапету. Покрасневшие, почти потерявшие чувствительность от холода пальцы крепче сжали покрытый инеем металл перил. Внизу тихо плескались о гранит набережной слабые волны, почти не нарушавшие ледяную гладь реки. Интересно, какая глубина у набережной? Достаточная, чтобы грузовые судна пришвартовывались к берегу чуть выше по течению. Тарнис — самая крупная и глубокая река империи, чуть уступающая в протяжённости самой длинной на континенте Вержевазре, но превосходящая её по ширине. Разрезающая страну на две почти равные части. Несущая свои воды от ледяных гор к тёплому морю. Если прыгнуть в её холодные объятия — не отпустит. И вряд ли выдаст тело принца его братьям. Скорее пустит его на корм ракам и угрям. На миг мысль сорваться с парапета в реку показалась до того пленительной, что Вардлас испугался. Отшатнулся от перил, с трудом разжав руки, и, спрятав окоченевшие пальцы в рукава, отошёл от края площадки. Это всё не успевшее выветреться вино. Наверное. Пожалуй, не стоило гулять в одиночку в таком состоянии. Вардлас не хотел жить в полном смысле этого слова, но умирать хотелось ещё меньше. Не зная, чего ещё от себя ожидать и не стремясь это узнавать, принц, только теперь осознав, насколько он замёрз, спустился с площадки, решив вернуться к Орелю. А утром обратно во дворец. Жил же как-то до этого. Уйдёт в работу. Возьмётся за учёбу. И некогда будет обо всём этом думать. Наверное.***
Ночная прогулка не прошла даром и вылилась в лихорадку. Поздно вернувшийся Вардлас проснулся рано с ознобом в теле, ломотой в мышцах и начинающейся головной болью. К завтраку его разобрал кашель. Орель порывался сообщить во дворец, и принц чуть не разругался с ним, прося и требуя не говорить братьям о его болезни. Никому не говорить. Меньше всего Арди хотел, чтобы эта новость дошла до Юана. Он знал, что гвардеец, несмотря на ссору, сразу же приедет. Видеть его сейчас Арди не хотел. Не желал его жалости, сочувствия, утешения, заботливого ворчания. Орель повздыхал на упрямство принца и вызвал семейного врача. Тот осмотрел принца, оставил микстуры и посоветовал отлежаться. Вардлас не противился. Лихорадка выжгла все лишние больные мысли, привела тело в одно состояние с сознанием, воспалённым, больным, слабым. Изнывая попеременно от жара и холода, утопая в полусонном бреду, Вардлас в коротких проблесках ясности мысли находил себя в некой гармонии внешнего и внутреннего. Словно лихорадка, пожиравшая душу, наконец, вырвалась наружу, захватив тело. Отчего-то верилось, что когда она пройдёт, ему станет лучше. Во всех смыслах.***
На следующий день стало легче. Вардласа всё ещё знобило, но жар уже не туманил разум. Он даже нашёл в себе силы встать и пройти до гостиной, куда слуги принесли лёгкий завтрак. Насилу затолкав в себя кашу и горькую микстуру, принц вернулся в постель, где его уже ждал кот Ореля. Вскоре пришёл и хозяин кота. — Отец настаивает, что о твоём состоянии необходимо сообщить его светлости. Я еле его переубедил, — сев на кровать рядом с другом, сообщил Орель. — Я твой должник, — слабо улыбнулся Вардлас. — Да брось. Как себя чувствуешь? — Гораздо лучше. — Я вижу. — Зачем тогда спрашиваешь? — А я не о том. — А о чём? — почёсывая кота за ухом, поднял взгляд на друга Вардлас. Орель некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. — Джори сказал, что ты вёл себя странно. На набережной. Будто хотел… Ты точно в порядке? — Какой Джори? — Наш охранник. Телохранитель. Называй как хочешь, не важно. Ну так? — А откуда он вообще знает, где я был? — нахмурился Вардлас. — Фабьен приказал ему пойти за тобой, приглядеть. Ты, конечно, тоже удумал без охраны гулять, — Орель с укоризной посмотрел на друга. — Ну вот, Джори тебя сопровождал. — Я даже не заметил… — поражённо ахнул принц. — Ну так ещё бы. Он бывший наёмник, — не без самодовольства пояснил Орель. — Не заговаривай меня. Что это было? — С чего этот твой Джори взял, что я собирался что-то делать? Я просто стоял на площадке, там вид красивый, — ответил Вардлас. — Со мной всё в порядке. — Люди, у которых всё в порядке, не шляются по ночам в поисках приключений, — заметил Орель. «Скажи это Эллину», — подумал принц. Друг тем временем продолжил: — Джори много повидал и в таких вещах понимает побольше нашего. Ну и после того, как ты завалился ко мне пешком и с порога потребовал выпивки, я больше склонен верить своему охраннику, чем тебе. Вардлас промолчал. Некоторое время оба сидели в тишине, нарушаемой только урчанием кота и потрескиванием дров в камине. — Ты… Послушай, если что-то случилось или случится потом, ты ведь всегда можешь прийти ко мне, — начал Орель. — Да и, в конце концов, у тебя есть старшие братья, сестрёнка. Они все тебя очень любят, несмотря ни на что, — напомнил он. Вардлас закатил глаза. — Ты что же, сомневаешься в этом? — подивился Орель. — Знаешь, ещё позавчера, пока ты спал, от обоих твоих братьев приходили люди, уточняли, действительно ли ты у меня. Вчера тоже приходили, спрашивали, здесь ли ты всё ещё и всё ли в порядке. Человек от его светлости порывался тебя увидеть. А от его величества приходил, кажется, «сумеречный». Может, он даже как-то проник и увидел тебя. Я хочу сказать, твои братья переживают о тебе. Возможно, они этого обычно не показывают, но это ведь не значит, что это не так. Я вот родителям почти не говорю, что я их люблю, но ведь люблю-то я их от этого не меньше. Просто, даже если с Юаном у вас не сложится, у тебя ведь всё ещё есть люди, которым ты дорог. Подумай об этом. И не надо… поступать необдуманно. — Спасибо, Орель. Я подумаю, — сдержанно ответил Вардлас, желая закончить этот разговор. Новость о том, что братья присылали своих людей странно грела сердце. Впрочем, недолго. Как только принц вспомнил о дороге и о своих обязанностях, которыми он сейчас манкировал, причины беспокойства братьев стали выглядеть куда более прозаично. — Ладно, отдыхай и поправляйся, — улыбнулся Орель и вышел из спальни, оставив друга наедине с противоречивыми мыслями.***
Утро Рубеллина началось раньше обычного. Император Дегроуэля привык вставать до рассвета и, уезжая, своей привычке не изменил. Сонный завтрак прошёл быстро и скомкано. Не успевшие толком проснуться девочки ещё не прониклись проводами и прощания с пожеланиями доброго пути прозвучали не слишком искренне. Принцессы проводили только до парадного входа — стоять на улице им незачем. Триалин и близнецу предложил остаться, но Эллин всё-таки вышел проводить. И потому что того требовали приличия, и потому что где-то внутри ещё теплилась какая-то надежда. Как глупо. Пока в карету грузили немногочисленные вещи императора, пока свита рассаживалась по коням, к дворцовым воротам подъехал чей-то экипаж. Кучер что-то сказал дежурившим стражникам, и ворота открыли. Рубеллин догадался, кто приехал, вернее, вернулся, ещё до того, как карета остановилась рядом с экипажем Триалина. Министры, работающие во дворце, на дворцовую площадь не заезжали, покидая свои кареты у ворот. Исключениями были только балы и приёмы, но в такие дни ворота держали открытыми. Свободно въехать на территорию дворца, не уведомляя Рубеллина и камердинера, могли только те, кто во дворце жил, а из обитающих в нём отсутствовал только Вардлас. Пропадавший трое суток младший брат чудом успел на проводы императора. Специально или случайно — уже не важно. Эллин заметил осунувшееся и сильно побледневшее лицо принца. Вардлас коротко поздоровался с братьями. Голос хрипел и звучал совсем слабо. Похоже, умудрился заболеть. Рубеллин хотел бы расспросить принца, чем тот занимался эти дни, почему не возвращался во дворец, где простудился, но не время, не место и не те обстоятельства. Присутствие придворных и свиты императора требовало соблюдение этикета. Триалин, похоже, тоже заметил состояние младшего брата — Эллин понял это по поджатым губам близнеца при взгляде на Вардласа, — но ничего не сказал. Им обоим, и Эллину, и Триалину некогда. Как всегда не до Арди. Сборы продолжились, принц отошёл в сторону, плотнее кутаясь в плащ. Болезненный вид Арди, лишивший его привычной колючести, ещё больше смягчил черты юного лица — всё-таки лицом Вардлас больше походил на мать. В уставших потускневших глазах не было ни злости, ни раздражения, и глядя на принца, Рубеллин вдруг ощутил острую щемящую нежность к младшему брату, как часто случалось раньше и как почти не бывало в последнее время. Захотелось обнять его, справиться о самочувствии, закутать в свой толстый меховой плащ. Но не место, не время. А потом будет поздно и некогда. И был ли смысл? Эллин знал, что даже если он отринет все условности и прилюдно обнимет брата, тот мигом окрысится, огрызнётся, выставит наружу свои невидимые иглы. Снова кольнула совесть, что он сам виноват в том, что некогда милый Арди превратился в хмурого и раздражительного юношу. Но разбираться с этим не было времени. На Триалина, не нуждающегося ни в защите, ни в поддержке, время находилось, а на младшего брата, чувствовавшего свою ненужность и копящего обиды внутри, нет. Арди имел полное право обижаться, Эллин не мог его в этом упрекать. Но и что-то сделать с этим тоже не мог. Даже в мыслях времени на Арди не хватало, потому что все помыслы были заняты совершенно другим. Сборы закончились. Триалин подошёл к близнецу. Улыбнулся и протянул руку: — До свидания, ваше высочество. Эллин выдавил сдержанную улыбку и, мгновение поколебавшись, ответил на рукопожатие. — Счастливой дороги, ваше величество. Небо стремительно светлело. Горизонт на востоке разгорался алым племенем зари. Экипаж тронулся, провожаемый холодным, как это зимнее утро, взглядом чёрных глаз. Новый рассвет предвещал новый, полный хлопот, день. Следовало поторопиться и тоже отправляться в путь.