Хроники империи

      «Здравствуй, счастье мое. Одни лишь боги ведают, как желаю тебя, душа моя, видеть, как мечтаю поскорей обнять тебя, как тяжко выносить разлуку с тобой.       С востока приходят дурные вести, близится зима, а мои мысли не здесь, но с тобою. Лишь воспоминания о тебе согревают меня в длинные, бессонные ночи. Лишенный возможности прикоснуться к тебе, приласкать, я схожу с ума от тоски и не знаю, когда настанет конец моим мукам. Прости, но я не смогу приехать ни в этом месяце, ни в следующем. Долг не отпускает меня, хоть сердце и рвется к тебе. Жду не дождусь нашей новой встречи, а пока что заканчиваю свое короткое послание.       Вечный слуга твоего сердца….»       Рубеллин снова и снова перечитывал письмо, и, хотя послание не имело ни подписи, ни печати, парень прекрасно знал, кому принадлежит этот неровный, торопящийся почерк с красивыми завитушками. Опасное письмо. Следовало бы сжечь его, а лучше и вовсе запретить автору писать их, но… Но у Рубеллина не поднималась рука предать огню столь нежное признание. «Скоро, очень скоро мы снова встретимся», — подумал император, аккуратно складывая письмо и пряча его в тайник вместе с остальными подобными письмами. На душе стало как-то грустно и радостно одновременно. Но предаваться печали не было времени. Рубеллин, спрятав письмо, принялся дальше разбирать почту. Снова куча приглашений от родственников, несколько жалоб от горожан на градоначальника Кашлита, короткие отчеты и рапорты с границ — в целом, ничего нового.       В дверь постучали. — Войдите, — разрешил император. — Ваша светлость, — в кабинет, поклонившись, зашел камердинер. — Не хотите отвлечься, я принес вам свежий номер газеты, — протягивая сложенные пополам листы, поинтересовался граф. — «Столичный вестник»? — Да. Тут есть любопытная заметка о странном убийстве в Багодате. На прошлой неделе там нашли труп с укусами. — Собаки? — Нет, укусы явно человеческие. — Может, нищие, от голода. Впрочем, Багодат не назовешь бедным городом. Оставь газету, потом посмотрю. Через час у меня встреча с астельскими послами. — Его величество снова требует прекращения торговых связей с Райкуром? — Да. Несмотря на то, что война между ними уже закончилась. Эрииль полагает, что наше с ним родство позволяет ему вмешиваться во внешнюю политику Крастской Империи. — Мне остается только пожелать вам удачи в переговорах, — Валери улыбнулся. — Как идут приготовления к банкету? — сменил тему император. — Всё готово. Знали бы вы, как вкусно пахнет на кухне! Поскорее бы вечер. — Поскорее бы его пережить. — Кстати, я слышал, вы приготовили принцу подарок. — Слышал или вызнал? — Не важно. Не поторопились ли вы с решением? Невиновность его высочества еще не доказана, а вы собираетесь подарить ему вашу резиденцию. — Для меня непричастность Арди к заговору безусловна, остальное не имеет значения. А что касается резиденции, то она принадлежит Астордам, не мне, и принц всё еще носит эту фамилию. — Но ведь тогда вы останетесь без родового дома? — Почему? Я построю новый, в Кризе. — Воля ваша, но строительство займет не один год. — Главное, чтобы к моей старости всё было готово. Не хочу умирать в этом сыром и туманном городе. — Рано вам думать о смерти. — Почему? Это неизбежно. — Давайте сменим тему? — Хорошо. Позови-ка ко мне Анрина. — Сию минуту, — Валери поклонился и вышел из кабинета.       Вскоре он вернулся вместе с командиром личной гвардии императора — Анрином Асторд-Эсслингом, двоюродным братом Рубеллина. — Присаживайтесь, вы оба, — пригласил вошедших Эллин. — Прежде чем я подробно расскажу о своем плане, я хочу, чтобы ты, Анрин, поклялся, что ни одна душа о нем не узнает, особенно дядя, — дождавшись, пока гости сядут, заговорил Рубеллин. — Я ничего не скажу отцу, клянусь, — не задумываясь, ответил командир. — Мы провернем неслыханную авантюру.

***

      Тысячи огней освещали огромный зал, где многочисленные гости в ярких нарядах танцевали под веселую музыку. Пышные платья и причудливые прически дам, богато украшенные камзолы господ, цветы, магические шарики под потолком — всё это сливалось в волшебную феерию красок. Воздух, наполненный пьяным духом вина и шампанского, терпким запахом свечей и ароматом изысканных блюд дурманил присутствующих и наполнял их изнутри ощущением торжества.       Вардлас, видевший на своем, пока недолгом, веку немало пышных приемов, несколько отвык за время заключения от подобных мероприятий, поэтому теперь чувствовал себя совершенно неуютно в окружении изысканной роскоши высшего сословия. Среди пестрой толпы то и дело встречались знакомые лица — вон герцоги Ришивие, вот граф Ладорми, а вон с широкой улыбкой и густой непослушной шевелюрой приближается сын герцога Галои — Орель, товарищ принца по академии. — Ваше высочество! Какое счастье снова вас видеть, — по-прежнему улыбаясь, заговорил старый друг. — Оставь это, Орель, — отмахнулся принц. — Я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся он другу. — А я тебе только-только письмо отправил, как мне отец сказал, что тебя отпустили. Я так и знал, что ты там надолго не задержишься, даже не раз тебе об этом писал. Как видишь, я снова оказался прав. — Да, снова. Может, пройдемся немного, здесь несколько душновато, — предложил Вардлас, и товарищи, не прерывая беседы, направились в сторону балкона.       Прохладный вечерний воздух приятно обдувал лицо. На балконе уже была одна молодая парочка, но при виде принца юноша с девушкой, поклонившись, вышли, оставив его высочество наедине с другом. — Ну, чем теперь думаешь заняться? Вернешься в академию? — не скрывая надежды в голосе, поинтересовался Орель. — Я еще не решил, но в академию точно не вернусь. Думаю попробовать себя в политике, позже, когда освоюсь. А пока, даже не знаю, не было времени подумать. — Полагаю, его светлость не откажется от твоей помощи. — Может и не откажется, но, признаться, мне претит мысль о том, чтобы помогать ему в чем-либо. Это ОН посадил меня в тюрьму, ОН не поверил мне, своему брату, — отчеканивая каждое слово, выпалил Вардлас и тут же нахмурился. — А, кстати, как доказали твою невиновность? — попытался перевести разговор на другую тему товарищ. — Рубеллин сказал, что некто «предоставил неопровержимые доказательства отсутствия моей вины», но кто это был, мне, по всей видимости, знать не обязательно. Эллин стал еще более странным, чем раньше. Сидит целыми днями у себя в кабинете, что-то чертит, читает, роется в картах. Ему стоило родиться в семье библиотекаря или топографа, а не императора, — проворчал принц. — Да будет тебе, ты просто на него в обиде, — ободряюще улыбнулся Орель. — Вот увидишь, скоро всё будет по-прежнему. — Сомневаюсь.       На некоторое время между друзьями воцарилось неловкое молчание. — Ваше высочество, все вас потеряли, — тишину прервал вышедший на балкон император. — Ваша светлость, — тут же поклонился Орель. — Это Орель Галои, мой друг из академии. Я вам про него рассказывал, — принц представил товарища брату. — Весьма наслышан о вас, — чуть склонил голову в знак приветствия Рубеллин. — Герцог Галои рассказывал о ваших успехах в академии. Еще не думали, где будете служить? — учтиво поинтересовался император. — Мой дядя, адмирал морского флота, предлагал мне начать службу у него в качестве адъютанта. Но мне еще год до окончания академии, так что еще есть немного времени подумать. — Вот вы где! — на балкон вышел еще один юноша. — Ваша светлость, — заметив императора, вошедший тут же поклонился, вид при этом у него был несколько смущенный. — Юан, и ты здесь! — обрадовался Вардлас. — Ваша светлость, это тоже мой друг по академии, Юан Аберкром. — Мы с ним знакомы, — мягко улыбнулся Рубеллин. Принц вопросительно взглянул на друга. — Ах да, я тебе еще не рассказал, дело в том, что в прошлом месяце меня приняли в императорскую гвардию, — немного смущенно, но явно с ноткой гордости в голосе, ответил Юан. — Но ты ведь еще не закончил академию, — всё еще недоумевал Вардлас. — А Юан у нас сдал предварительные экзамены с высшим баллом, и ему позволили закончить обучение на год раньше, — ответил вместо бывшего однокурсника Орель. — Что ж, веселитесь, вам есть о чем поговорить, — император деликатно решил оставить брата с его друзьями. — Только не задерживайтесь надолго, всё-таки банкет в вашу честь, ваше высочество, — уходя, напомнил братишке Рубеллин.       Торжество продолжалось почти до полуночи, где-то в середине банкета Рубеллин объявил всем собравшимся о том, что дарит брату резиденцию Астордов и под аплодисменты произнес за принца тост. После такого щедрого подарка и, вроде бы, неподдельного радушия со стороны гостей, Вардлас немного оттаял. К завершению праздника, малость охмелевший от внимания гостей, а главное от радости встречи с друзьями, принц был совершенно счастливым и почти готовым простить брата за несправедливые два года в тюрьме.