Спонсор моих мучений — Алгебра

Через пятнадцать минут ожиданий, которые я провела, без дела слоняясь по комнате, режущее ухо пиликанье домофона оповестило о том, что пицца наконец-таки прибыла. Как раз вовремя — мой желудок начал активную забастовку. И заметила это не только я: очередные шуточки Макарова продолжали выбивать меня из равновесия. — Грибы? — едва взглянув на открывшееся передо мной блюдо, огорченно воскликнула я. Тонко нарезанные серые кусочки самого нелюбимого моего продукта были аккуратно разложены по всей поверхности пиццы, заставляя меня с горечью сглатывать слюнку, появившуюся как только мой нос вдохнул чудесный аромат. А желудок ему радостно вторил своим идиотским урчанием. — Ты не любишь разве? — изогнув брови, Саша, всем своим видом показывая, как это вкусно, отделил кусочек гриба от теста и отправил в рот, облизнувшись, как мой кот. — Вкуснятина же! Эх, видимо придется есть одному. — Ага, конечно, — я ловко выхватила у него из рук коробку с предметом моего вожделения и, присмотревшись, прикинула, что кусочки не такие уж и маленькие, так что их можно будет легко с пиццы убрать. И отдать Макарову, раз он так их любит. А вообще, для начала ее надо порезать. Через пять минут намеченная цель была выполнена. Теперь на картонке красовались восемь идеально ровных кусочков, два из которых я отложила на другую тарелку. — Это твоему брату, — ответила я на удивленный взгляд Макарова. Экий эгоист! Еще через несколько минут кола, выуженная Сашей из холодильника, была разлита по бокалам, а затем вместе с пиццей унесена в комнату Макарова младшего. Кажется, будто идешь есть вкусности со своим лучшим другом. Есть пиццу в абсолютной тишине, нарушаемой лишь размеренным чавканьем, было довольно неуютно. Кинув неуверенный взгляд в сторону Саши и пытаясь решить, стоит ли вообще что-то предлагать, я заметила, что он уже успел переодеться в домашнее: простая серая футболка и домашние шорты. Похоже, только я, если что-то мимо рта положу, получу результат в виде испорченной школьной формы. — Э... — робко начала я, касаясь локтя Макарова, дабы привлечь его внимание. — Может, какой-нибудь фильм включим? — Ты наверняка любишь сопливые мелодрамы, которых у меня, уж извини, нету, — практически не обращая на меня внимание, отмахнулся Саша, привычно превращая все в насмешку. Задолбал. — А ты наверняка любишь порнуху, которая у тебя скорее всего, есть, — огрызнулась я. — Просто есть в тишине как-то не комильфо. «А еще я хочу остаться здесь подольше», — мысленно добавила я, надеясь, что моя мини-мечта исполнится. — Ладно, — пожал плечами Макаров, подключая к стоявшей в комнате плазме компьютер и включая на обоих фильм. — Только смотри, не перепугайся, малыш. Малыш? Я в шоке распахнула глаза, ошарашено таращась на Сашу, который с невозмутимым видом вернулся на свое место на диване. И только через пару секунд, когда до меня дошло, что ко мне обращаются как к реальному малышу, то бишь к младенцу, я с обидой закусила губу. Ну ничего, это мы еще посмотрим, кто тут испугается. Кажется, фильм назывался «Мертвая тишина». Признаться честно, ужастики не сильно меня впечатляли, да и в компании с кем-то смотреть их становится абсолютно не страшно. В том числе и с Макаровым, который уже перебрался с дивана на пол, оставляя и мне и себе немного личного пространства. Все же, мы не друзья, и никогда ими не были. Просто я влюбленная идиотка. Хотя полумрак, созданный тем, что я задернула плотные шторы, создавал атмосферу. И, кажется, именно из-за нее на одном жутком моменте я как-то слишком резко вздрогнула, опрокидывая наполовину полный — вот он я, типичный оптимист, — стакан с колой. Коричневатая жидкость не попала на обивку, ибо бокал стоял слишком близко к краю дивана, однако довольно быстро залил футболку ничего не подозревавшего Макарова. Который также быстро понял, что на него что-то льется. Кажется, я сматерилась не только тогда, когда поняла, что мне сейчас влетит, но еще и тогда, когда Саша невозмутимо снял футболку, обнажая чертов торс. Чертово идеальное тело, на которое я открыто пялилась, забывая о фильме и о том, что все же не следует так кусать губу, изучая Макарова и даже не замечая, как он смотрит на меня, усмехаясь. «А что будет, если провести рукой по гладкой коже, под которой проступает накачанный пресс?». Эта шальная мысль заставила меня лишь скомкать край блузки пальцами, которые уже чесались исполнить эту дебильную прихоть. — Вы тут еще потрахайтесь, — сонно зевнув, произнес кто-то, кто стоял сейчас возле двери, протирая заспанные глаза. Твою. Мать.