Когда дело доходит до этого...

– Дорогая, как я выгляжу? У меня здесь морщинки нету? А у меня волосы не торчат, нет?.. Молодой папа уже какой десяток минут носился по залу с настольным зеркалом в руках, подобно влюбленной девице, готовящейся к первому свиданию, а вслед за ним по пятам собачками бегали три верных служанки. Бедняжке все казалось, что после рождения дочери он постарел лет на десять, если уж вовсе не поседел. За его беспокойством на зависть спокойно наблюдала супруга, которая пыталась в это время тщетно укачать новорожденную дочурку, которую решили окрестить Кохэку. Отец девочки весьма настаивал на том, чтобы в ее имени все было по традициям их великой династии. Мельволия, конечно, была не против, – она вообще почти всегда солидарна с ним, – хотя эту его прихоть считала просто капризом моды империи Коу. Там у всех детей императоров имена начинаются на один слог. Прямо как в инкубаторе. Наверное, чтобы можно было, если имя своего десятого сына или пятнадцатой дочки забудешь, окликнуть «Ко-Ко!» и не заморачиваться. – Волосы? – уточнила молодая мама и поглядела на взволнованного супруга. – На голове или ногах? – Ногах?.. – переспросил Коха и застыл на месте, с интересом приподняв полы шелкового кимоно. Четыре заинтересованных взгляда устремились на стройные ноги, выглянувшие из-под дорогой ткани по колено. Одна лишь Мельволия не смотрела. Она и так знала, что у ее дражайшего муженька волосы там, собственно, не водятся, в отличие от большинства мужчин, считающих волосы на груди и ногах синонимом мужественности. Коха долго разглядывал свои идеальные ноги. Вообще, женившись, он совсем позабыл о том, что они у него «еще ничего» благодаря генам, потому как был вынужден облачиться в закрытые одеяния вроде того длиннополого кимоно, что ныне было на нем. Вот говорят, что на Востоке все женщины закрепощены религией, вынуждены даже лица скрывать. Да ни фига! В империи Коу все не как у людей: закрепощены молодые мужчины (повезло, еще лица не скрывают), да и не какой-нибудь там религией, а своими ревнивыми женушками! Мельволия сразу на первых месяцах беременности выказала такие собственнические качества характера, какие Коха даже за собой ни разу за все годы не заметил! Вот и пришлось одеваться так, чтоб не ревновала к каждому столбу (эх, а ему так нравилась его открытая одежда!) и не дулась обиженно впоследствии. – Ничего там нету! – воскликнул, наконец, Коха. – Именно, – кротко подтвердила Мельволия, поправив пеленки, от которых неугомонная дочурка все пыталась освободиться, и лаконично добавила: – Поэтому, пожалуйста, опусти кимоно. Не подавай ребенку плохой пример! – Чего?.. – Коха недоуменно захлопал ресницами. – Господин Коха! – донесся голос главного советника из коридора. – Прибыли господин Коэн и господин Комэй! – Ах, да! Уже бегу! – перехватив полы кимоно поудобнее, молодой папа скоро очистил помещение от себя. Вслед за ним ушли и его приближенные. Вместо них в спальню влетел Хакурю. Выглядел он взволнованно и очень обеспокоенно, будто с его дорогой империи дань собирались брать. – Что-то случилось? – спросила Мельволия, незаметно и сама начавшая порядком беспокоиться из-за одного лишь внушающего вида императора. Он вломился с таким страшным выражением лица, что его портрет, висевший в коридоре в ряду других портретов предыдущих императоров, в этот момент стал на него даже больше похож, чем он сам. – Случилось! – всплеснул руками Хакурю. – Прошло почти полдня! Свадьба... она близко! – Ну, вы не беспокойтесь так, – сказала Мельволия, укладывая дочку, умудрившуюся заснуть в такой шум, в кроватку, и жестом попросила императора присесть. С подозрением покосившись на нее, – предчувствовал уж нечто нехорошее! – Хакурю присел в кресло у окна. Однако его подозрения не оправдались. – Просто отдохните. Ну, или к ней сходите. Женщина, умудренная опытом. Она вам поможет... надеюсь, – объяснила Мельволия, заметив вопрошающий взгляд брюнета. – Рассмотрите вашу проблему с женской точки зрения, а то, наверное, Коха вам такого наговорил! Я бы и сама вам помогла, да я не настолько опытна буду. Что ж, идти – так идти! Однако Хакурю пообещал самому себе, что это будет последний человек, у которого он спросит мнение и совет. Слишком утомительно слушать советы, когда до завтра осталось меньше дня, а у тебя готово все, кроме тебя любимого!

* * *

Син как обычно сидела в своем кабинете в самый обычный жаркий денек, который, конечно же, Джафар сделал для нее рабочим. Остро нуждаясь в выпивке после так называемой «голодовки», что из-за все того же Джафара затянулась (и именно из-за, а не благодаря!), королева искала любой повод откупорить бутылку винца, которую купила под покровом ночи у знакомого купца. Почему повод? Потому что ей было как-то неудобно выпивать в такой час без весомой причины. То ли совесть, отправившаяся на зависть хозяйке в долгосрочный запой, успела вернуться, то ли методы советника по борьбе с женской алкогольной зависимостью начали потихоньку срабатывать. И королева Синдрии битый час придумывала себе повод, да такой, чтоб никакие советники придираться не посмели! – Син! Двери в кабинет с тяжелым скрипом отворились, зов повторился. Всполошившаяся Син, испугавшись, что это Джафар пришел ее проверять, а у нее ни черта ничего не готово (более того, она даже к бумагам и не притронулась сегодня), попыталась спрятать бутылку от греха подальше, пока не поздно. Не придумав ничего умнее, чем опустить бутылку вниз и, прикрыв длинными полами наряда, зажать меж ног, Син схватила первый попавшийся листок из общей стопки и, придав физиономии умный вид, принялась что-то оживленно чиркать в нем пером. – Син, – обращение повторилось совсем рядом, – у вас просит аудиенции император Коу. А это что такое?.. – Сам император? – поразилась Син – давненько у них в королевстве не было гостей! – и наконец соизволила взглянуть на писанину собственного сочинения. На листе, который, впрочем, обычным листочком не оказался, было крупными буквами выведено: «Джафар – лох!», а внизу, вместо очередного «комплимента», совсем мелким шрифтом добавлено «но трусы у него не в горох, я проверяла». И листочек-то – важный политический документ… – Да, что это такое? – вопросила она, глядя на надпись, и, макнув перо в чернила, дорисовала злющую мордашку своего советника рядом с надписью. «Это если он меня пьяной в кабинете увидит», – подумала Син, разглядывая свои каракули на расстоянии вытянутой руки с таким выражением лица, с каким художник любуется новым шедевром искусства. – Что я наделала! – спохватилась вдруг королева, осознав степень опасности поступка. – Ямурайха, у тебя не найдется чего-нибудь отмывающего, чтоб оттереть? А? – Я – волшебница, а не домохозяйка, – обидчиво заметила девушка с бирюзовыми волосами в ответ и повторила раннее сказанную фразу громче, призывая королеву взять себя в руки: – У вас просит аудиенции император Коу, моя королева. – Ах, да, конечно! – засуетилась Син, ощутив, как заветная бутылочка, зажатая между ног, вот-вот готова выскользнуть, ибо и стекло, и Син изрядно запотели. Син – от волнения, бутылочка – от перепада температур. Доселе-то хранилась в холоде, а тут – бац! – попала в жаркую среду. Син подала недвусмысленный жест Ямурайхе. Та поклонилась и скоропостижно покинула кабинет. Однако вернулась тоже скоро, да не одна, а в сопровождении имперской свиты и, как следствие, прилагающегося к ней императора. Статный широкоплечий брюнет прошел в просторный кабинет, отозвал свиту, что намекнуло королеве на то, что беседа будет на темы личные, соблюл все формальности встречи и по приглашению сел на широкий диван вдоль стены с большим окном с прекрасным видом на синдрийское море. Син вдруг почувствовала, как расплывается в довольной глупой улыбке от не менее глупого желания взять – и по-дружески похлопать возмужавшего принца Коу, а ныне императора, по плечу, пожать крепко ладонь и поздравить с успешной коронацией. Ну, и с приближением свадьбы, конечно же. Об этом важном событии тоже не стоит забывать. – Так что же вас ко мне привело? – поинтересовалась Син, выдержав паузу, и деловито подперла подбородок ладонями, пальцами образующими замок. Она не видела Хакурю с момента, когда он отправился из Синдрии обратно на родину на одном корабле со своими друзьями, в том числе и Моржаной. Син предположила, что между фаналис и бывшем принцем произошло нечто любопытное во время того дальнего плавания, посему и не удивилась, узнав о его скорой женитьбе. А то бы почему он женился-то вообще на ней? «Нет, не так», – подумала Син и исправилась: – «Почему бы тогда Моржана замуж пошла за него?» Али-баба, как известно, тоже на Моржану претендовал, и, естественно, без боя бы не сдался. Из этого следует вывод, что Хакурю просто опередил его в одном моменте. Хитро придумано! Однако в отличии от вышеупомянутого Али-бабы, который женился месяц назад, Хакурю выглядел каким-то… подавленным, что ли? Осознал ли, каким нечистым путем добился права быть счастливым?.. – Ну… – неуверенно начал Хакурю, и в голове Син мелькнула лишь одна мысль: он все такой же ребенок. – Я бы хотел с вами поговорить кое о чем. Это очень важно! И это личное. Дело в том, что мне необходим ваш совет… – Совет? – переспросила Син, решив, что ослышалась. – И чем же я могу помочь? Королеве даже самой стало вдруг интересно: а чем она ему способна помочь-то? У него ж свадьба, а не первая политическая сделка! Да даже если бы и сделка… Вряд ли бы он побежал к ней за советом. И вообще за советом. Мальчик образованный. – Вам известно, что я скоро должен жениться, – от Хакурю последовало долгожданное пояснение, и Син понимающе кивнула. – И вам наверняка известно, что может меня беспокоить… – Хм, – многозначительно хмыкнула королева и, поглядев в окно, ответила: – Догадываюсь. А теперь пройдемте в лабораторию Ямурайхи. – Зачем в лабораторию? – вскинул брови Хакурю в изумлении и полнейшем непонимании. – Ну, как зачем? Лечиться! – Лечиться? Но я не… – Да-да, вам виднее, – перебила его Син, – все вы, мужчины, делаете одну и ту же ошибку, возомнив себя богами в любовном деле! – Вы предлагаете мне стать женщиной на ночное время?! – ахнул Хакурю, вскочив с места. Что-то же он такое от Джудала слышал об обращении мужчин в женщин с помощью специализированной магии! – Нет, – Син отрицательно покачала головой, незаметно перехватила бутылку, спрятала ее за пояс одеяния, встала из-за стола и принялась уверенно подталкивать в спину императора робкого десятка, ненавязчиво так предлагая прогуляться, – я предлагаю вам просто пройти в лабораторию.