Последний рассвет

      Фили чувствовал, как болит всё его тело. Он то выныривал из пучины сна, который больше был похож на спасительное беспамятство, то погружался в него снова и снова. Последние события маячили перед глазами, а мерзкий голос Охотника звенел в ушах, подобный отбойным молоткам.       Фили зажал руками уши, чтобы хоть как-то прогнать наваждение, но голос никуда не исчез, а голова только сильнее разболелась. Гном со стоном перекатился на бок, не сразу заметив, что его грудь и руки были перебинтованы. После пыток Мрачный прислал лекаря, чтобы тот подлатал гномов для новых истязаний.       Фили попытался встать, приподнимаясь на локтях, но голова тут же закружилась, возвращая гнома в лежачее положение. Он упал на лежанку и негромко застонал. Где-то рядом послышалось чьё-то оханье. Фили подумалось, что это мог быть Кили, и открыл один глаз, чтобы посмотреть.       В клетке никого не было, кроме него. А вот рядом с клеткой стояла фигура в капюшоне, которая и вздрогнула от неуклюжего падения Фили. Гном сфокусировал всё своё зрение и попытался не потерять сознание при очередной попытке встать. Он боялся, что образ незнакомца в капюшоне может быть лишь плодом его воображения, и потому всеми своими силами старался удержать этот образ, чтобы убедиться в его существовании.       Услышав в клетке возню, неизвестный быстро обернулся и попытался ретироваться; полы плаща зашелестели.       — Эй, стой! — прохрипел Фили, голос его не слушался, а сухой язык прилип к нёбу. — Подожди!       Незнакомец замер у двери, на секунду обернулся, а потом выскочил наружу. Сапоги заскрипели по каменному полу. Кто это был и как его пропустила стража? Фили ничего не мог понять. На этот раз он всё-таки заставил себя подняться на ноги, игнорируя боль и головокружение. Гном прильнул к решётке и только сейчас обратил внимание, что там лежит свежий хлеб. Порезанный хлеб, аккуратно завёрнутый в кусок грубой мешковины. Гном достал его, щупая, проверяя, нет ли здесь подвоха. Хлеб был настоящий и очень даже съедобный. Зачем кому-то тайно подбрасывать еду? Это точно были не погонщики. Они обычно швыряли еду, чтобы понаблюдать, как кучка гномов чуть ли не в драку бросается, лишь бы урвать себе лучший кусок.       Фили съел половину, а остальное припрятал, чтобы поделиться с братом, которому прошлой ночью тоже досталось. Гном надеялся, что их скоро посадят в общую клетку и погонят работать, ведь даже перенесение пыток не отменяло их главной задачи – служения Дейгарду.       Гном весь день ждал, что за ним придут – Мрачный или погонщики. Но он так и просидел до вечера в клетке в полном одиночестве. Фили слонялся от лежака до решётки, реагируя на каждый шорох и ожидая, что хоть кто-то войдёт, но никто не пришёл. Фили пришлось доесть припрятанный хлеб, ведь ему не удосужились принести еды или воды. Наверно, хотели заморить его голодом или просто напугать, чтобы он стал сговорчивее. Фили смутно помнил события прошлой ночи. После того как его подвесили на дыбу, мир перестал существовать, ввергнув его в пучину нескончаемой боли, после чего он потерял сознание. Сквозь пелену забвения он слышал голос и смех Кили, который прервался голосом Мрачного и дальнейшим звуком ударов.       Дело шло к вечеру, а к нему никто так и не зашёл. Фили вцепился перебинтованными руками в прутья и начал кричать, звать, сыпать ругательства, пытаясь хоть как-то обратить на себя внимание. Если бы здесь была стража, она бы непременно среагировала на такую дерзость и попыталась бы заткнуть разговорившегося раба, но никто не вошёл, а значит, его никто и не охранял. Это было странно, учитывая минувший бунт, из-за которого наказание понесли абсолютно все гномы, виноватые в этом и не виноватые.       Фили кричал до хрипоты, до тех пор, пока у него снова не закололо в груди, а руки опять не закровоточили, пропитывая кровью бинты. Гном хотел сорвать их, но лишь сильнее причинил себе боль. Он в злости ударил правым кулаком по решётке и чуть не взвыл. Может, его решили бросить сюда умирать от голода и одиночества, вдали от брата? Это было хуже всего, уж лучше бы они убили его сразу. Может, Кили и мог искусно делать вид, что ему всё равно и он готов на любые пытки, но вот Фили не мог такого позволить, Кили всегда будет его слабостью.       Покричав ещё немного, Фили в очередной раз ударил рукой по решётке – не так сильно как в первый раз, – и устало осел на пол. Хлеб он уже доел, в животе урчало от голода, а горло пересохло от долгих криков. Решив не тратить силы понапрасну, гном просто сел и стал анализировать своё положение. Раз его не убили, значит, ещё ничего для него не закончилось. Аркенстон, о котором говорил Охотник, до сих пор не был найден, но всё ещё был нужен королю. Видимо, его решили бросить сюда, чтобы он помучился и как следует подумал о своём будущем. Быть может, в этот самый момент они пытают Кили, который не выдержал и стал издеваться над Охотником.       Плеяда самоуничтожающих грустных мыслей была прервана скрипом открывающейся двери. Фили подался к решётке, радуясь и злясь одновременно. Значит, его не бросили сюда умирать голодной смертью взаперти. Наверняка просто хотели так напугать. Фили был готов сыпать проклятиями, но замер, увидев в дверях не погонщиков, а незнакомца в тёмном капюшоне, которого уже видел утром.       Подвал, в котором держали гнома, был сделан так, что в нём не было ни одного окна, за исключением щелей в стенах, едва пропускающих дневной свет. В подвале была только одна клетка, куда на многие недели и даже месяцы могли сажать тех, кто провинился в чём-либо. Фили не мог понять, вечер ли был или глубоко за полночь, но когда незнакомец открыл дверь, на гнома дыхнуло ночной свежестью и влажностью воздуха. На улице был дождь.       Фили не двигался, а незнакомец стряхивал капли со своего плаща, но обнажать голову не спешил. Из-под капюшона сверкали глаза.       — Кто ты? — Фили решил первым нарушить молчание, пока этот незнакомец снова бесследно не исчез.       Неизвестный не спешил приближаться, разглядывая раба из-под полы капюшона. Плечи гостя были напряжены, они были сведены к шее – может, дело было в холоде на улице. Незнакомец огляделся, словно здесь мог быть кто-то ещё, после чего наконец приблизился к клетке.       Это определённо был человек, но совсем небольшого роста, Фили оценил, что без капюшона человек будет ростом с Кили. Только вот зачем человеку тайно приходить к рабу?       Фили больше не задавал вопросов, просто терпеливо ждал, с силой сжав руками прутья решётки. Неизвестный сделал ещё шаг, после чего распахнул плащ, доставая из-за пазухи новый кусок хлеба, но отдавать его гному не спешил. Пауза затянулась.       — Зачем ты делаешь это? — Фили не выдержал. Вопрос мучил гнома ещё в первую встречу с этим неизвестным благодетелем.       Незнакомец, больше не робея, аккуратно просунул краюху хлеба сквозь прутья и отступил. Фили старался не отводить взгляда от покрытой капюшоном головы незнакомца, но краем глаз заметил, какая тонкая и маленькая рука и благодетеля. Длинные пальцы, аккуратные ногти…       — Кто ты такая? — В том, что это была девушка, сомнений не осталось. — Ты хочешь меня отравить? Или тебя подослал Охотник, чтобы что-то выпытать у меня?       Девушка приподняла капюшон, и Фили увидел вытянутое, немного детское лицо в веснушках. Она была рыжей, и на вид ей было не больше тринадцати. Девушка сделала шаг вперёд и присела на корточки, смотря на гнома снизу вверх по ту сторону решётки. Она кивком указала на хлеб.       — Тебе нужно поесть. Они решили поморить тебя голодом, чтобы ты сломался. Так что ешь. — Голос у неё был детский, но твёрдый и уверенный.       — Кто ты? — не унимался Фили, присев на одно колено, чтобы пристальнее рассмотреть девушку. — И зачем ты это делаешь?       Он попытался вспомнить, видел ли её раньше. Среди людских слуг Дейгарда она ему не встречалась. Значит, числилась среди слуг самого короля или кого-то из его семьи. А может, и вовсе не была здесь служанкой. Фили не притронулся к хлебу.       — Как тебя зовут? Тебя ведь прислал Охотник? — Фили говорил недоверчиво, язвительно. Ему не нравилось задавать вопросы, на которые он не получал ответы.       — Они хотят отправить тебя строить стену. Знаешь, что это такое? Это верная смерть. Там не жалеют никого. Стена почти достроена, но сил не хватает. Гномы дохнут, словно мухи, страдая от голода, жажды и таскания камней. Их кнутами забивают до смерти, — говорила девушка, не обращая внимания на заданные рабом вопросы.       — Откуда тебе это известно? И как ты вообще сюда прошла, там повсюду стража и…       — Там никого нет, — перебила его девушка. — Им сейчас не до тебя. После вчерашнего они хотят от тебя избавиться. Твой брат что-то взболтнул, и теперь они возьмутся за него, а тебя отправят строить стену и сделают всё, чтобы ты погиб в муках. Ты должен заставить их передумать, — сказала девушка и снова кивнула на хлеб. — Ешь.       Фили вдруг растерялся. Он вскочил на ноги, но от резкого движения чуть не упал, голова закружилась, и ему пришлось схватиться за прутья. Девушка тоже встала с корточек.       — Я знаю, что ты шпионишь для Охотника. Передай этому чудовищу, что я ничего не знаю. И Кили тоже. И забери свой хлеб с собой. Я не голоден.       Фили повернулся к девушке спиной и ушёл в дальний угол, скрываясь в тени. Он не мог никому верить, особенно непонятно откуда взявшемуся благодетелю в лице этой девочки. Охотник был коварен и для получения информации вполне мог использовать для своих козней детей, таких, как она.       Девушка подошла совсем близко, Фили слышал её дыхание, но продолжал прятаться в тени. Девушка тоже не притронулась к хлебу. Вновь повисла тишина.       — Тебе придётся мне поверить. Охотник сделает всё, чтобы добиться от вас каких-то признаний. Но ты им больше не нужен. А я хочу тебе помочь, — первой начала девушка.       — С чего тебе помогать мне? — не удержался от вопроса Фили, облокотившись о стену и сползая по ней на холодный пол клетки.       — Я понимаю твоё недоверие, — тихо вымолвила девушка, вцепившись тонкими пальцами в прутья решётки. Зелёные глаза устремились в темноту, пытаясь разглядеть гнома. — Но выбор у тебя невелик, согласись. Для начала поешь.       Девушка указала рукой туда, где всё ещё лежала половина хлеба. Хлеб уже остыл, но запах выпечки ещё витал в воздухе. Фили больше ничего не говорил. Он быстро раздумывал над словами девушки и своём незавидном положении в целом. Сказанное было похоже на правду, но доверять незнакомке гном не спешил.       Фили вышел из тени, поднял хлеб и протянул его девушке.       — Если ты и правда хочешь помочь, то отнеси еду моему брату. Я не видел его с прошлой… с прошлой ночи, когда эта изуродованная сволочь пытала нас.       Девушка замотала головой, полы плаща зашелестели.       — Я не смогу. Твой брат сейчас со всеми остальными, в охраняемой части темниц. Мне нет туда доступа.       — А сюда, значит, ты прошла без проблем? — Фили разочарованно усмехнулся. — Так и знал, что ты лгунья.       Девушка досадливо запыхтела, раздражаясь упрямству гномов. Она буквально выхватила хлеб из рук Фили.       — Сделаю всё, что смогу! — пропыхтела она, пряча хлеб за пазуху.       Тонкая рука нырнула под плащ и также быстро вернулась. Фили снова усмехнулся, чувствуя при этом, как начало колоть в груди.       — Надеюсь, мой брат действительно получит еду, а не очередную пытку от Охотника за мой разговор с тобой. — Фили всё ещё выглядел недоверчивым.       — Тебе сейчас нужно беспокоиться за себя. Они и правда отправят тебя на верную смерть. Я видела гномов, которых привозили оттуда. Это ужасно… — Девочка вздрогнула от одного только воспоминания, по её телу побежали холодные мурашки, а лицо побледнело.       Фили снова стало не по себе.       — Откуда… откуда тебе известно об этом? Ты так и не назвалась.       Девочка замялась. Казалось, она тоже раздумывает, стоит ли доверять рабу тайну своей личности. А вдруг он выдаст её при следующем допросе? Риск был велик для обоих, но раз уж гном с горем пополам доверился ей, то и она решилась.       — Меня зовут Крита. Я никто, просто служанка принцессы Мелиссы и помощница на кухне. Я таскаю хлеб прямо оттуда. — Бледное лицо Криты порозовело, появился смущённый румянец. Она опустила зелёные глаза в пол.       Фили немного удивлённо разглядывал её, словно после признания об имени она стала кем-то другим, а не просто девочкой, тайно таскавшей гномам еду.       — Зачем ты нам помогаешь? Для чего так рискуешь? Это ведь ты положила нам еду в прошлые разы? Я помню этот плащ.       — Да, — подтвердила его догадку Крита. — Это была я. Но дело тут не только в тебе или твоём брате. Это наша общая проблема…       Крита не договорила. Фили видел по её глазам, что она намерена сказать что-то ещё, но решила воздержаться. Она явно знала больше того, о чём говорила.       — Ты ведь не станешь упоминать моё имя под пытками? — тихо спросила Крита. Ей нужно было убедиться, что она может доверять гному.       — Твоё имя? — Фили состроил непонимающее лицо, вздёрнул бровями. — Я тебя здесь не видел.       Уголки губ Криты вздрогнули, но она подавила улыбку и едва заметно кивнула. Похлопав рукой по внутреннему карману плаща, девушка шагнула к выходу.       — Мне пора уходить. Они могут в любой момент прийти.       — Стой! Ты говорила, что меня хотят отправить строить стену.       Крита задержалась у дверей, повернувшись полубоком. Голова была опущена, глаза задумчивы. Лишь спустя минуту она полностью повернулась к клетке и устремила взгляд зелёных глаз на Фили.       — Скажи им то, что они хотят услышать. Но не говори всей правды. Пока они будут разбираться, это даст тебе отсрочку. Это всё, что я могу тебе посоветовать.       На этом она кинула ещё один взгляд на Фили, теперь полный скорби, и выскочила за дверь, оставив за собой лишь небольшой столб пыли. И всё, будто бы никого и не было, Фили снова остался в одиночестве. Он долго стоял, вцепившись руками в прутья решётки, и пытался осознать всё, что с ним произошло за день. Крита была реальной, а не плодом его воображения. Но правду ли она говорит? Что, если всё это искусное враньё, а за всем этим стоит Охотник? Но если всё это правда, тогда его действительно отправят умирать на стену, а Кили просто замучают здесь, пока не добьются от него нужных им признаний.       Фили боялся не столько быть отправленным на постройку какой-то стены, сколько разлуки с братом. Сколько бы младший ни храбрился, один он не сможет здесь выжить, а Фили не сможет выжить без него, съедаемый постоянным беспокойством и сломленный не только телом, но и духом от такой разлуки.       Гном медленно осел на пол, потирая перебинтованные руки, которые начали чесаться. От ран и от волнения. Где-то примерно через час дверь снова скрипнула. К нему пришли, и на это раз это была не Крита.

***

      Крита выскочила из подвала, накинув на голову плащ. Едва она свернула за угол, кто-то вцепился в её руку, оттаскивая к стене. Крита не успела даже завизжать.       — Ты всё сделала?       Услышав знакомый голос, девочка выдохнула с облегчением. Подняв голову, она посмотрела в единственный глаз Охотника и ухмыльнулась.       — Конечно сделала. Вот. — Она достала из внутреннего кармана хлеб. — Это он просил передать брату!       По крышам снова забарабанил дождь. Начиналась гроза.