***
Крита снова куда-то пропала, и Мелисса решила зайти к матери, чтобы уговорить её выйти на улицу и подышать свежим последождевым воздухом. Селия, как обычно, сидела наверху, в своей одиночной комнате, больше напоминавшей темницу. И даже уют, который Мелисса пыталась сюда внести, нисколько не делал одинокую Селию счастливой. Сегодня она была ещё бледнее и казалось совсем прозрачной. Королева одиноко сидела у окна, завернувшись в тонкую шаль – больше на ней ничего не было. Босые ноги словно не чувствовали холод каменного пола, а ковры, которыми Мелисса приказала застелить всю обитель королевы, были немедленно убраны по приказу самой Селии. Когда её ноги утопали в шерсти, некогда принадлежавшей медведю, она чувствовала отвращение. Почти всё время она ходила без одежды, лишь в холод накидывая на себя какую-нибудь ткань или шаль. Мелисса осторожно прошла в комнату, скидывая с себя плащ. Отряхнув, она положила его в кресло. Селия даже головы не повернула, настолько погода за окном была интереснее, чем вошедшая дочь. Прежде чем идти к матери, Мелисса забежала в кухню и стащила оттуда горячие пирожки – наверняка мать откажется от обеда, и Мелисса решила хоть немного её этим порадовать. — Мама, это я. Мелисса подошла к матери и тронула её за плечо. Селия не шелохнулась, продолжая что-то рассматривать за окном, и только когда Мелисса тоже посмотрела туда, она увидела Охотника, о чём-то говорившего с одним из погонщиков. Селия наблюдала за ним и делала это явно с большим интересом. — Он собрался куда-то уезжать. Ты знала? — Раз Селия заинтересовалась персоной Охотника, Мелисса решила и поговорить на эту тему, надеясь таким образом разговорить мать. — Всего лишь на пару дней, — не оборачиваясь, проговорила Селия. Значит, она уже в курсе. Мелиссе стало ещё больше интересно. Она положила на стол выложенные из плаща пирожки и присела на корточки возле Селии, беря ту за руки. Руки были совсем холодными и безвольными. Мелисса несильно сжала их. — Я принесла тебе поесть. Твои любимые, с повидлом. — Мелисса кивнула в сторону съестного, но Селия сморщила нос, показывая, что есть она не будет. В комнате повисла тишина. Мелисса не знала, чем ещё отвлечь Селию, но та продолжала неотрывно смотреть в окно. — А куда он собирается, ты не знаешь? — Мелисса продолжила разговор об Охотнике, раз это было единственное, что выводило мать из ступора. Селия наконец оторвалась от окна и посмотрела на дочь. В её глазах промелькнул интерес, чего не было так давно. Мелисса поняла, что нашла ту самую тему, которая смогла заинтересовать мать. — На запад. Ему было донесение от его людей, что там был обнаружен стан гномов. Это ненадолго, всего лишь на пару дней, — горячо ответила Селия. — Надеюсь, что он скоро вернётся, мы не сможем без него, а твой отец всегда так занят. Под занятостью Мелисса представляла себе лишь публичный дом, в котором отец проводил время. Конечно, вслух принцесса ничего не сказала, давая матери вести этот разговор. — Как ты думаешь, он сможет найти этих гномов? — неожиданно обратилась к дочери Селия. Мелисса даже увидела блеск в её глазах, она точно хотела продолжать об Охотнике. — Не знаю, — честно призналась Мелисса, вставая с корточек. Она подошла к столу и взяла принесённый пирожок. От разговора у неё самой разыгрался аппетит. Селия проследила за её действиями и вновь уткнулась в окно. От возбуждения на её щеках появился румянец. Она закуталась в шаль, которая едва прикрывала её груди. — Раньше у него были красивые глаза – ярко-карие. А теперь остался только один, почернел и стал пугать. Теперь страшно смотреть на него, но не из-за его уродства, а из-за почерневший души, — продолжала рассуждать Селия. Мелиссу вдруг осенила догадка, она снова села перед матерью на корточки. — Ты ведь была знакома с ним раньше, правда? — осторожно спросила Мелисса, доедая пирожок. Он был таким вкусным, что Мелисса облизала пальцы. Селия не обратила внимания на такой жест невоспитанности. Королева развернулась всем корпусом, выпустив из рук края шали. Та упала на пол, и Селия осталась голой, демонстрируя своё истощённое тело. Мелисса бросилась к кровати, хватая халат и накидывая его на тонкие опущенные плечи. Селия не сопротивлялась и даже улыбнулась такому проявлению заботы. Мелисса подставила к окну ещё один стул и села рядом с матерью, приготовившись слушать. Селия запахнула халат и снова уставилась в окно. — Он был очень красивым раньше. Прямой нос, острые скулы. А глаза! большие, горящие, на солнце отливали золотом! — Селия обняла себя за плечи, окунувшись в воспоминания. — Когда он шёл по улице, все девушки оборачивались на него, а он только глазами стрелял, да своими чёрными блестящими волосами взмахивал, словно сам был девицей. Селия хихикнула, прикрыв ладошкой рот. Мелисса тоже невольно улыбнулась, представляя Мрачного совсем в ином образе. — А как вы с ним познакомились? — спросила Мелисса. Селия немного напрягла память, не очень хорошо помня их первую встречу, но потом лицо её разгладилось, и она продолжила: — Кажется, это было на пиру в честь знакомства Гингариана с Брианной, его будущей невестой. Мелисса знала эту историю. Сперва Гингариану сватали Брианну, принцессу короля Белых гор. Гингариан, бывший в ту порю всего лишь юным принцем, был готов познакомиться с будущей супругой. Но желающих объединиться с Дейгардом было много – отец Селии тоже прибыл на пир вместе со своей дочерью. — Он был на этом пиру. Танцевал с какой-то дамой. Наверняка она тоже была охотница на вашего отца! — Селия улыбнулась. — Я просто стояла с другими дамами и ждала, когда Гингариан пригласит меня на танец, но он не отлипал от Брианны. А потом ко мне подошёл Чарльз… Мелисса качнула головой, не сразу понимая, о ком говорит мать. — Кто такой Чарльз? — удивлённо спросила она. — Так зовут Охотника. — Грустно отозвалась Селия. — Звали. Теперь он просто Охотник. Мелисса и забыла, что Охотник тоже человек и у него должно быть хоть какое-то имя, но она так привыкла к его прозвищу, что даже не думала об этом. Значит, Чарльз. — Чарльз не был галантен, в отличие от Гангариана. Он ходил, словно павлин, взмахивающий своим хвостом и наблюдавший, сколько девушек станет за ним увиваться. Он ходил передо мной, будто племенной жеребец, и похвалялся, что смог поймать гномов, пытавшихся обворовать амбар. Уже тогда в нём, молодом и красивом, была эта жажда гномьей крови и жестокость. Селия грустно вздохнула и опустила голову, разглядывая пол под ногами. С каждым словом говорить становилось всё тяжелее. — Он был слишком самолюбив. Но почему-то решил завести разговор со мной. Даже тогда я была серой и невзрачной. Мелисса поспешила успокоить мать, взяв её за руку. — Ну что ты, мама, ты у меня самая красивая и всегда такой была! Селия погладила дочь слабой рукой по щеке и продолжила: — Чарльз пытался разговорить меня. Ему стало любопытно, почему я стою одна и не танцую. А я смотрела только на Гингариана и ждала, когда он пригласит меня. А Брианна так и липла к нему, повисла практически у него на шее. Селия вдруг всхлипнула, скупая слеза готова была сорваться из глаз, но она поспешно их вытерла. — Ничего, это просто воспоминания по былым временам. Дальше Селия рассказала, что Гингариан всё-таки обратил на неё внимание. И лишь потому, что Чарльз стоял рядом с ней, а он никогда не пропускал хорошеньких девиц. Гингариан, прежде не обращавший на невзрачную принцессу никакого внимания, заинтересовался, оттесняя Чарльза. Селия была так счастлива находиться в обществе не менее привлекательного Гингариана, что покраснела и потеряла дар речи. — Но он взял инициативу в свои руки и говорил сам. В основном – о себе. — Селия в очередной раз вздохнула. — Я слушала его, раскрыв рот, словно маленькая девочка, которая слушает опытного сказочника, рассказывающего ей о красотах вымышленного мира. Но эта сказка длилась недолго. — Она грустно улыбнулась и опустила глаза. — Ему наскучило со мной, и он снова убежал к Брианне. Увлечённая рассказом матери, Мелисса только сейчас сообразила спросить самое главное. — Кем был Чарльз? К какой принадлежал семье? Селия вдруг побледнела, поздно понимая, что не должна была всего этого рассказывать, но Мелисса точно не отстанет, если она сейчас вдруг замолчит. Королева сгорбилась, мечтая свернуться в три погибели и исчезнуть, чтобы все оставили её в покое. Мелисса взяла мать за руку, напоминая ей о своём присутствии, потому что тишина слишком уж затянулась. Селия собралась и сбивчиво смогла выдавить из себя правду: — Чарльз тоже был принцем, Мелисса. Принцем и младшим братом Гингариана. — Сглотнув слюну, Селия добавила: — Мелисса, Охотник — ваш с Юджи дядя. Остолбеневшая Мелисса ещё долго не могла прийти в себя и смотреть на мать, не выходя из ступора. Селии даже пришлось налить ей воды, чтобы привести в чувство, она испугалась за дочь и корила себя за болтливость. Мелисса взяла дрожавшими руками стакан с водой и немного отпила. Руки у принцессы дрожали, она чуть не пролила воду на пол. — Н-н-наш дядя? — заикаясь, спросила она. — Да, — тихо прошептала Селия, будто чувствуя вину за это. Она снова опустила голову, будто запуганная лебедь. В её покоях повисла тишина.Part 19
16 апреля 2018 г. в 12:47
Мелисса надела на голову капюшон и пригнулась. По крышам барабанил дождь, да ещё, как назло, Крита снова куда-то исчезла. Принцесса хотела поговорить с девочкой, рассказать ей о своём не очень удачном визите в пыточную, где Охотник что-то выпытывал у гномов, но та куда-то исчезла. Мелисса предположила, что она снова решила затаиться в кухне, чтобы там переждать последствия бунта, устроенного рабами. Бунт был подавлен очень быстро, а все гномы понесли наказание вне зависимости от того, принимали они в нём участие или нет.
Сегодняшнее утро начиналось как обычно, будто ничего и не было – гномов снова заставили работать, а люди занимались своими обычными делами. На первый взгляд всё выглядело обычно, но Мелисса не могла не заметить, что стража повсюду была удвоена, а гномы, работавшие на улице, были в цепях. Слуги теперь старались не подходить близко к рабам, будто они могли на них наброситься, а погонщики стояли по двое с новенькими кнутами в руках – на них были железные круглые шарики, которые могли рассечь кожу до кости не с одного, так со второго удара точно.
Мелисса притаилась у южной стены небольшого сарайчика, где рос запущенный кустарник. Отсюда хорошо было видно всех гномов, которых выгнали под дождь обустраивать дорожку от ворот до склада. Грязные и вымокшие гномы не жаловались, лишь скрипели зубами и мотали головами, стряхивая с волос дождевую воду. Но Мелисса пришла сюда отнюдь не понаблюдать за их работой. Она высматривала Охотника, за которым решила устроить слежку. Пока он находился в пыточных или общался с её отцом, это было невозможно, но когда он пребывал на свежем воздухе вместе с погонщиками или копался в своей телеге с пыточными инструментами, его легко можно было выследить и узнать, с кем из слуг отца он контактирует.
Стражу Мелисса не брала в расчёт – их мог любой подкупить не деньгами, так выпивкой. И сколько бы Гингариан ни привлекал к работе новую и новую стражу, среди них всегда находились те, кто с лёгкостью мог продать свою верность за бутылку эля или наполненный золотом кошелёк.
С Селией Охотник больше не общался. Лишь один раз в саду, когда Мелисса видела их своими глазами. С тех пор Селия стала ещё больше закрытой. Она почти перестала выходить из своих покоев, в которых проводила всё своё одиночество, даже еду она просила приносить ей туда. Каждый раз заходя в комнату матери, Мелисса видела, как та украдкой вытирает слёзы, лицо её посерело и осунулось ещё больше. Она была похожа на сломленного лебедя, тонкая и беззащитная, пребывающая в полном одиночестве.
Мелисса сама едва сдерживалась, чтобы не заплакать при виде матери. Она всегда приносила ей какое-то лакомство с кухни – запечёные в сахаре яблоки, кусок пирога или её любимый тёртый сыр, но Селия отказывалась от еды, снова плача, на этот раз потому, что ей было приятно, что старшая дочь проявляет заботу. Юджи тоже заходила к матери, но каждый раз сама выходила от неё в слезах; она не могла сдерживаться, как это делала Мелисса.
Гингариан не появлялся у жены вовсе. Общество распутных девок было куда приятнее, чем рано постаревшая от одиночества жена, высохшая и ставшая фригидной. А вот король был полон сил и амбиций, готовый во что бы то ни стало получить желаемое. Но Мелисса сейчас решила оставить на потом отношения родителей – ей нужно было думать о своём будущем, а оно не будет радостным, если в её жизни будет Охотник. Вот бы найти хоть что-то, обличающее его…
Поток мыслей был прерван внезапным движением, и Мелисса облегчённо вздохнула, что не просто так мокнет здесь под дождём, в этом сыром колючем кустарнике – появился Охотник. Он поправлял полы своей уродливой шляпы – такой же, как и он сам. Он с минуту понаблюдал за работой гномов, а потом подошёл к погонщикам и взял у одного из них кнут. Он опробовал пальцами новое оружие и коснулся тяжёлых шариков, после чего удовлетворённо кивнул. Да, игрушка пришлась ему по вкусу, он бы и сам такими пытал, будь в том необходимость, но сегодня гномы вели себя смирно.
Мелисса пригляделась повнимательнее. Среди рабочих не было вчерашнего темноволосого бунтовщика, да и брата его она не заметила. Живы ли они после пыток? Принцесса надеялась, что да, иначе Гингариану пришлось бы покупать новых рабов, а от тел этих срочно избавляться.
Охотник не преминул опробовать плеть на одном из рабов. Не раздумывая, он взмахнул новой игрушкой, и один из рабов упал в грязь, корчась от боли. Железные шарики не только порвали рубашку, но и вырвали клок мяса из его спины. Поскольку все гномы были скованы длинными цепями, тянувшимися от одного раба к другому, как только гном упал, ещё пара рабов повалилась за ним, выронив из рук тяжёлые камни.
Мелисса вздрогнула, словно удар был нанесён ей. Она почти физически ощутила на себе всю боль, которую сейчас испытывал несчастный, и по телу побежали мурашки. Она невольно сжала кулаки, мечтая, что гном сейчас вскочит на ноги, выхватит кнут, точно так же, как это сделал тот юный гном во время бунта, и отделает Мрачного так, что тот будет просить пощады… но гном лишь сжался в комок прямо в грязи, скрипя зубами, чтобы не кричать.
Охотнику это зрелище было безумно приятно, он даже оскалил зубы, блеск которых был видел чуть ли не всему Дейгарду. Мелисса сморщила нос, вид Охотника становился всё более омерзительным.
Охотник вернул кнут погонщику и поправил поля шляпы, задерживая взгляд на гномах. Те смотрели с ненавистью, но снова возвращались к своей работе, устало мотая головами и беря измученными руками тяжёлые камни, которые дробили большими кирками, превращая в крошку, и закладывали дорожку до склада. Погонщики остались довольны увиденным представлением и ещё раз помахали кнутами перед носами гномов, чтобы пригрозить наказанием, которое не заставит себя ждать.
Мелисса стала медленно двигаться от кустарника до ближайшего дерева. Охотник не мог видеть её передвижения, он был занят осмотром всей территории, где находились рабы. Закончив с осмотром, он что-то сказал одному из погонщиков и направился во внутренний двор, обогнув сарайчик со строительными принадлежностями. Мелиссе пришлось вжаться в дерево и не двигаться, потому что поля шляпы взметнулись туда, где она стояла, и потому пришлось притаиться. Переждав несколько секунд, Мелисса вышла из своего укрытия, больше не боясь быть замеченной. Она направилась к погонщику, с которым говорил Мрачный.
Гномы на секунду замерли, когда увидели приближавшуюся принцессу. Мелиссе стало не по себе от такого пристального внимания: казалось, эти гномы готовы разорвать её, стоит только дать им повод. Она сразу вспомнила вчерашний бунт и взгляд темноволосого гнома. Мелисса едва проглотила склизкий ком в горле и заставила себя подойти ближе, но не подходя к гномам, словно они были цепные псы.
Погонщики выпрямились при виде принцессы, словно неотрывно занимались своей работой, ни на что не отвлекаясь. Один из погонщиков, заметив взгляды гномов, снова пригрозил им поркой новыми кнутами, и рабы взялись за работу.
— Я видела, как вы разговаривали с Охотником. Он сказал вам, куда направляется? — напрямую спросила Мелисса.
Погонщики замялись, один даже почесал рукоятью нового кнута спину, обдумывая, стоит ли говорить Мелиссе. Принцесса так на них посмотрела, что они, ещё раз переглянувшись, выложили, что сегодня Мрачный должен на два дня покинуть Дейгард, и прямо сейчас он отправился на сборы. Цель визита и место прибытия были им неизвестны. Мелисса быстро кивнула им и поспешила уйти. Толку от погонщиков было никакого, но хоть что-то она смогла узнать.
Мелисса бросила последний взгляд на гномов – те хоть и продолжали работать, но косые взгляды были обращены в её сторону, – и пошла тем же путём, что и Охотник, надеясь застать его за сборами в поездку. Было странно, что Охотник решил уехать именно сейчас, ведь насколько она была осведомлена, отец ещё нуждался в услугах ловца на гномов, и Мрачный говорил, что уедет на юг только с наступлением весны…
Дождь снова заморосил, и Мелиссе пришлось поглубже надеть на голову капюшон. Она немного продрогла, и ноги у неё затекли от долгого прятанья в кустарнике. На какую-то долю Мелисса считала свою затею глупой и бесполезной – ну что она сможет выудить из слежки за Мрачным? Если у него и были какие-то тайны, то он, как никто, тщательно скрывал их.
Мелисса ускорила шаг, не желая полностью вымокнуть. Она прошла во внутренний двор, где уже была приготовлена кузовная кибитка. Вокруг суетились слуги и двое погонщиков – они проверяли колёса и рессоры, что-то кидали в повозку. Охотник появился словно из ниоткуда, возникнув за спиной Мелиссы.
— Заблудились, ваше высочество?
Мелисса медленно обернулась, стараясь ничем не выдавать своего волнения, хотя сердце колотилось в груди как бешеное. Она была ниже Охотника на полголовы, и потому приходилось смотреть ему в глаза снизу-вверх.
— Куда-то собираетесь? — Не собираясь отвечать на вопрос Охотника, Мелисса сама решила перейти в наступление.
— Моя жизнь такова, что я в любой момент могу сорваться и уехать. Поэтому всегда надо быть готовым. — Мрачный указал в сторону повозки и суетящихся вокруг неё людей. Все суетились и явно спешили. Значит, Охотник собирался покинуть королевство в самое ближайшее время.
Движение за спиной Мрачного заставило девушку немного сдвинуться в сторону, чтобы посмотреть. Там стояла гномка. Она держала в руках булавы, которые подносила к повозке и передавала их людям. Гномка была без цепей, выглядела вполне неплохо, по сравнению с теми, кто понёс наказание за бунт. Увидев Мелиссу, она едва не выронила булавы себе на ноги.
Проследив взгляд Мелиссы, Охотник встал рядом с Мелиссой и прикрикнул на гномку:
— Альма, иди-ка сюда! — Командный голос Охотника не подлежал оспариванию.
Альма сбросила оружие погонщикам и неуверенно подошла к принцессе и Охотнику. Она держалась на расстоянии, но взгляд у неё был словно у хищной гиены, она осматривала Мелиссу с ног до головы.
— Альма? — неуверенно повторила Мелисса, переводя взгляд с гномки на Охотника. — С каких пор вы зовёте рабов по именам?
— Только если раб является твоим личным помощником. Можно выбрать себе любого, называть, как захочется, и приказывать делать всё, — Мрачный понизил голос, опустившись изуродованными губами к уху Мелиссы, — что захочется.
Охотник делал вид, что того происшествия в пыточной не было, но Мелисса не собиралась забывать и оставлять это просто так.
— И вы заставляете её помогать таскать ваше оружие? — уточнила Мелисса, смотря на мирно стоящую перед ними гномку. Альма переминалась с ноги на ногу и ждала приказа.
— И не только.
Мрачный гнусно улыбнулся, и Мелисса поморщилась. Наверняка он хотел выглядеть зловеще, и это уродливое лицо делало его похожим на вурдалака. Охотник встал рядом с Альмой, напротив Мелиссы.
— Пока меня не будет, можешь взять её себе в услужение. Гингариан не даёт согласия на пользование рабов в личных целях, но вот она, — Охотник толкнул Альму, и та зашаталась, — полностью в твоём распоряжении.
Мелисса с недоверием осмотрела Альму, которая тоже была удивлена таким заявлением, и покачала головой. Какой-то сомнительный был подарок.
— Мне не требуются её услуги, — вежливо отрезала Мелисса, — у меня есть служанки и фрейлины.
Охотник отослал Альму, кивнув ей в сторону погонщиков. Та поспешила откланяться и оставить господ, не забыв перед этим одарить Мелиссу ещё одним двусмысленным взглядом. Принцесса тоже в долгу не осталась, приняв самое серьёзное выражение лица и скрестив руки на груди.
Альма сгребла пятернёй волосы на затылок, жутко вымокшие, и вернулась к работе, больше не обращая внимания на Мелиссу и Охотника.
Охотник не отводил глаза от принцессы, пристально и с интересом её разглядывая.
— Надеюсь, вы не сильно поцарапались, сидя в кустах и шпионя за мной. — Увидев, как поменялось лицо принцессы, Мрачный победно ухмыльнулся.
Мелисса растерялась, не зная, что ответить. Врать было бесполезно, Охотник видел её. Ему хватало даже одного глаза, чтобы всегда быть начеку. Но Мелисса не собиралась признавать своё поражение, она приняла самый невозмутимый вид.
— А с чего вы взяли, что я шпионила за вами? Я просто кое-что искала…
— Уверен, так и было, — согласился Охотник, ни разу не поверив в сказанное. — Если у вас нет ко мне никаких дел, то я вынужден оставить вас, ваше величество, и наконец заняться подготовкой к отъезду.
Охотник приобнял Мелиссу за плечи и подтолкнул, давая понять, что разговор окончен, и она может идти. Мелисса хотела спросить, что стало с гномами в пыточной, но спросить напрямую она не могла. Принцесса стояла и смотрела на удаляющуюся спину Мрачного, соображая, как привлечь его внимание.
— Вы ведь устранили последствия бунта? — крикнула Мелисса и не прогадала: Охотник остановился и быстро развернулся на высоких сапог.
Охотник подошёл ближе к ждущей ответа принцессе, минуту её рассматривая и оценивая готовность Мелиссы знать правду. Кто-то из погонщиков окликнул Охотника, но тот махнул ему рукой, призывая не мешать.
— Последствия? — Охотник хмыкнул. — О каких именно последствиях вы говорите?
Мелисса деланно повела плечом и качнула головой, плотнее накидывая на себя плащ; дождь усилился.
— Ну как же. Гномы ведь устроили такой дебош. Заставили ваших ленивых погонщиков проснуться. — Мелисса прицокнула языком. — Видно, что вы были не готовы к такому. Растерялись. Люди стали паниковать.
Мелисса вспомнила, как слуги побежали прочь, толкая друг друга и роняя на землю посуду, стираное бельё и инвентарь. Она и сама испугалась, а Мрачный толкнул её и приказал немедленно убраться со двора. Не было похоже, что люди подготовлены к такой ситуации, потому что привыкли видеть гномов запуганными и поддающимися, выполняющими все прихоти и приказания.
Охотник подошёл ближе к Мелиссе и наклонился к самому её уху, будто не хотел, чтобы сказанное достигло посторонних ушей. Он почти язвительно прошептал:
— Такого больше не будет. Теперь мы готовы.
Больше он ничего не сказал, даже не посмотрел на Мелиссу, просто развернулся и пошёл отдавать приказания слугам, оставив девушку стоять одну. Альма, бегавшая за Мрачным, бросила на принцессу изучающий взгляд, после чего поспешно принялась за работу.
Мелисса постояла немного, наблюдая за работой людей, бегающих, словно муравьи, обустраивающие свой муравейник, и покинула двор. Встреча с Мрачным оставила неприятный осадок. О целях его поездки ничего узнать не удалось, как и о последствиях для гномов, которых он держал в пыточной.
Альма всё ещё смотрела Мелиссе вслед, что-то прикидывая в голове, но когда Охотник окликнул её, она вернулась к работе.