Последний рассвет

      Здесь было душно. Гном почувствовал это, когда начал медленно приходить в себя. Во рту пересохло, а глаза неистово щипало. Пытаясь привстать, гном почувствовал боль во всём теле и рухнул обратно, благо, голова его покоилась на коленях у брата.       — Тише, братишка, не делай резких движений, — зашептал светловолосый гном, гладя брата по волосам.       — Где мы? — Кили едва разлепил сухие губы.       — В темнице. — Фили вымученно улыбнулся, стараясь хоть как-то приободрить брата.       Младший несколько раз сморгнул, пытаясь избавиться от сухого ощущения в глазах, и снова попытался встать. Старший помог ему, осторожно придерживая, чтобы брат не упал. Оказавшись в сидячем положении, темноволосый гном огляделся. Темница была широкой, а на полу подстелена солома. Из дальних углов раздавался храп и сопение, а некоторые рабы что-то бормотали во сне. Темноволосый гном отполз подальше в угол и притянул колени к лицу. Старший брат оказался рядом и положил руку на плечо темноволосому.       — Кили, как ты себя чувствуешь?              Младший поднял на брата измученные глаза, но не успел ответить. Послышался смех. Кто-то из гномов проснулся и с интересом наблюдал за новыми рабами. Светловолосый гном попытался разглядеть его лицо, но висящий на стене факел плохо освещал помещение темницы. Увидев, как братья смотрят на него, раб снова засмеялся.       — Смотрите, братцы, семидесятый и семьдесят первый, — хрипло усмехнулся гном.       Другие рабы стали косо смотреть на мальчишек. Некоторых разбудил хриплый смех раба, и они принялись на него недовольно ворчать.       — Да вы проснитесь, у нас ведь пополнение в питомнике, — усмехнулся гном.       Некоторые рабы с интересом уставились на новичков; только что проснувшиеся гномы сонно зевали и с трудом разлепляли глаза, которыми пытались разглядеть молодых гномов.       — Смотрите, какие чистые, наверно и не служили никому никогда, — сказал один гном, кашляя в перерыве между словами.       — И откуда же вас Охотник-то притащил? Может вы до этого у эльфов жили? — спросил гном, который разбудил всех своим смехом. Потом подошёл к мальчишками поближе и пригляделся к Кили. — Да тут никак эльфёныш! Смотрите, братцы, у него бороды даже почти нет!       Фили сразу же вскочил, враждебно смотря на гнома.       — А ну повтори! — потребовал светловолосый гном, сжав кулаки.       — Фили, не надо, — хриплым голосом сказал Кили, хватая брата за руку.       — Да ладно, оставь их в покое, Войлар, скоро они станут чернее сажи, если их забросят в шахту, — послышался голос из дальнего угла темницы.       Гном Войлар смерил Фили пренебрежительным взглядом и плюнул ему под ноги.       — Что ты мне сделаешь, мальчик? Накинешься и изобьёшь? Я не бью детей, так что сядь в свой угол и жди утра, — посоветовал Войлар.       Фили, наконец, смог разглядеть этого гнома. Он был в одних штанах, босиком и без рубашки. Борода у гнома была не очень длинная, её, видимо подрезали, но не отрезали совсем. Чёрные волосы гнома доходили ему до плеч и были собраны в небрежный конский хвост. Войлар был на голову выше Фили, но это нисколько не пугало молодого гнома.       — А ты тут за главного, я смотрю! Или просто выскочка, которая не даёт всем спать? — огрызнулся Фили, не желая оставаться в долгу.       Войлара это разозлило. Он подошёл вплотную к Фили и, схватив его за грудки, припёр спиной к стене. Кили сразу же вскочил, забыв про свои раны и боль в спине.       — Не трогай его. — Кили пытался отцепить руки Войлара от Фили, но гном с силой оттолкнул его, и Кили, упав спиной на солому, зашипел от боли, которая вновь вспыхнула в ране, оставленной кнутом.       — Ах ты тварь! — Фили ударил головой по голове Войлара. Гном пошатнулся и слегка ослабил хватку.       Другие гномы сразу же переполошились и попытались растащить дерущихся.       — Прекратить! — раздался голос, мигом успокоивший всех рабов.       Войлар разжал руки, отпуская Фили, и тот кинулся к лежащему Кили. Он помог брату привстать и попытался осмотреть его рану. По спине текла кровь, и от каждого прикосновения младший дёргался и шипел. Фили быстро оторвал ткань от своей серой изношенной рубашки и осторожно вытер брату спину. Войлар сплёвывал на солому кровь и гневно бранился.       Из самого дальнего угла темницы, куда не проходил свет от факела, вышёл ещё один гном. Белая борода, белые волосы и большие чёрные глаза. Одет гном был в серую рубаху и чёрные бриджи. На морщинистом лице вырисовывалось угрюмое выражение.       — Войлар! — Старик показал пальцем на гнома. — Подойди!       Войлар послушно подошёл и опустил голову. Старик смерил его напряжённым взглядом и погладил свою бороду.       — Чего ради ты устроил здесь драку? Ты подставляешь нас под угрозу своим поведением! — мрачно сказал гном.       — Прости, Эзра, но сопляк сам напросился, — пытался оправдаться Войлар.       — Мы должны помогать другу другу, а не истреблять. Достаточно того, что нас ненавидят люди, так ты ещё хочешь, чтобы мы сами перебили друг друга?       — Нет, не хочу, — сухо признался Войлар, ещё ниже опустив голову.       Так вот, кто тут за главного, подумал Фили. Старик, между тем, направил свои чёрные глаза на братьев. Обойдя Войлара, он подошёл к ним и присел на корточки подле них. Фили был готов, в случае чего, наброситься на старика, если он посмеет сделать что-то плохое его брату. Но старик пока что лишь смотрел, не проявляя никакой враждебности.       Сознание Кили снова покидало его. Он почти обмяк в руках Фили, и тот испуганно встряхнул его.       — Кили, — позвал старший.       — Я в порядке, — пролепетал младший, пытаясь не закрывать глаза. Рука его судорожно вцепилась в руку брата. — Со мной всё хорошо…       — Если доживёт до утра, то стража позовёт к нему лекаря, а ночью с нами никто возиться не станет. Кто из вас семидесятый, а кто семьдесят первый?       — Что? — не понял Фили.       Эзра поджал губы и перевёл взгляд на старшего из братьев.       — Я спрашиваю, кто из вас лишний? У нас никогда не было семьдесят одного раба. Почему вас двоих оставили в живых? — спросил старик.       — Они хотели убить нас обоих, но потом наш бывший хозяин сказал Мрачному Охотнику, что мы последние, и тот перерезал хозяину глотку и бросил в реку, а нас обоих привёз сюда, — ответил Фили.       — Последние? — подал голос Войлар. — Что это значит?       Фили перевёл взгляд на брата, и тот слабо ему кивнул.       — Последние из… рода Дурина, — тихо сказал Фили.       В темнице повисла тишина. Некоторые гномы, притворяющиеся спавшими, сразу же вскочили, удивлённо смотря на братьев. Войлар открыт рот и подошёл к мальчишкам.       — Что за чушь? — Войлар первым нарушил тишину. — Этот род был истреблён много лет назад, так что не надо нам тут рассказывать, будто вы какие-то особенные!       — Это правда! — подал голос Кили. Разговор не давал ему окончательно упасть в темноту и немного отвлекал от боли. — Мы племянники последнего Короля-Под-горой!       Кто-то из гномов прыснул от смеха, а кто-то принялся переглядываться с другими. Войлар наотрез отказывался верить в эту чушь,       — Ну да, как же, а я сын Мрачного Охотника! — засмеялся гном.       — И как вам ещё языки не отрезали за такую болтовню? — удивлялись другие рабы. Фили насчитал их тут десять.       — Замолчите! — шикнул на всех Эзра. Он придвинулся ближе и стал ещё пристальнее рассматривать мальчишек. Фили это не понравилось.       — Хватит на нас так смотреть. Можете нам не верить, но это правда. Возможно, это единственное, что спасало нам жизни, — сказал парень.       — Кто была ваша мать? — спросил Эзра.       — Мы… не знали её. Нас вырастила наша кормилица. Она нам и сказала, что мы являемся последними наследниками Дурина.       Эти слова заставили Войлара снова засмеяться.       — Всё это сказочки, мальчик! Ваша кормилица придумала это, чтобы умирая, вы думали, что умираете не безродными щенками, а наследниками некогда истреблённого рода! Забудь про эту чепуху, малыш, и приготовься завтра к унижениям. Уж поверь, король умеет смешивать с грязью! Так что ваш благородный род вымрет уже завтра!       — Да как ты смеешь… — не выдержал Кили. Он даже попытался встать, но боль не позволила ему, и он лишь стиснул зубы.       — Кили, не трать силы, — попросил старший, приобняв брата за плечи.       — Наивные детишки, — усмехнулся Войлар, отходя в дальний угол. Гном подстелил себе туда соломку и приготовился уснуть, хотя краем уха слушал разговор Эзры с мальчишками.       Старик, кажется, не собирался смеяться над гномами. Он лишь вздохнул, но всё равно не мог до конца поверить в то, что перед ним последние из великого рода.       — Значит, король тоже думает, что вы особенные. Ну что же, давно в этом зверинце не было породистых рабов, — сказал Эзра.       — Пусть не надеются приручить нас, — прошипел Фили. — Гномы должны быть свободным народом.       На этот раз засмеялся старик. Он обнажил свои кривые жёлтые зубы.       — Не вздумай сказать такое при страже или при короле! Голову тебе снесут сразу же, даже не задумываясь о твоём происхождении, сынок! Мы-то, конечно знаем, что ты прав, но эти мысли должны оставаться пока что лишь в наших головах, пока не наступит Дождливый день…       — Только не говори, что ты доверяешь этим самозванцам? — подал голос Войлар, обращаясь к Эзре.       — Они одни из нас и находятся в таком же положении, — ответил Эзра.       Из угла послышалось фырканье и гневное сопение. Эзра лишь покачал головой.       — Так кто же всё-таки из вас семьдесят первый? Кого хотели убить, а кого оставить?       — Меня хотели убить первым, потому что я накинулся на погонщиков и укусил их. Они хотели разлучить нас с братом, я не мог этого позволить, — серьёзно ответил старший.       Эзра хмыкнул и одобрительно закивал головой. Потом он посмотрел на Кили, который то ли уснул, то ли потерял сознание. Фили продолжал прижимать его к себе, словно мать дитя.       — Значит, он семидесятый. Знаешь, как у нас говорят рабы между собой? Да придёт однажды Семидесятый Великий и освободит рабов Дейгарада безликих! — Старик слегка улыбнулся и неожиданно провёл рукой по волосам Кили.       Фили напрягся, ожидая, что Эзра сделает брату что-то плохое.       — Успокойся, Семьдесят Первый, я не сделаю вам ничего плохо. Люди ещё успеют вас помучить.       — Почему ты называешь меня Семьдесят Первым? Меня Фили зовут. При чём тут все эти цифры?       Старик устроился поудобнее на соломе и принялся поглаживать свою бороду. Потом он замер и посмотрел Фили в глаза.       — У Дейгарда всегда было не больше семидесяти рабов. На место каждого убитого приводили лишь одного, чтобы не нарушить баланс. Среди нас тридцать женщин и сорок мужчин. Женщины ночуют на кухнях и в подвалах, а нас держат здесь, по десять гномов в одной клетке на самом нижнем ярусе. У каждого из нас есть имя, но обычно нас называют цифрами. Я вот, например, Двенадцатый. Но мы стараемся не забывать своих имён и всегда обращаемся друг к другу как положено, не произнося цифр. Каждый день у нас меняются обязанности. Сегодня ты можешь подавать королю обед, а завтра будешь убирать навоз на его конюшне. Некоторым удавалось закрепиться на одном ремесле, но это случается редко и если того пожелает сам король.       — Тебе не надоело перед ними распинаться? Завтра эти несчастные всё почувствуют на свое шкуре, погонщики не поскупятся на кнут! — послышался голос Войлара.       Старик покачал головой. Войлар был шестьдесят третьим, то есть, не так давно попал в Дейгард. Он был самым диким из рабов и никак не мог смириться со своей участью. Эзра похлопал Фили по плечу и встал.       — Ложитесь спать. Завтра у вас начнётся другая жизнь…