Последний рассвет

      Комната для танцев находилась на этаж выше комнаты Мелиссы. Три раза в неделю, после завтрака, принцесса посещала занятия наставника Яноса. Он был сухим и грубым, всё время ворчал и мог даже ударить девушку по рукам своей указкой, которую всегда носил с собой.       Надев тесные туфли, которые натирали ей мозоли, Мелисса поморщилась и вздохнула. Янос заставлял её носить на занятия обувь на размер меньше, потому что считал, что только так можно научиться не чувствовать боли и делать движения поистине идеальными. Мелисса собрала волосы в конский хвост и посмотрела не себя в зеркало. Она совершенно не выспалась и даже не спустилась к завтраку. Ночью она плохо спала и смогла заснуть лишь под утро. Девушке снился кошмар, в котором она была королевой Дейгарда, а Мрачный Охотник привозил ей всё больше гномов. Их уже было больше семидесяти, и все они кричали и просили пощады. Мелисса видела себя, гордо стоящую на помосте в красивом красном платье и с короной на голове. Она улыбалась, смотря, как мучают гномов. Когда к ней подвели двух братьев – один был светловолосый, а второй темноволосый, — Мелисса стала смеяться. Мальчишки боялись её, но, тем не менее, их взгляды источали только ненависть.       — Убейте их, — приказала Мелисса из сна.       Стражники подошли к юным гномам и достали свои мечи, а девушка продолжала смеяться….       Проснувшись, Мелисса ещё долго слышала в своей голове собственный смех. Она как будто посмотрела на себя со стороны, но каждой клеточкой своего сознания понимала, что это была не она. Это была другая Мелисса. Та, которую хотел бы видеть отец. Настоящая наследница Дейгарда, жестокая и бесчувственная. Потом девушка вспомнила, что гномы, которых она приказала убить во сне, были те братья, которых доставил Мрачный Охотник. Мелисса почему-то не могла выбросить их из головы. Она прокручивала в голове сцену, когда Мрачный Охотник ударил одного из братьев и сказал, что кровные узы – это их слабость. Девушка понимала, что её отец и другие люди воспользуются этой «слабостью».       Вздохнув, Мелисса зачем-то в очередной раз поправила свой наряд и вышла из комнаты. Служанок, крутившихся возле неё с самого утра, девушка отослала прочь. У Юджи тоже был наставник по танцам, только это была мягкотелая полная женщина тридцати лет. Она была очень доброй и любила Юджи. Наставница никогда не кричала на девочку и лишь терпеливо всё объясняла и показывала. Мелиссе было интересно наблюдать, как женщина учить её сестру парному танцу мелинтиому*, в котором приходилось танцевать с мужчинами. У Юджи довольно неплохо получалось, чего нельзя было сказать о Мелиссе. Старшая принцесса всё время путалась и во время занятий думала не о танцах. Ей хотелось погулять в лесу, подальше от дворца и назойливых служанок, которые раздражали её своей болтовнёй. Возможно, вечером удастся улучить момент и сбежать ненадолго из этого душного дворца, стены которого буквально сдавливали ей грудь и мешали дышать.       Улыбнувшись своим мыслям, девушка, стала подниматься по широкой каменной лестнице. Стража на верхнем этаже поклонилась девушке, а она лишь слегка кивнула им. Мелисса не любила повышенного к себе внимания со стороны слуг и стражников. Все они улыбались ей в лицо, но некоторые наверняка мечтали вонзить нож в спину. Мелисса чувствовала, что люди боятся её отца. Да, он был хорошим правителем, но его жёсткого характера боялись все. Наверняка люди думают, что и она будет бездушной и жестокой, ведь она его кровь. Как же иногда хотелось принцессе родиться дочерью простых крестьян. Ей не пришлось бы угождать отцу и выходить замуж за того, кого ей выберут. А ещё ей не пришлось бы мучить гномов…       Пройдя по длинному коридору, девушка нашла нужную дверь и толкнула её. Наставник уже был там. Он ходил из угла в угол, бормоча что-то под свой крючковатый нос. Указка, как всегда, была в его руках. Медленно выдохнув, девушка приблизилась к наставнику.       — Доброе утро, Янос, — поздоровалась Мелисса.       Янос сразу же перестал ходить. Он поднял на девушку свои карие глаза и плотно поджал губы.       — Вы опоздали на целых две минуты, — сухо констатировал он. Сегодня на нём была серая рубаха в горошек и плотные бриджи. Янос был почти лысым, но борода у него была красивая, ровно стриженая и всегда скреплялась золотым зажимом. Наставник был сухой, как тростинка, но всегда ходил прямо. Юджи смеялась и говорила, что он проглотил палку.       — Простите, что так получилось, — учтиво извинилась девушка, совершенно не чувствуя вины.       Янос снова поджал губы и указал указкой на место подле себя.       — Принцесса не должна витать в облаках и опаздывать. Принцесса должна помнить, что каждая секунда очень дорога! Мне придётся сказать Его Величеству о вашем опоздании!       Мелисса лишь пожала плечами. С Яносом было бесполезно спорить. Однажды она имела неосторожность сказать, что танцы ей даром не нужны. Наставник пришёл в бешенство и немедленно побежал к королю. Гингариан слушал жалобы, а сам просто испепелял дочь взглядом.       — Давайте поскорее начнём, — раздражённо сказал наставник. — Сегодня нам придётся работать без Армана и Скрипки.       Только сейчас Мелисса заметила, что Арман, игравший на арфе, и Джон, по прозвищу Скрипка, не присутствуют на их уроке. Они всегда улыбались принцессе, встречаясь с ней взглядами, и поднимали девушке настроение. Скрипка любил передразнивать Яноса, когда тот поворачивался спиной. Мелисса плотно сжимала губы, чтобы не засмеяться и ещё больше не разозлить наставника.       Мелисса и Янос поклонились друг другу и начали с повторения основных элементов танца мелинтиома. Это был довольно простой танец, требовавший от танцоров лишь внимания, чтобы не наступить друг другу на ноги, но для Мелиссы это было целое испытание. Когда она в очередной раз отдавила Яносу его вытянутый носок, он очень строго на неё посмотрел.       — Несчастный ваш жених! Да вы же ему все ноги отдавите! Сын короля Эдвина не захочет брать вас в жёны, если вы не научитесь танцевать!       Хоть бы так и было, подумала Мелисса, но вслух этого не сказала.       — Я боюсь предполагать, что будет, когда мы начнём разучивать свечной бранль**, — не унимался Янос.       — Может, мне стоит заняться чем-нибудь другим? Например, улучшать навыки ратного дела, — предложила Мелисса. Она бы с удовольствием махала бы сейчас мечом, нежели пыталась не наступить Яносу на ноги в своих тесных туфлях на кошачьих каблуках***.       Но наставнику такое предложение совсем не понравилось. Более того, это оскорбило его до глубины души. Лицо его стало красным, и было похоже на перезревший помидор. Он сжал в руках свою указку и был готов ударить Мелиссу.       — В вас нет никакой любви к прекрасному! Танец есть величайших язык, на котором могут разговаривать мужчина и женщина, а вы ведёте себя словно маленькая девочка и не понимаете, что к занятиям нужно относиться серьёзно! Я всё расскажу вашему отцу! Пусть ищет вам другого наставника! Я больше не намерен сносить унижения, которые ваша особа доставляет мне! — закричал Янос.       Мелисса чуть не задохнулась от этих слов. Разве она его оскорбляла? Она лишь сказала то, что чувствует. Да и Янос сам понимает, что танцы не для неё, только вот зачем делать из этого целую драму?       Не дожидаясь того, что наставник взмахнёт своей указкой, девушка выскочила из комнаты и побежала вниз по лестнице. Ноги ужасно болели от этих туфлей, но девушка не хотела останавливаться. Стражники провожали её удивлёнными взглядами, но не успевали ничего спросить.       Мелисса спустилась на первый этаж и спряталась за большими колоннами. Там она смогла, наконец, снять с себя тесную обувь и облегчённо вздохнуть. Не смотря на то, что теперь ей вновь придётся выслушивать поучительные тирады отца и подвергаться его сердитому взгляду, Мелисса радовалась тому, что теперь ей больше не придётся заниматься с Яносом. Может быть, отец позволит ей заниматься вместе с сестрой, которая наверняка уже выучила и мелинтиом, и свечной бранль. Вот кто понравится сыну короля Эдвина, а не Мелисса.       Девушке захотелось побежать на нижний ярус, чтобы рассказать о случившемся Бенрону, который, как всегда, поддержит её, но до Мелиссы не сразу дошли воспоминания о том, что Бенрона больше нет…       Опершись рукой о холодную колонную, Мелисса взяла в руки туфли и села на пол. Она бы хотела заплакать, вспоминая гнома, но слёзы не шли. В горле образовался склизкий ком, и дыхание сбилось, но слёз не было. Девушке захотелось ударить кулаком по здоровенной бетонной колонне, чтобы выплеснуть злость и отчаяние, но она понимала, что только повредит себе руку, а успокоение к ней так и не придёт.       Просидев в этом месте около получаса, девушка встала, держа в руках ужасные туфли. Урок по истории Мелисса уже пропустила. Юджи наверняка уже рассказала о событиях на Бронзовой реке, и наставник остался ею доволен. После сорвавшегося урока танцев принцессе не хотелось ссориться с другими наставниками. Девушке захотелось прямо сейчас отправиться лес, чтобы подышать осенним воздухом. Нужно только было привести себя в порядок и выкинуть эти ужасные тесные туфли.       Мелисса вышла из своего укрытия, где почти всегда могла побыть одна, и пошла дальше по галерее. В самом конце было гранитное изваяние её предка короля Идориана Головореза. Идориан прославился тем, что смог освободить Дейгард от полчищ орков. Он отрубил их вожаку голову, надел её на копьё и проехал с нею вдоль своего отряда, призывая людей быть храбрыми. Он был одним из тех, кто решил убивать не всех гномов. Он брал некоторых в рабство, чтобы они служили людям. Потом эльфы стали покупать их у людей, ведь гномы были отменные рудокопы, которые умели добывать золото.       На Идориане был гранитный плащ и копьё, на острие которого было подобие орочьей головы. Мелисса могла часами стоять возле этого изваяния, смотреть на него и думать. Сможет ли она когда-нибудь совершить что-то подобное, чтобы войти в историю Дейгарада как великая королева? Может, голову орков она и не снесёт, но у Мелиссы уже были планы, как изменить жизнь дейгардинцев. Но если отец вздумает выдать её замуж, то она уже не сможет принимать самостоятельные решения.       — Идориан, прошу тебя, пусть во мне будет хоть толика твоей храбрости! Она мне понадобится, чтобы многое изменить в этом мире, — сказала Мелисса, обращаясь к изваянию.       Девушка считала себя трусихой, потому что боялась спорить с отцом, боялась говорить о том, что думает на самом деле. А вдруг ей не хватит храбрости отменить закон о том, что гномов надо убивать? Может быть, ей не стоит кардинально менять устоявшиеся законы и традиции, по которым люди и эльфы живут уже много лет, а просто подчиниться своей судьбе. Гномы должны служить людям. Так всегда говорил отец. Но прав ли он? Мелисса могла бы поспорить об этом, только знала, что победа в этом споре всё равно будет за королём, который никому не позволит усомниться в правильности его правления.       — И для чего же такой юной леди понадобилась храбрость? — раздался за спиной скрипучий нагловатый голос.       Мелисса резко обернулась и увидела перед собой Мрачного Охотника. На нём был тот же чёрный костюм, чёрная шляпа, только плаща не было. На руки он надел чёрные кожаные перчатки. Лицо его скрывали поля шляпы. Охотник стоял далеко, но голос его разнёсся по всей галерее.       — Вы меня напугали, — призналась Мелисса, шумно выдохнув. Сердце её забилось сильнее, словно у загнанного кролика. Девушка услышала звук, напоминающий смешок, а затем Охотник, не поднимая головы, стал подходить к ней. Мелиссе захотелось сбежать, предварительно кинув в Мрачного туфлями, но потом она взяла себя в руки и успокоилась, словно сам Идориан Головорез передал ей свою храбрость.       Охотник остановился в паре шагов от девушки, и она увидела часть его губ, сложенных в усмешку. Остальную часть лица скрывала шляпа.       — Простите, ваше высочество, не хотел к вам подкрадываться. Вы не подумайте, я не слежу за вами, просто осматривал дворец. Раз я здесь, ваш отец попросил меня чувствовать себя свободно! — Охотник сложил руки за спиной, всё ещё не поднимая головы.       Он всегда так ходит? — мысленно спросила Мелисса. Она невольно сделал шаг в бок, всё ещё борясь с желанием убежать. Охотник заметил движение и ухмыльнулся.       — Юная леди боится меня? — напрямую спросил Охотник.       — Н-нет, — соврала девушка, но голос её выдавал. — Просто я не привыкла разговаривать с собеседником, который не смотрит мне в глаза.       — Ах, это… думаю, вам будет неприятно со мной говорить, если вы увидите моё лицо, — поспешил объяснить Охотник.       — Я уже видела его вчера, когда вы привезли гномов…       — Вы хотели сказать – рабов? У этих существ нет расы, они никто, юная леди! Вчера вы видели меня лишь при свете заходящего солнца, но сейчас моё лицо может показаться вам более безобразным! — сказал Охотник.       Мелиссе вдруг захотелось разглядеть его лицо. Она не боялась его обезображенности, девушка хотела посмотреть ему в глаза.       — Меня это не пугает. Я настаиваю на том, что собеседники должны видеть глаза друг друга, — уверенно заявила девушка.       Охотник громко рассмеялся, слегка приподнимая голову. Смех его тоже был скрипучим и немного хриплым.       — Ну если юная леди настаивает… — С этими словами Охотник медленно снял шляпу.       Мрачный был прав. Свет заходящего солнца щадил их глаза, не давая рассмотреть лицо Охотника полностью. Мелисса едва удержала себя от того, чтобы раскрыть рот или вообще отвернуться. Правый глаз Охотника отсутствовал полностью. Щека была похожа на жареный кусок мяса, и половина губы вообще отсутствовала. Шея Охотника тоже была задета. На ней виднелись три полосы, похожие на следы от когтей дикого зверя.       Наверно на лице девушки отразился какой-то испуг или удивление, потому что Охотник засмеялся и надел свою шляпу.       — Я же говорил, что юной леди будет неприятно на это смотреть!       Подавив ком в горле, девушка смогла придать лицу невозмутимое выражение.       — Ну что вы, я не испытываю никакого отвращения. Только немного удивлена увиденным. На вас напал дикий зверь? — спросила Мелисса.       — Зверь? Нет, что вы, — сказал Охотник, подходя ближе к девушке. — Это сделали те, кого вы, по всей видимости, имеете неосторожность жалеть. Это сделали гномы. Эти проклятые твари, которые вообще не заслуживают жизни! — Голос Охотника потерял всякую весёлость и был похож на гром. — Так что не стоит их жалеть, юная леди! Они не умеют любить, думают лишь о золоте и не ценят жизни других существ. Когда вы станете королевой, вы поймёте это. Они захотят вашей смерти.       Мрачный приблизился к девушке вплотную, и его горячее дыхание обдало её щёки. Охотник снял шляпу, чтобы Мелисса лучше разглядела его лицо.       — Привыкайте смотреть на меня. Когда вас коронуют, я буду доставлять вам рабов, и нам придётся с вами подружиться! — Потом он надел шляпу и вновь придал голосу былую весёлость. — Рад был встрече. Увидимся за ужином.       Охотник развернулся и быстро зашагал прочь. Мелисса осталась одна, замерев на месте. В голове всё ещё стучали слова Охотника – Они захотят вашей смерти…

***

      — Подъём!       Голос погонщика вытащил гномов из беспокойного сна и заставил вернуться в мрачную реальность. Недовольно что-то бормоча, рабы стали вставать и протирать сонные глаза. Погонщики начали бить гномов плетьми, чтобы скорее привести в чувства.       Фили открыл глаза и посмотрел на брата. Кили прерывисто дышал, рефлекторно вцепившись в его руку. Рана наверняка воспалилась, и гному нужен был лекарь. Фили осторожно переложил брата на солому и взглянул на погонщика, который подошёл к ним.       — На выход, раб! — Погонщик взмахнул плетью, ударив Фили по рукам.       Светловолосый гном зашипел и одёрнул руки. Потом он с ненавистью уставился на погонщика и едва удержал себя от того, чтобы напасть на него.       — Моему брату нужен лекарь.       Эти слова, как ни странно, подействовали на человека. Он опустился подле лежащего Кили и приставил руку к его шее, щупая пульс. Потом он встал и принялся шептаться о чём-то с другим человеком.       — Идан, позови лекаря, — наконец сказал человек, смотря на приятеля. Тот кивнул и побежал за лекарем. Человек с плетью вновь взглянул на Фили и взмахнул своим орудием.       — А ты – живо на выход!       — Я останусь с братом! — упрямо заявил гном, что вызвало смех у человека.       Он схватил Фили за шкирку и потащил вон из темницы. Другие гномы вышли, оставив Кили лежать на соломе. Человек, продолжая держать Фили за шкирку, запер темницу и кинул ключи стражникам.       — Впустите Идана, когда он приведёт лекаря, — приказал погонщик.       Стражники кивнули, а погонщик потащил упирающегося Фили вслед за другими рабами.       Осеннее солнце сегодня светило очень ярко, и Фили пришлось зажмуриться. Другие гномы опустили головы и прикрывались руками, пытаясь спастись от солнца. Оно совершенно их не радовало. На улице было ещё несколько погонщиков. Они построили всех рабов в одну линию и стали называть их по цифрам.       — Двенадцатый, — крикнул погонщик, когда дошла очередь до Эзры.       Гном вышел вперёд, и погонщик огласил его обязанности на сегодня.       — Чистка королевских коней!       Фили слышал, как Эзра облегчённо вздохнул. Видимо, это было не самое плохое. Потом очередь дошла до Войлара.       — Шестьдесят третий! — Войлар вышел вперёд. — Шахта!       Войлар открыл рот и что-то хотел возразить, но был вовремя одёрнут одним из рабов. Никому не хотелось работать в шахте.       — Семьдесят первый!       До Фили не сразу дошло, что обращаются к нему. Погонщик подошёл к нему вплотную и взмахнул плетью.       — Тебе нужно особое приглашение, Семьдесят первый? — гневно спросил погонщик, наклонившись к самому лицу гнома.       — Но вы же не назвали Семидесятого, — сказал Фили, за что получил по лицу плетью от погонщика.       Голова гнома дёрнулась, и он почувствовал солоноватый привкус крови.       — Ты будешь подавать свой голос, когда мы тебе прикажем! На Семидесятого у короля особые планы!       Потом погонщик отошёл от гнома и снова крикнул:       — Семьдесят первый!       Фили сделал шаг вперёд, и погонщик огласил его работу на сегодня:       — Чашник!       В ряду мигом разнеслись звуки удивления, и Фили почувствовал на себе ненавистные взгляды других рабов. Войлар так вообще был готов порвать гнома глазами. Фили встал на своё место и стал смотреть, как других рабов отправляют на места их обязанностей. Потом к Фили подошёл лысый человек с очень длинной бородой.       — Иди за мной, — приказал он. Позади него пристроились двое стражников с тяжёлыми копьями. Напасть не получится. Да если бы и получилось, Фили никуда не сбежал бы без брата. Пришлось повиноваться.       Фили шёл за человеком, а позади него шли стражники. Уходя, гном обернулся на других рабов и увидел, что Войлар провожает его ненавидящим взглядом.       Фили привели на большую королевскую кухню. Здесь уже сновали гномки, которые были одеты в одинаковые серые платья и голубые передники. Женщинам сбривали бороду, от чего они стали больше похожи на человеческих женщин.       Человек с длинной бородой, который привёл Фили сюда, стал разговаривать с другим человеком. Он был облачён в тяжёлую длинную рубаху, на которой красовалась эмблема Дейгарда – заходящее солнце, на фоне которого парил ястреб. После их перешёптываний, человек в рубашке пренебрежительно посмотрел на Фили и упёр руки в бока.       — Его бы в шахту отправить. А ещё лучше в кузницу, но раз король приказал… Харвин, а что второй, его брат?       При этих словах Фили напрягся и посмотрел на человека с длинной бородой, которого звали Харвин. Гном ждал ответа. Харвин увидел, как смотрит Фили, и лишь злобно улыбнулся.       — У короля на него особенные планы.       Затем Харвин ушёл, оставив гнома на кухне. Человек в сером балахоне скрестил руки на груди и кивнул стражникам, которые были приставлены к Фили. Стражники ушли.       — Семьдесят первый, значит, — сказал человек. — Меня зовут Николас. Будешь называть меня господин Николас. Сегодня ты будешь прислуживать нашему королю за столом, в обязанности чашника входит подливание горячего вина нашему монарху. Если прольёшь хоть каплю на стол, то пеняй на себя. По утрам король не пьёт вина, а свой обед он перенёс на ужин, так что тебе придётся до вечера научиться правильно держать в руках полотенце и большой кувшин с драгунским вином. — Потом Николас обсмотрел гнома с головы до ног. — И одежду тебе придётся сменить.       Николас заметил, что Фили косится на выход. Человек схватил гнома за подбородок, слегка приподнимая его голову.       — Не надейся сбежать, раб. Непокорных убиваем сразу, ты и на полмили не уйдёшь. Уяснил?       Фили кивнул, и человек разжал руку. Для гнома нашли более-менее приличную одежду, которая была мальчишке слегка велика. На рубашке была та же эмблема Дейгарда. Николас учил Фили правильно держать кувшин в одной руке, а в другой полотенце. Если мальчишка проливал хоть каплю, Николас нещадно бил его по рукам и лицу. Фили молча терпел, едва борясь с желанием накинуться на этого злобного человека.       — Тебе ещё повезло, Семьдесят первый, — сказал Николас. — Обычно в первый день никого не подпускают к королевскому столу. Ты что, какой-то особенный у нас?       — Не знаю, — соврал Фили.       Николас ещё долго пофыркал, но больше ничего не сказал.

***

      Мелиссе совершенно не хотелось идти на ужин. За весь день она выпила немного сока и съела одну поджаристую булочку. Воспоминания о лице Охотника вызывали у неё желание есть в своей комнате, чтобы не встрчаться с Мрачным, но отец дал ей чётко понять, что хочет видеть её за столом вмести со всеми. Наверняка наставник ему уже нажаловался, подумала девушка, одеваясь к ужину. Она решила не привлекать к себе внимания, и надела простенькое зелёное платье. Крита помогала ей заплести на голове косы-колоски, которые очень красиво смотрелись.       — Мелисса, вы очень хорошо выглядите, — сказала девочка, заливаясь румянцем. Потом, немного помедлив, она спросила: — А Мрачный Охотник тоже там будет?       Мелисса кивнула, и Крита принялась нервно теребить подол своего платья.       — Говорят, он такой страшный и безобразный. Я-то сама его не видела, но и не больно-то хочется, — беспокойно сказала девочка.       А вот я видела, подумала про себя принцесса. Слова Охотника до сих пор крутились в голове девушки. Приведя себя в порядок, девушка улыбнулась Крите и вышла из своих покоев. Служанки сразу же окружили девушку и пошли провожать её до трапезной. Мелисса вполуха слушала их разговоры и умудрялась кивать в нужных местах.       В трапезной уже все собрались, кроме неё и отца. Юджи была одета в просторное нежно-голубое платье без корсета, а королева Селия облачилась в жёлтое, обшитое золотыми цветами. Мрачный Охотник сидел по правую руку от королевы. Между ним и Юджи оставалось одно свободное место. Это для меня, подумала Мелисса, и с неохотой заняла его. Далее сидели ближайшие советники короля, в том числе и Харвин, и мелкая знать, без которой не обходились переговоры.       — Дочка, ты прекрасно выглядишь, — улыбнувшись, сказала королева Селия. На её тонких сухих плечах платье смотрелось тяжёлым мешком.       — Благодарю, матушка, — отозвалась Мелисса, смущённо улыбнувшись.       Юджи взяла девушку за руку и слегка её сжала. Мелисса ответила на её рукопожатие, продолжая смущённо улыбаться.       — Какая воспитанная юная леди, — подал голос Охотник. Лицо его по-прежнему было скрыто полями шляпы.       Интересно, как он будет есть, подумала Мелисса.       Гномы-подавалы стали нести различные блюда и ставить их на стол. От запаха запеченной свинины с лимоном рот Мелиссы наполнился слюной, и она поняла, как голодна. Советники в нетерпении стали втягивать носами прекрасный запах еды чуть ли не хватались за вилки.       — Его Величество, король Гингариан! — объявил привратник, распахивая резные двери.       В трапезную вошёл король, в окружении своей охраны. Все встали и застыли в лёгком поклоне. Король взмахнул рукой, призывая всех сесть на свои места. Потом слуга отодвинул тяжёлый стул с бархатными подушками, чтобы король мог сесть. Охрана стояла позади короля и находилась подле него до конца трапезы. С позволения Гингарина все принялись за еду.       — Подайте нам вина! — ближе к середине трапезы приказал король. Он не любил, когда вино подают сразу. Он любил его только что нагретым. К столу подошли три гнома-чашника. Один наливал королю, второй его семье, а третий советникам и знати.       Мелисса пригляделась к одному из них и узнала в нём раба, которого прошлым вечером привёз Охотник. Светловолосый гном. Один из братьев. Но почему отец позволил ему быть сегодня чашником? Мелисса ожидала какого-то подвоха.       Когда трапеза была в самом разгаре, Гингариан вдруг посмотрел на Мелиссу и сказал:       — Сегодня ко мне приходил твой наставник Янос. Не желаешь ли мне объяснить, что произошло? — поддельно ласково спросил отец.       Мелисса не ожидала, что отец начнёт при всех выяснять это. Она сжалась на стуле и потупила взор.       — Ничего такого. Просто он слишком много значения придаёт своим танцам, а я лишь сказала, что возможно это не совсем для меня, — ответила девушка.       Король, между тем, выпил последнее вино из своего кубка, и гном принялся наливать в него новую порцию. Гингариан следил за каждым его движением и видел, как трясутся руки мальчишки. Другие чашники, уже привыкшие к этой работе, спокойно разливали вино и воду по кубкам людей.       Гингариан залпом выпил из кубка и поднялся со своих бархатных подушек. Потом он щёлкнул пальцами своей страже, которая поспешно вышла за двери.       — Милая дочка, — начал король. — Мне прискорбно видеть, что ты портишься на моих глазах. Я никогда тебя не бил, но мне иногда так хочется это сделать. Благо, у нас есть рабы, которые и созданы для того, чтобы служить людям.       В комнату вошли стражники, ведя перед собой темноволосого гнома. Кажется, это был брат светловолосого, если глаза Мелиссы её не подводили. Он был очень бледным, а глаза красными и уставшими. Он был облачён в те же обноски, что и в прошлый раз. Стражники подвели мальчишку к королю, который возвышался над ним.       — Отец… — Мелисса хотела что-то сказать, но король ударил темноволосого по лицу, от чего тот громко охнул и чуть не упал; стражники сразу подхватили его.       — Смотри, Мелисса, у нас новый мальчик для битья. Думаю, эта должность подойдёт нашему новому рабу! — сказал король.       — Нет! — Светловолосый раб хотел кинуться к брату, но его удержал мигом среагировавший другой стражник.       — Итак, дочка, для начала я хотел бы, чтобы это научило тебя не жалеть этих тварей, называемых гномами. Я хочу, чтобы ты повторила эти слова – гномы созданы лишь для того, чтобы служить людям! Повтори! — потребовал отец.       — Отец, не надо…       Гингариан снова ударил темноволосого мальчишку, на этот раз не ладонью, а кулаком. Гном повис в руках стражников, сплёвывая кровь.       — Нет, пожалуйста, не надо, — начал кричать светловолосый гном-чашник. Он выронил кувшин с вином, и тот разлетелся по всему полу. Прекрасное драгунское вино медленно стекало к ногам короля.       Всем как будто не было дела до происходящего. Лишь королева Селия побледнела и вжала голову в плечи. Юджи закрыла руками рот, боясь сказать что-то лишнее. Мрачный Охотник ухмылялся, ковыряя вилкой в тарелке, а советники вообще не могли оторваться от жареного поросёнка.       Гингариан медленно повернулся к светловолосому, которого держал стражник.       — Подними! — приказал король, указывая носком ноги на кусочки кувшина.       Стражники толкнули Фили, и тот принялся собирать осколки. Кувшины были сделаны из специального стекла, называемого орочий клык. Осколки были очень острыми, и Фили порезался. Кровь гнома смешалась с красным вином, но Фили продолжал собирать, шипя от боли.       Кили смотрел на это с нескрываемой болью. Он хотел оказаться рядом с братом и вытащить эти осколки из его кровоточащих рук. Потом король вновь посмотрел на Кили и ухмыльнулся.       — Может быть, ты хочешь попробовать вина? — обратился он к Кили. — А может, твой брат, который не умеет держать кувшин?       — Отец, зачем ты это делаешь? — не выдержала Мелисса, и Кили вновь получил удар.       — Прошу, перестаньте, — взмолился Фили. — Я всё для вас сделаю, только брата не трогайте.       Мелиссе показалось, что гном едва сдерживает слёзы. Она не могла и не хотела на это смотреть.       — Отведай прекрасного драгунского вина, Семьдесят первый! — Гингариан посмотрел на Фили. — Ты его разлил, так и не попробовав. Давай, пей прямо с пола. Как собака. Или хочешь, чтобы твой брат сделал это за тебя?       Фили опустился на колени, держа в руках осколки. Он отложил их в сторону и, немного помедлив, принялся пить прямо с пола. И тут не выдержал Кили.       — Нет, хватит, не надо, — кричал Кили, вырываясь из рук стражников.       Гингариан засмеялся.       — Вы посмотрите, кто перед нами! Мрачный Охотник удостоил нас чести и доставил в Дейгард последних гномов их рода Дурина! Последние родственники Короля-Под-Горой. Простите, что не оказали вам должный приём! — Король кивнул стражникам, и они подняли с пола Фили. Он с ненавистью смотрел на короля, мечтая вцепиться ему в глотку.       Потом Гингариан посмотрел на Мелиссу.       — А ты должна будешь завтра же извиниться перед своим наставником и просить его продолжить занятия с тобой. Если он откажется, то пеняй на себя. Янос самый лучший наставник, которого я нашёл для тебя, глупая моя дочь! И ещё одно… — Гингариан переглянулся с Мрачным. — Я не хочу, чтобы твоя жалость к рабам стала проблемой для нашего королевства, но я использую это. Каждое твоё непослушание будет иметь последствия для рабов. Для начала начну с этих, породистых! Теперь у меня есть новый мальчик для битья! И поверь – я не стану жалеть никого из них!       Мелиссе хотелось убежать. Хотелось где-нибудь спрятаться, чтобы её никто не нашёл. Отец решил так её наказать за то, что она поссорилась с наставником, и решил заодно поиздеваться над новыми пленниками? Мелисса кинула быстрый взгляд на темноволосого и поймала на себе ответный взгляд испуганных тёмных глаз. Он совсем не похож на тех гномов, которых она видела раньше. Мальчишка как будто просил пощады, но в то же время девушка почувствовала его жгучую ненависть. Брат его вообще просто испепелял глазами короля.       — Прости меня, отец, — выдавила из себя Мелисса. На этот раз её слова пришлись отцу по душе, и он не стал бить мальчишку. — Ты прав, как всегда, я глупо себя вела. Я извинюсь перед Яносом, и ещё считаю, что гномы созданы лишь для того, чтобы служить людям…       Как же тяжело дались ей эти слова. Но сейчас девушка была готова сказать всё, что угодно, лишь бы больше не видеть, как мучают этих братьев. Неужели они действительно последние из тех, кого гномы считают своими королями? Её отцу это придавало огромное желание смешать мальчишек с грязью, а у неё готовы были слёзы пролиться из глаз.       — Уведите Семьдесят первого, — вяло приказал король. Кажется, вино уже сделало своё дело, и голова короля затуманилась. — Бросьте его в отдельную клетку.       Потом Гингариан взглянул на бледного Кили. Мальчишка едва стоял на ногах, а по его лицу текла кровь.       — Пожалуй, ты останешься мальчиком для битья! Мне понравилось смотреть, как твой брат порывается защитить тебя! Стража! Отведите его в темницу, но посадите в другую одиночную клетку. Пусть они привыкают к отдельным апартаментам. — Король подошёл к гному чуть ближе и шепнул ему на ухо: — Всё только начинается, мальчик, только начинается…