***
Мелисса очень плохо спала. Кровать казалась жёсткой, а подушка была неудобной. В очередной раз перевернувшись на другой бок, девушка недовольно засопела. Она не знала, чего ей хочется больше – злиться или плакать. Отец мечтал ударить её, но вместо этого выбрал гнома, над которым можно поиздеваться и заодно повоспитывать её. И теперь Мелиссе придётся извиняться перед Яносом, который будет ещё долго попрекать её за плохое поведение и ужасное к нему отношение. Мелисса ударила кулаком по подушке. Отец слишком несправедлив к ней и никогда не слушает. Он лишь требует и приказывает. И за что ей всё это? Девушка снова перевернулась на бок и посмотрела в окно: лунный свет проникал в комнату и касался белого ковра. Девушка вытянула руку, словно хотела поймать этот свет. Он казался ей холодным, и она боялась почувствовать на себе его колючее прикосновение. Но свет был невесом и даже не холоден. Он пробивался в окно сквозь муаровую дымку облаков, чтобы осветить путникам путь и разбавить темноту ночи. Как же Мелиссе не хотелось засыпать. Ведь если она заснёт, то новый день наступит слишком скоро, и ей придётся стать той Мелиссой, которой её хочет видеть отец, иначе он будет издеваться над мальчиком-гномом, которого ей было жалко. Мелисса невольно вспомнила его – он был высоким для гнома и даже немного похож на эльфа. Только не было у него таких же острых ушей, как у них. А может он наполовину эльф? Или человек. Щетины на его лице было не так много, а девушка знала, что у гномов борода появляется в раннем возрасте. Нет, нужно было выбросить из головы все эти мысли. Она слишком много думает о гномах и слишком мало пытается угодить отцу. Может быть попробовать стать той Мелиссой, которая нужна отцу? Научиться этим ужасным танцам и заставить себя возненавидеть гномов. В голове вспыхивали слова Охотника, и его мерзкий голос твердил их: «Они захотят вашей крови». Конечно, так и будет, ведь все гномы ненавидят людей, а люди ненавидят гномов. Наверняка рабы захотят растоптать её, когда поймут, что она слаба и уязвима. Если она будет продолжать их жалеть, то они смогут воспользоваться этим. Нет, они ведь наоборот возблагодарят её, когда она дарует им свободу. А вдруг тогда люди пойдут против неё из-за этого решения… Совершенно запутавшись в собственных мыслях, девушка снова ударила несчастную подушку. Нет, она ни за что не сможет стать такой, как отец. Она просто не сможет порабощать гномов и издеваться над ними. Этому безумию надо положить конец, и она сделает это рано или поздно. Нужно было донести до отца, что он слишком многого от неё требует. Нужно было просто поговорить с ним – не как с монархом, а как с отцом. Он должен её понять… на том и порешив, девушка, наконец, немного успокоилась и смогла заснуть. Кошмары больше её не беспокоили, и Мелисса спокойно проспала до утра.***
Гингариан восседал на своём троне, когда пришёл Мрачный Охотник. Король потирал подбородок и о чём-то напряжённо думал. Рядом крутился Харвин, который пытался угодить монарху. Завидев Охотника, советник демонстративно поджал губы и скрестил руки на груди. — А вас сюда никто не звал. Король захотел уединиться, — сухо сказал Харвин, волоча по полу свою длинную бороду. Лысина советника блестела в свете свечей. — Тогда что же ты тут делаешь? — не остался в долгу Мрачный. Харвин открыл рот и хотел сказать что-то грубое Охотнику, но его перебил король. — Тихо! Это я его позвал. Ты можешь идти, Харвин, — велел король, взмахнув рукой. Советник посмотрел на короля чуть ли не с обидой, но потом поклонился и, прожигая Охотника взглядом, удалился. Когда за ним захлопнулись двери, Гингариан подманил Мрачного к себе. — Позвольте узнать, зачем вы послали за мной? — спросил Охотник, подходя ближе. Король поднял глаза и подпёр подбородок рукой. — Куда ты отправишься, Охотник? — раздался властный голос монарха. — На юг, ваше величество. Нужно перебить отряд гномов, который прячется в южных лесах! Король встал и медленно подошёл к Мрачному, волоча по полу свою мантию. От Гангариана разило вином. Он подошёл очень близко к Охотнику и взглянул на него своими мутными глазами. — Скажи мне, Охотник, ты уверен, что притащил ко мне чистокровных рабов, наследников перебитого рода Дурина? Расскажи мне о них подробнее! — приказал Гингариан и вернулся к своему трону. — Ну что же, извольте послушать. Когда вы заказали мне одного раба вместо того, который будет убит, кое-кто шепнул мне название в деревне, в которой живёт рыбак. Он похвалялся направо и налево, что поймал двух чистокровных мальчишек – гномов из последнего рода Короля-Под-Горой. Мне не составило труда отыскать этого рыбака. Видели бы вы, как там жили эти рабы – они были грязными, избитыми, ещё более тощими и невозможно дикими. Словно невыдрессированные волчата, которым требовалась палка. Они кидались на всех, но стоило рыбаку взмахнуть кнутом, как они сразу же успокаивались. Точнее, он бил одного, и второй уже на всё был готов, даже землю есть! Я предложил немалые деньги за гномов, но рыбак посмеялся и заломил невероятную сумму, тогда мне пришлось отправить его на рыбалку навсегда! Мальчишек мы отмыли и переодели в более-менее приличную одежду. Неделю, что мы везли их сюда, они смотрели на нас так, словно готовы были убить. Но это не удивительно! Король хмыкнул. Потом он снял с себя корону, которая вдруг стала тяжела ему, и принялся вертеть её в руках. — Надеюсь, что проклятый рыбак не солгал и это действительно щенки поганого гномьего рода Дурина. Это даже хорошо, что хоть кто-то из них остался, они могут пригодиться мне… — Да, они пригодятся, чтобы служить Дейгарду, — вставил Охотник, но король покачал головой. — Охотник, я самый могущественный король из всех, когда-либо правивших в Дейгарде. Я выиграл четыре войны и поработил много гномов, но у меня нет того, что могло бы окончательно показать этим существам всю мою мощь и безграничную власть… мне нужен символ государя. Гномий камень, которым некогда обладали подгорные короли! — сказал Гингариан, и глаза его недобро загорелись. — Вы говорите про… Аркенстон? Кажется так он называется. Ваше величество, это же просто легенда. Говорят, что гномий король спрятал его перед своей смертью, и больше никто никогда не смог его найти. — Да, это так, — согласился Гингариан, — но наверняка этим щенкам что-либо известно о нём. Видишь ли, мой советник кое-что разузнал про моих новых рабов – их растила кормилица. Именно она была единственной, кто знал о принадлежности щенков к великому роду, но эта шлюха продала их, чтобы спасти свою жалкую жизнь. Мы не знаем – сказала ли она правду или просто соврала, чтобы её не убили, но наверняка она говорила этим мальчишками про Аркенстон. Жаль, что мы не можем спросить её – эту шлюху убили сразу же, как она продала мальчишек в рабство. — Вы думаете применить к ним пытки, чтобы всё разузнать? — спросил Охотник. — Нет. Пытки не дадут нужного эффекта – я лишь испорчу шкуры своим новым рабам, а они мне пока что нужны. Пытками займёшься ты, только применишь их к кое-кому другому. Так что тебе придётся перенести свой отъезд, Охотник. — Я рад послужить вам, выше величество, но только скажите, как вы собираетесь выбить из мальчишек правду? — поинтересовался Мрачный. Глаза короля недобро сверкнули. — Мне понадобится крыса в их тесном обществе. Крыса, которая должна служить нам. И ты займёшься воспитанием этой крысы! Применишь к ней все возможные пытки, пока эта крыса не докажет нам свою верность. Понимаешь, о чём я? Охотник злобно улыбнулся своими изуродованными губами. — Восемнадцатый? — спросил Охотник. — Восемнадцатый! — подтвердил Гингариан.