***
В такси Джон молчит, но Шерлоку эта тишина кажется уютной. Как только они добираются до места, Молли провожает их к телу и указывает на странные пятна на коже на ребрах жертвы. Шерлок склоняется над ним, чтобы получше рассмотреть. — Лестрейд видел это? — Дело ведет не он, — Молли берет свой планшет и отходит в сторону от лампы, которая освещает тело. — Со мной разговаривал сержант Холлси. Шерлок подавляет желание застонать: Холлси не самый его любимый сотрудник Скотланд-Ярда. Он принюхивается к пятнам. — Не вздумай это лизнуть, — предостерегает Джон, стоя позади него. — И не собирался. Джон фыркает, показывая, что он об этом думает. Шерлок рассеянно берет у Молли перчатки и тщательно натягивает их на длинные пальцы. — Ожоги, — говорит он спустя несколько минут. — Кислота, я думаю. Молли морщит лоб. — Но это точно следы ударов, нанесенных… — Проверь на наличие частиц, — перебивает Шерлок. — Я бы сказал, удары нанесены чем-то металлическим. Джон? Джон проходит к трупу с его стороны, останавливаясь непривычно близко. Шерлок пытается игнорировать это, хотя прикосновение приятно согревает левый бок. — Хмм, — задумчиво произносит Джон, абсолютно не представляя, что с другом делает его присутствие. — Может быть. Ты думаешь, жертву поранили чем-то металлическим, и это что-то было смазано кислотой? Что это может быть? — Не знаю, это зависит от типа кислоты, — Шерлок смотрит на Молли. — Мне понадобится образец. — О, да, конечно, сейчас, — Молли идет к шкафу и достает предметное стекло, потом возвращается назад. Шерлок забирает образец наверх в лабораторию, Джон следует за ним почти вплотную. Спустя примерно полчаса Шерлок определяет тип кислоты и сообщает Джону, что нападавшие использовали орудие, которое можно найти на автомобильном заводе: в ране обнаружились следы промышленной машинной смазки. Джон впечатлен. Он снова с левой стороны подошел почти вплотную. — А мы знаем, на каком именно заводе? Или марку автомобиля? — Нет. Мне нужно выяснить тип смазки. На его руках по-прежнему перчатки, и уже довольно грязные. Джон замечает это. — Где твой телефон? — спрашивает он. — В правом кармане, думаю, — это правда, сейчас он не притворяется. Вместо того, чтобы обойти с другой стороны, Джон подходит еще ближе. — Карман пиджака или брюк? Прежде чем Шерлок успевает ответить, рука Джона уже принимается ощупывать правый карман его брюк — в опасной близости от члена. Дыхание Шерлока резко сбивается. — Пиджака! — его голос звучит более взволнованно, чем того требует ситуация. — О, прости, — извиняется Джон, впрочем, не вполне искренне. Его рука скользит вверх, касаясь груди, к правому карману рубашки. — Ой, пиджака, — поправляет он себя. — Подумал, ты имеешь в виду рубашку, — его рука ныряет в карман пиджака и выуживает телефон. — Мне самому поискать? Твои перчатки грязные. Его близость и фантомные прикосновения рук — истинная пытка, но Шерлок кивает. — Пожалуйста. — Какой запрос сформулировать? — Джон печатает на телефоне Шерлока, не двигаясь с места. Он вводит название, а вместо того, чтобы показать экран с содержимым Шерлоку, кладет правую руку на его плечо и держит телефон так, чтобы они оба могли видеть результаты поиска. — Какая из этих ссылок? — Вторая, — заключает Шерлок. Джон очень близко, его лицо открытое и заинтересованное, и он очевидно не замечает, как действует на него. Когда Молли врывается в лабораторию, Джон резко отступает, прочищая горло. Девушка не обращает на это внимания. Джон сообщает ей результаты раньше Шерлока, позволяя ему тем самым перевести дух и удалить образец из чашки Петри. (Джон сделал это целенаправленно? Он пытается поддразнить его за то, что «путался под ногами» накануне во время приготовления ужина?). Ситуация смутила его; Шерлок чувствует себя взволнованно и неуверенно, и ему не нравится это состояние. Названия завода вполне достаточно, чтобы раскрыть преступление, поэтому Молли звонит Холлси и сообщает ему новости, а Шерлок уже достаточно пришел в себя, чтобы вместе с Джоном направиться к выходу. Он собирается поймать такси и поехать домой, но Джон предлагает вместе перекусить — как раз время ланча. Шерлок соглашается. Все было бы просто идеально, если бы только после случившегося в лаборатории Шерлок не был таким молчаливым. (Случилось ли что-нибудь вообще? Шерлок очень хотел бы это знать).***
Он точно помнит, когда впервые осознал свои чувства: поначалу они потрясли его и показались чем-то туманным, ускользающим и непонятным, да и проявлялись только физически. Это случилось где-то за два месяца до его прыжка с крыши Бартса. Они с Джоном покидали место преступления — это было ужасное убийство в заброшенном полукруглом кирпичном тоннеле канализации. По ходу их движения потолок тоннеля постепенно стал снижаться. Шерлок повернулся предупредить Джона, что нужно пригнуться, но увидел, как легко он идет дальше, совершенно не замечая и не беспокоясь о том, что может удариться головой. С его ростом это было нетрудно, и что-то в этой мысли неожиданно поразило Шерлока. Джон весьма хорошо устроен. Так или иначе, но вдруг осознать это было приятно. Чрезвычайно приятно. И все же, несмотря на небольшой рост, он был большим человеком во всех отношениях. Кроме того, он умудрялся сочетать в себе массу противоречий: врач и военный, домосед и адреналиновый наркоман, физически не высок, но духовно возвышен. С тех пор Шерлок чувствовал странное желание прикасаться к Джону: обнять, ощутить его невысокий рост в контрасте со своей долговязостью, исследовать его мускулистое, крепкое тело своим. И в тот момент он просто замер с открытым ртом, уставившись себе под ноги: на языке замерли бесполезные предостережения. Джон озадаченно взглянул на него и пошел дальше. Он говорил что-то о том, что нужно взять кэб, о том, что он мечтает поскорее попасть в душ, и Шерлок пошел за ним, практически ошеломленный неожиданным пониманием: он страстно увлечен Джоном, причем уже до невозможности давно. С каких конкретно пор, он не знал. С самого начала? Или это случилось спустя какое-то время после встречи? Всегда ли это было именно так? На его лице застыло привычное невозмутимое, почти угрюмое выражение, такое же, как и пасмурное небо над головой, которое, впрочем, показалось слишком ярким после сырого, мрачного тоннеля. Но, несмотря на внешнее спокойствие, внутри у него бушевал водоворот мыслей, а недавние неожиданные открытия обжигали огнем. С тех пор, как он осознал чувства, они никуда не пропали. Все еще есть, и всегда были. Только теперь, когда Мэри больше нет в их жизни, а шумиха после развода улеглась, Шерлок иногда позволяет себе подумать обо всем этом. Но Джона в этом отношении так сложно «прочитать», что почти невозможно понять разницу между его платонической нежностью и готовностью к чему-то большему! Желательно, к чему-то большему. Намного большему. Случаются моменты, когда желание обладать Джоном грозится задушить его. Он хочет уткнуться лицом в его волосы, опутать его руками и ногами и не выпускать так долго, насколько это возможно, прикасаться к его лицу, накрыть его рот своим, чтобы понять, будет ли вкус поцелуя таким, каким он его представляет. Он хочет провести языком по рельефному шраму от пули на его левом плече и за ним, хочет попробовать на вкус кожу за его ушами и под коленями, покрыть поцелуями его тело, особенно в районе паха, где бедро присоединяется к туловищу. И это, конечно, далеко не все, чего хочет Шерлок. Он жаждет интимных прикосновений к Джону, быть в нем, или ощущать Джона в себе — сама эта мысль настолько опьяняющая, что он очень старается не позволять себе мечтать об этом, пока Джон в комнате или вообще в доме. Шерлок настолько сильно этого хочет, что иногда кажется, что он сойдет с ума от отсутствия подобной близости, особенно когда Джон постоянно находится перед глазами — одно его присутствие подобно пытке. Но когда он куда-то отлучается, это еще более невыносимо. Он постоянно начеку в ожидании любых подобных сигналов от Джона, но тот слишком хорошо маскирует все свои действия под дружбу. Либо это она и есть. В конце концов, он женился на женщине. Что точно можно сказать о Мэри Морстен, или Рут Феннель, или А.Г.Р.А., так это то, что она определенно была женщиной. Насколько мог судить Шерлок, который уделил этому вопросу много внимания за последние приблизительно восемь месяцев, Джон никогда не встречался с мужчинами. Вполне вероятно, Джон решил, что с него хватит этих свиданий, поскольку Мэри основательно подорвала его доверие (впрочем, как и сам Шерлок до этого), и теперь он просто решил провести остаток жизни независимым холостяком, живя и работая со своим лучшим другом. И ничего больше. Он дал Мэри второй шанс и возможно теперь стал более осторожным в отношении будущего с Шерлоком, не желая повторять ту же ошибку. Это вполне можно понять, и Шерлок знает, что должен быть доволен уже самой возможностью дружбы с Джоном длиною в жизнь. И он доволен, дружба Джона имеет для него первостепенное значение, но если существовала возможность чего-то большего, Шерлок очень хотел бы это знать. Голос Джона вырывает его из этих мыслей, и Шерлоку приходится попросить его повторить сказанное. Джон слегка лукаво улыбается ему. — Просто спросил тебя, хочешь ли ты еще чая, раз уж я все равно включил чайник. — О, — только это. — Конечно, хорошо. Спасибо. Джону нравится, когда он говорит «спасибо», поэтому теперь он старается делать это как можно чаще. За что и получает еще одну улыбку — в дополнение к остальным, хранящимся в специальной папке в Чертогах. Проходя мимо, Джон хлопает его по плечу. Шерлок десять минут анализирует точный характер этого жеста и неожиданно обнаруживает, он снова упускает все, что говорил ему Джон за это время.***
Спустя три дня и разочаровывающе простого дела они смотрят новости. Шерлок идет на кухню поставить чайник, а Джон просит принести ему пиво. — Я делаю чай, — отвечает Шерлок. — Хочешь и того, и другого? — Нет, только пиво, пожалуйста. — Хорошо, — Шерлок передумывает пить чай и выключает чайник, после секундного колебания достает из холодильника две бутылки. Обычно он не пьет пиво, разве что иногда, при случае. Он приносит бутылки в гостиную. Джон сидит на диване, небрежно забросив одну руку на спинку; его левая щиколотка устроилась на правом колене. Он сидит слева, оставляя остальную часть дивана для Шерлока. (А Джон в курсе, что выглядит это так, будто он ожидает, что Шерлок сядет именно туда, где покоится его рука?). Шерлок решает, что это неважно, ведь обычно он предпочитает сидеть именно здесь, поэтому опускается рядом с Джоном. — Вот. — За тебя, — Джон убирает руку со спинки дивана, чтобы открутить крышку бутылки, а потом, к тайному удовлетворению Шерлока, возвращает ее на место. Велик соблазн откинуться назад, коснуться шеей руки, но он решает не испытывать удачу. Новости оказываются весьма унылыми. Джон переключает канал после того, как они узнали, что в криминальном мире не происходит ничего интересного, а второй по важности сюжет оказался передачей «Собаки на страже порядка». Джон находит старый шпионский фильм, который они уже когда-то смотрели, и оставляет его. — Мне нравится, — внезапно говорит Шерлок, потягивая пиво. Он скорее чувствует, чем замечает, как Джон немного повернулся к нему лицом. — Нравится? Я думал, ты назвал его несерьезным и скучным в прошлый раз. — Нет, — опровергает Шерлок, хотя в целом это правда. — Мне понравилась часть о сейфах. У Джона вырывается небольшой смешок. — Ты никогда не перестанешь удивлять меня, — его рука перемещается со спинки дивана на плечо Шерлока, слегка сжимая его. — Ого, как ты зажат. — Я плохо спал прошлой ночью. — И предыдущей тоже: ты боролся с подозреваемым в ограблении банка, я все хорошо помню, — Джон наклоняется вперед и ставит пустую бутылку на кофейный столик. — Хочешь, сделаю массаж? Шерлок колеблется: он очень хочет, но чувствует, что, вероятно, ему не стоит это демонстрировать. — Тебе не обязательно делать это. — Я хочу. Давай, ты сразу почувствуешь себя лучше и хотя бы выспишься этой ночью. Шерлок сдается. — Куда мне… — Просто сядь на пол передо мной и сними халат. Вот так, — добавляет Джон, и Шерлок устраивается на ковре перед его ногами, которые тот расставляет немного шире на случай, если он захочет откинуться назад. Он с ужасом осознает, как бы грубо это ни было, насколько близко оказалась его голова от члена Джона. Он уверен, что может даже почувствовать его тепло своей шеей, и эта мысль опасно-интересная. Пальцы Джона начинают вжиматься в твердые мышцы его плеч и шеи, и довольно сильно, учитывая их небольшой размер. У Джона прекрасные руки. Джон, прикасающийся к нему — это в любом случае опасно, и именно поэтому массаж такой потрясающий. Местами больно, но также чрезвычайно приятно. Он не помнит, когда в последний раз ему делали массаж; кажется, это было очень давно. Шерлок закрывает глаза, и фильм по телевизору словно куда-то исчезает. Ничего не существует вокруг, кроме проворных пальцев Джона, массирующих его жесткие мышцы. — Ты очень напряжен здесь, — говорит Джон, нажимая сильнее; Шерлок резко вдыхает, и от него это не укрывается. — Прости, — извиняется он. — Вероятно, это больно. Ты должен был сказать мне, или пойти к терапевту. Сделать хоть что-нибудь. — Ммм, — все, что может сказать Шерлок. Боль ослабла и на ее место вернулось удовольствие от массажа. «Ммм» — это все, что он может сказать, чтобы себя не выдать. Пальцы Джона сделали его совершенно неспособным формулировать адекватные мысли. — Наклонись вперед, — говорит Джон немного спустя, и Шерлок тихо подчиняется, все еще пытаясь издавать адекватные звуки относительно редких, брошенных мимоходом комментариев Джона. Его руки путешествуют вдоль позвоночника Шерлока по спине и лопаткам. Мышцы медленно расслабляются, и каждое нажатие пальцев и ладоней Джона кажется захватывающим. В этом нет ничего даже отдаленно сексуального, однако Шерлок вдруг понимает, что ужасно возбудился. Становится еще хуже, когда Джон вновь заставляет его выпрямить спину и прокладывает пальцами путь по его шее к волосам, зарываясь в них и массируя кожу головы. Шерлок чувствует, что его выдохи становятся тяжелыми, и пытается скрыть этот факт. Он ощущает, как эрекция давит на шов молнии его штанов, и каждое новое прикосновение пальцев Джона только усиливает ее. Эти чертовы пальцы тянут его за волосы, массируют мочки ушей, и Шерлок осознает, что реально сейчас в любой момент может кончить от неудовлетворенного желания. Наконец, Джон в последний раз сжимает его плечи и говорит: — Ну вот. Лучше? — Ммм, — голос звучит немного искаженно, поэтому он прочищает горло. — Да. Спасибо, — ответ получается каким-то жестким и слишком формальным. Но, похоже, Джон не заметил. — Всегда пожалуйста, — зевнул он. — Думаю, отправлюсь в постель, фильм закончился. — Окей, — Шерлок даже не заметил, что фильм уже не идет. Его глаза по-прежнему закрыты, а его член в брюках по-прежнему до обидного возбужден. Он не может нормально пошевелиться, пока Джон в комнате, или пока не придумает, что взять в руки и держать прямо перед собой. Но ничего нет; он отбросил халат слишком далеко, чтобы можно было до него дотянуться, а ничего другого в зоне досягаемости нет. Ему просто нужно дождаться, пока Джон уйдет наверх. Джон поднимается на ноги. — Не собираешься спать? — беспечно спрашивает он. Шерлок открывает глаза и еще ближе подтягивает колени к груди, пытаясь скрыть свое состояние. — Нет, я тоже скоро ложусь. В улыбке Джона что-то хищное, или просто так кажется, хотя, возможно, это просто игра света. — Прими душ, — предлагает он. — Это поможет твоим мышцам остаться расслабленными. — Возможно, спасибо, — Шерлок сглатывает и ждет, пока Джон уйдет. — Хорошо, — уголки его губ дергаются. — Помочь подняться? — Я в порядке, — торопливо отвечает Шерлок и снова добавляет, — спасибо. Джон вновь улыбается и вздыхает. (Почему он вздыхает?) — Тогда спокойной ночи. — Спокойной ночи, — голос звучит абсолютно нейтрально, это лучшее, на что он мог надеяться, учитывая, что он просто ждет, пока Джон поднимется к себе, чтобы с болезненной осторожностью встать на ноги. Как только шаги Джона затихли на лестнице, он устремляется прямо по коридору в душ. Оргазм от его безумной и отчаянной мастурбации оказывается настолько сильным, что он почти теряет сознание под струями горячей воды. Шерлок выключает воду, вытирается, продолжая тяжело дышать, потом идет в комнату лечь. Он мог стонать вслух. Это становится невыносимым. Рано или поздно Джон должен заметить, и что тогда с этим делать? Вероятно, Джон должен знать, есть ли шанс им пересечь эту черту, но если он знает и не хочет этого, не хочет Шерлока так же, как он хочет Джона, тогда это бесповоротно разрушит их дружбу. Безвыходное положение. Что он должен делать? (Он в отчаянии.) Шерлок переворачивается на бок и заставляет себя не думать об этом, попытаться заснуть, но не может думать ни о чем другом. Желание прикасаться к Джону, выяснить, сможет ли он сам спровоцировать в нем такую же ответную реакцию, не оставляет его. Он представляет их положения наоборот: Джон, откидывающийся назад, чтобы поцеловать его после оргазма; Шерлок, наклоняющийся через его плечо, чтобы дотянуться до губ, рука на волевом подбородке Джона. Каждую ночь ему являются новые фантазии и новые возможные варианты того, как бы это могло произойти. Хотя, на самом деле, он не готов ни к одному из них.***