***
Воздушные вихри поднимались белой дымкой к тёмному небу, где в свете городских огней не проглядывало ни единой звезды. Высокая фигура тяжело пробиралась сквозь городские чащи домов, металлический блеск и холод окон сквозь гул машин создавали лёгкую вибрацию в каждом движении усталых ног. Карла, помятый, но живой, возвращался домой. В его душе всё ещё пылал огонь, несмотря на то что, расовая болезнь поражала тело бессмертного, забирая жизненные силы, и стычка с Руки в самом сердце горы, могла стать роковой. Влажный воздух родных владений позволил ровнее дышать. Аромат цветущих роз, перемешанный с травами и запахом росы, скатывающейся по гладким, как водная гладь широким листам, давал почувствовать жизнь. Тлея, словно угли в древней печи, частички сил растекались по иссушенным венам, подбираясь к тёмному, пропускающему удары сердцу. Помятый сюртук развивал ветер, просачиваясь сквозь лоскутки когда-то изысканных одежд, а частички земли, привезенной из самого Хоккайдо, ссыпались на чуждую для неё почву. Знакомый скрип и самодовольная улыбка украшает изнеможённое лицо Карлы. — И снова у тебя ничего не вышло, Руки, — выдохнул Тсукинами, облокачиваясь на массивные двери, закрывая их своим весом. — Я жив и Ева у меня под каблуком, захочу раздавлю, а захочу помилую, вот бы видеть твоё выражение лица, — проговорил он, прикрывая уставшие глаза. — Брат, говорить самому с собой дурной знак, — несколько шутя высказался Шин, встречая его, но сегодня в его тоне не было этой надменности, пафоса или упрёка, скорее он приветствовал старшего брата, предчувствуя волну безумия. — После того, как я преодолел двести километров, искупался в кипящем источнике и наглотался яда, скажи спасибо, что ещё жив, — недовольно пробурчал Карла, приоткрывая один глаз. — Пфф, — расхохотался рыжеволосый, не в силах больше сдерживаться, — и, правда, как?! — сквозь смех передразнил он, хватаясь за свой живот. — Хоть кому-то весело, — спокойно сказал Карла, не обращая внимания на поведение брата, ведь для него это была нормальная реакция, в отличие от его вида две минуты назад. — Я надеюсь, с нашей пленницей всё хорошо и ты ничего с ней не сделал? — вдруг грозно спросил основатель, подозревая, что без инцидента не обошлось. — Она единственный козырь в этой игре, не хочу, чтобы из-за твоей несдержанности эта Ева потеряла свою ценность, — предупредил он, не подозревая, как запоздали его наставления. — Как сказать, — прокашлялся Шин, делаясь хмурым, — её выкрали, — заявил он, руша все надежды брата в одночасье. — А ты где был?! — злобно прокричал Карла, хватая того за шиворот, но, видя серьёзное выражение лица младшего брата, отпихнул его в сторону и, шатаясь, отправился в подвал. — Чёрт! Чёрт! — завопил он, пиная клетку из последних сил. Темница была закрыта, всё в точности, так как он оставил: старая лавка и клочки уже посеревшей соломы, пыль и паутина, даже кандалы и то на своём месте, нет лишь самой пленницы. — Прости, брат, эти гадёныши провели меня, — извинился Шин, в душе злясь не меньше Карлы, ведь ему досталось не меньше, а последние силы ушли на призыв волков. — Я пытался её вернуть, но вернулся Руки и всё испортил, — оправдывался он, желая свалить всё на этого вампира, зная ненависть своего брата к этому грязнокровке. — Руки, — повторил Карла, сидя на холодном полу, перебирая соломинкой между щелей в серых плитах, смыкающихся одна с другой уже не один десяток лет, поднимая в воздух крупинки почти прозрачного на свету песка. — Да, я отправил за ними волков, но он услышал их приближение и спрятал Еву от меня, — повторил Шин, облокачиваясь на тёмные прутья, покрывшиеся ржавыми островками коррозий. — И верно, Руки, — сказал вампир, смотря в некуда, пока истеричный смех не нарушил эту завесу отчаяния и злобы. — Ха-ха-ха, Руки, сколько ещё ты будешь путаться у меня под ногами? Ха-ха-ха, будешь ли ты так же самодовольно улыбаться, когда я отниму у тебя, то чем ты так дорожишь? — Ау, — замахал руками Шин, находясь в шоке от поведения старшего брата, — ты, похоже, не только расслабляющую ванну принял, но ещё и ума лишился, — проговорил рыжеволосый, глядя, как Карлу распирает от смеха. — Эй, в нашей семье и так хватает безумных, — тряханул того вампир, как нездоровый смех сразу затих. — Безумие — удел великих, — надменно произнёс основатель, сдавливая ладонь брата своей рукой в когда-то белой перчатке. — Но я в своём уме и здравом рассудке, в отличие от некоторых, ведь это ты вытащил девчонку из темницы? — прямо спросил он, глядя Шину в глаза. — Скорее она меня использовала, чтобы выбраться отсюда, ну, а потом я решил, что пока тебя нет, она скрасит мою компанию, — усмехнулся юноша, прикрывая свой единственный глаз. — Ты же знаешь, мне не нравится этот Мерц, я не доверяю ему, — серьёзно сказал Шин, намекая на своё звериное чутьё. — А девушек ты приводить запретил, так что мне было скучно, — заявил он, окончательно делая из себя же жертву, а не виновника случая. — Не терплю этот запах грязи в доме, он слишком напоминает о прошлом, — сморщился Карла, вспоминая дурные привычки отца. — Не трожь Мерца, он может и подозрительный, но других союзников у нас нет, а от него живого всё же больше пользы, чем, если он будет гнить на заднем дворе, — добавил вампир, указывая и на своё подозрение, но и на свои личные интересы. — А? Ты уходишь? А где же укоры и презрительный взор? — удивился рыжеволосый, видя, как брат покидает темницу, устало поднимаясь по лестнице. — Не будет их, — спокойно ответил вампир, разворачиваясь в пол оборота к вечному нарушителю спокойствия. — Пусть Ева остаётся у этих Муками как можно дольше, я отплачу Руки его же монетой, вот увидишь он будет страдать, — надменно произнёс Карла, глядя на Шина с высоты каменных ступень. — Чего? Я не ослышался? Ты собираешь поухаживать за девушкой? — еле сдерживая смех, спросил настоящий покоритель женских сердец. — Да тебя она и на километр к себе не подпустит, — отмахнулся рыжеволосый, намекая на не искренность и холодность брата. — У этой глупышки есть слабость, — проговорил он, стоя уже в дверях. — Ей-то, я и воспользуюсь, — признался Карла, захлопывая за собой дверь, оставляя Шина во тьме. «Да у неё их целый комплект», — усмехнулся юноша над словами брата. «Нет! Слабость лишь одна — жалость, вот её дар и порок, она не видит границ», — понял Шин и лёгкий озноб прошёл по его телу. От одной мысли, что Карла собирается использовать Юи, так же как когда-то Руки использовал Камико, в голове всё переворачивалось. Чувство потерянности, которое уже охватило его однажды в плену, терзало с виду безразличную душу. Но даже оно не переубедило бы старшего брата изменить своим планам, он это видел по безумным глазам, игравшим во время странного приступа смеха — радости и отчаяния. Кони сменили свои масти, короли изменили отчизне, променяв белое на чёрное, а чёрное поле боя на белое и всё ради одной единственной королевы, оказавшейся в самом центре этого сражения. И пока ум не затуманится, хитрость не иссякнет и рука не дрогнет, бессмертные сердца будут кровоточить от пронизывающих красотой шипов алых роз.***
Сладкий и слегка резкий запах эфирных масел разносился по ванной комнате, расслабляя своими восточными ароматами, измученное тело и душу. Горячая вода обволакивала бледное тело основателя, скрывая под своей гладью яркие кровоподтёки, оставшиеся после встречи с заклятым врагом. Мышцы изнывали от боли, в глазах всё плыло и отрывки из прошлого мелькали, словно безумный сон. Запах крови и дым костров стоял в горле, но Карла не мог вспомнить ни места, ни времени, всё было в тумане. Завеса, как сети окутала историю их семьи и порой, когда мысли покидали это бренное тело, в памяти мелькали стены их старого дома, расположенного где-то в горах, хриплые звуки мужского голоса и тихий женский смех. Облокотившись на холодные стенки ванны, Карла раскинул свои локти, глубоко вдыхая пряный аромат сандала, откидывая белокурую голову. Кончики волос, окрашенные кровавыми каплями, погружались в воду, впитывая её тяжесть, пока мысли о прошлом заглушали боль настоящего. «Я помню этот голос, это был мой дед. После свадьбы мать с отцом несколько лет жили в горах с родителями, пока отец не отвоевал землю у этих бестолковых людишек», — вспоминал Тсукинами, прикрыв глаза, незаметно улыбаясь от этих мыслей. «Верно, безумный король», — усмехнулся он, вспоминая о величии. «Но безумным его прозвали не за последние годы правления, а за то, что он вознёс наш род до небывалых небес. Имея великую силу, наши предки скрывались в ночи, обходя людей стороной, а он разрушил все иллюзии и показал кто здесь добыча, а кто владыка. И резиденция, когда-то скрытая пиками гор, вознеслась над Киото, затмив своим светом жалкого императора мира людей», — подумал Карла, гордясь в такие моменты своим прошлым, но последующее правление Гайсбаха раздражало юношу, заставляя зубы сжиматься от злости, перемешанной с обидой. — Мирная жизнь похоронила твоё величие, отец, оставив за плечами безумие, — сказал он вслух, скатываясь по влажной чаше под воду, как странные звуки чужого присутствия донеслись до вампира. Блестящие на свету капли взмыли в воздух, обнажая покрытое шрамами тело бессмертного. Деревянная ширма с резными окошками зашаталась на кафельном полу, раскрывая непрошенную гостью. — Ты здесь чего делаешь? — выкрикнул Карла, видя перед собой напуганную до неузнаваемости Юи. — Я спрашиваю, как ты здесь оказалась? — повторил он, выхватывая из грязного сюртука сверкающий нож. — Отвечай или я тебе башку отрежу, потом назад не приклеишь, — пригрозил Тсукинами, хватая девушку за руку, как вместо слёз и оправданий раздался смех. Перед глазами всё поплыло и, отшатнувшись в сторону, Карла врезался в ледяные края белоснежной раковины, повиснув на ней. Острый, как бритва нож выскользнул из рук, со звоном встречаясь с чёрно-белой плиткой выложенной шахматным полем. И золотые глаза сквозь пелену стали различать знакомую ухмылку. — Точно спятил! — еле сдерживая смех, заявил Шин, видя потерянный взгляд брата. — И как ты собрался произвести впечатление на девушку? — с умным видом спросил рыжеволосый, поднимая с пола нож. — Думаешь, если кинуться на неё в чём мама родила, то путь к её сердцу будет открыт? — продолжил издеваться он, бросая брату белое полотенце. — Это, мой друг, называется — эксбиционизм, а это, позволь сказать, совсем не романтично, и даже не эротично, — заявил Шин, покручивая нож в своих руках, пропуская толстое лезвие между длинных пальцев. — Плевать я хотел на её сердце, — пробурчал Карла себе под нос, глядя, как капли уже остывшей воды, стекают с белокурых волос, образую лужу на гладком полу, отражая его покрытое испариной лицо. — Ужин при свечах явно ей готовить не планирую, — добавил он, злобно сверкая глазами. — Это твоё безумие, брат, то есть я хотел сказать величие, — прокашлявшись сквозь смех, поправился Шин, — не доведёт тебя до добра. — Твоя наглость и любопытство сведёт тебя в могилу, — возразил Карла на насмешливый тон родственника. — Сколько веков прошло, а ты так и не научился стучать, прежде чем зайти, — возмутился основатель на бестактность младшего брата, которой он всегда так отличался. — У всех свои пороки, — развёл руки он, давая понять, что эта привычка его совсем не тяготит, а скорее наоборот — воодушевляет. — Вот и иди в другое место со своими пороками, — начал выгонять его Карла, не желая ничего объяснять из произошедшего, но этого было и не нужно, Шин уже всё давно понял. — Подожди, — затормозил ногами юноша, не желая пока уходить, — это ведь твоя болезнь, она прогрессирует, почему ты скрываешь это от меня? — обеспокоено спросил он, посматривая на брата через плечо. — Тебе показалось, оставь меня, — делаясь совсем безразличным, попросил Тсукинами, вновь погружаясь в ванну. — Нет, мне не показалось, — огорчённо произнёс Шин, наклоняясь над старшим братом. — Поэтому твои раны так плохи и вдобавок галлюцинации затуманивают рассудок. — Молодец, поставил диагноз, — ехидно произнёс Карла, поднимая свою гордую голову, — только жаль ты не врач, а то белый халат был бы тебе к лицу. — Думаешь? — посмеялся рыжеволосый, распахивая серый жакет. — Подлецу всё к лицу, — почти незаметно усмехнулся вампир, прикрывая от усталости глаза. — Даже так, — посмеялся Шин, — но не нужно быть врачом, чтобы заметить твоё плохое самочувствие, — вдруг серьёзно заговорил юноша, закатывая манжеты. — Тебе стоит начать пить человеческую кровь, — посоветовал он, делая глубокий надрез на запястье, и взяв прозрачный бокал с камина, наполнил его до самых краёв. — Знаю, на вкус она не лучше золы, но всё же силы даёт, — признался бессмертный, вспоминая вкус крови обычных людей, передавая брату чистой, не запятнанной веками крови. — Спасибо, — проглотив язвительный тон, проговорил Карла, принимая бокал. — Пока ты столь щедр, мне нет необходимости прикасаться к этой мерзости, — сморщился он, отпивая ещё тёплого напитка, который понёсся по его иссушенным венам бурным потоком, орошая потрескавшиеся стенки сосудов, заживляя раны и придавая жизненных сил. — Порой мне кажется, что ты прародитель баранов, а не вампиров, они явно унаследовали твоё упорство, — вполне серьёзно подшутил Шин, заставляя брата поперхнуться от услышанного. — Ладно, восстанавливайся, только смотри, чтобы рога не выросли, — съехидничал рыжеволосый, зализывая свою рану, закрывающуюся с каждой секундой, оставляя на месте пореза лишь розовый след. — Я ушёл, и в следующий раз прикрывай свой срам, — поиздевался он, довольно выглядывая из-за двери, тут же захлопывая её, ведь в него летел тот самый нож, сверкая золотой окантовкой, вонзаясь в дубовую дверь. — Исчезни! — приказал он, испытывая недовольство от наглого поведения брата. — Я покончу с Карлхайнцом и найду лекарство, — пообещал Тсукинами, понимая, что Шин стоит за дверью и на самом деле переживает за него. — Умирать я не собираюсь, может наша жизнь жалкая, но так будет не всегда, — добавил он, слыша, как брат посмеивается и качает головой, но всё же оставляет его. — Долгожданный покой, — сладостно выдохнул Карла, погружаясь под воду, чувствуя, как все сжавшиеся ранее мышцы, ослабили давление, оставляя за собой приятное тянущее ощущение безмятежности, нарушаемое тихим потрескиванием камина, распыляющий жар от охваченных пламенем ольховых дров, пылающих дьявольским огнём.***
Светает. Холодный блеск золотых лучей окутывает усадьбу Муками Руки, играя солнечными зайчиками на белых колоннах, поднимаясь по шероховатой поверхности к самому куполу изысканной беседки, расположившейся в цветущем саду. Воздух свеж от капель росы, и перемешиваясь с запахом взрыхлённой почвы, обволакивает тело высокого юноши, начинающего трудиться с первыми лучами зари. Птицы щебечут свою мелодию жизни, просыпаясь среди мокрой листвы, распушая мягкое оперение, радуясь новому дню, но для кого радость, а для кого очередной кошмар. Как и обещал Руки, жизнь в его доме стала другой. Хотя прошло только три дня, но этого уже было достаточно для того, чтобы почувствовать себя в аду и ад начинался с первыми лучами солнца. Юи, упавшая с вечера замертво после очередных занятий с беспощадным вампиром, спала, не чувствуя ног. Оставался последний экзамен и Руки мучил блондинку почти до потери пульса, забивая в её голову всевозможные тригонометрические формулы. — Четыре тридцать — подъём, — строго проговорил брюнет, заходя в комнату Юи даже без стука, бесцеремонно распахивая шторы и большое окно, запуская лёгкий ветерок в девичьи покои. — Синус — это отношение… противолежащего катета… к прилежащему… — пролепетала Комори на слова Руки, морщась во сне, прижимая к себе пуховую подушку. — Вот же бестолковая, — возмутился вампир, слушая девичий бред, — не к прилежащему, а к гипотенузе! — завопил он, выливая на неё ведро холодной воды. — Ааааа! — прокричала Юи, подскакивая на мокрой кровати, встречаясь с безразличным взглядом бессмертного. — Я же сказал, просыпайся, — угрюмо произнёс он, бросая на пол ведро, из которого посыпались всё ещё не растаявшие кусочки льда. — Прибери здесь, а потом иди к Юме, он уже ждёт, — добавил Руки, спокойно покидая промокшую до нитки блондинку. — Как же холодно, — скукожилась девушка, чувствуя, как розовая ночная рубашка прилипла к её телу. — Ммм, как эротично, — промычал Коу, сидя на сухом краю кровати. — Меня соблазняешь, кошечка? — хитро спросил он, наклоняясь к покрасневшей от его неожиданного появления Юи. — Коу! — выкрикнула она, стараясь натянуть на себя одеяло, которое не поддавалось на все её усилия. — Отвернись! — попросила Комори, прижимая к себе руки с целью прикрыться хоть ими. — Ха-ха, да я уже итак всё видел, — расхохотался он, продолжая издеваться с самого утра. — Помочь переодеться? — хитро предложил юноша, сверкая своими голубыми глазами, пока Юи сидела на холодной постели, зажмурив от стыда глаза. — Или может быть тебя ещё и согреть? — добавил Коу, протягивая свою руку с поблёскивающими браслетами к продрогшей блондинке, как на запястье сжались чьи-то крепкие пальцы. — Руки?! — побледнев сказал юноша, теряя дар речи при виде этого сурового взора. — Хотя, сама справится, мне всё равно некогда, — лениво произнёс он, чувствуя свободу. — Пойду посплю ещё чуток, а то морщины не к лицу суперзвезде, — взмахнув волосами произнёс Коу, вставая с чужой постели. — У тебя есть пять минут, — установил лимит времени вампир, бросая Комори махровое полотенце. — А тебе что, сказку рассказать? — рявкнул он на блондина, который всё ещё тёрся в комнате девушки, испаряясь при виде этого презрительного взгляда. — Не управишься за это время — пеняй на себя, — пригрозил Руки, разворачиваясь к Юи, — пойдёшь грядки полоть в акваланге и ластах, — заявил он, глядя в её огромные от такого пробуждения глаза. — Он меня ненавидит, — огорчилась Комори, обтирая своё тело пока секунды отсчитывали отведённое ей время. — Хоть бы раз проснуться нормально, — простонала она, вспоминая, как позавчера её скинули с кровати вместе с матрасом, а вчера завернули в простынь и выбросили, чуть ли не на самые грядки к Юме. — И Коу ведёт себя в последние дни странно, — задумалась блондинка, натягивая коричневые шорты, заправляя в них белую майку. — Может и правда стоит вернуться к Сакамаки? — спросила она сама себя. — Нет, — помотала головой Юи. — Я до сих пор не знаю, что им ответить, — вздохнула она, закрывая от отчаяния глаза. — Почему я больше не слышу этого голоса? С самого детства я видела странные вещи, и кто-то внутри меня подсказывал мне и оберегал, а сейчас нет даже намёка, — склонила голову девушка, чувствуя, как разрывается её душа, но при этом бодрость в теле и мятный привкус зубной пасты, озарял новый, пусть и тяжёлый день. — Собралась? — послышался недовольный голос Руки. — Да, уже иду, — жизнерадостно ответила Юи, завязывая шнурки на коричневых ботинках. Не замечая, как юноша оглядывает её с ног до головы, хмурясь при виде тонкой белой майки через которую проглядывал синий бюстгальтер и короткие шорты, открывающие худые ноги. «Как можно быть такой глупой?!» — отвернулся он уже не в силах объяснять, почему в доме с четырьмя парнями следует вести себя приличнее. — Обед должен быть на столе к двенадцати, — наказал Муками, кивая Юи на большие часы с золотым маятником тихо щёлкающие шестерёнками. — Не успеешь, тебя пустим на обед, — на полном серьёзе сказал вампир, останавливая блондинку в дверях. — Всё успею, — обиженно ответила она, отстраняясь от широкой руки, в которую она врезалась на полном ходу. — Есть пожелания? — спросила Комори, желая угодить в надежде на снисхождение. — Да, чтобы было съедобно, — ехидно ответил он, выталкивая девушку из комнаты на полевые работы. «Ну, это претензии не ко мне», — вздохнула она, выходя из особняка, набирая в грудь свежего воздуха, ощущая мурашки на своей коже. «С таким надзирателем как Коу может получиться что угодно», — заключила Юи, открывая глаза, наслаждаясь яркими лучами, проглядывающими сквозь белые вихри облаков. «Мне начинает казаться, что он специально мешает мне. Потом Руки смотрит на меня так, что хочется сквозь землю провалиться, а Азуса вообще всю эту лапшу по фирменному рецепту Коу высыпал на пол», — подумала девушка, вспоминая вчерашний ужин, мотая от бессилия головой. «Не важно, это всё не важно», — улыбнулась она, прибавляя шаг, стараясь скорее отвлечь себя. «Через год я окончу школу, и может быть смогу найти работу и тогда…», — размечталась Юи, понимая, что на самом деле ей уже никогда не уйти от безжалостных вампиров, которые окружали со всех сторон. — Харе мечтать! — вдруг забасил знакомый голос Юмы. — Сорняки тебя ждут! — рявкнул он, бросая перчатки. — А…да…уже иду, — вздохнула она, не видя выхода. «Как же мне не хватает этой твоей заботы, Руки… Неужели ты это делал только из-за приказа господина Того? Если так, то почему ты мне разрешил остаться? Ты же мог меня просто вернуть в дом к Сакамаки и избавить себя от ежедневных забот… или тебе нравится меня мучить?» — вновь задумалась Юи, незаметно поглядывая на сверкающие в лучах окна усадьбы, где из-за плотных штор за ней, как и всегда присматривали усталые серые глаза. Солнце припекало с каждой минутой сильнее, расточая жар на теле девушки, ползающей вдоль грядок, оставляя на песчаных дорожках следы от маленьких колен. Беспокойные мысли растворились на этой бархатной земле, а запах взрыхленной почвы и сочной травы, медленно отдающей свои жизненные силы, затмевал рассудок головокружительными ароматами раннего утра. Юма всё это время пересаживал новые саженцы, без устали вонзая острую лопату в иссушенную, с виду грубую землю. Пот стекал по его крепкой спине, с каждым разом рассыпаясь на алмазные крупицы от энергичных движений мускулистых рук. Оказалось, огромный и грубый юноша мог удержать в своих ладонях нежный цветок, подчёркивая не просто его красоту, но и давая возможность жить. Хоть от Юи было и не много пользы, но вампира радовала её компания, ведь несмотря на принудительность своего труда, она отдавалась делу со всей любовью, ухаживая за его садом. Порой запах её плоти дурманил рассудок. Белокурые волосы, собранные в небольшой хвост, обнажали тонкую шею, заставляя горло пересыхать от жажды, но, даже оставляя за плечами пределы снисходительности, Руки запретил бесчинствовать, боясь оборвать эту тонкую грань под названием жизнь. «Вот же!» — возмутился Юма при взгляде на девушку, выгнувшуюся, как кошка, желая дотянуться до последнего сорняка на гряде с дайконом. «Руки, если ты хочешь, чтобы я себя сдерживал, то тогда хотя бы смотрел бы, во что она одевается, это же невыносимо!» — простонал вампир про себя, хлопая по лицу широкой ладонью, закрывая ей горящие глаза. «Здесь не только бессмертному, здесь простому мужику станет не по себе, когда молодая девушка ползает перед ним на четвереньках в коротких шортах и прилипшей к телу майке, тяжело дыша», — помотал головой он, сотрясая густой хвост из тёмных волос, выбивающихся из-под тугой резинки. «Вот же идиот, нужно было отдать её Рейджи и не мучаться сейчас при виде её белоснежной кожи», — подумал Юма, на мгновение пугаясь, слыша жалобный писк. — Ммм, — мычала Юи, судорожно вытягивая руку в большой перчатке, через текстильные края которой капала алая кровь. — Порезалась! Покажи! — скомандовал юноша, бросая тяжёлую лопату на землю, подбегая скорее к девушке, скрючившейся на земле. — Не дёргайся, я вытащу стекло, — попросил он, обхватывая крохотное тельце Комори. — Не надо! — выкрикнула она, сотрясаясь от режущей боли, которая казалась куда ужаснее, чем сами клыки вампира. — Не мели чепухи, — рявкнул Юма и резко выдернул осколок из прорезанного почти до самого ногтя пальца. — Ммм, боже, как больно, — застонала она, чувствуя, как слёзы потекли по румяным щекам. — Откуда здесь стёкла? — возмутилась девушка, стараясь терпеть. — После того как отец Руки покончил с собой, усадьбу разгромили слуги и осколки разбитых в ту ночь окон ещё попадаются на этой земле, — объяснил он, не чувствуя радости от боли Юи. — Не будь так беспечна, — попросил юноша, стягивая грязную перчатку с всё ещё дрожащей руки, — даже прекрасная роза может ранить своими шипами, — сказал Юма, преподнося окровавленный палец к своим губам. — Так Руки лишился отца? — ужаснулась она, не зная об этом юноше ничего, кроме любимого кофе и изысканных манер, перемешанных с жаждой насилия. — А что случилось с его матерью? — решила расспросить блондинка, не замечая, как она потерялась за широкими плечами Юмы, который прижимал её к себе, вдыхая запах крови. — Если хочешь жить, не упоминай о ней, — предупредил вампир, уже поглощённый этим манящим ароматом, запуская тонкий палец к себе в рот, предчувствуя эйфорию от сладковатого с металлическим привкусом завтрака. — Юма, — простонала она то ли от боли, то ли от удовольствия, запрокидывая белокурую голову ему на плечо, сидя на нагревшейся под их телами земле. — Пошли, соберём овощей на обед, а то ты совсем сгоришь на солнце, — заявил он, с трудом отрываясь от пальчика Комори, который он только что пропускал между своих клыков, обволакивая нетерпеливым языком, всасывая в себя жизненные силы беззащитного в его руках существа. — Сгорю? — удивилась она, поднимая на него свои алые глаза. — Да, — недовольно ответил он, набрасывая на покрасневшие плечи девушки тёмно-серый блейзер. «Он обо мне заботится или просто понял, что мне больно?» — неожиданно подумала Юи, еле заметно сморщившись от жгучей боли, которая захватила её плечи в тот момент, когда юноша поднялся с земли и набросил на неё свой тяжёлый спортивный пиджак. — Идём, — безразлично сказал он, отворачиваясь вовсе. — Да, — согласилась Комори, поднимаясь с земли, как её осенило. «Нет, он это сделал чтобы не смотреть на меня», — всё поняла она, обхватывая ладонями тонкую шею, чувствуя, как пульс отбивает свой радостный ритм. — Чего лыбишься? — пробасил Юма, видя на лице блондинки еле заметную улыбку. — Лучше подумай, чего мы будем сегодня жрать, а то твоя вчерашняя стряпня даже на корм собакам не годится, — заявил он, не желая показаться хоть капельку милым. — Я не виновата, это Коу сказал приготовить, — склонила голову Юи, чуть не плача от обиды, ведь её всегда хвалили за вкусную еду. — Да мне плевать, но только посмей испортить сегодня мои овощи, — предупредил он, срывая с высоких кустов мясистые помидоры, кладя их в прозрачную миску. — Так, что там у нас ещё? — почесал голову он. — А, морковь, лук, зелень… репу брать будешь? — сухо спросил Юма, увлекаясь лишь своим огородом. — Нет, этого хватит, — добродушно усмехнулась Юи, обхватив ёмкость с овощами руками, прижимая холодящую посуду к груди. «И чему она так радуется?» — удивился Муками, глядя на счастливую улыбку блондинки, растрёпанные волосы и слегка измазанное землёй лицо. «Встала ни свет ни заря, устала, палец разрезала, плечи сгорели… не понимаю я её», — вздохнул он, даже не желая уже видеть это наивное лицо. — Ну что, я ушла, — улыбнулась она, возвращая юношу из своих мыслей. — Спасибо, что позаботился обо мне, — поблагодарила Комори, грациозно склоняя свою голову, заставляя глаз бедного парня уже дёргаться. «Она ещё и благодарит?!» — чуть не выкрикнул он, глядя вслед покидающей его блондинки. «Да, Руки, она крепкий орешек, тебе нужно стараться сильнее», — покачал головой Юма, возвращаясь к своей работе, занимающая его большую часть дня. — Как хорошо! — радостно проговорила Юи, топая по каменным дорожкам с овощами в руках, наслаждаясь утром проведенным с пользой, пением птиц и лёгким стрекотанием зелёных кузнечиков, прячущихся где-то в высокой траве. — Сейчас приму душ и ай да на кухню, — решила она, уже не сомневаясь в своих силах. — Собралась искупаться? — послышался довольный голос Коу, который встретился с ней уже в доме. — Спинку потереть? — предложил он, шепча эти слова на ушко, скидывая лёгким движением руки тяжёлый пиджак Юмы. — Как-нибудь сама справлюсь, — зажмурив глаза, выпалила она, пихая в живот блондина увесистую тарелку с овощами, взбегая по лестнице к себе в комнату, у самых дверей встречаясь с пронизывающими глазами Руки, который как всегда за всем наблюдал. — Отнеси их на кухню, — попросил Руки, видя, как Коу сжимает стеклянную миску, заставляя её хрустеть, — а то Юма будет вне себя от ярости, если ты их испортишь, — напомнил он об овощах брата, поднимая упавший блейзер с изысканных лестниц, бросая его на резные перила. — Несу уже, несу, — передразнил он старшего брата, стараясь не смотреть, как он медленно спускается со ступеней, обрамлённых красными коврами, глядя в его голубые глаза, не показывая одобрения или же явной злобы. Но витающее в воздухе подозрение сковывало даже такого как Коу. «Да что это с ним?» — не могла отдышаться Комори, прячась в своей комнате. — «Что это за ядовитый тон? Может он и шутит, но такое чувство, словно я провинилась перед ним», — думала Юи, вспоминая поведение Коу до и после возвращения Руки. «Страшно, страшно идти на кухню», — призналась она, убегая в ванную, скорее смывая с себя следы пота и грязи. Жалеть себя было некогда, если не поспеть во время, то от наказания будет не уйти, а тогда страшно и больно станет вдвойне. Идол и любимец прекрасного пола вёл себя странно, но не более чем требовалось для многолетнего плана. Хотя было и кое-что сокрытое в его душе. Юношу раздражала мысль о том, что Комори вернётся в дом к Сакамаки, выйдет замуж за одного из братьев и когда-нибудь он должен будет преклонить перед ней колено, но не как возлюбленный, а как верный подданный и слуга. И порой он сам не понимал где эта грань между ревностью и гордостью, которая так терзает его сердце. — Я пришла, — отозвалась Юи, завязывая передник на шее, готовясь к чудесам кулинарии. — Что, убийца моллюсков вернулся? — ехидно усмехнулся Коу, переставая думать о собственном мировоззрении, вспоминая вчерашних изничтоженных девушкой белых моллюсков, которых он так любит. — Я говорила, что не умею их готовить, — возмутилась девушка, моя свои руки, а затем и овощи, пышущие здоровьем и свежестью. — В монастыре не подают таких дорогих блюд, в школе тоже, у простых людей всё гораздо проще, — объяснила она уже не в первый раз, но одно упоминание об этом месте, где день и ночь трудятся служители церкви, Коу перекашивало от злости. — Так значит, это я виноват?! — сурово сказал Муками, заламывая руку Юи за спину, заставляя её выгибаться от боли. — Я виноват в том, что твоим монашкам не хватает деньжат на дары моря? Может мне пойти и поработать на них?! — раскричался он, продолжая выкручивать кость изнывающей блондинки. — Я такого не говорила, — простонала она, понимая, что ещё чуть-чуть и он вывихнет её руку. — И даже никогда не посмела бы попросить о таком, — добавила Комори, надеясь на лучшее. — Коу, отпусти мне очень больно, — попросила она, задыхаясь от воздуха, который беспрерывно поступал в её грудную клетку от чувства паники захватившее её тело. — Да, пожалуйста, — бесчувственно проговорил он, отшвыривая её к чёрной мраморной столешнице, рассыпая аккуратно сложенные продукты. — Хотя ты могла бы меня и утешить, — хитро произнёс вампир, обхватывая её со спины за стройную талию. — Мне противна мысль даже от упоминания этого места, а ты умудрилась мне об этом сказать уже дважды, — прошептал он, зарываясь носом в её волосах, делаясь совсем ласковым. — Ты такая хорошенькая в этом розовом переднике, кошечка, — соблазнял Коу, развязывая зубами аккуратный бант, удерживающий фартук на груди Юи. — Поиграешь со мной? — спросил блондин, тут же разворачивая сжавшуюся от смущения девушку к себе, усаживая её на гладкую мраморную поверхность. — Кошечки же любят играть, — эротично произнёс вампир, надвигаясь на Комори, глядя в её распахнувшиеся алые глаза, медленно поднимая вверх синюю юбку своими холодными руками, прихватывая кружева передника. — Коу, какие игры?! Если я не успею приготовить обед, то на обед пустят меня, — с трудом проговорила она, чувствуя не только жаждущие ладони красивого юноши, но и его жгучее дыхание рядом со своей шеей. — Коу, — простонала Юи, упираясь в его грудь руками, понимая, что уже язык парня бегает вдоль её шеи, невесомо целуя её, но долго ли продолжится эта прелюдия, пока клыки вампира не вонзятся в тонкую кожу. — Тогда я не оставлю им и капли, — страстно выдохнул он, запрокидывая свою голову и обнажая белоснежные клыки. — Что за чёрт! — закричал блондин, как ошпаренный, выплёвывая изо рта толстый клубень белого дайкона. — Ты какого праха припёрся весь потный на кухню? — завопил он, глядя на стоявшего рядом с ним Юму. — Да ещё и в рот мне сунул какую-то переросшую, грязную редиску? — продолжил орать Коу, выковыривая кусочки овоща и крупицы земли. — Иди грядки копай, фермер хренов! Гррр… — сквозь вопли прополоскал рот он. — И не смей соваться на кухню, а я же в твой огород не лезу! — наконец закончил возмущаться идол, тяжело выдыхая, почувствовав, что следов подозрительного овоща больше нет. — Я подумал, что Еве может понадобиться дайкон, и, кажется, был прав, — сухо проговорил Юма, снимая девушку со стола, завязывая болтающиеся на её груди розовые ленты передника. — И, Коу, ещё раз попробуешь оставить своих братьев без обеда, я тебе эту репу не только в рот затолкаю, — пригрозил он, перед уходом, вынуждая юношу побледнеть от ужаса, ведь карие глаза вампира смотрели на него так жестоко, что холодная кровь леденела в синих венах. — Он это о чём? — невинно спросила Юи, не совсем понимая угрозы юноши, но, видя страх в глазах Коу, решила спросить. — Да так, ни о чём, — отмахнулся он, перебирая языком во рту, всё ещё чувствуя лёгкую горечь овоща. — Ну, так что, решила, какое блюдо будем готовить сегодня? — скорее сменил тему Муками, пока до блондинки не дошло, на какую часть тела грозился покуситься младший брат. — Да, овощной суп, — довольно сказала Комори, вспоминая, что это было её любимым блюдом. — Отлично, суп так суп, но только без этой переросшей редиски, а то я ещё месяц буду плеваться ей, — заявил Коу, выковыривая зубочисткой частички белой мякоти. — Хорошо, — посмеялась Юи на недоумевающее выражение лица их пафосной звезды, принимаясь за работу. Дело в умелых руках спорилось быстро, не прошло и пятнадцати минут, как овощи уже были начищены и нарезаны, а в кастрюльке тихонько бурлил жемчужно-белый рис. «Странная ты девушка», — думал про себя Муками, тихонько посмеиваясь за столом, пока остальные домочадцы подтягивались к обеду. «Тебя заставляет готовить обед родовитый аристократ, а ты ему тарелку супа, да ещё и с овощами… Даже твоя красивая помидорка плавающая в золотистом бульоне не спасёт», — чуть не срываясь на зловещий смех размышлял Коу, уже видя, как Юи вся заплаканная бежит к нему за утешением. — Чего ухмыляешься? — грозно спросил Юма, плюхаясь на свой стул, потряхивая мокрой головой. — Да на то, что ты душ принял, — саркастично ответил Коу, чувствуя запах шампуня и геля для бритья. — Ах ты ж, малявка, — ударил кулаком по столу юноша, сотрясая цветы и столовые приборы, выложенные Юи с особой тщательностью. — В следующий раз ведро картошки накопаю, чтобы, как только ты рот откроешь тут же его тебе затыкать. — А кто же тогда деньги зарабатывать будет? — ухмыльнулся тот как всегда. — А тебе не за твой длинный язык платят, а за смазливую рожицу, так что если я тебе картофелину в рот воткну и скотчем заклею, мне только спасибо скажут, — заявил Юма, намекая на то, что эти замашки идола-звезды достали уже всех. — Помолчите…- попросил Азуса, слыша шаги Руки, — Господин… звонит, — пролепетал он, утыкаясь взглядом в белую ажурную скатерть, на которой лежали острые приборы: вилки, ножи и даже ложка могла стать изящным предметом в руках садо-мазохиста. — Пресс-конференция… до следующего понедельника… да я всё понял, — разговаривал Руки по телефону, обещаясь прийти к обеду ровно в двенадцать, но не имея права отклонять вызов Того, нарушал рамки приличия. — Хорошо, я всё проконтролирую, но вы уверенны, что не лучше забронировать отель? — советовался он, присаживаясь за стол, пока Юи разливала всем горячий суп, останавливаясь уже возле него. Запах её кожи и волос щекотал лёгкие, а, перемешиваясь с нежным пряным ароматом, кружился в голове, с трудом улавливая ход разговора. Пока непонятная наглость и смелость блондинки не заставила окаменеть. — Он вам позже перезвонит, — спокойно ответила Комори, забирая из рук вампира сотовый телефон, отклоняя вызов самого покровителя, не меняясь даже в выражении лица, пока другие замерли, ожидая настоящего скандала. — Всем приятного аппетита, — пожелала Юи, присаживаясь на своё место, не глядя в сторону Руки, который и слова не мог вымолвить, не предвидя подобного исхода. — Кто звонил? — спросила она, желая развеять тишину. — Ха-ха-ха… — расхохотался Коу, как сумасшедший, хватаясь за живот. — Она даже не знает, кто звонил! — Господин Того, — спокойно ответил Руки, укладывая салфетку на колени, гордо держа свою голову, не показывая своего негодования. — Карлхайнц?! — судорожно произнесла Комори, понимая, почему на неё смотрели так, словно провожают в последний путь. — Не парься, девчушка, — успокоил Юма, причмокивая горячим супчиком. — Ты единственная кто осмелился наконец-то послать его, — даже похвалил вампир, продолжая обедать. — Юма, — строго обратился к нему Руки, — не выражайся за столом, и говори, пожалуйста, только после того, как прожуёшь пищу, — добавил он, аккуратно опуская ложку в свою тарелку, — чавкать тоже не хорошо, — добавил брюнет, слыша новые хлюпанья, раздражающие его уже не первый год. — Вкусно же, — промямлил он, засунув перед этим в рот целый помидор, соки которого побежали по его лицу. — Сейчас проверим, — критично сказал Руки, швыряя в брата салфетку, накрывшую его лицо. И странное чувство тепла и покоя, перемешанное с ностальгией затрепетало в душе вампира, как только тёплый бульон коснулся его губ. Такой же суп готовила ему его любимая служанка, гувернантка и просто прекрасная женщина, которая после предательства матери вытерпела все издевательства маленького избалованного аристократа, в душе не переставая любить и жалеть это дитя. Глаза распахнулись, а скулы играли своими мышцами на лице, с трудом сдерживая улыбку и горечь, которые рвались наружу. Но манеры и данная от природы холодная мимика лица тут же взяла своё, и, обтерев губы салфеткой, вампир аккуратно сложил её, укладывая рядом с тарелкой на стол. — Коу, — обратился он к брату, поднимаясь со своего места, — с сегодняшнего дня готовить вновь будешь ты, я больше не хочу, чтобы эту бестолковую девушку подпускали к плите, — бесчувственно заявил Руки, глядя мимо своих домочадцев, лишь на долю секунды встречаясь с ошеломлёнными глазами Юи. — И да, господин сказал, что выпускной бал будет проходить в его особняке. Его не будет в городе до понедельника и мне приказано подготовить замок к торжеству, поэтому занятий сегодня не будет, — сообщил он, радуясь, что теперь может отменить свои вечерние занятия с Комори. — Но, Руки… — попыталась возразить девушка, но встретила лишь гневный взгляд. — Не обсуждается! — окончательно объявил вампир своё решение и скрылся ото всех в своём кабинете. «Чего это с ним? Неужели я с телефоном палку перегнула?» — задумалась Юи, уже даже надеясь на занятия, ведь тригонометрия это единственный предмет из всего курса алгебры, который не получался вообще и ходить всё лето на школьные занятия, видеться с Такаши и испытывать угрызения совести не хотелось вовсе. «Вот сейчас она точно разрыдается…» — уже ждал Коу, глядя на Комори, ковыряющуюся в тарелке. «Зря Руки назначил меня на её место, как бы не обиделась на меня», — подумал он, сморщившись, желая, чтобы девушка сама повисла у него на шее, так было куда привычнее. — Наедайся, Азуса, — пробасил Юма, нарушая тишину, — это последний день, когда мы снова нормально ели, — добавил он, наливая брату и себе ещё, намекая на безнадёжность кулинарных способностей Коу. — Как это понимать? — завопил блондин, осознавая, что этот упрёк был в его сторону. — А так и понимать, — пробурчал юноша, жуя. — Тебе во Франции надо жить, чтобы всяких улиток и лягушек жрать, — заявил он, предпочитая больше овощи, ведь, как и Юи он вырос в бедности и по сей день не испытывал пафосных потребностей. — Это деликатес! — вопил Коу. — Заплесневелый сыр с опарышами в Китае тоже деликатес, и что, ты его жрать будешь? — нахально спросил он, не теряя аппетита, чего не сказать о позеленевшем Коу. — Тишина, давно бы так, — довольно произнёс Юма, радуясь, что фотомодель всё же не выдержала его ярких сравнений. — Прошу меня извинить, — встала из-за стола Юи. — Я должна готовиться к экзамену, помойте, пожалуйста, посуду, — попросила она, уходя как зомби. — Думаешь… и она напугалась? — безразлично спросил Азуса, даже не обратив внимания на странные разговоры за едой. — Да кто знает этих женщин, — пробурчал он, довольно откидываясь на спинку стула. — Они же сами не знают, что в их голове происходит, — усмехнулся Юма, ковыряя зубочисткой. — Что ж, я пошёл работать, а на тебе посуда. — Чего? — вылупил глаза Азуса, оглядываясь по сторонам, осознавая, что все слиняли кто куда, оставляя уборку на нём. День пролетел быстро и, не замечая, как настал вечер, Юи сидела за стопкой книг, запустив пальцы в белокурые волосы, теряясь во всех синусах и косинусах, которыми были усыпаны страницы непонятных для неё книг. И единственный, кто мог помочь совладать с этим затаил обиду и не ясно на что. «Это невозможно!» — сдалась она, падая на разваленные на полу книги, прижимая руки к груди. «Я никогда не пойму эти формулы… Руки, ты так наказываешь меня?» — подумала Комори, чувствуя полное отчаяние. «Нет, если я провинилась, то пусть объяснит за что, почему я должна сидеть здесь и страдать!» — решила она, громко хлопая дверью, сама не замечая, как с первой попавшейся книгой идёт к кабинету хозяина дома. А тем временем юноша сидел в кабинете своего отца, стараясь разработать чёткий план всего мероприятия, но мысли в голову совершенно не шли. Выходка девушки взбудоражила старые раны и глаза то и дело падали на синею книжицу с которой он не расставался, храня секреты своей семьи. Как неуверенный стук в дверь отвлёк его. — Входи, — разрешил Руки, прекрасно зная кто стоит за дверью. Биение девичьего сердца и волнующий его кровь запах невозможно было перепутать более ни с кем. — Ты чего-то хотела? — спросил он, видя, как Юи стоит и мнётся на одном месте, не зная как начать разговор. — Да, я хотела попросить позаниматься со мной, — призналась она, краснея до самых кончиков ушей, стараясь спрятаться в кудрявых волосах. — Я уже сказал, что очень занят, — отказал он, закидывая ногу на ногу, восседая в своём кресле за журнальным столиком. — Если у тебя что-то не получается, просто сядь и внимательно прочитай материал, — посоветовал юноша, кивая на книгу, которую девушка сжимала в руках. — Не отвлекай меня по всяким пустякам, — добавил Руки, отворачиваясь к своим записям вовсе, пока Юи терпела его пафосные речи. — Ты думаешь, я не старалась?! — выкрикнула она в полном отчаянии. — Я целый день пыталась сделать всё как в книжке, но всё без толку, — призналась Комори, бросая красную книгу на журнальный стол, чуть не проливая чёрный кофе на бумаги хозяина поместья. — Я не смогу одна, помоги мне, Руки, — взмолилась блондинка, опуская повинную голову. — Если я обидела тебя за обедом, прости, не знаю, что на меня нашло, — извинилась Юи, вспоминая, как вмешалась в чужой разговор. — Так значит, ты признаёшь свою вину? — самодовольно спросил Муками, откидываясь на мягкую спинку резного кресла, всматриваясь в сжавшуюся от стыда девушку. — Да, — кивнула она, боясь поднять глаза. — Так ты научишь меня? — набравшись смелости, переспросила Юи, чувствуя, как серые глаза смотрят на неё одну. — Как я могу отказать, если ты так раскаиваешься, — усмехнулся он, поднимая книгу, которую принесла Комори со стола. — Так на какой странице тебе непонятно? — Не помню страницы, часть восьмая, — ответила она, продолжая краснеть перед собственной забывчивостью. — Хм, и ты изучала эту книгу весь день? — спросил он, начиная листать страницы, тихонько посмеиваясь. — Нет, там было ещё с десяток, — покачала головой блондинка, думая о том, как Руки смешно над ней, пока бедный юноша после её фразы не расплескал собственное кофе. — Руки, я знаю тебе смешно, но это и правда для меня важно, — призналась Юи, поднимая свои жалостливые глаза на брюнета, который протирал свои бумаги. — Не пожалей потом о своей просьбе! — сверкнул своими серыми глазами вампир и указал Комори на диван. — Даже не представляю, что творится в твоей голове, но этот урок ты точно запомнишь, — пообещал он, снимая свой серый пиджак, пока Юи сидела на зелёном диване и непонимающе хлопала глазами. — Какой вариант тебя больше устраивает семьдесят четвёртый или восьмидесятый? — спросил юноша, внимательно просматривая восьмую главу книги. — Пусть будет восьмидесятый, — подумав ответила Юи, не имея представления в чём разница между этими вариантами, — а если ты не сильно злишься, то можно оба попробовать, — предложила она, улавливая смешливое выражение лица. — Тогда подойди, — приказал он, вновь усаживаясь в своё кресло, непринуждённо, как и все мужчины, раздвигая ноги. «Я же только что присела… Сядь, встань, да он издевается», — подумала она, уже не чувствуя за целый день ног. Но только Юи подошла на расстояние вытянутой руки, как очутилась на коленях у юноши, который жадно смотрел в её напуганные черты лица. — Руки… — Помолчи! — приказал он, запуская свои пальцы в белокурые волосы, откидывая её назад. — Не смей нести всякую чепуху, это раздражает, — предупредил вампир, начиная целовать обнажённые плечи Комори, заставляя её облокачиваться на его сильную руку, прикрывая алые глаза. — Для чего всё это? — прошептала она, не в силах сопротивляться уверенным движениям юноши. — Тебя нужно подготовить, — сладостно выдохнул он, отстраняясь от тонкой шеи, которой дарил свои поцелуи. — Поделился бы своей уверенностью, — обиженно произнесла Юи, встретившись с коварным взглядом. — Тогда расслабься, — прошептал он ей на ухо, чувствуя, как дрожь прошлась по телу Комори. — Расслабься, — шептал вампир, покусывая мочку уха девушки, запуская руку под розовую кофту, поглаживая ровную спину. «Снова он меня дразнит или наказывает? Не понимаю, что происходит…» — начинала думать Юи, сидя у Муками на коленях, готовая рассыпаться от его нежных прикосновений, как услышала щелчок, и застёжка от бюстгальтера сорвана, ещё мгновение и кофта окажется на полу. — Остановись! — выкрикнула она, отбивая у юноши всякую охоту. — Это уже не смешно, какое отношение моё нижнее бельё имеет к алгебре? — возмутилась Юи, прижимая расстегнувшийся бюстгальтер к своей груди. — Не знаю, может такое же, как и книга, которую ты принесла мне? — усмехнулся он, давая Комори красную книжку со стола, вновь облокачиваясь на спинку, довольно всматриваясь в выражение лица Юи. — Видишь, всё в точности по книге — поза 80, в этой позиции мужчина, слегка раздвинув ноги, садится на табуретку или пуфик. Женщина садится лицом к нему таким образом, чтобы её ягодицы оказались между коленями мужчины и несколько подвигается назад… — процитировал Руки, доводя девушку до пунцовой краски, жадно всматриваясь в каждый новый оттенок. — Это не моё! — выкрикнула она, бросая книгу на пол, закрывая лицо руками, начиная тяжело дышать. — И принесла её не ты, и восьмую главу не ты мне посоветовала, и пример номер восемьдесят не ты назвала? — еле сдерживая смех, говорил Руки, сразу поняв, что это проделки Коу. — Я пойду возьму другую! — решила Юи, скорее спрыгивая с колен брюнета, мечтая забиться под одеяло и не показываться на глаза до самого утра. — У тебя же все остальные такие же? — усмехнулся он, опрокидывая Комори на журнальный стол, раздвигая коленом её сжившиеся ноги. — Они нам не нужны, я знаю «Камасутру» не хуже алгебры, — прошептал он ей на ушко, вновь заставляя Юи дрожать. — Уйди! — вспыхнула она, пытаясь его оттолкнуть. — Я и не сомневаюсь, что ты её знаешь, но я её с тобой изучать не намерена, — заявила блондинка, сдерживая юношу, насколько это возможно. — Тогда может, сразу к БДСМ обратимся? — усмехнулся он, резко прижимая руки девушки к столу, соприкасаясь с её телом. — Нет! — выкрикнула она, отворачиваясь от похотливого взгляда бессмертного юноши. — Тогда, вот твой урок — будь внимательнее, прежде чем что-то сделать посмотри, прочитай, пойми формулу, а потом бросайся делать, — самодовольно проговорил Руки, разжимая свои пальцы. — Иди, присаживайся за мой стол и записывай первый пример, — наказал он, указывая на шикарный письменный стол, изготовленный из красного дерева, ручки, реставрированные золотом и бумагу, которую не найдёшь в этом веке. — Начнем с того, что проверим справедливость, например, формулу произведения синусов. Для этого возьмем… — начал свой урок Руки, уверенно расхаживая по кабинету, не давая Комори и минуты на отдых. Лёгкое смущение всё ещё будоражило воображение блондинки, но больше этого хотелось сдать завтрашний экзамен, и, усердно прислушиваясь к каждому слову своего строгого учителя, всё вскоре стало получаться. — Всё верно, — улыбнулся Муками, проверяя решённые примеры. — Вот видишь, стоило лишь немного быть внимательнее и результат на лицо, — усмехнулся он, подходя к столу за которым сидела блондинка. — Хорошо потрудилась, иди отдохни перед экзаменом, сегодня я больше не буду тебя учить, — совершенно непривычно, ласково сказал Руки, целуя белокурую макушку, лишая бедную Юи всяких чувств. — Ты ещё что-то хотела? — усмехнулся он, глядя, как девушка никуда не собирается, когда обычно вылетает, чуть ли не пулей из его кабинета. — Не.т, я ухожу, — сказала Комори, забирая свои записи, стараясь скорее добежать до двери по мягким коврам от злополучного кресла, при виде которого бросало в дрожь. — Ты кое-что забыла, — хитро указал Руки на книгу, которую Юи по ошибке принесла с собой. — Оставь её у себя, — улыбнулась она, стараясь сдерживать собственный стыд, с радостью дёргая за дверную ручку, как дверь перед самым носом захлопнулась. — Забери, — приказал он, засовывая книгу к Юи под кофту, — и учти, в следующий раз я могу не сдержаться от такого предложения, — томно сказал Руки, всё же улавливая долгожданные смущённые черты милого лица, выпихивая блондинку из кабинета. «Я уже начинаю привыкать к её глупеньким выходкам», — усмехнулся Муками, потирая свой лоб, падая в любимое кресло. «А всё же это было близко», — покачал головой Руки, вспоминая какие теперь тайны хранят эти полки с книгами, картины в золотых рамках, которые видели всё, но, как и немые, лишённые права на слово, вечно будут молчать.***
Ночь сменяет рассвет и так день за днём, пока лепестки алых роз не украсят своими последними нотами жизни серые дорожки пышущего красками сада. Учебный год подошёл к концу и, не оставшись на летнее обучение, Юи смогла спокойно выдохнуть, почувствовав глоток свободы хотя бы на краткий миг. «Как странно, после того происшествия в кабинете, я почти не вижусь с Руки», — думала Комори, возвращаясь в поместье из школы. Это был последний день, который она провела там. В последний раз она столкнулась с голубыми глазами простого человеческого юноши, в последний раз видела подруг и учителей, которые успели войти в доброе девичье сердце. Но душу терзала не эта разлука, а что-то нечто иное — замирающее и вспыхивающее где-то в груди, заставляющее дыхание замирать, бояться и желать одновременно. «Было так стыдно смотреть ему в глаза, хорошо, что он отвёз меня в школу и ничего не сказал…», — вспомнила Юи утро, расхаживая по усадьбе Муками, не понимая лишь того, как за ней могли прислать такси без охраны и сопровождения. — Почему в моей комнате так темно? Кто закрыл шторы? — удивилась блондинка, оказавшись в своих покоях, припоминая, как Руки утром распахнул её шторы и, не глядя на неё, приказал просыпаться. — Кошечка, ты вернулась, — послышался хитрый голос Коу. — Ты так напряжена, устала или напугалась? — прошептал он, обжигая своим дыханием шею, прижимаясь к стройному телу из-за спины. — Коу, это ты закрыл шторы? — осторожно спросила Юи, боясь предположить, для чего ему это понадобилось. — Да, я хотел остаться с тобой наедине, — шепнул юноша, разворачивая блондинку к себе, радуясь её бегающим глазам. — Какие прекрасные черты лица, — довольно улыбнулся он. — Сегодня нас никто не побеспокоит, — сладостно выдохнул вампир и опрокинул девушку на кровать. Лепестки алых роз взмыли в воздух и растерянная до дрожи Комори оказалась во власти бессмертного. — Тебе нравится? Цветы куда лучше украсят тебя, нежели косметика, — сказал Коу, обводя лепестком вдоль распахнувшихся губ блондинки. — Коу, для чего всё это? — спросила она, приподнимаясь на локтях, позволяя цветам скатиться к её вспотевшим ладоням. — Для чего?! — усмехнулся вампир, медленно надвигаясь на свою жертву. — А разве не очевидно? — томно произнёс Муками, прижимая стройные ноги Юи к матрасу. — Прекрати! — выкрикнула она, хватаясь за розовую кофту, которую медленно приподнимали, обнажая её плоский живот. — Сейчас сюда войдёт Руки и мне вновь будет стыдно, — призналась Юи, вспоминая, как он прервал её с Райто и как после этого был зол. — Сегодня Руки нет дома, — раскрыл тайну Коу, руша все надежды девушки на спасение. — Он занят приготовлениями к празднику, хотя мне кажется, что последние дни он специально избегает тебя. Чего ты такого сделала, кошечка? — хитро спросил он, видя страх и смущение в этих глазах. — Это твоя вина, — возмутилась Юи, краснея от одного лишь упоминания о той злополучной книге. — Для чего ты мне подсунул ту непристойную книжку? — сквозь стыд выкрикнула блондинка, начиная рыдать от обиды. — Книгу? — задумался Коу, всё ещё прижимая бёдра девушки между своих колен. — Так ты чего, с ней пошла к Руки?! — всё понял он, заливаясь смехом. — Кошечка, ты бесподобна! — Тебе смешно, а Руки меня проучил, — обиженно произнесла Юи, не замечая, как юноше стало совсем не до смеха. — И чего он такого сделал? — вдруг на полном серьёзе спросил он, обездвиживая и руки Комори. — Тебе было приятно? — страстно выдохнул юноша, наклоняясь над обнажёнными ключицами. — Или Руки получил от этого куда больше удовольствия? — Хватит, — забила ногами блондинка, не в силах пошевелиться больше ничем. — Руки только издевается и смеётся надо мной, а сейчас это делаешь и ты! — разозлилась Юи, не видя в последнее время ничего другого от братьев Муками. — Думаешь? — сверкнул белоснежной улыбкой вампир. — А если я тебе скажу, что когда Руки наблюдает за тобой, то, не замечая того, улыбается, злится на нас, когда мы дразним тебя и более того, не хочет тебя видеть лишь потому, что господин Того ждёт от этого вечера кульминации? — изложил свои доводы Коу, желая понять чувства девушки, но проблема была в том, что Комори сама своих чувств понять не могла. — Я средство по достижению цели, которой и знать не знаю, вот и вся наука, — заявила Юи, стараясь отгонять эти ноющие чувства из груди. — Если так, то для чего ты вернулась? — хитро спросил парень, глядя в ничего не понимающие глаза блондинки. — Я дал тебе шанс сбежать от нас, — признался он, вынуждая девушку бледнеть. — Я специально ослушался и отправил за тобой пустое такси, ты могла уехать, куда душа пожелает, но ты не выбрала дом Сакамаки, ты решила вернуться. — Наверно это привычка, — решила Юи, даже не подумав о том, чтобы бежать. — Да? Или это значит, что ты на самом деле никого не любишь среди братьев Сакамаки? Ты же ещё не знаешь, но Адам уже пробудился и он не один. Рейджи, Аято и Райто, ждут твоего слова, кого же ты выберешь, кошечка? «Всё становится только хуже… Коу не Шин, он не понимает моих чувств, как же мне объяснить ему…», — задумалась Комори, теряясь вовсе. — Молчишь, — облегчённо проговорил юноша, всем сердцем желая этого. — Тогда позволь мне стать Адамом, — попросил он, глядя на Юи своими пронзительными голубыми глазами, полными надежды и печали. — Коу… — Не говори ничего, — попросил он, наклоняясь над девушкой. — Я знаю, господин Того не видит в этом возможности, но я ему не верю, — признался Коу, давно желая сказать эти слова. — Он играет со всем миром, и есть лишь единственный вампир, который знает ключ от этой головоломки, — рассказал Муками, намекая на своего старшего брата. — Но я устал, устал быть пешкой в чьих-то руках. Позволь сделать тебя счастливой, позволь касаться твоей кожи, твоих губ, — прошептал блондин, поглаживая румяное лицо Юи, чувствуя тепло. — Кошечка, полюби меня, — еле слышно попросил Коу, обнимая её трепещущий стан, начиная ласково целовать тонкую шею, медленно спускаясь к груди, желая избавить блондинку от её ненужной сейчас одежды. — Коу, я не хочу этого, остановись… — зажмурив глаза, попросила Комори, понимая это впервые так ясно. — Коу… — простонала она, чувствуя дыхание и желание вампира, но, несмотря на волнительный запах роз, внутри было так же неприятно, словно её целовал бы собственный брат. — Коу, я люблю тебя, но как друга… пойми меня правильно, не делай этого, — сквозь слёзы взмолилась Юи, наконец, поняв свои чувства хоть к одному. — Ты уже забыла, как ты меня целовала? Думаешь, это был дружеский поцелуй? — спросил юноша, вспоминая, как горячо встречались их губы, когда брат был на задании. Он сам задавался вопросом, кто для него Ева, но, чувствуя нежность её прикосновений, заботу и безотказность, не верил в дружескую сторону их отношений. — Юи…- прошептал Коу, целуя её плечи, проглядывающие сквозь края розовой кофты, наслаждаясь запахом разгорячённой плоти, перемешанной с запахом алых лепестков, отдающих свой аромат под тяжестью двух сплетающихся тел. Комори от страха зажмурила глаза, не видя света в своей истории, ведь Руки сбежал от неё, Азуса как всегда закрылся со своими ножами, а Юма был на улице в теплице или того хуже на окраине владений, проверяя ограды, и посаженые там цветы. Как послышался треск и запертая ранее дверь повисла на бронзовых петлях. — Чего непонятного? — завопил Юма, хватая брата за шиворот. — Она тебе ясно дала понять, кто ты для неё, — басил он, выталкивая Коу из комнаты девушки. — Или ты думал, пока дома никого нет, тебе всё сойдёт с рук? — возмущался огромный вампир, загораживая собой скукожившуюся на кровати Комори. — Юма, — злобно прошипел блондин, поднимаясь с пола, — не твоего ума это дело! — выкрикнул он, бросаясь на своего противника. — Иди, остынь! — приказал Эдгар, обхватывая белокурую голову брата своей широкой кистью, удерживая его на расстоянии. — Я ничего не буду говорить Руки, — сказал юноша, вышвыривая брата из комнаты. — В итоге попадёт ей, — добавил он, оборачиваясь на забившуюся как мышка Комори, понимая, что так или иначе в этом есть и вина девушки. — Но попадёшься мне ещё раз, и я лично проучу тебя, — пригрозил Юма, глядя, как Коу поправляет свой розовый жакет, потряхивая непослушными волосами. — Много чести, — фыркнул он, придя в себя. — За мной девушки толпами бегают, я не собираюсь распыляться из-за одной, пусть даже она и Ева, — гордо проговорил Коу, исчезая из вида. — Маленький ублюдок, вечно где-нибудь наследит, — сердито посмотрел ему вслед Юма, прокручивая в голове своё собственное поведение. Впервые он увидел это со стороны. Как блондинка выгибается от страха, желая выпутаться из сети, словно золотая рыбка, как искрятся от отчаяния её глаза и как вся её натура противится этому. — Можешь расслабиться, он ушёл, — спокойно сказал Юма прокашлявшись. — Я открою шторы, — предупредил он, желая разрядить эту обстановку. — Спасибо, спасибо, Юма, — задыхаясь от слёз, благодарила Комори, сидя на кровати, продолжая дрожать. — Чёрт! — выкрикнул он, чувствуя угрызения совести. — Прости меня идиота, — неожиданно попросил юноша, обнимая Комори. — Юма? — удивилась она на действия парня, который нежно прижимая её хрупкое тело к себе, поднимая с кровати. — Прости меня, я ничуть не лучше его, — признался он, повиснув на девушке, несмотря на то, что она еле стояла на ногах. — Я был не прав, когда пытался заполучить тебя силой, забудь об этом, забудь, — так страстно желал этого вампир, удерживая стройную талию в своих руках, прижимаясь щекой к мягким волосам, слыша звуки ещё бьющегося сердца, мечтая найти в нём прощение. — Юма, я больше не злюсь, правда, — улыбнулась блондинка, позволяя бессмертному услышать, как нежен и спокоен её голос, как искренни её слова. — Я видела, как ты любишь свой сад, как цветы распускаются в твоих руках, я давно простила тебя, — призналась она, радуя слух Эдгара. — И на Коу я не в обиде, — тихонько сказала Юи, поддаваясь своему доброму нраву. — Я должна была объяснить всё раньше, но поняла это только сейчас… — Сейчас…- повторил за ней юноша, стараясь заглянуть в её раскрасневшееся лицо. — Тогда, кто для тебя я? — Прости, если обижу тебя, но Юма для меня друг, — призналась девушка, опуская глаза в пол, начиная уже бояться всплеска эмоций. — Рад, что хотя бы не заклятый враг, — посмеялся он, заедая полученную информацию сахаром. — Значит, ты не злишься? — с глазами полными счастья спросила Комори, не веря, что хоть кто-то воспринял эту информацию спокойно. — Естественно, — улыбнулся он, давая блондинке лёгкий щелбан. — Отдохни, у тебя измученный вид, — посоветовал Юма, надевая покосившуюся дверь на петлю, с которой та так удачно слетела. — Спасибо, — прошептала Юи, уже обнимая свою подушку, прикрывая тяжёлые веки, видя сквозь пелену, как юноша полил её цветы и, закрывая за собой покосившуюся дверь, прощается с ней карими глазами.***
Сон накрыл Юи с головой. Потрясение было настолько сильно, что определить испуг это или же наоборот — лёгкость от сказанных слов было практически невозможно. И отдавшись в царство морфея, Комори плыла по этой реке безмятежности, не видя, как солнце уже не раскаляет тёмный асфальт, ветер за окном шевелит зелёную листву, и пара грустных глаз наблюдает за ней. «Друг говоришь, пусть будет так», — вздохнул Юма, убирая с лица девушки прядь волос. «Но как тебя отпустить? Не представляю больше этот дом без тебя… Ожило всё: цветы, книги, мы… Всё это время мы существовали, ожидая чего-то важного, и обретя вынуждены отдать», — думал он не в силах смериться. «Я уверен, мы это все чувствуем, но есть ли выбор? Думаю, нет…», — понял Муками, склоняясь над спящей Юи, желая поцеловать. — Юма? — сонно сказала блондинка, увидев перед собой юношу с взъерошенными волосами. — Прости, я тебя разбудил, — извинился он, отстраняясь, не успевая поцеловать девушку пока она ещё спала. — Ничего страшного, — спокойно ответила Комори, доверяя этому вампиру. — Ты чего-то хотел? — спросила она, приподнимаясь на подушке, натыкаясь рукой на небольшую зелёную розу. — Они впервые зацвели в моём саду, я подумал, тебе понравится, — тихо сказал он, вставая с кровати Юи. — Она и правда чудесная, — прошептала девушка, вдыхая нежный аромат, чувствуя благодарность. — А ещё я хотел пригласить тебя на прогулку, — признался Юма, несколько хмурясь, ведь обычно он так не делал. — Но Руки не отпускает меня никуда, — склонила голову она, на мгновение радуясь возможности выбраться из этого дома. — Тогда воспользуемся моментом, пока его нет поблизости, — улыбнулся вампир, улавливая счастливые огоньки в глазах Юи. — Не бойся, ответственность я возьму на себя, собирайся, — заявил он, поднимая настроение девушки в один миг. И вот уже ветер развивает кудрявые волосы Комори, радуя её своей прохладой. Белые облака плывут по синей реке, изредка закрывая уходящее солнце. Лёгкая шифоновая блузка и синяя юбка, играют в воздушных вихрях, даруя телу прохладу. — Ну что, куда теперь? — задорно спросил вампир, беря Юи за руку. — Чего, друзья уже не могут держаться за руки? — хитро сказал Юма, почувствовав неуверенность со стороны блондинки. — Думаю, могут, — улыбнулась Комори, пропуская тонкие пальчики через большую кисть парня, окончательно успокоившись. — Отлично! — обрадовался Муками, легонько толкая блондинку в плечо, — Куда теперь? — А можно пока здесь погулять? — спросила Юи, прикрывая от счастья глаза, наслаждаясь звуками природы. — И я хотела бы увидеть старую школу, конечно, если в ней уже никто не учится, — замялась она, вспоминая, что хотела попасть в то место, где всё только начиналось. — Я отведу тебя, — пообещал Юма, так же наслаждаясь этим днём. — Учиться уже никто не должен, но если поймают, может влететь, — намекнул юноша, придавая прогулке немного азарта. Солнце скрылось за горизонтом, забирая с собой тепло, уступая своё место зловещей прохладе, сковывающей всё тело. Юи сидела на ступенях возле школьных дверей и, перебирая русые волосы Эдгара, пыталась вспомнить всё, что связано с этим местом, в надежде на отголоски чуткой души. — Ух, как же я объелся, — расплываясь в улыбке, пробасил Юма, лёжа у девушки на коленях. — Хорошо, что мы выбрались из этих затхлых стен, — продолжал радоваться он, уже забывая, как же сладка свобода. — Да, спасибо, Юма, мне было весело, — поблагодарила Комори, награждая юношу своей милой улыбкой. — Эх, и угораздило же тебя быть Евой, — неожиданно покачал головой он, желая чтобы всё было иначе. — Не надо так, не будь я той, кем являюсь, я никогда не повстречала бы вас, — успокоила его Юи, обхватывая задумчивое лицо вампира руками. — Как будто тебе с нами легче, — улыбнулся он, прикрывая глаза, прижимая крохотную ладошку к своей щеке. — Ты замерзла, — прошептал юноша, прикасаясь губами к ледяным пальцам блондинки. — Пошли вовнутрь, там можно купить кофе, попьёшь и согреешься, — решил Юма, набрасывая на плечи Комори тёмный пиджак, встречаясь с её благодарным взглядом. — Юма, — остановила его блондинка, проходя мимо зала, где Рейджи учил её вальсу, — ты не против, если я подожду тебя здесь? — Здесь? — удивился он, глядя в жуткое для любой девушки пустынное помещение с начищенным паркетом и зеркалами. — А не боишься? — усмехнулся он, посматривая на мнущуюся блондинку. — Нет, я бы хотела побыть здесь, — призналась Юи, не говоря, чего на самом деле желает её душа. — Хорошо, посиди здесь, я скоро приду, — пообещал Юма, помогая Комори присесть на резной мягкий стул, зажигая несколько светильников, освещая помещение тусклым огнём. «Ушёл, теперь я могу подумать… Здесь я впервые танцевала, Рейджи был так строг, но я не обижаюсь на него, мне дороги эти минуты», — призналась сама себе Юи, закрывая глаза, вспоминая каждый шаг, незаметно делая движения ногами, как зал неожиданно загорелся ярким светом и страх перехватил дыхание. — Кто здесь? — выкрикнула Комори, оглядываясь по сторонам. — Напугал? — спросил основатель, нависнув над ухом девушки, вынуждая её выбежать на середину зала. — Не подходи! — грозно сказала Юи, сторонясь вампира. — Успокойся, я не причиню тебе вреда, — признался Карла, медленно продвигаясь к Комори, оглядывающейся по сторонам. — Хочешь закричать, — улыбнулся он, зная, о чём думает эта девушка. — Не трудись, я пришёл извиниться. — Извиниться? — недоверчиво посмотрела Комори, оглядывая белокурого юношу в чёрном костюме с ног до головы. — Ты просишь довериться тебе, но сам даже не показываешь своего лица, — возмутилась девушка, намекая на шарф, который прикрывал половину лица основателя. — Хорошо, ты права, — согласился он, глядя на уверенную и в тоже время напуганную блондинку. — Только не кричи, — попросил Карла, опуская свой шарф. Юи ожидала увидеть увечье, которое мог скрывать основатель, но вместо этого ей улыбался красивый молодой человек с мягкими чертами лица, большими золотыми глазами и тонкими бровями. — Удивлена, — усмехнулся Карла, видя, как Юи разглядывает его. — Видишь, ничего страшного нет. А теперь, если ты позволишь, я всё же хотел бы принести мои глубочайшие извинения за тот инцидент, — сказал он, склоняя свою гордую голову. — Поверь, я не имею ничего против тебя, просто ты оказалась случайно замешанной в это, но раз меч уже у Карлхайнца теперь это не имеет никакого значения. — Значит ли это, что вы не будете меня больше преследовать? — спросила Комори, всё ещё не доверяя вампиру. — Да, мне нет никакого смысла тратить на это силы и время, — схитрил Карла, стараясь растопить лёд в сердце блондинки. — Я смотрю, ты погрузилась в свои воспоминания, может, я могу тебе помочь? — Помочь? И чем это? — вновь усомнилась Юи в намерениях основателя. — Танцевать куда приятнее в паре, поэтому позволь пригласить тебя, — вновь склонился он, протягивая руку. «Это может быть ловушка… Но если он хотел бы меня выкрасть, то не стал бы любезничать со мной», — подумала Комори, совершенно забывая о том, что основатель прекрасно различает все её мысли. — Ты права, я не был бы столь вежлив, если бы не испытал угрызения совести, — проговорил вампир, приближаясь, аккуратно беря Юи за руку. — Так тебе помочь вспомнить о своём первом танце или же нет? — хитро спросил Карла, целуя мягкую кисть на самом деле безразличной для него девушки. — Только один танец, — серьёзно сказала Комори, всматриваясь в это доброе выражение лица, незнакомое ей ранее. — Больше я и не выдержу, — посмеялся он, — всё-таки ты ужасно танцуешь, — заявил основатель, чем-то в этот момент напоминая Рейджи. — Ну, уж прости, — извинилась Юи, чувствуя руку вампира на своей талии, немного нервничая из-за этой ситуации, да и слова Руки об этом вампире отзывались в её душе. — Смотрю, Руки про меня много всего наговорил, — улыбнулся он, стараясь перевести разговор в выгодное для него русло. — А про себя он рассказал? — надавил Карла на больную мозоль, зная привычки этого вампира. — Руки немногословен, это правда, но у него на это есть свои причины, — старалась сделаться безразличной она, помня, как Карла её уже однажды обманул. — Ты права, они есть и позволь узнать, почему ты не осталась с Шином? — неожиданно спросил основатель, останавливаясь посередине танца, глядя своими умными золотыми глазами, так нежно и понимающе, что ноги начинали дрожать в коленях, а голова шла кругом. — Я…я… — начала оправдываться Комори, как в глазах потемнело, и она очутилась в той самой темнице, где её держал Карла. Руки вампира беспощадно сжимали её тело, разрывая на ней одежду, опрокидывая на ледяные полы. Крики девушки разносились по всему поместью, когда клыки основателя вонзались в её плоть, разрывая на части. — Не подходи! — выкрикнула Юи, придя в себя, сильно отталкивая от себя удивлённого происходящим юношу. — Я не верю тебе, ты хотел убить Руки, Шин мне об этом лично сказал, — заявила она, протирая испарину на лбу. — Всё из-за этого меча, Руки украл его и поэтому погиб твой отец, ты ненавидишь его, — делала выводы Юи, отступая назад. — Почему ты не понимаешь, что он не имеет права ослушаться своего господина? Почему ты не винишь во всём Карлхайнца? — забрасывала вопросами Комори, желая тут же и достучаться до вампира, видя лишь печаль на его красивом лице. — Если я скажу, поверишь ли ты мне? — спросил он, медленно надвигаясь на Юи, которая, споткнувшись, рухнула на гостевые диваны в самом углу большого зала для торжественных вечеров. — Сможешь признать, что тот, кто тебе дорог на самом деле подонок? — эмоционально давил Карла, пытаясь схватить блондинку за плечо, но вместо этого сорвал большой для неё пиджак Юмы, обнажая её белоснежную шею. — Видишь, ты уже не веришь мне, — огорчился Тсукинами, прикрывая глаза, пока Комори пятилась на розовом диване, стараясь быть как можно дальше от него. — Не решай за меня, но и не смей очернять понапрасну тех, кто ниже твоих кровей, — заявила Юи, уже понимая, как всё в этом мире не просто, где сильный пожирает слабого, где высокая, чистая кровь играет куда больше, нежели честь и достоинство. — Понапрасну, — впал в осадок он, возвышаясь над девушкой, — решать тебе, насколько моя обида беспочвенна, — отдался на суд Комори древний вампир, всего лишь играя с её чувствами. — Руки обесчестил мою невесту, настроил её против меня, а затем убил, — солгал Карла, зная, как это будет больно услышать такой как Юи. — Ты лжёшь…- прошептала девушка, глядя в никуда, боясь хоть на секунду усомниться в своём положении, но мысли лезли в голову сами по себе. — Естественно, не ты первая, ни ты последняя кто поддался на его обольщение, — покачал головой основатель, наклоняясь над Комори. — Но ты так напоминаешь мне её, — прошептал Тсукинами, заставляя Юи всё больше жалеть его. — Даже Шин заметил, что тебя используют, и поэтому предложил присоединиться к нам, — продолжил он, нарушая внутри девушки только устоявшийся мир и покой. — Я не могу смотреть, как тебя приносят в жертву… «Не может быть, он всё знает, неужели это правда? Руки, ты и правда такой мерзавец?» — еле сдерживала слёзы она, чувствуя мягкие руки в своих волосах и приятный голос, манящий к себе. — Не плачь, это не стоит твоих слёз, — успокаивал Карла, прижимаясь ко лбу Юи, стараясь поцеловать её, оставляя позади большое окно, полностью открываясь для противника, который выжидал. «Что же я делаю?» — подумала Комори, понимая, что миллиметры отделяют её от губ Тсукинами, восточный аромат уже заполнил всю грудную клетку, завладевая сознанием и как от неизбежного от чар Карлы ей не уйти. И звон бьющегося в дребезги стекла вынудил распахнуть глаза, видя как покорившиеся глаза основателя провожают её, скрываясь во тьме вместе с громадным вампиром. — Карла! — прокричала Юи ему вслед, протягивая дрожащую руку, но только звёзды внимали её мольбам. — Юма, не убивай его, он не сделал мне ничего плохого, — выкрикнула она, бросая к разбитому окну, разрезая руки в кровь, стараясь найти двух вампиров скрывшихся где-то в ночи. — Я тебя предупреждал, не смей к ней приближаться, — угрожал Муками, наступая на своего врага, пока тот, склонив колени, сидел на земле и прижимал окровавленное предплечье, глядя исподлобья. «Ну же, Юма, давай бей, ты только поможешь мне», — усмехался Карла про себя, ожидая пока тот нанёсёт очередной удар своим тесаком. — Ты ещё скалишься! — завопил он, не вынося этих аристократских ужимок. — Я уже отделал твоего братца, теперь твоя очередь, — яростно проговорил Юма, замахиваясь на основателя, одним сильным ударом вонзая свой нож между его рёбер, срывая с губ вампира тяжёлый стон. Снова и снова занося тяжёлую руку с клинком, пока девичий крик, не вынудил остановиться. — Юма, не трогай его, — кричала она, спотыкаясь, но, продолжая бежать вдоль школьных стен, видя, как Карла падает на зелёную траву, истекая кровью от многочисленных ран. — Карла, ты слышишь меня? — задыхаясь спросила Юи, падая рядом с ним на колени, пытаясь помочь ему подняться. — Оставь это, — еле слышно попросил вампир, глядя на взволнованную девушку сквозь пелену, застилающую его глаза. — Я не брошу тебя, поднимайся, — просила Комори, сплетаясь с пальцами Тсукинами, орошая землю и своей кровью. — Ты сама ранена, не стоит тебе быть столь близко ко мне, я могу не сдержаться, — прошептал он, чувствуя запах крови на своих руках. — Уходим, — грубо заявил Юма, отрывая девушку от измученного основателя, бросая его на холодной земле. — Нет, — сопротивлялась она, тормозя ногами, оглядываясь на Карлу, который пытался встать, но вновь падал лицом на траву. — Не верь ему! — неожиданно попросил Юма, жадно прижимая блондинку к себе, бросая на землю окровавленный нож. — Не верь, он специально настраивает тебя против нас, — просил он, целуя взъерошенные волосы Комори. — Сейчас ты наша семья, Юи, не смей оставлять нас ради такого как он, — молил юноша, вынуждая девушку усомниться, как полные слёз глаза начали разглядывать расплывающуюся в тумане фигуру, медленно приближающуюся, и холод прошёлся по спине. — Я всё улажу, идите в машину, — спокойно сказал Руки, подходя к своему брату и Юи. — Ты что-то хотела мне сказать? — сдержанно спросил он у Комори, не спускающей с него бешеных глаз. Он видел, как девушка и злится и хочет спрятаться за его крепким плечом одновременно, но что-то внутри сдерживало её. — Иди, я с тобой позже поговорю, — бессердечно приказал брюнет, не желая показывать при Карле хоть грамм сострадания или же любви к несчастной девушке. — Пошли, — подтолкнул её Юма, видя, что в таком настроении лучше к Руки и близко не подходить, не то, что спорить. — Что тебе нужно? — сухо спросил Муками, возвышаясь над основателем, который довольный развалился на спине и смотрел на звёзды. — А ты ещё не понял? — рассмеялся он, морщась от едкой боли. — Юи не Камико, она не одинока, не смей приближаться к ней, — пригрозил Руки, понимая, что Карла рассчитывал сыграть на наивности бедняжки Евы и сорвать все планы Карлхайнца. — А то что? — усмехнулся Карла, зная о своей неприкосновенности в глазах королевской семьи. — Я убью тебя, — на полном серьёзе заявил Руки, наступая ногой на рёбра, которые прикрывали потемневшее сердце. — Украду клинок и проткну твоё гнилое сердце, — пообещал он, прилагая больше сил, сжимая грудную клетку основателя так, чтобы кислород перестал поступать в лёгкие, пока кровь не выступила на посиневших губах вампира. — Я предупредил тебя, — в последний раз сказал Муками, демонстративно шаркая ботинком по влажной траве, счищая королевскую кровь. И запахнув серый пиджак, испарился так же неожиданно, как и пришёл. — Уходи, сегодня я тебя отпущу, но когда-нибудь ты поймёшь, что загнан как лиса в нору, из которой тебе не будет выхода лишь одна смерть спасёт тебя, — желчно проговорил Тсукинами, медленно восстанавливая свои силы. Чувствуя, как трещина раскалывает дом Руки напополам, как горящие линии фронта, обнажая тайны скрытые под масками лести и лжи. Конец I раздела 11 части.