кошки с собаками

«Вот оно, Чимини. Дно. Тебя только что показательно ткнули в него носом». Он даже удивился, что так хорошо запомнил куда идти, не знал только номера квартиры, но на его удачу выходивший в это время хмурый парень, придержал дверь. Чимин посчитал это хорошим знаком, он готов был радоваться любой мелочи способной хоть немного развеять его сомнения. Не стал подниматься сразу и у самой двери тоже потупил изрядно, а когда все же решился постучать все пошло по пизде. Он предполагал, что будет непросто. В принципе, даже немного надеялся, что дверь ему не откроют вовсе, но вышло то, что вышло. Вернее, вышел сам Юнги, просто сдвинув Чимина в сторону как досадное препятствие и теперь чужие шаги гулким эхом разносились по этажам старого здания. Мало ему в жизни приключений, видимо, мало адреналина. На его работе-то. Ещё большего дерьма захотелось. А куда больше-то? Чимин с дежурства — ночь выдалась суматошная: паникующие хозяева притащили корги, больше похожего на мохнатый воздушный шарик. Пёс фантастическим способом добрался до пакета с органическим мусором, забытого на ручке двери, распотрошил его и сожрал все пахучие объедки. Температура падает, слюна течёт, то ли рентген делать, то ли сразу в операционную. Понадеялись на лучшее, покатили к экрану. И повезло — заворот желудка не насмотрели, только острое расширение, это все же несравнимо легче. Чимин, переворачивая уже спящего наркоманским сном пса левым боком и вводя иглу, чтобы выпустить газы, немного нервничал, делал так раньше только пару раз. Но вроде вышло неплохо, нерадивый гурман медленно сдувался, стабилизирующие растворы успокаивающе капали. Следующие ночные скачки от процедурной до операционной и обратно устроила мелкая биверша, которая никак не могла разродиться, пришлось кесарить. Реанимировать щенков естественно ему, пока сонбэ занят собакой-мамой. Детеныши замученные, один с гипоксией, застрял в родовых путях, совсем не шевелился, пока Чимин привычными уже движениями удалял слизь с крохотного тельца. Полночи он обкладывал их грелками, кутал в махровое полотенце кое-как заменяющее тёплый мамин бок и отмеривал температуру разведённого искусственного молока. Так и встречали утро: он, баюкая щенков на диване, а подсдутый и уставший, но все равно потешный корги у его ног. А в конце смены погоня за кошкой по всей смотровой, со шприцем в одной руке и седативным раствором — в другой. Кто вообще думает, что животное во время осмотра безропотно будет себя вести, особенно если ему больно, особенно если это кошка? Пока бегал за хвостатой, опоздал на занятия, такими темпами он завалит последний семестр и его не допустят к защите. А его и так могут исключить, потому что денег на последний учебный год не хватало. Он уже и рассрочку попросил, и вместо бесплатной стажировки устроился в клинику официально, пообещав принести диплом в конце года и плохо представляя, как сможет совмещать дежурства с учебой. Пока получалось дерьмово и последняя неделя это доказала. Но вместо того, чтоб после пар поехать домой писать реферат про определение концентрации метаболитов и активности ферментов в органах и тканях животных или хотя бы просто поспать, он заявился сюда. Зачем он сюда шел, чего ожидал? Хрен знает. Чимин в монахах не числился и хоть случайный секс не считался чем-то обыденным, бывало в его студенческой жизни всякое. Циничное отношение к близости — побочка для всех, увязших в медицине. Но Мин Юнги…имя царапало горло, под веками перемешались воспоминания и кололи то своей откровенностью, то отчаянием сквозившим в чужом образе. Чимин редко запоминает людей, все больше — хвостатых пациентов, но этот человек никак не шёл из головы. Зато прекрасно прошёл мимо, свежий и бодрый, оставив шлейфом тень парфюма в воздухе, неожиданно тяжелого, без привычных ментоловых нот. Чимин замер, тупо глядя как тот скрывается на лестнице и не заметил когда дверь перед ним распахнулась шире, и на него из глубины необжитого лофта уставились две пары любопытных глаз. — Как интересно, — поведали ему через порог низким голосом. — Проходи сюда, в дверях правды нет. Не успел он сориентироваться, как его уже втянули в квартиру и в один из самых странных диалогов в его жизни. «Намджун-хён» и «Сокджин-хён», как выяснилось с первых минут, оказались давними друзьями Юнги. Чимину с его комплексами «маленького человека» и в прямом и в переносном смысле, было даже смотреть на них досадно, словно сошедших с рекламного билборда на Каннаме. Говорил, в основном, Намджун. — Знаешь, Юнги очень торопился. Срочное дело, — сказал он со слишком честным для правды выражением лица. Чимин даже при желании не поверил бы. Да и взгляд, которым того одарил Сокджин был красноречивее всех разоблачений. Но, видимо, «Намджун-хен» имел какие-то планы, потому что предложил невозмутимо. — Приходи вечером, мы устроим ему дружескую вечеринку в честь возвращения. Скажем, после десяти вечера? Брови Сокджина устремились к потолку, но больше он ничем не выразил своего изумления. — Нет, не стоит, — поспешил откреститься Чимин. — Мы не друзья, мы… Я из клиники, куда привезли его собаку. Я просто…ассистент. — Это не его собака, — внезапно возразил Сокджин и что-то жёсткое проступило в нотах его мягкого, в целом, голоса. Намджун кинул на него предостерегающий взгляд, но тот продолжил: — Пес принадлежал его бывшему. Гавнюк уехал из страны чуть больше месяца назад, можно сказать — налегке, оставив в Пусане все, что ему мешало. Собаку сдал в приют на усыпление, но Юнги зачем-то беднягу отыскал и привёз сюда. Чимин смущён внезапным откровением и чувствует себя неуютно. Он не хотел этого слышать, подробности чужой жизни его не касаются, но все равно стало обидно, словно за себя. — Сокджин имеет ввиду, что у Юнги сейчас непростой период, — вкрадчиво, словно уговаривая, произносит Намджун, видимо пытаясь сгладить неприятный осадок после откровенной отповеди друга. — Если ты собирался поговорить с ним, то можешь сделать это вечером. Чтоб, так сказать, закрыть гештальт. Чимин вообще сомневается, что у него были в голове какие-то конкретные слова, тем более в том позитивном ключе, на который намекает этот странный тип, он пытается найти наиболее вежливый способ свалить и забыть обо всем как можно быстрей. — Или можешь прийти и прописать ему в табло, за то что сейчас повёл себя как козел, — предложил альтернативу Сокджин. Он, пожалуй, Чимину начинает нравиться. Они даже подвозят его домой, несмотря на все возражения — плюс ещё полчаса неловкости, зато куда быстрее чем на метро, днём мало заторов на дорогах. Чимин с заднего сидения видит в зеркало, как они обмениваются иногда между собой выразительными взглядами, но заводить неудобных бесед больше не пробуют. Поднимается к себе, пока разувается замирает в нелепой позе — так ему стыдно за все, что произошло. Счастливая шоколадно-карамельная пушистая зверушка прыгает вокруг. Он берет песика на руки проходит по дому, на холодильнике стикер: «Тебя не дождаться, если вечером уйдёшь — покорми Ёнтана». — Где носит твоего хозяина, когда он так нужен? — Спрашивает Чимин у соседушкиного питомца, но тот, конечно, не отвечает. — Нет уж, хватит, я уже находился. Хватит Чимину чужих драм, в самом деле. И причина самая тупая — банальное расставание. Еще и такую собаку угробили. И его бросали и он рвал отношения — неприятно, но чтобы так ломало — никогда. Чернота глаз Мин Юнги, вся та бесконечная боль, которая не давала Чимину покоя, ни что иное как прозаичная любовная лирика. Он был просто фееричным долбоебом, купившись на это и действительно переживая. Стоит сходить туда только ради того, чтоб посмотреть на все здраво, прочувствовать всю глубину своего заблуждения и наконец-то забить. В крайнем случае, всегда можно воспользоваться советом Сокджина. Единственный плюс в этой ситуации был в том, что фонтанирующий раздражением в перемешку с приступами жгучего стыда и редкими попытками убиться головой об стол Чимин, в попытках занять себя хот чем-нибудь, кинулся писать реферат и получился тот на заглядение. Даже собственные проблемы отошли на второй план. Но чем ближе время подбиралось к обозначенному Намджуном, тем менее блестящей казалась Чимину идея снова фигачить в те края. Соблазн остаться дома и поваляться на диванчике был столь велик, что в какой-то момент взял верх. И он почти расслабился, но не вовремя снова вспомнил все случившуюся днём ситуацию, представил как выглядел со стороны и что мог подумать о нем Юнги. Если вообще вспомнил кто он такой. Его мгновенно сдуло с подушек, нет, определённо, чтобы спать спокойно, было совершенно необходимо закрыть этот сраный гештальт. И снова ему везёт — выходящая из здания парочка даже не обращают на него внимания. Дверь в квартиру вызывает нервную оторопь, Чимин собирается постучать и замечает, что закрыта она неплотно и натянув рукава на пальцы, параноидально перестраховываясь, толкает ее. В квартире светло и играет музыка, но приглушенно словно из динамика. Он переступает порог заглядывая дальше. Видит диван, которого не может вспомнить и темноволосого парня занятого смартфоном. Тот тоже замечает неожиданного гостя. — Ты кто такой? — Встаёт, даже не пытается казаться вежливым, сводит брови и Чимин узнаёт в нем того, кто впустил его днём. Он хочет ответить, но его опережают. — Пак Чимин. — За его спиной стоит Мин Юнги. Рядом с ним Намджун и совсем в дверях — Сокджин. Юнги говорит, обращаясь к Чимину: — Это уже похоже на преследование. — Это была моя идея, — вмешивается Намджун. — С подстрекательством, — вздыхает Юнги. — Может вы уже уйдёте с дороги? — Просит Сокджин. — Моим плечам тесновато в дверном проёме. — Хвастаться совсем необязательно, — хмыкает Намджун. — Кривые пальцы компенсируешь? — Зато они растут из правильного места, а не из жопы, как у некоторых, — отзывается Сокджин. — Вы спорите на эту тему дольше, чем Чонгук живет на этом свете, — это уже Юнги. — Кто? Такой? Этот? Пацан? — Этот пацан тебе хён, вообще-то, — отвечает Сокджин, грозит ему пальцем, а в остальном выглядит самым непринуждённым, проходит к коробкам у холодильника, выгребает из верхней упаковки с ремёном. — Так что веди себя прилично, Чонгуки. — Чего ради? И тон у него, конечно, не предвещающий ничего хорошего. Он ещё раз пристально оглядывает Чимина. — Ты был тут сегодня днём? Все пошло по пизде. Дубль два. Закрыл, блять, гештальт. Чимин только кивает. А что ему остаётся? Чонгук переводит взгляд на Юнги, спрашивает жёлчно: — И этот из Пусана? — Понятия не имею. И снова на него обращён вопросительный и недобрый взгляд. — Вообще-то — да, — обречённо сознается он. — Класс, — изображает одобрение Чонгук. — Земляк. Намджун хочет включить электрический чайник, стоящий на полу, но Сокджин панически отодвигает его прочь. — Я не хочу быть здесь, — говорит Чонгук, вздергивая подбородок. — Я не хочу в этом участвовать. «Я тоже», — мысленно соглашается с ним Пак. — Чонгук, — предупреждающе зовёт Сокджин. — Что? — переспрашивает у него, но смотрит на Юнги. — Какого хрена? Не я первый это начал. Не я спустил свою жизнь в унитаз по чужой прихоти, не я отказался от друзей даже не раздумывая, не сомневаясь. Тогда почему именно я сейчас должен делать вид, что это все не важно, что мне не срать на эту большую неудавшуюся любовь и вытаскивать его из этого дерьма? Я не припомню, чтобы кое-кто просил меня об этом лично. Пусть и дальше напоминает разложившийся труп, как сегодня утром, меня это больше не волнует. Он переводит дыхание. — Вы меня сюда затащили, — снова говорит, попеременно обращаясь то к Сокджину, то к Намджуну, на Юнги больше демонстративно не смотрит. Чимин вообще не понимает куда деть глаза, а Мин смотрит на него. Чонгук продолжает: — Вы уверяли, что сюрпризов не будет, что все будет как раньше. — Ничего уже не будет как раньше, — внезапно отвечает за всех Юнги. — Что и требовалось доказать, — хмыкает Чонгук, хватает куртку делает несколько стремительных шагов к выходу и хлопает дверью. — Чудесно, — вздыхает Сокджин и идёт за ним. От недавнего резкого хлопка, у Чимина подскакивает пульс. — Не обращай внимания, — просит его Намджун. — Иногда человеку нужно совсем немного, чтобы, наконец, высказать накопившиеся обиды, самая последняя капля в переполненной чаще. Так случилось, что ей сейчас стал ты. — Это была твоя идея с самого начала, — говорит Юнги, утверждая. — Довести его. — И да и нет, — не отрицает Намджун. — Урод. Тот не оспаривает. — Джин приведёт его обратно и вы поговорите. — Чонгук был прав — о чем ещё нам разговаривать? — Это не так, — внезапно говорит Чимин, в чужую спину. Ему осточертела вся эта ситуация. — Может ты уже перестанешь жалеть себя? Хватит. Люди расстаются, животные умирают, дерьмо случается. Устроили, блин, дораму. Я который день думаю, что мне оплатить: учебу или квартиру, но в любом из этих случаев мне будет совершенно нечего жрать, если, конечно, я не решу сам себе вырезать и продать почку. Для душевных страданий времени не остаётся. И тот пес, по которому ты так показушно убивался, умер у меня на руках, между прочим, и таких было немало, так что, поверь, я кое-что в этом смыслю. И если тебе стремятся помочь, имей совесть хотя бы не выебываться. Удачи. — Последнее он говорит уже скорее Намджуну, потому что Юнги так и не повернулся. Ну и хрен с ним. Чимин все ещё злой, заведённый от собственной эмоциональной речи, но с чувством выполненного долга, уходит не попрощавшись. Останавливается на улице, делает несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, это ж надо было вляпаться в такое дерьмо по собственной глупости. Замок на входной двери пищит, открываясь. Он почему-то замирает, боясь обернуться. — Он и меня прогнал, — говорит Намджун и при этом выглядит довольным. Чимин не хочет отвечать. Но все равно спрашивает, малодушно поддавшись любопытству. — Этот ваш Чонгук в чем-то прав. Зачем помогать тому, кто этого не хочет? — А многие из твоих хвостатых пациентов хотят твоей помощи? — В ответ интересуется Намджун, насмешливо. — Сомневаюсь, что они радуются градуснику в жопе. Если животному больно, оно вряд ли кого-то подпустит. — А ты неплохо разбираешься в поведении животных, — удивляется Чимин. — Отнюдь, — возражает тот. — Я почти ничего про них не знаю. Но я неплохо разбираюсь в поведении Юнги. — Все равно, это не одно и тоже, — качает Пак головой. — Прости, но я не считаю, что из-за разбитого сердца можно так мучаться. Это личный выбор каждого. — Он пытается бороться с последствиями своего выбора, — поясняет Намджун. — Не только с разбитым сердцем, в его случае разбилось вообще все. Собственные принципы, данные обещания, мечты. — Если это было такой ошибкой, почему же вы его не остановили? — Если бы это было так просто, — хмыкает Намджун. — Мы пытались, но все что происходит между двумя людьми лучше всего известно только им самим. — Но со стороны виднее! — Не всегда, — Намджун печально качает головой. — Его бывший был очень сложным человеком, вспыльчивым и ревнивым. Никто из нас с ним так и не поладил. А с Юнги мы знаем друг друга тысячу лет, он для Чонгука любимый хён и вообще пример, поэтому он и реагирует так остро. Ему непонятно, как тот мог уехать на целый год и оборвать все связи в угоду типу, с которым его связывало гораздо меньше. — Мне этого тоже не понять, — соглашается Чимин. — И мне. — Уверяет Намджун. — Но это неважно. Юнги хочет попросить о помощи, просто не умеет. Я думаю, ты как-то понял его безмолвный призыв, потому и пришёл, чтобы помочь. — Все не так, — говорит Чимин, но слова Намджуна выстраиваются в голове в странную цепочку из воспоминаний и пугают своей логичностью. — Со стороны виднее, — возвращают ему коронный аргумент. — Твои друзья позволяют тебе манипулировать ими подобным образом? -Интересуется он в ответ из чистого упрямства. — Все позволяют, — признается Намджун. — Я думаю, Юнги и сам не понимает, что поможет ему прийти в себя. А может не верит. Но недавно он просил забрать его из бара, а потом передумал. И, по воле случая, я знаю с кем он его покинул. — Вот, блииин, — стонет Чимин. Намджун улыбается, но говорит серьёзно: — Я не могу привести его к тебе на поводке, но прошу хотя бы попытаться ещё раз. Просьба Намджуна не даёт уснуть до глубокой ночи, хотя богатый на переживаемая день измотал его. Юнги было хреново, Юнги нашёл его, уже не важно зачем и планировал ли это сам, а теперь Чимину решать, хочет ли он продолжить это странное общение или оставит чокнутую компанию разбираться самим. На парах он зевает, не выспавшись, не делает даже попыток сосредоточиться, но перед дверьми клиники берет себя в руки, тут просто отсидеться с умным видом не выйдет. В первой же приёмной девочка-практикантка, заменявшая его первую половину дня. Чимину она кажется совсем юной, хотя между ними максимум пара лет разницы. Напуганный воробушек, слегка зеленоватый, потому что тяжёлый запах мочи висит в помещении удушающим облаком. Злющая Джесси, в заляпанной робе вместо приветствия выдаёт Чимину эмоциональную тираду: — Как я умаялась с этой старой сукой! Девчушка пугливо ойкает и торопливо прикрывает ладошкой рот. Привыкший Чимин невозмутимо ждет продолжения. — У неё собаке всего три года, мелкая такая девчонка, а уже лизис обеих челюстей, сплошной гной и свищи, а все, что может сказать мне её хозяйка — покупала из-за границы, очень дорого, а прочитать километр рекомендаций от заводчика не смогла, потому что не знает английского, нормально, да? Пришлось натурально прикусить себе язык, чтоб не наговорить лишнего. Джессика выросла в Америке. У неё была абсолютная несовместимость с корейским менталитетом. — А до неё кота приносили. Роскошным был…когда-то. Трехдневная обструкция мочевыводящих путей. Это после него все никак не можем проветрить. Спрашиваю: раньше-то чего не пришли, говорят — работали. И плевать, что животное ночами орет дурниной. Мочевой пузырь размером с мою голову, песка вымыла столько, что запросто можно было бы замок слепить. Прогнозы очень неоднозначные, а хозяин интересуется: можно ли обойтись без уколов, потому что ему не уйти с работы. Я ему объяснила, что, конечно, можно, только вряд ли его кот сможет без почек обойтись. Чимин лишь улыбается. Они отлично сработались с самого начала. Она отпустила девочку, поманила его с собой, не переставая делиться впечатлениями, на ходу свернула в ординаторскую, стянула запачканную униформу, совершенно не стесняясь переодеваться перед ним. — Забирай вторую процедурную, сейчас с инъекциями по назначениям пойдут, а ко мне собаку принесут, швы снимать, — командует она, поправляя бретельки яркого лифчика под новой чистенькой робой. Чимин и не думает возражать. Процедурная — родные пенаты, он тут чаще бывает, чем дома, особенно в последний год. Рутинные, но не надоедающие действия успокаивают. Господи, ну какой Мин Юнги? У него тут котенок с парвовирусом, потом котёнок с ринотрахеитом, обчихавший Чимина в самом прямом смысле. В последнее время действительно массово повалили с котятами — новая мода? Затем пожаловал грозный йорк, в душе считающий себя, как минимум, волкодавом. Громко и с чувством высказал Паку все свои претензии на счёт своего отношения ко всем этим странным штукам, которые с ним проделывали, но потом сдался и расплылся мягкой тряпочкой, подставляя под пальцы пузо. Потом внезапным совпадением несколько постоянных пациентов: озорник Сонган, которого Чимин уже узнает, что не совсем удобно, потому что пёс узнает его тоже, едва видит — поджимает хвост и старается удрать. Сонго относится к той невероятной категории собак, которые всегда найдут приключений на свой вертлявый хвостатый зад. То сожрут чего-нибудь, от тухлятины до презерватива, то лапы порежут, то морду прищемят. Чимин заглянул в карточку, посмеялся, и сделал последний назначенный укол. Расчесал себе ухо, подхватил инфекцию, молоде-ец. Следом, любимец Чимин — Тори, страшненький черноус неопределенных кровей. Бедолагу спасли волонтеры их приюта, нашли избитого и измученного, просидевшего на привязи несколько дней без еды. Его предыдущий хозяин собирался сварить из него суп. Прямо как в плохом анекдоте. Долго лечили, выхаживали, старались заново научить доверять людям. Нашли новый дом. Пёс был милейший, умный и незлопамятный, только в глазах навсегда поселилась мудрая грусть. Пока тискал пса, пока болтал с хозяином, пошла следующая волна. Вспомнил, что ел только утром, но возможность была уже упущена. Вечерний приём — самый оживлённый. «Диарейщики» и «почечники» друг за другом, длинная очередь на вакцинацию вообще непрерывным потоком. Они с Джесси по-братски попилили крохотную баночку йогурта, делясь друг с другом фактически на бегу. Конец рабочей недели увеличивает посещаемость втрое. А завтра суббота — закономерно самая трудная смена, даже работая вдвоем, они иногда зашивались. Ещё и закончили неудачно, — уже и ночная смена пришли и вроде наступило затишье. Только выдохнули, на пороге — две плачущие девушки. Студентки-соседки прибежали с двухмесячным потомком собаки, который что-то не то съел. Что именно — сказать затрудняются, любопытная морда бегала по всей квартире, но по предположениям что-то из бытовой химии. А у щенка уже судороги, анемичные слизистые, брадикардия и полное игнорирование всего вокруг. — Тащи антиоксиданты, — велит Джесси. — Сейчас вытянем. — Какие? — Все. На этом его помощь закончилась и в принудительном порядке его отправили домой, нечего, по мнению Джессики, им обоим задерживаться, тут толпа специалистов, а он ей завтра свежим нужен. Чимин нехотя подчинился, попросил хотя бы отписаться, стабилизировали беднягу или нет. Он ненавидел уходить в неизвестность, когда не знаешь, выкарабкается животное или нет. Вообще ненавидел чувство незавершённости. Вдохнул вечерний воздух, как обычно только после смены почувствовал всю глубину усталости. Он совершенно выдохся. Спустился в метро, думая об ужине и долгом сне. Думает, представляет и выходит на другой станции. Надо завершить хотя бы одно дело, в конце концов. Совершенно не удивляется, когда ещё на подходе открывается входная дверь — это уже традиция, а хорошая или плохая, фиг знает. Поднимается медленно, словно раздумывая, но на самом деле, в голове ничего связного. Дверь квартиры заперта и никто её открывать не спешит ни после первого звонка, ни после десятого. Чимин каким-то шестым чувством догадывается, что по ту сторону пусто и усаживается на пол рядом с дверью, давая себе обещание подождать не больше часа. Включает любимую музыку, пытаясь расслабиться. На исходе загаданного часа, буквально на последних десяти минутах, перед ним вырастает Мин Юнги. Они смотрят друг на друга молча, у Чимина в ушах все ещё играет музыка. Юнги проходит мимо, отпирает замок, заходит в квартиру и дверь закрывается снова. Чимин вздыхает, не чувствует обиды или досады, это был его выбор и его последняя попытка. Возможно Намджун ошибся, когда решил, что Юнги можно помочь. Возможно ошибся Чимин, ещё тогда, впервые оказавшись тут и проведя с Юнги даже не ночь, а часа полтора от силы. А может ошибается Юнги, закрыв сейчас перед ним дверь. Все это уже не имеет значения. Песня в наушниках замолкает и пока не начинается следующая, Чимин решает подняться. Он встаёт как раз в тот момент, когда замок снова щёлкает и Юнги хмуро кивает ему, приглашая войти.