Имбирь в сахаре

Она не всегда была такой. Такой смелой, сильной, отчаянной, преданной, такой резкой на язык. Когда-то и она, сделанная изо льдов Севера и драконьего пламени, была всего лишь запуганной девочкой-сиротой, вздрагивающей при звуке хруста веток под ногами, сворачивающейся под тонким шерстяным одеялом, дрожавшей от отчаяния и страха. Она смотрела на старика Рида, и даже на Миру с Жойеном, снизу вверх, исподлобья, как прирученный, но забитый волчонок, жмурилась от любого касания в страхе, что ее ударят, потому как чувствовала себя чужой здесь, отбившейся от стаи… Погибшей стаи. - Лира, - вздыхает Рид, опускаясь на стул возле постели девятилетней воспитанницы. - Девочка, ты - лишь половинка одного человека. И на этом свете есть вторая его часть. И однажды, Лира, один из вас должен будет исчезнуть, чтобы жил другой. Смышленая Лира только кивает в ответ и вовсе не грустит. - Джон должен жить. Хоуленд Рид смотрит на нее с пол минуты, не отрываясь, а затем отводит взгляд и поднимается на ноги. - Спи, Лира. И тихо добавляет про себя - «Жить должна ты.» В 13 она встала на защиту мальчишки-селянина, обворовавшего Старкового сюзерена в Болотных землях, и нашептала ему на ухо выбрать суд поединком, натерев заранее свои кинжалы, выкованные под ее тонкие девичьи руки. Кинжалы, от которых позднее пал один из лучших гвардейцев Рида. Старик не сдержал жеманной улыбки. И подарил ей вышитый черный плащ с воротником из волчьего хвоста. - Когда-нибудь сталь в твоих руках сменится на валирийскую. А пока… Вой на луну, волчонок. Вой и борись. Лира куталась в плащ и смотрелась в тусклые зеркала - оттуда на нее глядела никогда ею не виданная мать - высокая, статная, дикая и такая красивая. Такая красивая, какой самой Лире предстояло стать совсем скоро. Вода с неба застревала в ее жестких темных волосах, вынуждая их виться, а Лиру - улыбаться. Может, с ней рядом и не было лорда Старка, лорда-«отца», как рядом с Джоном, но она тому была только рада. Любовь к брату родилась вместе с ней, неосознанная, но сильная, словно любовь матери или жены. Дракон шипел ей внутри, что она может ему стать не первой, но второй, но Лира лишь глядела с тоской в направлении Винтерфелла, прислонившись к вышке смотрителей границ, вздыхала, да мечтала только увидеть его - хоть раз. Одним глазком. Жойен обещал показать ей свои сны, но никогда этого не делал, затихая под строгим взглядом Миры. Та взъерошивала обоим волосы и говорила излюбленную фразу своего отца - «Всему свое время.» Лира согласно кивала и думала, что время уже пришло, давным-давно. Но Винтерфелл оставался далеко, и даже во снах Джон стоял к ней спиной, или волосы закрывали его лицо, сквозь них проглядывали лишь его ледяные серые глаза. Лира улыбалась своим снам - и Джону. Может быть, время определяли Боги - старые ли, новые, - но встречу с братом она им предрешить не даст. Солнце жгло закрытые веки, и она, застонав, прикрыла их рукой. Во рту было сухо, словно на ночь она выпила бочонок-другой вина. Лира приподнялась на кровати и села, задев что-то ногой. Она открыла глаза и увидела Эйгона, заснувшего на стуле подле ее кровати - рука его лежала там, где секунду назад была ее собственная. Лира потянулась было, хотев коснуться его волос, но остановила себя. Поглядев грустно на брата-дракона, она осторожно выбралась из кровати, стараясь его не потревожить, и поднялась на палубу. Солнце едва взошло и растекалось по воде разбавленным вином. Коннингтон покосился на нее и продолжил натачивать меч. Ланнистер подманил девушку к себе и предложил сесть. - В нашей компании тебе таить уже нечего, так? - начал он, едва та опустилась рядом с ним. Девушка пожала плечами. - Вчера стоило об этом думать, пожалуй. - Ты хотела сказать, 3 дня назад, - пробурчал Гриф, не поднимая глаз. Лира поморщилась, почесав переносицу. - Жойен, бывало, спал и дольше после таких видений. Что ж… - Видений, - хмыкнул Коннигтон, отбрасывая меч. - Только перепугала всех своей колдовской околесицей. Он ждал, что та огрызнется, как всегда, но девушка поджала губы и опустила взгляд. - Спасибо тебе... за мою жизнь. Я верну этот долг, будь уверен. - Себе оставь, - пробурчал Джон. - Милорды и миледи, оставьте свой обмен любезностями на потом, - прервал их карлик, подняв руки. - Я бы хотел услышать больше о том, что ты видела. Что-то там про смерть и Север. Лира поникла. - Стена… За ней бурлит, словно море, смерть. Белая смерть - не черная, как всюду. Скоро и Запад станет Севером, и Восток, и Юг. Зима близко, - повторила она девиз Старков. - Трон не имеет значения, в этом хаосе его займет разве что король мертвых с короной изо льда и костей. Тирион почесал свою несуразно большую голову. - Ходоки всегда были старым мифом… - Как и драконы, - пожала плечами Лира. - Как и драконы… - повторил Ланнистер. - Эту лодку на Север не развернуть, как бы там ни было. - Лодка и не нужна… Я должна повернуть на Север. Я видела распустившуюся розу на Стене… Я нужна там. - Иди, - вмешался Коннингтон. - Иди, только не оборачивайся. Девушка вновь погрустнела. - Я знаю, что ты думаешь… - Не думаю, а вижу. - Думаешь, что видишь, - начала злиться юная волчица. - Я была нужна вам, я и сейчас нужна, но я уже говорила, что всю жизнь… - Ты же обещала. Все обернулись - на палубу поднялся Эйгон. Лира отвела взгляд. - Ты обещала, что не уйдешь. - Прости меня. Если я останусь, то потеряю то, ради чего жила все эти годы. Я не могу так рисковать. Ты в надежных руках, а Джон один. Коннингтон хлопнул в ладоши, прерывая обоих, и обратился к карлику: - Некоторые вещи не для твоих ушей, Хугор. Ступай-ка в трюм. Тирион Ланнистер хмыкнул. - Думаешь, мне надо слышать, чтобы понимать? Знаешь, Гриф, мой отец всем клялся, что Гора размозжил его, - он махнул рукой в сторону Эйгона. - голову о стену Красного Замка. Даже сверточек всем показал в плаще с вышитым львом. А тут - на, - голова-то целая. - Он знает, кто я, - сказал парень, взглянув на Грифа. Тирион и впрямь знал - и даже не зная, понял бы в этот миг. - Дай погляжу, - он подошел ближе, всматриваясь в лицо юноши снизу вверх. - Отстань, не то пожалеешь. - Из-за синих волос твои глаза тоже кажутся синими. Умно придумано, как и басня о покойной матери-тирошийке - прямо слеза прошибает. Но любопытно все же, почему сына простого наемника наставляет в вопросах веры осквернившая себя септа, а истории и языкам обучает не имеющий цепи мейстер. Любопытно также, почему твой отец выписал межевого рыцаря для обучения тебя военному ремеслу - он мог просто отправить тебя в один из вольных отрядов. Можно подумать, тебя намеренно скрывают, готовя… к чему? Вот в чем загадка, но я уверен, что со временем разгадаю и это. Для мертвеца ты, надо сказать, очень хорош собой. - Я не мертвец, — вспыхнул мальчик. Лира долго не раздумывала - вскочила на ноги и оказалась позади карлика, прижимая один из кинжалов к его маленькой толстой шее. - И зачем? - развел руками карлик. - Я уже сказал тебе, что отец мне был врагом поболе любых драконов. Он-то и умер от моей руки. А однажды и сестрица от нее же падет. На вашего дракончика я зуба не имею. А если бы и имел - скорей сам бы утопился в Ройне, нежели подставляться под твой или нашего долбестного лорда мечи, - он перевел взгляд на Грифа. - Так ведь? Кто воспитал бы маленького принца лучше, чем близкий друг Рейегара Джон Коннингтон, в свое время лорд Грифонова Насеста и королевский десница? Никто не решался заговорить первым, позволяя карлику продолжать. - Благодарите богов, что Варис-Паук тоже участвует в заговоре - его Гриф ни на миг бы не одурачил, как не провел и меня. Не лорд, не рыцарь… а я не карлик. То, что нам говорят, не обязательно правда. Коннингтон почесал нос, хмурясь. - Тебя прислал Иллирио, так что… Пусти его, - махнул он Лире рукой, и та отступила к брату, неосознанно загораживая его спиной. Тирион отряхнулся. - Нелегкий путь-то у вас, пожалуй. До драконьей королевы эк далеко. - Довольно, - сжала губы Лира, убирая кинжал обратно за пояс. - Мы поняли, лев. - Лев? - вскинулся Эйгон за ее спиной. - Отец мой - Тайвин из дома Ланнистеров. Ты, возможно, слышал о нем. - Ланнистер? Твой отец… - Его уже нет. Погиб от моей руки. Если вашему высочеству угодно по-прежнему именовать меня Хугором или Йолло, пусть будет так, но рожден я Тирионом из дома Ланнистеров, законным сыном Тайвина и Джоанны. Обоих своих родителей я убил, хотя и не сразу. Вам скажут, что я цареубийца, отцеубийца и лжец, что в общем-то верно, но кто здесь не лжец? Взять хотя бы ваших батюшку или защитницу с болот. Кстати, - обратил свой разноцветный взор на девушку карлик. - Тебя, волк-бастард, я так и пронял. - Потому что я не бастард, хотя уже говорила тебе об этом. Может, ты не так умен, как думаешь, лев, - поморщилась та. - А может, ты врешь. - Замолчи, - громко прервал их споры Гриф. - Ты с нами в одной лодке, во всех смыслах, Ланнистер. Поэтому следи за языком… И своей жизнью, напрямую от него зависящей. - Я же не с чужеземцами какими говорю. Вы и без моих слов все о себе знаете. - И при том молчим. Ланнистер вздохнул, почесав остатки носа. - Будь по-твоему, лорд. Лира немного постояла, затем махнула рукой и развернулась ко входу в трюм, но брат ухватил ее за руку. - Черт с ним. Ты… - Волантис близко, - прервала его девушка. - Лира, - требовательно позвал парень, сверля ее взглядом. Она глянула ему в глаза. - Мы поговорим, я обещаю. Просто дай мне… собраться с мыслями. Его рука ослабла, и она сделала пару шагов вперед, а затем замерла возле его плеча, ткнулась в него носом и тихо, чтобы никто, кроме принца, не слышал, шепнула: - Знай одно - я всегда буду тебя любить. Где бы я не была. И, не в силах унять свое тревожное сердце, спустилась вниз. Эйгон поглядел ей вслед, поджав губы, затем обернулся к Коннингтону и обомлел - такого отвращения на его лице парень не видывал никогда за все эти годы.