Всего одно желание (часть 2)

Погожая погода радовала бархатным теплом солнечного воздуха, словно на синюю вуаль набросили чистую дымку прохлады. Роман трясся в карете. За окнами проносились золотистые деревья, облитые пыльцой осени, и жёлтые налившиеся семенами подсолнухи. Роман с досадой изучал примостившегося напротив безжизненного графа Адори. Бесстрастный Саймон числился верной тенью короля, но с недавних пор верная тень сопровождала Романа повсюду. Бледнолицый, черноглазый – взгляд господина Адори откровенно пугал гипнотической неподвижностью. Саймон никак не реагировал на попытки завязать разговор, исправно играя роль статуи. Молчаливой, неподвижной, игнорирующей внимание, сколько бы Артани не проедал Саймона укоряющей синеокостью, вызывая на обратную связь – с тем же успехом он мог любоваться картиной. Картина получалась весьма сюрреалистичной: коротко стриженный бесцветный ёжик волос, абсолютно лишённые красок брови – Адори мог бы сойти за итанийца, но итанийцы светлоглазые, а чернота радужки мага, сливаясь с неподвижным зрачком, производила подавляющее воздействие. Фигурой граф тоже мало напоминал итанийца: невысокий, коренастый, жилистый, он оказался чуть выше Артани, что немного примиряло с положением дел, но тревожило сильнее, потому что в общении приходилось смотреть вровень, а глаза Саймона обладали вампирической способностью вытягивать душу. Невольно он ассоциировался с пугающей госпожой Арханой из Академии, но преподаватель ментальных защит в сравнении с мрачным графом Адори - безобидный желтопузый ужик, уползающий в страхе от королевской кобры или питона, переваривающего добычу... мысленно. Каменная неподвижность и цепенящий взор господина Адори делали фантазию возможной. Пальцы у графа Адори оказались прохладными, и Романа бросило в дрожь от прикосновения Саймона, решившего, что граф нуждается в помощи и самостоятельно не осилит высокую подножку кареты. В непроницаемом чёрном взгляде Роману чудились насмешливые огоньки, словно граф Адори сильно сомневается в способностях Романа и не считает ромейнца достойным внимания короля. В этой части Роман был склонен согласиться с надуманным образом мыслей Саймона. Размышляя о собственной судьбе, он не уставал поражаться произошедшим в жизни переменам. За ужином дионт Филипп ни много ни мало предложил Артани подданство Барайи и собственное покровительство. По мнению дионта, отказ не имел смысла. Терять Роману представлялось откровенно нечего, присягу на верность он не давал. Анремия лишила Романа всего, что могла вернуть Барайя. Откровенный намёк... и стоило сделать выводы. В обмен на службу дионт предлагал графский титул и земли для начала – дальнейшее будет зависеть от самого Романа. Служба королю означала риск для жизни – об этом король предупредил сразу, объяснив, что маги уровня Романа грязью на дороге не валяются. Разумеется, его способности дионт намерен использовать – иначе какой смысл приглашать и делать предложение? За красивые глаза? Красивые глаза Артани он отметил, пожалившись, что будь граф женщиной, король бы сходу предложил место фаворитки, но мужчины короля не интересовали совершенно, так что графу придётся зарабатывать место любимчика иным способом. Для начала, состоять в личной гвардии короля и беспрекословно выполнять приказы – разумеется, в той мере, в которой позволят «долг и честь» - король не упустил возможности подразнить. Ничего предосудительного от графа не потребуют – по крайней мере, преступать закон не придётся, а вот сражаться и воевать на поле боя – определённо точно. Шла война, и король бросал магов на фронт. Магическое преимущество обеспечивало перевес и прорыв. Роман попросил время обдумать, но покидая дворец в сопровождении Саймона, вызвавшегося отвезти графа в подходящую гостиницу, практически не сомневался, что примет предложение. Он не считал свои способности чем-то сверхъестественным и мягко пытался разубедить дионта, но дионт поведал, что он своё слово сказал: дело за графом. Роман ощущал скрытый подвох – складывалось ощущение, что его жизнью управляют некие высшие силы. Он не сильно ошибался. С момента появления в Академии фигура Романа Артани считалась ценной монетой, а Сильванир дан Рогоза, потерпев крушение первоначальных планов в отношении графа, не упустил случая закинуть крючок дионту Филиппу, сторговавшись за приличную сумму денег и личных привилегий в Барайе. Он честно предупредил о способностях Артани, сообщив, что не знает, какие сюрпризы таит в себе граф. У ковена магов Барайи имелся больший опыт в обращении с проводниками – возможно, дионт Филипп сможет использовать чужие способности. В любом случае, жалеть о приобретении не придётся. Он поведал немало занимательных вещей, например то, что принц ди Эрро долгое время был напарником Романа Артани и питает к нему весьма редкую привязанность. Наживка оказалась очень знатной и заманчивой. Артани понятия не имел, что его пасли практически непрестанно. Он считал произошедшее счастливым стечением обстоятельств, но никаких случайностей не было. Дионт Филипп ждал Артани, хоть и приготовил не самый радушный приём. Графу не стоило знать о том, что в интригах влиятельных персон он играет отведённую для него роль, тем более, роль пока представлялась неясной. Второй раз Филипп принял Романа Артани куда более радушно, чем в первый, сообщив, что рад его видеть. И в некоторой мере не лукавил - Роман произвёл приятное впечатление, и король, неплохо разбирающийся в людях, испытывал самые искренние симпатии, что, впрочем, не отменяло принятых решений. – Рад, что вы ответили согласием, – в лукавых глазах Филиппа на секунду вспыхнули и погасли тёплые огоньки, – Однако вы должны понимать, граф, что доверие придётся заслужить, а за мной останется право проверить ваши способности тем способом, который сочту приемлемым. Роман кивнул. Иного он и не ожидал. – Что ж, в таком случае я устрою для вас испытание. От того, как вы справитесь, будут зависеть наши дальнейшие взаимоотношения. А пока, думаю, вы можете остановиться в поместье Бельор. Что скажете, Саймон? Вы не против приютить графа Артани? – король повернулся к слуге с таким видом, словно речь идёт о заранее решённых вещах, и никакого отказа попросту не приемлется. Саймон коротко поклонился: – Как прикажет Ваше Величество. Разговаривать Адори умел, но крайне редко пользовался, предпочитая общаться жестами и знаками. А может, просто лично Роман вызывал у графа Адори неприязнь, и жилистый призрак – иначе назвать Саймона язык не поворачивался – не снисходил до общения с ним. Роману робко хотелось намекнуть, что лично он против соседства, но граф постеснялся высказывать претензии. Стоящий за спиной убийца – в профессии Саймона Адори Роман не сомневался – откровенно подавлял энергетикой. – Отлично, – Филлипу были чужды сантименты, – В таком случае полагаюсь на вас, граф. Надеюсь, к тому моменту, как мне понадобятся ваши услуги, вы и Саймон станете добрыми друзьями. «Верится с трудом», – тоскливо подумал Роман, следуя за молчаливым и неприступным графом Адори. Словно желая подчеркнуть статус нелюдима, Саймон обряжался во всё чёрное, наводя на подозрение, что иных цветов не приемлет, хотя, без сомнения, яркие ткани могли украсить бледную и невыразительную физиономию. Памятуя, к чему привела предыдущая попытка вступить в диалог, Роман благоразумно отмалчивался, надеясь, что пытка обществом не затянется надолго, а слуги в поместье Бельор окажутся более приветливыми, чем их мрачный, опасный хозяин. Узнать о его способностях Роману очень хотелось: насколько он опасен в бою, какой магией владеет, что за техники использует, кто сильнее – он или Сорра? Себя Роман скромно не брал в расчёт, но совершенно зря недооценивал – итаниец считал его достойным соперником. Мысли о Сорре заставили загрустить. Роман тщательно запрятал их прочь, не позволяя касаться, он не был готов встречаться с подобными воспоминаниями – отправил их в некую яму, посыпав пеплом, положил сверху тяжёлый груз... – Скажите Артани, – шелестящий голос Саймона, напоминающий змеиное шипение, чуть сердечный приступ не вызвал. У Романа шея затекла смотреть в окно, но по-другому он не мог отвлечься от тягостного присутствия, а сейчас статуя заговорила. – Зачем вам это? Роман понял, что он имел в виду, но откровенничать не было ни малейшего желания: – Простите? – изображать ханжу получалось откровенно плохо. Саймон наградил мрачным взглядом. – Я задал вопрос. Роман вздохнул: – В моём положении ответ очевиден, – Артани развёл руками, грустно улыбнувшись и не подозревая о силе собственного обаяния – призраку потребовалось усилие, чтобы не дрогнуть. Роман отвернулся, – Не доверять мне – ваше полное право, – заметил он спокойно, рассматривая проносящийся за окном пейзаж. Дивные миловидные рощицы сменились подозрительного вида громадными развалинами, представляющими собой лишённый растительности квадратный пустырь. – В таком случае, надеюсь, у вас не будет возражений, если я им воспользуюсь, – осведомился Саймон и резко стукнул по потолку кареты, давая кучеру знак остановиться. Возница натянул поводья и карету ощутимо тряхнуло. Роману пришлось ухватиться за ремень, чтобы не свалиться – очевидно, под колесо попал камень, – Выходите, – коротко приказал Саймон, – Ваша поездка закончится здесь. Граф осторожно выглянул в окно. Особняка поблизости не наблюдалось, зато наблюдались полуразрушенные стены, и можно лишь догадываться, что находилось здесь раньше. Сообразил он довольно быстро и воззрился на Адори с величайшим изумлением: – Вы собираетесь ослушаться приказа короля? – Приказа короля? – Саймон желчно расхохотался, – Что ты знаешь о короле, сопляк? Сегодня он возвеличил тебя, завтра с тем же успехом забудет о твоём существовании. – Но... – Выметайся, – коротко приказал Саймон, сделав попытку ухватить Романа за плечо. Артани с бешенством отбросил чужую руку, сверкая ярким бриллиантом негодования и презрения, не позволяющего недостойным себя касаться. Бесстрастное лицо Саймона не выражало эмоций, но ярко вспыхнувший источник Романа засветился изнутри, заставив призрака засмотреться заворожено. – Не понимаю причин вашего безумного поведения, граф, – звонко отхлестал Артани, – Но выслушивать объяснения у меня нет желания. Пожалуй, вы правы, и я действительно воспользуюсь вашим советом. С этими словами он решительно распахнул дверцу кареты и тут же со всего размаха получил двойным файерболом в лоб. Роман не успел удивиться, осознав, что заклятие было отбито воздушным щитом. – С ума сошёл, Ликур! – возмущенно рявкнул Саймон, убирая руку, молниеносно защитившую графа от удара, – Всех угробить решил? Не дав опомниться, Саймон наградил Романа сильным пинком, выбрасывая из кареты прочь. Тот успел сгруппироваться от падения и, перекатившись, оказался на ногах, чтобы услышать брошенное неизвестным Ликуром: – Хорошо пошутил... тебя хрен угробишь, тёмный, – хохотнул невысокий, невзрачный мужчина с крысиным выражением лица и вскинул руки, готовясь ударить очередным заклятием. «Огненный. Плохо дело...» – промелькнуло в голове Романа в единый миг, а следующим движением, рывком освободившись от плаща, ромейнец атаковал мага, сплетая заклятие. – Не так быстро, малыш, – хохотнул Ликур, выстреливая тремя короткими взрывными шарами, выжигающими траву оплавленным песком в месте, где доли секунды назад обитался Роман Артани. Лицо мага вытянулось в изумлении, когда он осознал, что граф исчез. Роман и не думал исчезать. Магия ускорения восприятия сработала рефлексом: летящие шары внезапно затормозили, попав в невидимый вязкий кисель, а Роман, материализовавшись перед носом мага, сильным ударом послал в глубокую отключку с крайне изумлённым и растерянным выражением на лице. – Шустрый малый! – присвистнул кто-то сверху, – А если так? В тот же миг в сторону Романа устремились два молниеносных вихря, наполненных смертоносными сверкающими лезвиями. Роману некогда было думать. Он действовал инстинктивно, целиком отдаваясь во власть священного наития – умение сходу войти в боевой транс Ир Дамис из них часами выбивал. – ILOZION, – Роман, сложив пальцами несколько фигур, ударил заклинанием, бросаясь влево. Одновременно десяток аналогичных Романов с завидной скоростью рассыпались по сторонам, образуя чёткий боевой круг. Техники иллюзии пригодились. Вихри на мгновение замедлились в растерянности, и Роман смог увидеть, что хотел. Два одинаковых промелькнувших в ветряных переливах лица. Близнецы? Размышлять было некогда и невозможно. Десяток одинаковых темноволосых Романов в тёмно-синих колетах, с широкими рукавами, похожими на белые крылья, взмыли в воздух, одновременно активируя спрятанные в запястных наручах ножи. Вихри завертелись с сумасшедшей скоростью, пытаясь отступить и, воспользовавшись образовавшейся неуверенностью, Артани выхватил кинжал и ринулся вперёд. Молниеносно фиксируя удачный момент для атаки, граф врезался в единственный мелькнувший в обороне просвет. Скрежет замедлившегося ятагана – сталь встретила сталь, но Роману хватило времени нанести чёткий скользящий удар вылетевшим словно из пустоты кинжалом. Стремительный росчерк лезвия – алая вспышка. Сине-белая бабочка легко протанцевала в воздухе, увлечённая крутящимся вихрем. Захват, подсечка, парящий уход в летящее сальто. Артани приземлился на ноги, готовясь к новой атаке, а вихрь распался, превращаясь в двух молодых людей, один из которых заваливался на спину с испуганным выражением лица. Из рассечённой груди фонтаном брызнула кровь – совсем подросток, немногим младше Романа. Может, поэтому, сдержав атаку, Роман скостил удар, вонзив нож не в сердце, а лишь полоснув противника. – Су-у-ука-а-а-а-а, – второй ятаганщик разозлился, взрываясь яростным вихрем стали, сталкиваясь с отступающей танцующей бабочкой, моментально погасившей наручами инерцию атаки, превращая бой в серию ударов. Саймон Адори, сидя на колесе кареты вальяжным зрителем, забыл как дышать. Кисет с табаком, судорожно зажатый пальцами, остался висеть в воздухе в очевидном назначении быть забытым владельцем. Когда Филипп попросил проверить возможности мальчика, он не забыл добавить, чтобы Саймон не увлекался и не усердствовал в своей обычной манере. Всё же третий курс Академии – маловато будет, чтобы противостоять атакам серьёзных боевых магов. Саймон разделял мнение короля, откровенно не понимая возни с графом Артани. Он упорно пытался настроиться на источник парня, но абсолютно глухо. Проводник не просто не реагировал на ментальные касания – откровенно не воспринимал. Адори всё проделывал максимально аккуратно, пытаясь снять блок и просунуть магический щуп, но затея безнадёжная. Саймон поведал дионту, что не уверен в способностях мальчика вообще быть проводником. Однако способности Артани проверить следовало и, надо сказать, они производили впечатление. Его пятёрка, приготовившись к спектаклю, не планировала вступать в действия. Делали ставки, сколько забавный малыш – забавного малыша Саймон успел расписать во всех подробностях – продержится против Ликура. Однако всё, что сейчас наблюдал Саймон, совершенно выходило за рамки его представлений обучения в Академии. Смутно верилось, что Сильванир дан Рогоза решил использовать инновационные методы обучения, но увиденное Саймоном можно было охарактеризовать одним словом: чудо. Мальчишка не казался сильным противником – его боевой потенциал не выскакивал за пределы нормы - но удивительное феноменальное чутьё, или, может, удачливость, позволяли ему вывести из строя соперника на порядок выше рангом практически за несколько секунд. Сейчас невозможный малец, по своим габаритам и невесомой лёгкости напоминающий маленькую птичку, играючи расправлялся с непобедимым дуэтом близнецов. Притом, что единственным пущенным в ход арсеналом служили боевые ножи. В обращении с ними мальчик продемонстрировал неожиданную сноровку, но что больше вызвало уважение – тактика. Мальчишка мгновенно нашёл решение, противопоставив множественную иллюзию количеству ножей. Решение простое и элегантное. Сыграв с ним в шахматы, Филипп меланхолично констатировал, что мальчик мыслит очень неординарно, и производит впечатление. Утром, наводя порядок в кабинете, Саймон не без удивления обнаружил дионта, зависшего над недоигранной партией: – Мат! – завтракая простой булкой и молоком (во вкусовых пристрастиях Филлипп проявлял аскетизм), заметил король, – Вы можете поверить в это, Саймон? – прибавил он почти с восхищением – Мальчишка поставил мне мат! – Но... – Следующим ходом, – Филипп ухмыльнулся и сгрёб фигуры с доски, – Чудесная могла выйти игра, – выдал мечтательно, – Что ж, у нас будет время с ним сыграть... Сейчас Саймон не понимал происходящего. Откуда, скажите высшие хранители, мальчишке дан такой ярчайший талант? Рогоза отпустил его? Невозможно. Невероятно. Основатель Академии не мог сойти с ума, или у него был свой план? Однако мальчишку проморгал ковен магов. Невероятно! Саймон решил обдумать информацию позже. Внимание Адори занимал поединок. Когда Роман, сумев уклониться от атак двух братьев и явно сожалея о своём милосердии, сумел замедлить время снова и взять раненного близнеца в захват, кисет с табаком выпал из рук Адори на землю. «Слишком жалостлив» – мысленно поморщившись, отметил Саймон. Давая ему определение, Роман не ошибся в двух вещах: Саймон прошёл обучение в Академии и в прошлом был наёмным убийцей. Лига убийц выполняла заказы влиятельных персон. Храмы Ордена братьев смерти были разбросаны по всему миру, убийцы поддерживали связь и озадачивались собственной сетью шпионажа. Работали за деньги на тех, кто больше заплатит. Отец Филиппа нанял убийцу в качестве личного телохранителя для юного дионта. Саймону исполнилось двадцать пять, будущему королю Барайи – пятнадцать, и с тех пор они практически не разлучались. Дружба с заказчиком для убийцы невозможна, но господин Адори оценил личность Филиппа и проникся уважением. Со временем дионт выкупил жизнь Адори у храма убийц и дал вольную, отпуская на все четыре стороны. Адори, обдумав, выбрал добровольную службу при дворе Барайи, предложив королю поистине бесценный дар - верность. Должность его квалифицировалась сложными критериями - он выполнял разную работу, став чем-то вроде незаменимого помощника и личного секретаря. Сейчас, хладнокровно рассматривая сражающихся, Саймон мыслил критериями дионта: ещё одно качество, по причине которого Филипп безоговорочно полагался на мнение Адори. Бытует мнение, что убийцам не стоит доверять. Для детей смерти не существует ничего святого, кроме собственного храма, и когда запахнет жареным, убийца сдаст покровителя со всеми потрохами. Увиденное Саймоном наводило на мысль, что Орден братьев смерти заинтересуется графом Артани. Адори не лелеял замыслов предательства - скорее, наоборот. Однако обдумывая предстоящий отчёт дионту, Саймон размышлял о собственной выгоде и открывающихся перспективах. – Святые угодники, что это было? – Ликур со стоном пришёл в себя, и Саймон, на секунду отвлёкшись, приложил палец к губам. – Невозможная дурость. Не мешай, Лик. – Отпусти моего брата, ублюдок!!! – вихрь исчез, и перед Романом предстал высокий черноволосый подросток с двумя широкими загнутыми ятаганами в руках. Опасаясь атаковать, чтобы не ранить истекающего кровью брата, он перестал использовать магию. Широкие штаны, распахнутая на смуглой груди жилетка, серьга в ухе. Темнолицый южанин, чем-то неуловимо похожий на самого Романа. – Лови! – буркнул Роман, нажатием пальца вырубая хрипящего, силящегося выдраться из его хватки парня, и с силой бросил телом навстречу брату. Близнец попался настолько примитивно, что ринувшись вперёд, чтобы зайти с открывшегося бока, Роман даже разочаровался. Неужели они считают, что такие новички в состоянии справиться с ним? Прыжок, взмах лезвий... Земля под ногами южанина вздыбилась, отбрасывая братьев с траектории атаки, и на пути Романа вырос земляной червь с раскрытой пастью. С земляными червями Роману хронически не везло. Он влетал в пасть прямо по инерции. Не влетел. В последнюю секунду, оттолкнувшись ногами от широких движущихся зубов, граф кувырнулся в воздухе, и еле успел подставить запястья, принимая на себя удар мощного широкого хвоста. Его унесло щепкой, с силой врезая в стену и вышибая дух. Что он сломал на этот раз, думать было некогда, как и реагировать на боль. Целителей поблизости не наблюдалось. Роман не сомневался, что его хотят убить. Хвост взлетел для новой атаки, и Роман едва успел откатиться, уходя из-под смертельного удара. Земля под ним снова взгорбилась и поехала, оживая страшной чудовищной пастью, дав понять, что залёживаться не стоит. Роману пришлось совершить не прыжок, а практически полёт, пытаясь уйти от непрекращающихся земляных атак. К тому же предыдущий противник не забыл про него. Стоило Роману занять выгодную позицию на одном из каменных парапетов, откуда ни возьмись, сверху смертоносной рубящей мельницей налетел южанин с ятаганами. Роман больше не считал, что против него выставили новичков – скорее не понимал, зачем его убивать столь изощрённым способом, и главное – за что? Ятаганщик, мстя за ранение брата, не давал вздохнуть. Дважды смертельные ятаганы прошли в опасной близости от тела практически безоружного Романа. Артани спасался лишь тем, что непрестанно использовал магию ускорения, за счёт чего получалось сдерживать рубящие атаки и ударять в ответ. Они схватились на каменных блоках. Понимая, что на земле опасно, Роман перенёс бой на стену, выбирая сталь, а не земляного червя. Он получил два скользящих ранения, но сумел ранить сам. Одежда была порвана в нескольких местах, и Артани опасался, что не сможет долго выдерживать подобный темп из-за кровопотери. Одновременно приходилось отвлекаться на летающий над ним хвост земляного червя, который незамедлительно бил, выбирая удобный момент. Один раз южанин сбросил Романа на землю, и граф до половины ушёл в пасть земляного червя. Бой он проиграл, но спасло озарение – иначе не назовёшь. Активировав магическое зрение, Роман, не отвлекаясь на смыкающиеся зубы, увидел сосредоточие магического потока внутри червя и немедля ударил в самый центр огнём. Раздался истошный визг, почему-то женский. Червь исчез, а со стены, словно из ниоткуда, свалилась девушка, забившись в конвульсиях. – Сука!!! – ятаганщик, озверев, ринулся на Артани сверху, но Роман, свободный от червя, сумел дотянуться до валяющегося на земле оружия его брата и буквально насадил близнеца на клинок. Но добить не сумел. Стремительно вырвавшаяся из земли лоза обвилась вокруг его тела, оттаскивая прочь. Вторая лоза перехватила кисть Романа. Он не успел опомниться, как весь с ног до головы оказался оплетён и обездвижен живыми ветвями. Шершавые крепкие жгуты стянули надёжнее верёвок, поднимая в воздух беззащитной куклой. Роману удалось высвободить кисть и плюнуть огнём. С помощью активированного магического зрения он видел не меньше шести магических источников. Откуда здесь столько магов? Зачем? Лоза, ответив человеческим коротким матерком, моментально разжалась, и Роман грохнулся на землю, услышав летящий из ниоткуда голос. – Я поиграю с тобой, милашка. Попробуй заинтересовать меня... Будь обстановка менее опасной, у Романа бы хватило сил на юмор. Заняться ему больше нечем, как что-то кому-то доказывать. Плюнув на гордость, граф вскочил, решив банально сделать ноги. – Куда ты, маленький? А поговорить? – раздался насмешливый голос, и жгуты снова вылетели из земли, окружая клеткой-ловушкой, попытались сомкнуться, но Роман ловко увернулся, рыбкой проскользнув в образовавшийся просвет, кубарем прокатываясь почти под ноги высоченного темноволосого парня с яркими зелёными глазами, светившимися на загорелом лице. – Ути, какие мы... – деланно умилился он после того, как Роман попытался схватить его за ногу и опрокинуть. Но жгуты оказались быстрее, подбрасывая в воздух и откидывая назад, перекрыли дорогу, атакуя с нескольких сторон. Пожалуй, новый противник был посложнее. Не доведись Роману тренироваться с Алексисом Соррой, обучившим ромейнца защите от ширена, пришлось бы совсем туго. Однако он с фантастической лёгкостью лавировал и умудрялся уклоняться от ударов, прыгая в разные стороны. – Кузнечик, – хохотнул маг. Роман заметил, что он не двигается, и атаковал прямиком. Но со всех сторон вылетели зелёные щупальца и ощетинились шипами, впиваясь в тело. – Сладких снов, милашка, – победно прошипел маг, и кто-то выключил свет.