Всего одно желание (часть 2)

Жизнь – боль. Роман устал поражаться количеству непредсказуемых событий, приходящихся на судьбу одного отдельно взятого человека в лице самого себя. Создавалось ощущение, что провидение над ним, по меньшей мере, издевается, бросая из огня в полымя, затем обратно, и добавляя сверху роскошные сюрпризы-кирпичи. Подобного количества сотрясений ни одна голова не выдержит. Странное дело – умудряясь выбираться из любых передряг, он по-прежнему оставался жив и, похоже, совершенно здоров. Вот и очередная неприятность осталась позади, а он проснулся в роскошных богато обставленных покоях, лёжа в уютной кровати. Спине было мягко, телу хорошо, и граф не торопился выныривать в разочаровывающую реальность, предпочитая понежиться в ласковой дрёме. Убить его могли десятки раз, но не убили, значит, он зачем-то нужен – осталось выяснить зачем, но граф не торопился. Инстинкты молчали, подсказывая отсутствие опасности, однако если вспомнить, сколько раз они его подводили... Артани поднял ресницы, фокусируя взгляд на расплывающемся перед глазами потолке с лепниной в виде ангелочков; снова закрыл, слушая весёлую болтовню, ощущая лёгкие успокаивающие поглаживания... СТОП. С одной стороны резко пахло лесным папоротником, с другой – терпким одеколоном. Чьи-то неуловимые пальчики ласково оглаживали предплечье справа, более грубые присоседились слева. Затем пальцы исчезли, и над лицом ошарашенного подобным пробуждением графа завязалась потасовка двух ладоней: мужской и женской. «Брежу» – подумал Роман, решив доспать и проснуться в другой, более нормальной реальности. – Я тебе сказала, он мой. Убери от него свои руки! – немного визгливо и вздорно прозвучал звонкий женский голос. – А я тебе ответил – я им заинтересовался! – непреклонно возвестил мужской тенорок. – Даже не думай протянуть к нему свои грязные лапы, извращенец! – Не только лапы, поверь мне, Сагейна, не пройдёт и недели, как я протяну к нему всё. – Я тебе пестик оборву, соцветие! – Да он в жизни не станет смотреть на такую грубую бабу, как ты. – Заткнись! – Сама заткнись. – Эй, не смей его лапать! – Я не лапаю, я проверяю повязки. – Там у него нет повязок! – Боже... – мужской голос издал экстазирующий стон, – У него такая нежная кожа... Сагейна, радость моя, давай поделим его пополам. Осознав, что с него стягивают одеяло и лапают наглейшим образом, Роман резко распахнул глаза и сел. – Что здесь... – сообразив, что полностью раздет, граф онемел. Реальность, приветливо помахав крылышками, рухнула на голову очередным кирпичом. – Какая киса... – буквально пропел расположившийся с левого края его кровати знакомый темноволосый маг с ярко-зелёными глазами. – Сладкий, ты мой самый лучший бонус, – согласно подтвердила незнакомая юная шатенка, устроившаяся справа. Короткая стрижка и грубоватые черты лица делали её похожей на мальчишку сильнее, чем мужская одежда, но ошибиться было сложно – именно она была магичкой, упавшей со стены после победы над земляным червём. – Какого... – Роман не успел разозлиться: две руки – одна тонкая, вторая мускулистая перехватили поперёк груди, резко возвращая обратно в подушки. – Доктор сказал лежать! – радостно возвестила Сагейна, и в поле зрения Романа образовалось два довольных лица. Рекомендации неизвестного доктора Роман не собирался исполнять, мимоходом отметив повязки, но боли не было – он не ощущал ни следа повреждений. Единственный дискомфорт оказался моральным, и производила его бесцеремонно пристроившаяся на кровати парочка. – Что вы творите? Дьявольщина! – Роман начинал сомневаться, что проснулся. Он судорожно натянул одеяло до подбородка, ощущая себя на положении девственницы, чьей невинности грязно домогаются грубые солдафоны, и не сильно ошибался, – Где я? – Ты в Бельоре, резиденции графа Адори, – ответила девушка, – Мы все здесь живём. – Кто... все? – сипнул Роман, начиная подозревать, что худшее впереди. Мозг судорожно искал выход. – Мы пытаемся тебя поделить, котик, – ничуть не смущаясь, охотно подтвердил парень, отвечая на первый вопрос, – Сагейна вбила себе в голову, что выйдет за тебя замуж, потому что ты сумел побить её. – Я такую клятву дала, – вставила коротко стриженная пацанка, – Выйду замуж за того, кто сумеет меня победить. По мнению Романа, клятва была аховой, или девушке очень хотелось замуж. При желании, победить её не представлялось сложным. – А я решил, что ты вполне подходишь на роль моего нового парня, – добил зеленоглазый маг. Роман не нашёлся, что ответить – иногда лучше промолчать. Он попал к сумасшедшим, а сумасшедшие опасны – лучше не спорить, а договариваться. – Меня зовут Рамис, но для ребят я Шип – потом покажу, почему... – А я – Сагейна. Решай быстрее, сладкий, мне не терпится, – томно проворковала барышня. – Вы оба... психи!!! – окончательно охренев (по другому не скажешь), выдохнул Роман. – Ага, – радостно осклабился парень, будто комплимент услышал. – И ещё какие... – довольно добавила девушка, – Наша пятёрка считается самой отвязной в Барайе. А ты теперь вроде как шестой в команде, точнее седьмой, если считать Сая. Он наш командир. Ничего, – затараторила она, – Скоро ты скоро познакомишься с Юли и Кири – весёлые ребята, они тебе понравятся. Знатно ты их отделал. Адори парней часа четыре восстанавливал. Тебя он тоже вылечил... – А Ликур на тебя зуб точит – до сих пор не верит, что ты сумел его свалить. Но удар был классный! – зеленоглазый мечтательно вздохнул и потянулся к Роману, – А против моих шипов, котик, ты не выстоял, но мне понравилось с тобой играть. – Не лезь к нему! – Сагейна не позволила Рамису сократить дистанцию – на кровати немедленно завязалась борьба. – Пусти, дура червеголовая! В воздухе затанцевало тонкое щупальце растения, и зелёный росток немедленно укусил выскочивший из плеча шатенки земляной отросток. Шип взвыл и сбросил пацанку с кровати, атаковав каскадом зарослей, но они, не долетев, замёрзли в воздухе и осыпались осколками, заставив парня заорать от боли, дуя на оцарапанные пальцы. Девушку отбросило к шкафу, парня откинуло и влепило в миллиметре от окна, припечатывая к стене вместо распятия. На пороге комнаты образовался невозмутимый граф Адори. Призрак стоял с непроницаемым видом, словно происходящее его не касается нисколько, и это не он тут магами со скуки разбрасывается. У Романа голова пошла кругом. Он ничего не понимал, но передышке обрадовался. Призрак вошёл в комнату и, оценив происходящее, рявкнул коротко: – Оба вон! Магия моментально отпустила, позволяя пойманным в ловушку отмереть и рухнуть на пол. – Вот вечно вы так, командир, – недовольно покряхтел Шип, со стоном растирая отбитое колено. – Всё веселье обламываешь, – надула губки Сагейна. Прежде, чем уйти, она подошла к расслабившемуся Роману и, молниеносно выбросив руки, поймала за уши, радостно потеребив, – Не расслабляйся, сладенький, ты – наша добыча! – Сагейна... – немедленно взвился зеленоглазый, планируя вернуться и повторить. – Сто упражнений каждому. Увижу в комнате – двести, – объявил Адори ничего не выражающим шелестящим тоном. Поистине, из всех находящихся в спальне Роман опасался бледнолицего Адори сильнее остальных, и не только он. Саймон жуткой замогильной внешностью и манерами кровь в жилах вымораживал. Рядом с ним и орда умертвий – так, сельские девочки на прогулке. Парочку как ветром сдуло, а Роман остался сидеть – ни жив, ни мёртв. Короткая демонстрация в стиле мэтра Горимуса произвела впечатление, заставив подозревать, что уровень призрака легко потянет на магистра, и по-своему Артани был прав. – Вы прошли проверку, граф, – прошелестел Адори, присаживаясь, но постель не прогнулась под его весом, заставив Романа покоситься со страхом. Он начинал верить, что граф Адори – призрак. – К-какую проверку? – слегка заикаясь, спросил Роман и натурально шарахнулся, когда костлявые холодные пальцы потянулись к нему. – Проверку Его Величества, – голос Саймона доносился словно из могилы, но разговаривал он гораздо охотнее, с ожиданием воззрившись на невольно отодвинувшегося ромейнца. До Романа не сразу дошло, что Адори желает сделать. – Придвиньтесь, я сниму повязки. Вы меня боитесь? – вопрос, заданный безучастным тоном, содержал подвох. Показалось, насмешливые черные огоньки ожили, обжигая крапивой, но в них не было выражения, в них не было ничего – космический холод безразличия, пустота, высасывающая душу. Роман испугался, но, закусив губу, вернулся на место: – Я могу справиться сам. – Справляйтесь, – Адори с безразличием ждал. – Что это было? – не выдержал Роман, развязывая узлы, но они не поддавались. Граф любезно протянул стилет. Адори неподвижно сидел, а в следующую секунду перед глазами Романа блеснуло лезвие, навевая, что Артани не доживёт до старости – помрёт от инфаркта. – Проверка. При желании Саймон мог быть словоохотлив, но разговор требовал усилий, и призрак изъяснялся нехотя – скорее, вынужденно. Роману приходилось задавать вопросы, и так более-менее добиваться внятных ответов. Не дождавшись успеха, призрак отобрал нож и помог разрезать пропитанные кровью повязки, отбрасывая в сторону. Посмотрел с отстранённым удовлетворением на собственную работу и провёл пальцами вдоль шрамов, отчего граф подпрыгнул. На Адори он таращился с видом перепуганного суслика, что могло позабавить человека более эмоционального, чем убийца. Призрак озадачился, пожалуй, не меньше Романа. Обычно Артани не боялся людей, но Адори... определённо не был человеком, а чем он был Роман не мог объяснить: что-то пустое и несуществующее надело человеческую личину, и внутри не было души. Причудливым образом механизм двигался, говорил, имел собственную волю, отдавал приказы, но сам не жил. Роману предстояло с этим общаться... «И подружиться», - на это дионт Филипп выражал большую надежду. Артани оцепенел перед «другом», как кролик перед удавом, и мысленно взвыл от ужаса, узнав, что перед ним... целитель? – Хороший целитель, – без ложной скромности подтвердил призрак, не понимая противоестественности и противоречия смерти, дарящей жизнь. Романа практически трясло, пока Адори, используя магию, убирал шрамы. Раны графа зажили – остался последний мазок. Роман выбирал остаться с рубцами, нежели терпеть, но призрак не спрашивал. Прохладные прикосновения разительно отличались от энергетики Сорры. Пальцы итанийца были чуткими, заботливыми, моментально реагирующими, а здесь он ощутил себя так, словно его непонятным образом препарировал профессиональный мясник, аккуратно ощупывающий тушку на предмет расчленения. Холодная энергетика вливалась чистым льдом, покалывающими иголками. Роман морщился и терпел, боясь дышать и отвлекаясь разговором от всего – например, от непонятного опасного прищура, возникшего на лице Адори, стоило Роману коснуться мыслью Алексиса Сорры. Призрак обладал способностью вскрывать потаённые помыслы – не иначе. Он сильно преувеличивал способности господина Адори. Единственное, что интересовало убийцу – интересно реагирующий источник мага, и каждый из них занимался своим делом. Роман задавал вопросы, Саймон, досадуя на отвлечение, отвечал. Вербальное общение проясняло ситуацию. Адори объяснился коротко: дионт назначил проверку. Роман проверку прошёл. Призрак не забыл поздравить. Отныне граф Артани официально зачислялся в личную гвардию телохранителей Его Величества. Телохранители и гвардия были громким словом, ближе к истине – маленький ударный отряд особого назначения. Пятеро магов под предводительством Саймона Адори выполняли особые поручения и приказы короля. Роман становился шестым, и Саймон отстранённо заметил, что семь – счастливое число и приносит удачу. Он, закончив лечение, продолжал держать ладонь на солнечном сплетении Романа, словно пытался пробиться и что-то нащупать или вытащить, но потерпел неудачу – источник не реагировал. Призрак поднялся, бросая графу одежду, и сообщил, что отныне Роман поступает в полное его распоряжение, подчиняется приказам. Завтра начнутся тренировки. – Итания запросила перемирия, – поведал Саймон, пока Артани одевался. Упоминание Итании неизбежно вело к Алексису. Роман тряхнул головой, прогоняя невольный образ, краем уха слушая о том, что перемирие не продлится долго и через несколько недель маги отправятся на поле боя. От них не требовалось непосредственно принимать участие в сражении – дионт зря ценный материал не расходовал, но обеспечить прикрытие и поддержку магией вменялось в задачу. Тренировки могут показаться жестокими, но Адори выжимал из своих людей всё, что возможно и невозможно. С графом задача усложнялась, Саймона беспокоила магия Романа и неизвестная болезнь, сделавшая кости хрупкими. Болезнь он намеревался исцелить и не ставил под сомнение, что способен вылечить не только болезнь. – Граф, ваше тело знакомо с ласками мужчин. Вы сможете принять мужские прикосновения? Саймон спросил механическим голосом, а Роман от подобного вопроса, заданного с нуля, едва не свалился с кровати. Саймон не спросил – утвердил. Более того, он знал, не поленившись обследовать пациента столь тщательно, что приди Роман в себя, свихнулся бы на месте. В интересе Саймона Адори не содержалось плотских желаний, но активация источника мага и возможное взаимодействия с проводником, как возможный вариант, не исключали физической близости. Желая убедиться, с чем предстоит иметь дело на случай контакта, Адори проверил, и остался доволен результатом осмотра. Задача упрощалась, если Артани приемлет подобные отношения, иначе придётся искать другие варианты. При условии, что Артани действительно способен открыть источник, слияние потребует доверия. Насильственное вмешательство может привести к диссонансу с самыми непредсказуемыми последствиями, а в обычном случае попытка залезть в источник простого мага вызывала отторжение - неприятное, болезненное, кроме головной боли и дикого истощения ничего не приносящее магам. Проводник - особый случай. В момент слияния способности и сила контактёров увеличивалась многократно, напарники могли призвать сокрушительную силу, но контакт требовал осознанности и тщательности. Действовать наобум слишком рискованно, но проводник – огромная редкость, последний случай регистрировали лет двести назад. Упускать такой шанс нельзя и, исполняя приказ короля, Адори выбирал риск. Маги Анремии владели меньшими знаниями, чем коллеги из Барайи, иначе бы знали, что возможны случаи встречи собственного проводника. Саймон ловил любое неосознанное устремление Романа. Уровень Адори позволял создать резонанс - призрак в собственных силах не сомневался и методично искал способы. В душе убийцы проснулся азарт исследователя. Он детально сопоставлял между собой разные проявления, подбирая ключ, и надеялся открыть замок. На подобное предположение Роман не просто не нашёлся, что ответить – не смог, более того, совершенно не понимал, зачем об этом спрашивать и что значит подобный вопрос или намёк. Горло сдавило спазмом, а внутри забушевал яростный гнев: – Я считаю это отвратительным! – веско сообщил Артани, не оставляя ни малейших сомнений. – Проверим, – Адори бесстрастной статуей стоял в паре метров, наблюдая за чужим облачением с холодным безразличием, а в следующий миг графа сжали стальные тиски. Призрак обхватил одной рукой, но хватка у него была железная – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Вторая рука деловито обхватила волосы, оттягивая назад... и если в жизни графа существовал поцелуй, лишённый всего – он состоялся прежде, чем Роман сообразил, что происходит. Со схожей реакцией призрак мог целовать стенку, дерево или любой другой бездушный предмет – прикажи ему трахнуть колоду, он бы трахнул, без эмоций выполняя работу. В отношении графа приятное присутствовало. Объект был красив, возбуждал на ощупь, для возникновения эрекции дополнительная стимуляция не требовалась – призрак мог испытать удовольствие при контакте, и контакт вдохновлял. К разочарованию Саймона, он был единственный вдохновившийся. Артани не почувствовал отвращения – сам удивился, просто в рот просунули что-то, не имеющее ничего: ни запаха, ни вкуса – абсолютная стерильность личности. Чужой язык с бесстрастной искусностью исследовал рот, отслеживая реакции чужого тела. Артани задохнулся от возмущения и с силой укусил, не колеблясь ни мгновения. Язык откусить не удалось, но цапнуть губу получилось. Графа моментально отпустили. – Эксперимент завершён, – сообщил Адори отстранённо, стирая щедро закапавшую кровь, подтверждая, что он живой человек и способен получить раны – исцелял их призрак моментально, – Вопросов нет. Вопросов нет? Роман и сам не понял, что происходило дальше. Слепая ярость вырвалась испепеляющей волной ненависти, со всего размаха ударяя отброшенного пушинкой графа Адори. Со стороны Романа вырвался слепящий свет, со стороны призрака образовался воздушный щит – взрывная волна прокатила Адори по полу до самой стены, погашенная встречным заклинанием. – Я тебя убью! – прошипел Артани, в чьих ладонях образовалось по мощному файерболу. Источник, вспыхнув, засиял ярче... – Замри! – приказал Адори властно, и от него словно отделилась призрачная лоза, молниеносно бросившись вперёд, а сам граф стоял на месте, – Не двигайся! Адори не произносил магических формул, но Роман застыл, не в состоянии пошевелиться. Файерболы погасли, искрами рассыпавшись в руках, призрачная лоза впилась болью, что-то пробивая и ломая внутри. Роман задохнулся, хрипя от боли – из него словно душу крючком вытягивали через солнечное сплетение, чуть повыше пупка. – Стоять! – повторил Адори, медленно приближаясь, словно акула, зачуявшая кровь, – Не двигайся, Роман. Тихо. Только не двигайся... – шелестящий голос заполнил комнату, – Контакт! – победно возвестил Саймон, совершая стремительное движение, почти бросок, и замер в метре от Артани, дрожа в экстазе зверя, – Да! Наконец-то! – прошипел он отдалённым оттенком призрачной радости, – Да, малыш. Ты чувствуешь меня? Я в тебе! Единственное, что чувствовал Роман – стало невыносимо плохо, ноги подкосились, навалилась тошнота... что-то неведомое и бездонное огромной поварёшкой выжирало из него силы, жадно выпивало магию. Он забился рыбкой, пойманной на крючок, силы стремительно покидали тело и он бы упал, но мощно держала воля чужого заклятия. – Открой верхний канал, бестолочь, – прорычал Адори, делая пас в направлении обвисающей в полуобморок головы. Артани стало легче: невидимый кислород хлынул в несуществующие лёгкие, но происходящее ломало энергетику. Он мучительно стонал, ощущая противоестественные метаморфозы, из глаз текли слёзы, и он бы закричал, но из горла рвался невнятный булькающий клёкот. Непонятная сила вливалась в Романа сверху и выходила из центра живота. Магическим зрением он видел энергетический щуп, присосавшийся в его источнику со стороны призрака – насильно созданная связь. И она высасывала из Романа воду жизни, не вливала энергию, смешивая со своей, а выжигала, забирая подчистую. – Дальше будет легче, – прошелестел Адори, утешая, и поймал обрушившегося без сознания мага в свои объятия. Тело Романа висело безвольной сломанной куклой, а в крови призрака бурлила неведомая ранее мощь. Одним мановением пальца он мог взорвать особняк, не оставив камня на камне. Приходилось тщательно распределять энергию внутри тела, чтобы она не натворила бед. Дионт Филипп не ошибся, считая мальчишку проводником, но не подозревал, какой бесценный подарок сделал Саймону. Правда, теперь предстояло позаботиться о самом Романе. Первый контакт отобрал у маленького мага слишком много сил, но ничего – он научится. Вливая в Артани собственную переработанную энергию лошадиными дозами и забирая боль, Саймон не сомневался, что обучит. Хотелось бы двусторонней связи, когда оба мага равнозначно усиливают друг друга, а не один вампирит второго, но слияние – лишь малая часть открывающихся возможностей. Слияние не даёт того, что открылось Адори, сумевшему подключиться к чужому источнику. Саймон Адори получил живые врата – медиума, собственный личный кладезь могущества. Когда он научит Романа подключаться к потокам силы, сможет черпать из него безгранично, и Артани не пострадает – Саймон не допустит, чтобы он пострадал, и совершенно определённо не допустит исчезновения проводника. Он не собирался расставаться с персональным источником силы, знал, что никому не позволит завладеть Романом – граф Артани будет принадлежать только ему. Что он станет с ним делать, Саймон Адори пока не решил, но бесценное сокровище не выбрасывают и не отдают другим. Дракон может чахнуть, наслаждаясь собственным златом и получая удовольствие от самого факта обладания тем, чего нет у других смертных. Зайди кто-нибудь в комнату, свидетеля ждала бы ужасающая картина: сидя с отключившимся ромейнцем на коленях, призрак Адори смеялся. Никто, абсолютно никто в мире, и даже дионт Филипп не догадывался, сколь совершенное оружие находится в его руках. Ковен магов и Сильванир дан Рогоза – кучка слепых дураков. Романа Артани стоило убить, а не отпускать гулять на свободу, но очевидно никто не представлял, насколько он опасен, и Саймон не собирался распространяться на его счёт. Совершенное оружие. Благодаря Артани, призрак сам становился оружием, а вот его прекрасная, ничего не подозревающая начинка. Роман убеждал короля, что бесполезен. Да уж, бесполезнее просто некуда. Саймон фыркнул и бережно погладил графа по волосам, как гладил бы драгоценный бриллиант или нечто неодушевлённое, но жадно желанное. Лицо мальчишки разгладилось, приобретая умиротворённое выражение. Призрак осторожно переложил добычу на кровать, собираясь заняться им вплотную. Он создаст из мальчика идеальные ножны для собственного клинка силы, выточит и филигранно отшлифует любую несовершенную деталь, но для начала разберётся со всеми тараканами в голове. По мнению Саймона, у графа Артани их водилось до неприличия много, а совершенство не терпит эмоций. Эмоции мешают. Он избавит ромейнца от страданий, и мальчик будет счастлив, живя с ним, будет благодарить. Но вместе со страданиями и тяготами уйдут сочувствие и жалость к врагу, отсеется всё ненужное и лишнее. Он забудет бесполезные чувства – останется лишь слепая преданность своему хозяину и спасителю. Похлопав мальчишку по щекам, призрак привёл ромейнца в чувство, а затем, не дав прочухаться, сжал за горло, заставляя смотреть в собственные, вспыхнувшие магическим огнём, глаза, подчиняя волю, забирая душу: – Смотри на меня... – шипел Саймон тихо, и шёпот шелестящей змеёй забирался в сознание, погружая в гипнотический транс. Никто не знал, что происходит в комнате. Спальню окутала гробовая, непроницаемая тишина отводящего барьера, гасящего все звуки и не позволяющего посторонним войти. Стоило кому-то взяться за ручку двери – мысли расплывались и немедленно появлялись другие, более важные дела. Человек забывал, зачем шёл в комнату, а Саймон Адори не тратил времени напрасно. – Ты в детстве, Роман, – шептал он. – Тебе пять лет. Расскажи, что ты видишь, чего боишься? – Монстр, – детским далёким голоском отозвался спящий Роман. – Хорошо, – Саймон погладил графа по щеке, – Я рядом с тобой. Ты меня видишь? – Да... – простодушно отозвался Роман. – Ты держишь меня за руку... тебе больше не страшно? – Нет, – раздался отстранённый голос Романа, подозрительно напоминающий холодный голос Саймона. – Сейчас мы с тобой выключим и сотрём все плохие картинки. Одну за другой. Ты больше не будешь бояться...