В плену теней

      Я вышла из госпиталя с небольшой сумкой: мне выдали различные бытовые мелочи, вроде зубной щётки, и немного повседневной одежды с нашивками N7. На первое время. В глаза ударил дневной свет, и я слегка зажмурилась — после полумрака госпиталя он казался очень ярким. Этот прекрасный момент попросту не мог обойтись без вздоха полной грудью, поэтому, улыбнувшись выглянувшему из-за туч солнцу, я глубоко втянула в себя воздух и… закашлялась. Откуда-то веяло едким дымом, этот запах неприятно щекотал нос и заставлял слезиться глаза, а от высокой влажности воздуха во рту отчётливо ощущался привкус сырости. Не привыкла я к такому: в вентиляционных системах кораблей обычно циркулировал чистый сухой воздух без каких-либо примесей. Немного помрачнев от того, что Лондон встретил так недружелюбно, я, понурив голову, быстро спустилась по ступенькам и зашагала по мокрому тротуару, обходя лужи — видимо, недавно шёл дождь. Мне предлагали взять такси, но решение было принято в пользу пешей прогулки: хотелось размять ноги и подышать свежим воздухом. Второе желание уже не сбылось, но от первого отказываться всё равно не хотелось.       Бодро шагая вдоль по улице, я время от времени сверялась с картой в инструментроне, чтобы не заблудиться, пока добираюсь до нового жилища. Выглядели улицы, мягко говоря, не очень. Многие дома были разрушены полностью, до фундамента, превратившись в разномастные глыбы, смешанные с бетонной крошкой; другие представляли из себя потрёпанные войной руины, сиротливо ожидающие либо возвращения хозяев и восстановления, либо сноса. Остальные здания мрачно взирали на прохожих своими пустыми окнами-глазницами с выбитыми стёклами. От такой картины стало немного не по себе. Большинство лондонцев были эвакуированы, как только появились Жнецы, и обратно вернулись ещё далеко не все, предпочитая выждать какое-то время, дабы убедиться, что инопланетные твари совершенно точно больше не угрожают городу.       Дороги в центре власти уже успели восстановить: немногочисленный транспорт выжившего населения и гостей с Цитадели активно перемещался во всех направлениях. Но стоило мне свернуть с главных улиц, как удалось оценить настоящие масштабы бедствия. Повсюду, словно муравьи, кишели работники коммунальных служб, пытаясь расчистить завалы, но до полного порядка было ещё далеко. Повсюду лежали покорёженные фонарные столбы и обесточенные провода: электричество уже провели, используя новые материалы, но мусор ещё не успели убрать. Как и пришедшие в негодность гражданские и военные транспортные средства — помятые, обгоревшие, с развороченными кузовами и оторванными крышами, со следами от выстрелов они напоминали оскалившихся монстров, нагло развалившихся прямо на дорогах, вспоротых ударами орудий Жнецов и покрытых буграми сломанного асфальта, воронками от ракетных ударов и мин. Поваленные автобусные остановки, сломанные решётки и бордюры, части бетонных перекрытий, арматура, бывшие баррикады, колючая проволока, стекло — чего тут только не было. Благо пешеходные дорожки были более-менее расчищены, но всё же особо крупные объекты, вроде частей разрушенных зданий, пришлось обойти, как и некоторые улицы, по которым пройти не представлялось возможным. Обгоревшие деревья и бурые запёкшиеся пятна крови на стенах и асфальте довершали композицию, напоминающую декорации к фильму ужасов. Не вписывались сюда только люди, беззаботно снующие туда-сюда, смеющиеся и о чём-то оживлённо болтающие.       Откуда шёл дым, мне тоже удалось выяснить. По пути я успела насчитать пять огромных пылающих костров и, присмотревшись, различила в зловонной бесформенной куче полусгнившие конечности всех видов хасков. Сколько же их было здесь, если эти костры пылают и через полтора месяца? А ведь каждый из них когда-то был живым разумным существом. От этих мыслей, а может, и от запаха, мне стало нехорошо. Я отвернулась и поспешила убраться из этого места.       Странно, но меня не покидало ощущение, что за мной кто-то следит. Время от времени я оглядывалась, заходила за угол и ждала чьего-нибудь появления, но так никого и не увидела. «Шепард, ты становишься параноиком», — поставила я себе диагноз и отбросила эти мысли, стараясь не обращать на внимания на зуд в лопатках, какой бывает от чужого пристального взгляда.       Когда я вышла на перекрёсток, то встала как вкопанная — нахлынули воспоминания. К слову, не самые приятные. Именно здесь располагалась ракетная установка «Таникс», залпом которой был уничтожен один из Разрушителей. А вот этот заброшенный магазинчик без витрин, с обгоревшими прилавками и разломанным стеллажами, с отверстиями в стенах от пуль всех калибров стал моим временным надёжным укрытием, когда я отстреливалась от многочисленных хасков, мародёров и баньши. Им не было числа, я еле успевала перезаряжать оружие, а они всё шли и шли непрерывным потоком, словно Преисподняя разверзлась посреди Лондона, изрыгнув своих тварей на поверхность. Вон впереди и синий луч, ведущий на Цитадель. Днём всё это смотрелось не так зловеще, как ночью, но от зрелища всё равно захватывало дух. Во время боя мне некогда было любоваться пейзажами и оценивать масштаб того, что сотворили Жнецы, а сейчас по спине побежали мурашки.       С трудом оторвав взгляд от завораживающей и одновременно жутковатой картины, которая всколыхнула множество ещё свежих воспоминаний, я хотела продолжить путь и уже сделала несколько шагов, но не тут-то было: передо мной вдруг возникла толпа ребятишек и облепила со всех сторон. Они были скорее раздеты, чем одеты: рваные грязные лохмотья еле прикрывали исхудавшие тела. Неожиданно среди них мелькнуло лицо Катализатора. Я вздрогнула и на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, его уже не было. Померещилось.       — Мисс, мы очень голодны! Пожалуйста, не откажите в паре кредитов. Мы можем вычистить вам обувь или броню за два кредита… — сказал один из них с заметным английским акцентом.       — …донести что-то за три, — добавил другой.       — …провести экскурсию за пять, — вставил третий.       — …и готовы выполнить любые другие поручения, — подытожил четвёртый.       Пятый скромно промолчал, а вот шестой смотрел на меня во все глаза.       — Парни, да это же Шепард!       — Вы и правда Джейн Шепард? Та самая, что смогла остановить Жнецов?       — Капитан «Нормандии»?       — Первый человеческий СПЕКТР? — наперебой тараторили они.       Все притихли и уставились на меня с немым благоговением. Я растерянно улыбнулась и кивнула.       — Да, это я.       — Ну ничего себе! Можно автограф?       — И мне!       — И мне, — подал голос скромный мальчуган, до этого молчавший.       — Да, конечно, — ответила я. — Только где расписаться?       — Сейчас найдём.       Один из мальчишек порылся в затёртой рваной сумке, висевшей у него на плече, и извлёк оттуда блестящую серебристую ручку вместе с двумя клочками пожелтевшей газеты.       — Больше ничего нет… — виновато сообщил он, протягивая свои сокровища мне.       «За такие вещицы где-нибудь на Омеге они могли бы выручить неплохую сумму», — подумала я, осторожно взяв в руки шариковую ручку. Все настолько привыкли к электронике и сенсорному управлению, что ручки и бумага считались пережитком прошлого и раритетной диковинкой, которую можно найти только на Земле. К счастью, кое-какой навык по использованию ручки у меня был: в детстве мама учила меня писать и рисовать карандашами на обычной бумаге, чтобы познакомить с человеческими традициями. Прислонив листок к стене ближайшего дома, я неловко, кривовато и не без труда вывела свою фамилию, а потом повторила автограф на другом листке: вторая попытка получилась немного лучше. Закончив с этим, я вернула всё мальчишкам. Таких восхищённых и довольных лиц я не видела никогда.       — Как же вы их делить будете? — поинтересовалась я.       Они вмиг посерьёзнели, а двое, у которых были в руках автографы, боязливо прижали клочки бумаги к себе. «Подерутся ещё. Нехорошо».       — Давайте так: им оставьте автографы, а вам я подарю другие подарки.       Я улыбнулась и стянула с себя кепку, куртку и толстовку, оставшись в одной футболке. Вся моя одежда была с символикой N7, поэтому мальчишки были в восторге. Порывшись в сумке, я выдала самому скромному один из своих датападов. Он был ещё девственно пуст, поэтому подарить я его могла, не боясь утечки какой-либо информации. На датапад они смотрели едва ли не с благоговением. Неожиданно я вспомнила, что у меня завалялся пакет карамелек, купленный в столовой госпиталя. Его я тоже отдала им, проследив, чтобы конфеты поделили поровну.       — Спасибо большое, мисс Шепард! Вы не только смелая, но и добрая.       — И красивая, — залившись краской, подал голос «скромняга», а мы дружно, по-доброму рассмеялись.       — Благодарю за комплимент.       — Может, помочь вам донести сумку?       — Она не тяжёлая. А вот проводить меня лишним не будет: что-то я слишком долго блуждаю по городу. Покажете дорогу?       Мальчишки с радостью согласились. Пока мы шли, я узнала, что они круглые сироты и стали таковыми после нападения Жнецов — не все семьи успели вовремя эвакуироваться. В районах, близких к зонам высадки, пострадавших закономерно было больше всего: хаски вламывались в дома и убивали всех, до кого могли добраться, чтобы превратить трупы в новых тварей. Некоторым детям удалось спрятаться, некоторых заставляли бежать родители, отвлекая и удерживая монстров ценой своей жизни. Выжившие, которых не подвела смекалка, в конце концов оказывались в канализации Лондона — сюда хаски практически не заглядывали, и только здесь были шансы выжить. Вскоре дети собрались в едином лагере, выбрали лидера, разделили обязанности, смастерили укреплённые жилища и даже раздобыли кое-какое оружие для отражения атак хасков, которые могли случайно забрести сюда. Постепенно они изучили город и основные позиции врага, поняли, где можно раздобыть еду, одежду и предметы первой необходимости. Самые ловкие и смелые мальчишки объединились в небольшие группы, которые по очереди выходили на поверхность. Поразительно! Как дети смогли всё это организовать? О своём быте они говорили легко, как о приключении, а мне становилось невыносимо горько. Я заметила, что выражения их лиц весьма осмысленны и не по годам серьёзны, а в глазах — глубокая печаль, будто они успели повзрослеть за эту войну. Самое интересное, что абсолютно никому до них не было дела. Как только я снова увижусь с Советом, то обязательно подниму вопрос о таких вот жертвах военного времени.       До нужного здания они проводили меня быстро, не петляя, как я, сверяясь с картой, а идя напрямик проулками. Тепло попрощавшись, я похвалила их за стойкость и перевела полсотни кредитов на их старенький инструментрон.       Вскоре я поднялась на двенадцатый этаж и с лёгким волнением вошла в помещение, которое на ближайшее время станет моим домом. Квартира оказалась непростительно шикарной и комфортабельной. Не привыкла я жить в таком. С новой силой меня настигло ощущение того, что всё это — незаслуженно, как будто я вероломно заселилась в чужой дом или воспользовалась связями, чтобы добиться таких привилегий. Всем ли солдатам выдали похожие апартаменты? Сомневаюсь. А чем я лучше других? Да, находилась на высокой должности, но всего лишь оказалась в нужное время в нужном месте. Кто угодно из группы «Молот» мог бы добраться до Цитадели, включить Горн и стать героем. Выжила и дошла я, но это всего лишь везение.       Бросив сумку на пол, я села на огромный белый диван, напоминающий облако не только цветом и размерами, но и мягкостью. Откинувшись на спинку и запрокинув голову, прикрыла глаза. Приятной расслабленности помешал болезненный укол где-то в районе затылка, заставивший меня поморщиться. Инстинктивно я коснулась пальцами того места, где болело больше всего, и нащупала какой-то рубец. Неудивительно: после взрыва по всему телу остались подобные отметины. Надо будет смазать их мазью, о которой говорил Лорниг.       Кончиками пальцев я осторожно провела по особенно крупному шраму на плече, и перед внутренним взором тут же возникла яркая картинка, будто ждала удобного момента.       Я снова стою у луча. Пылают останки «Мако», отчётливо ощущается запах гари. Раненый солдат ползёт вперёд и тянет ко мне руку, без слов умоляя о помощи. Я ковыляю к нему так быстро, как только могу, но уже вижу, как свет меркнет в его глазах. Обмякшее тело падает в грязь. Я уже не в силах помочь. Повсюду кровь и смерть. Ощущение нереальности происходящего не отпускает до самого взрыва.       Взрыв…       Адский жар, острое ощущение боли во всём теле сразу и жалобное подвывание пламени…       Услышав какой-то шум в соседней комнате, я резко распахнула глаза, прерывая накатившую тревожную дрёму. Неужели воры? Оружия у меня нет, но есть инструментрон. Немного покопавшись в его электронной начинке, я с неудовольствием обнаружила, что клинок в него не встроен. Они что, издеваются? Быстро схватив первый попавшийся под руку тяжёлый предмет, я направилась к источнику шума. Подойдя к какой-то двери, прислушалась: кажется, за ней слышны жалобные стоны. Мои глаза округлились — кто это может быть? Выдох, чтобы успокоить участившееся сердцебиение, а потом — резкий удар ноги в дверь и быстрый перекат к стене. Выглянув из укрытия, я увидела на полу ванной… Мордина. Саларианец жалобно стонал, держась за бок.       — Мордин? — поражённо выдохнула я и вздрогнула от глухого звука — увесистая статуэтка выпала из моих ослабевших рук.       — Шепард… Шепард… — хрипло позвал саларианец.       — Мордин, ты же… там, на Тучанке… Я своими глазами видела, как башня взорвалась. Как ты смог уцелеть?       — Ближе. Наклонись. Ближе… — прошептал он.       Я послушно встала на корточки и всмотрелась в его лицо.       — Почему… почему ты не остановила меня, Шепард? Ты же знала, что я там погибну.       — Но ты ведь хотел излечить генофаг…       — Это глупо. Чувство вины. Кроганы опасны. Генофаг необходим. Ты могла отговорить меня. Я бы тебя послушал.       — Я ведь пыталась, Мордин! — всхлипнула я.       — Нет. Этого мало. Разве пары фраз достаточно?       — Что я могла сделать?       — Да что угодно! Вырубить. Связать. Но ты позволила мне сгореть заживо!       — Я не хотела этого, клянусь! Прости меня, прости, — ответила я, а по щекам скользнули дорожки слёз.       — Ты предала меня! — закричал он и убрал руку от того бока, за который держался. Оттуда вырвалось пламя — и стремительно охватило саларианца.       Я вскрикнула и кинулась к душевой кабинке. Дрожащие пальцы слушались плохо, и мне не сразу удалось открыть кран. Мордин за спиной кричал так истошно, так громко, что закладывало уши. Только бы успеть, только бы успеть!       Наконец-то хлынула вода, и я набрала её в сомкнутые ладони, а после развернулась и выплеснула на горящего Мордина, корчащегося в языках алого пламени. Вода вместо того, чтобы затушить огонь, лишь разожгла его сильнее, будто масло.       — Нет-нет-нет-нет! — бормотала я, пытаясь накрыть корчащегося в муках саларианца сорванной душевой занавеской и тем самым потушить огонь, но всё тщетно.       Его повседневный костюм плавился, растекаясь по полу, а черт лица уже было не разобрать: тело обуглилось, почернело и покрылось волдырями от жара. Неприятный и резкий запах горелой плоти, который так часто сопровождал меня в последних миссиях, затопил лёгкие и скрёб горло, вынуждая надрывно кашлять. Последние конвульсии — и тело перестало дёргаться, затихнув навсегда. Я захлебнулась рыданиями, сидя на полу и понимая, что Мордина уже не спасти.       Неожиданно горящий труп вновь зашевелился. Голова повернулась, и пустые глазницы уставились прямо на меня. Я в ужасе отпрянула, забившись в угол душевой и не обращая внимания на стекающие по мне струи ледяной воды.       — Ты виновата в моей смерти, Шепард! — прокричал Мордин, вставая с пола и протягивая ко мне горящие руки, на которых уже не было пальцев — лишь обгоревшие кости. Я закричала и зажмурилась, готовясь к худшему…

***

      Кто-то настойчиво бил меня по щекам.       — Мордин, я не хотела! Прости меня! — закричала я, распахивая глаза.       От меня отшатнулся какой-то темноволосый парень, совсем на саларианца не похожий. Я приподнялась на локтях и осмотрелась. Всё ещё в ванной, вся мокрая, лежу на том месте, где нашла Мордина. Никаких следов от пламени не осталось, как и обугленных останков. Я перевела взгляд на незнакомца.       — Ты кто такой?       — П-питер Дженкинс, в-ваш сосед, — заикаясь, произнёс он, явно напуганный моим поведением. — Дверь была открыта. Я услышал ваши крики и вот… П-простите, что без приглашения. Вы в порядке?       Я недоверчиво посмотрела на «соседа» и ничего не ответила. Видел ли он Мордина? И что это вообще было? Кстати, знакомая фамилия: капрал Ричард Дженкинс, которого я отлично помнила до сих пор, погиб при операции на Иден Прайме. Какая жестокая ирония: новый сосед будет каждый раз напоминать мне о чьей-то смерти.       Я попыталась встать, но поскользнулась на мокром кафеле и снова шлёпнулась на задницу. Стыд-то какой.       — Позвольте, я вам помогу. — Питер подскочил ко мне, взял за руки и осторожно поставил меня на ноги. Я одёрнула футболку, глядя на него с подозрением.       — Спасибо за помощь, но сейчас мне нужно сделать кое-какие дела, извините, — буркнула я первое, что пришло в голову, и начала наступать на Дженкинса, оттесняя его к выходу.       — Хорошо. Если что, я тут, напро… — дверь перед ним захлопнулась, обрубив реплику на полуслове. Может, и невежливо, но сейчас меня это не волновало. На этот раз я заперла дверь (вдруг ещё кому-нибудь приспичит ко мне вломиться без приглашения?) и снова вернулась в ванную. Внимательно осмотрев каждый дюйм и не обнаружив следов горения, я снова вернулась в гостиную. Немыслимо! Меня что, посетил призрак Мордина? Как это вообще возможно?       Мне вдруг стало очень страшно. Захотелось вернуть соседа, посадить рядом и заставить караулить меня, но эту глупую идею я быстро отвергла. Ещё не хватало, чтобы Джейн Шепард кто-то считал трусихой! Я всегда сама решала свои проблемы — решу и на этот раз.       Накинув новую куртку и прихватив инструментрон, я вышла из квартиры.