В плену теней

      Дженкинс. Собственной персоной. Немного осунувшийся, со странным блеском в глазах, но всё-таки он. Я думала, что повидала уже всё из возможного, но мир не переставал удивлять и подкидывать очередные загадки. А ведь пару минут назад новое жилище казалось мне крепостью, полной уюта и спокойствия.       — Кофейку? — переспросила я, подумав, что ослышалась. — Как ты попал в мой дом, чёрт тебя дери?       — Ну… дверь была не заперта, вот я и решил…       — Врёшь! Она как раз была заперта.       — Не знал, что ты такая зануда, — поморщился Питер. — Разве друзей встречают так, тыча им пушкой в лицо? И мы даже не обнимемся? — Дженкинс встал и широко раскинул руки, делая шаг ко мне.       — Ну-ка стоять!       — А что ты сделаешь? Пристрелишь меня?       — Именно.       В подтверждение серьёзности своих намерений я сделала предупредительный выстрел в потолок, после чего снова нацелила оружие на странного гостя, стараясь держать его в фокусе замутненных алкоголем глаз.       — Хэй, полегче, Шепард! Хорошо, что у тебя нет соседей сверху. Соблюдать дистанцию, понял. А я всё-таки рассчитывал на дружеские посиделки…       — Как ты меня нашёл?       — Шёл по твоему запаху, — без тени улыбки ответил Питер, демонстративно втянув носом воздух. — Он у тебя особенный.       Дженкинс имеет в виду, что от меня так сильно разит алкоголем? Слишком серьёзное выражение лица для такой шутки. Может, в этом вся соль английского юмора? Я немного помолчала, рассчитывая на продолжение или пояснение фразы, но Дженкинс не проронил ни слова. Видимо поняв, что своим высказыванием завёл меня в тупик, он осклабился. От его хищного взгляда и самоуверенности мне стало не по себе.       — По запаху, как пёс? — снова нарушила тишину я. — Что за чушь ты несёшь? Завязывай с красным песком, «друг».       — Я трезв, как стёклышко. А вот ты — нет.       Дженкинс издал короткий смешок, прохаживаясь взад-вперёд, от камина к окну и обратно. Я следила за каждым его движением, перемещая следом дуло пистолета, но Питера, похоже, это мало заботило. Ощущение угрозы, внутреннее напряжение и выброс адреналина помогали не поддаваться лёгкой слабости в мышцах и не опускать оружие, но я чувствовала, что долго так не протяну — руки уже начали подрагивать, и риск промаха возрастал с каждой секундой, а ведь ошибка может стоить мне жизни.       — А это не твоё собачье дело. Вряд ли проникновение в чужое жилище стоит того, чтобы тебе почесали пузико пулями. Так что тебе от меня нужно? — спросила я, пытаясь мыслить трезво, насколько это возможно в нетрезвом состоянии.       — Мне? Ничего, — изогнув бровь, заявил он. — Я просто хотел сказать, что твоя война проиграна.       — Ты о чём?       — Жнецы выполнили свою работу. Ты видела хасков, правда?       Сердце болезненно сжалось: неужели он что-то знает? Я попыталась поудобнее перехватить пистолет в начинающей затекать руке, но едва не выронила его, мысленно выругавшись.       — Можешь не отвечать, Шепард, у тебя на лице всё написано. Уверен, ты скверно играешь в покер, — продолжил он, остановившись напротив и глядя прямо мне в глаза без тени страха, хотя дуло пистолета по-прежнему смотрело ему в голову. — Твои рьяные потуги изменить этот мир и препятствовать воле Катализатора — ничтожны. Если бы машины понимали что-нибудь в юморе, они бы смеялись, а так… ты просто вызываешь у них что-то вроде недоумения. Ты можешь видеть то, что на самом деле происходит с миром, ибо на то воля Катализатора. Он хочет, чтобы ты прочувствовала вкус поражения, хотя мне совершенно неясно, к чему тебе такие привилегии. Ты всего лишь человек. Одна из многих.       — А ты? Говоришь так, будто к людям не относишься.       — Верно. Я более совершенен. Я принял дар, которые глупцы, вроде тебя, отвергают.       Питер усмехнулся и в тот же миг начал преображаться: из-под посеревшей кожи, словно черви, полезли синеватые трубки, глаза провалились куда-то внутрь, оставив лишь два мерцающих голубых огонька. Одежда бесследно пропала, будто её и не было, кожа начала стремительно усыхать, местами разрываясь, как бумага, обнажая рёбра и позволяя рассмотреть каждый мускул. На руках остались лишь органические ошмётки вперемешку всё с теми же светящимися синеватыми трубками; пальцы превратились в острые когти.       — Ты — хаск! — мой голос дрогнул, прозвучав не настолько твёрдо, насколько хотелось бы.       — Хоть в чём-то ты права, Шепард, — прошипел Питер, с трудом ворочая иссохшим языком с трубками во рту. — Я — то, что вы называете хасками, но на самом деле перед тобой — будущее человечества!       — К чёрту такое будущее, — процедила я сквозь зубы, окончательно придя в себя от первого потрясения, и без раздумий выстрелила ему прямо в голову.       — Снова неправильный выбор-р-р! — прорычал Дженкинс.       Его речь превратилась в неразборчивое хриплое бульканье, и он с яростным воплем бросился на меня. Не растерявшись, я резко отскочила в сторону, пропуская его под левой рукой; вовремя выставила локоть и упёрлась им в стену, избегая падения.       — У меня уже получалось срывать планы твоего хозяина, сорву ещё разок! — крикнула я, отступая от взбешённого хаска назад и не переставая стрелять, уже не разбирая, куда именно.       — А-р-р-ргх! — напоследок зарычал он, протягивая ко мне отвратительные когтистые руки, после чего рухнул на пол.       Тяжело дыша, я села на пол, привалившись спиной к креслу. Вытерев тыльной стороной ладони выступившие на лбу капельки пота, я внимательно посмотрела на труп, освещённый тусклыми бликами лунного света. Ничем особенным от других виденных мною хасков он не отличался, разве что был немного крупнее. Я устало вздохнула, моргнула и вдруг… он исчез. Абсолютно бесследно и бесшумно.       Испуганно вскрикнув, я снова подскочила на ноги, из последних сил сжимая пистолет. Прошлась по комнате, заглядывая во все углы — ничего. Только стены пробиты в тех местах, где стоял Дженкинс, как будто я стреляла… сквозь него. «А что, если мне это все… померещилось?» — вдруг посетила меня нежданная мысль, и я уцепилась за неё, как утопающий за соломинку. Мне всё привиделось. Мне всё привиделось!       Полночи проходив из комнаты в комнату, я удостоверилась, что все двери и окна наглухо заперты, никто нигде не спрятался и войти сюда не мог. Нервы, и до этого бывшие на пределе, лопнули: я нашла несколько бутылок алкоголя в мини-баре и опустошила их, а затем выставила на полке камина в аккуратный рядок и расстреляла, словно приговорённых преступников. Выстраивала мишени долго, целилась ещё дольше, зато было чертовски весело. Вскоре крепкий сон заключил меня в свои объятия прямо в кресле, дав хоть небольшую передышку измождённому телу, и даже выпавший из рук пистолет был не в силах нарушить мой эфемерный покой.       После этого случая я уверилась, что визит к Лорнигу, как к врачу и единственному мало-мальски близкому человеку, мне критически необходим. А ещё я решила, что пора сменить место жительства: если за мной следили, то оставаться здесь рискованно. Что ж, я никогда не цеплялась за место, ведь всю жизнь провела в пути, переезжая с одной станции на другую. «Все моё детство прошло на кораблях. Потеряешь один — всегда можешь перебраться на другой», — когда-то сказала я по прибытии на Иден Прайм, и моё мнение не изменилось. Дорожить стоит лишь семьёй, друзьями и верными соратниками, но даже к ним привязываться слишком сильно для солдата — большая роскошь.       Упаковав свои немногочисленные пожитки в одну-единственную большую спортивную сумку и оставив её в прихожей, я заперла дом и вышла на улицу. Переезд устрою сразу же, как вернусь, а сейчас — прямиком по адресу, выданному Хелен. Она была так напугана моим появлением, что вряд ли соврала, но при необходимости я её из-под земли достану и, если потребуется, выбью правду.       Хоть я и прихватила с собой оружие, но по городу передвигалась с осторожностью, стараясь не привлекать внимания и избегать людных мест, перемещаясь преимущественно по тихим переулкам. Жилище Лорнига оказалось неподалёку от госпиталя. Вскоре я уже стояла перед нужной дверью, разминая побаливающую после сна в неудобной позе шею, стараясь не обращать внимания на признаки жесточайшего похмелья и справиться с невесть откуда взявшейся нервозностью. Выдохнув, я решительно нажала на кнопку звонка. Сразу никто не открыл, но я была упорна, нажимая её снова и снова, пока дверь наконец-то не распахнулась.       — Ну сколько можно трезвонить? У меня нет соли. Нет сахара. И чая тоже нет, Мелани. Я же просил больше не беспо… Ш-шепард?       — Лорниг! Вы не представляете, как я рада видеть вас! — со счастливой улыбкой пропела я, глядя на слегка растерянного саларианца. Вот тот, кто избавит меня от всего этого кошмара. Саларианцы могут всё, они поголовно гении.       — Ваш визит такой… неожиданный.       — Простите, что не предупредила, но у меня срочное дело. Позволите войти? Мне нужно с вами поговорить.       Доктор неуверенно переступил с ноги на ногу и на пару секунд задумался. От моего внимательного взгляда не укрылось, что его рука еле заметно дрогнула, будто он хотел рывком захлопнуть дверь перед моим носом, но какие-то мысленные рассуждения его остановили.       — Входите, — всё же решился он.       Сомершенок отступил от двери, и я вошла внутрь. Его квартира оказалась гораздо меньше, чем ранее выданная мне Альянсом, что снова заставило почувствовать укол совести. Я больше убила людей, чем спасла, а доктор только спасением жизней и занимался. Несправедливо.       — Прошу прощения за беспорядок. Много работы. Редко принимаю гостей, — извинился Лорниг, суетливо сгребая в охапку датапады с кофейного столика и перекладывая их на соседнюю тумбочку.       — Нет-нет, ничего. Я понимаю.       Почти вся гостиная, куда он меня пригласил, была заставлена какими-то приборами непонятного мне назначения, огромными массивными железными столами, на которых ютились пробирки причудливых форм с разноцветным содержимым — эдакая домашняя лаборатория. В общем-то, я так и представляла жилище саларинца. Откуда-то из глубин сознания всплыла ассоциация с лабораторией Мордина на «Нормандии», после чего замелькали картинки: Мордин беспрестанно что-то лопочет, улыбается мне; поёт песню, чем несказанно удивляет; предупреждает о сложностях отношений с турианцами, уверяя, что это не издёвка; разговаривает с Евой, как с доброй знакомой; принимает роковое решение излечить генофаг ценой собственной жизни; в последний раз улыбается мне из-за стекла двери лифта; взрыв…       Его мотивы были ясны, но для меня эта потеря обернулась многочисленными бессонными ночами и кошмарами. Слишком трудно было принять то, что этого милого, забавного и безгранично талантливого саларианца больше нет. Могла ли я остановить его, убедить отложить лечение? Виновна ли в его смерти? Невольно вспомнился и Мордин, горящий на полу в ванной, кричащий о том, что я предала его. Нахмурившись, я попыталась отогнать не самые оптимистичные мысли, присаживаясь в мягкое кресло. Сейчас не время предаваться болезненным воспоминаниям.       — Чай? Кофе? — спросил Сомершенок. — Держу для коллег. Изредка заходят, — пояснил он, поймав мой удивлённый взгляд.       — Что вы, не стоит…       — Я настаиваю.       — Ну, хорошо, тогда кофе.       — Одну минутку.       Лорниг скрылся за дверью, которая вдруг образовалась в противоположной стене — проём был так искусно замаскирован, что я не сразу его заметила. Интересная планировка, наверняка такая конструкция сделана под заказ. Вздохнув, я откинулась на спинку кресла, вновь пробегаясь взглядом по внутреннему убранству небольшой квартиры. От скуки, а может быть, и по привычке я сразу же представила, что будет, если сюда ворвётся отряд вооружённых до зубов головорезов. Вести открытый бой в таком захламлённом пространстве будет сложно, места для манёвра слишком мало, зато для обороны позиция отличная: если эти крепкие столы поставить на бок, выйдет неплохое укрытие, а в случае чего уйти можно через вон то окно, из которого открывается вид на дворик с аккуратным газоном. Главное не подпускать врагов в тыл, иначе эта же выгодная позиция может стать смертельной ловушкой. Интересно, на Сомершенка когда-нибудь нападали недовольные пациенты?       — Прошу вас, — с улыбкой произнёс Лорниг, прерывая мои размышления и протягивая аскетичную металлическую чашечку. Я слегка дёрнула плечом от неожиданности — не заметила, как он вернулся. Теряю хватку, надо быть внимательнее.       — Благодарю, — улыбнулась я, принимая из его рук ароматный напиток.       — Итак, о чём вы хотели поговорить? — спросил он, присаживаясь в кресло напротив с датападом в руках. Я отпила глоток из чашки, раздумывая, с чего же начать.       — Не буду ходить вокруг да около… Доктор, вы, наверное, помните, как мне привиделся хаск под кроватью в госпитале?       Сомершенок утвердительно кивнул.       — Вы говорили, что это лишь игра моего воображения, видение. Так вот, это не видения — это происходит на самом деле. Я снова видела Катализатора, доктор… Хочу спросить у вас, как у специалиста: может ли он влиять на моё сознание и создавать какие-то иллюзии?       Глаза Лорнига расширились, хотя казалось, что больше уже некуда.       — К-катализатора?       — Помните, я рассказывала вам о том, что произошло на Цитадели? Ко мне подошёл полупрозрачный маленький мальчик…       — Ах да. Прозрачный ребёнок. Галлюцинации? Возможно. Ещё до конца не изучено влияние такого рода стресса на психику, но я полагаю…       — Вы не понимаете, доктор, — перебила я, раздражаясь от того, что он рассуждает не в том направлении. — Я видела Катализатора. Видела! Он стоял передо мной, и я видела его, как вас сейчас. Причём тут стресс?       — Да-да, я понимаю. Вы употребляли те таблетки, которые я вам прописал? — строго поинтересовался Лорниг, делая какие-то пометки в датападе.       Я виновато посмотрела на доктора и прикусила губу. Таблетки остались в моей прошлой квартире, а новые я так и не купила.       — Понятно. Как часто у вас случаются видения? Что вы видите? Какие эмоции это вызывает?       — Я… я не знаю. Наверное, каждый день. Я вижу мёртвых, да и живых тоже, которых рядом быть не может… Трудно понять, что мне привиделось, а что — нет. Некоторые вещи, если были на самом деле, очень пугающи. Я не знаю, что с этим делать. Эмоции разные… — я задумалась, пытаясь дать всему этому название. — Чаще всего это ярость. Страх. Отчаянье. Паника. Что со мной? Я ведь… я не сумасшедшая?       — Нет-нет, что вы. Вероятнее всего, обычное психическое расстройство. Такое случается. Вы многое пережили. Потеря друзей, близких. Много смертей вокруг. Нелегко справиться.       — Вы думаете, это всего лишь расстройство? А мне казалось… но, конечно, я готова положиться на ваш опыт. Это лечится?       — Боюсь, не в моей компетенции. Сталкивался пару раз. Недостаточно для тщательного изучения. Знаю одного хорошего специалиста. Он смо…       — Не надо специалиста. Доктор, помогите мне, пожалуйста! Я знаю, что вы можете! Мне некому больше довериться, кроме вас. Повсюду хаски, многие одурманены, но в вас я уверена. Я готова пройти обследования, чтобы вы смогли подтвердить мою полную адекватность. Катализатор посылает ко мне призраков и приходит сам, он хочет свести меня с ума, но у него ничего не выйдет. Наверняка есть какая-то защита от его воздействия. Доктор, пожалуйста, помогите мне, сделайте что-нибудь! — не выдержала я, бросаясь на колени перед Лорнигом и цепляясь за подол его халата.       — Хорошо-хорошо! Успокойтесь, Джейн. Я попробую вам помочь.       — Спасибо, спасибо, спасибо! Я знала, что на вас можно рассчитывать, — обрадовалась я и от избытка чувств расцеловала доктору сухие трёхпалые ладони. Он осторожно отдёрнул от меня руки и встал, направляясь к своему столу.       — Присядьте, пожалуйста. Придётся подождать. Это займёт время. Я синтезирую вакцину. Она помогла одной пациентке в госпитале. Схожие симптомы. Должна помочь и вам, — пояснил Сомершенок, суетливо возясь с какими-то колбами. Я понимающе кивнула и села в кресло, готовясь к длительному ожиданию.       Через пару минут в дверь настойчиво постучали. Практически одновременно с этим раздался звон бьющегося стекла — доктор выронил колбу. Какой нервный. Я тут же подскочила на ноги, чтобы помочь ему.       — Позвольте я…       — Нет, не стоит! Я сам всё уберу. Присядьте, — Лорниг было схватился за осколки, неловко сгребая их в кучу, но тут же бросил. — Кто-то пришёл. Нужно открыть, — с этими словами он стремительно направился к двери.       Я недоумённо пожала плечами и села обратно, скрестив руки на груди и глядя в потолок. Когда через пару мгновений в комнате послышался топот множества ног, я удивлённо вскинула брови и перевела взгляд на вошедших. На меня в ответ смотрели трое крепких мужчин в полицейской форме, а рядом с ними переминался с ноги на ногу Лорниг, нервно заламывая руки. Нахмурившись, я поднялась на ноги.       — В чём дело?       — Капитан Джейн Шепард! Какая встреча. Всё ещё просим вас пройти с нами. Не глупите, скрыться не удастся, — выступив на шаг вперёд, сказал один из представителей правопорядка с забинтованной ладонью, чем-то неуловимо напоминая того турианца, который пытался меня задержать. Вынимать оружие и палить по живой мишени на этот раз никто не спешил. Неужели решили дать второй шанс в надежде на моё «благоразумие»?       Я бросила гневный взгляд на Лорнига. Сейчас его ответ был гораздо важнее подробностей предъявляемого мне фиктивного обвинения.       — Вы только что сказали, что в силах помочь мне. Вы… солгали?       — Да, но… Шепард, вы не в себе. Вы не понимаете, что творите. Пострадали невинные! Нельзя игнорировать. Я не могу помочь. Они проведут исследования. Не уверен, что можно излечить. Нужно оградить вас от общества. Простите, — тихо бормотал он, глядя на свои пальцы.       — Что ж… вы правы, доктор. Я больна и опасна. Хватит бегать. Я готова отправиться с вами куда скажете, господа полицейские.       Я вытянула руки вперёд с совершенно безучастным и смиренным видом. Люди из ЗСООП, явно довольные моим поведением, шагнули вперёд. Ближе, подходите ближе, и я покажу вам, как опасно играть с Джейн Шепард.       Как только они оказались на нужном расстоянии, был приведён в исполнение давно продуманный манёвр: быстрый кувырок — и я уже возле стола с кучей пробирок. Рывком опрокинув его, я скрылась за прочной металлической поверхностью.       Град стекла и непонятных жидкостей обрушился на моих преследователей. Послышались крики: видимо, что-то там было и ядовитым. Тем лучше.       Высунувшись, я ловко пристрелила того одурманенного, который, как я поняла, был у них за главного: в их форме и нашивках я ещё не успела разобраться, поэтому приходилось только догадываться. Он хватался за глаза, облитый чем-то лиловым, но его крики, благодаря мне, мгновенно стихли. Остальные двое, стоявшие позади главаря, заняли укрытия и открыли огонь на поражение, как и в прошлый раз. Лорниг, громко зовя на помощь и размахивая руками, выбежал на лестничную площадку и скрылся из виду.       — Что, струсил? Предатель! Сколько они тебе заплатили? Работай и дальше на этих ублюдков, будешь следующим! — активно отстреливаясь, вдогонку крикнула я.       Второй «полицейский» неудачно для себя и удачно для меня высунулся из-за выступа стены, за которым прятался. Моя пуля настигла его незамедлительно. Я успела рассмотреть черноту его глаз и поняла, что была права с выводами. Остался ещё один, только вот его не было видно. Я осторожно вышла из укрытия, держа оружие наготове, и начала обходить комнату, заглядывая за все столы. Нашёлся он за самым дальним. Маскировка сейчас не скрывала истинного обличья: обычный хаск сидел на корточках, спрятав голову в колени и накрыв её облезлыми ладонями. Я пнула эту мерзость ногой, и хаск повалился на спину.       — Не убивайте меня! Не убивайте, прошу вас! Я только неделю назад поступил на службу, я ничего не знаю! — взмолился он, подняв руки и дрожа всем телом. Они научились давить на жалость, надо же. Но меня не проведёшь.       — Я не оставляю в живых жнецовских выродков, — скривившись, холодно отчеканила я.       Прозвучал выстрел.