Принц Х Царевич - 5 (Второй том)

_________       Лиан-Ай видела, что поначалу Кириамэ сильно волновался о супруге. Но вскоре даже издали стало заметно, как хорошо сработались Пересвет и Ягмур, круша противников рука об руку, защищая друг друга. Поэтому Ёширо с легким сердцем доверил своего царевича ордынцу, сам же всецело отдался бою. Тем более сражаться рядом с Лиан-Ай оказалось вдвойне упоительно: они вдвоем словно сделались единым целым, как будто слыша мысли — или, вернее сказать, предугадывая каждое следующее движение друг друга. К тому же лошади, которыми одарил их Ягмур, слушались безукоризненно, отвечая на малейшее прикосновение.       Кириамэ давно не испытывал столь сладостного опьянения. Это была истинная свобода — не в убийствах, но в риске быть убитым за любой промах. Битва не терпела ошибок и не прощала слабость.       Лиан-Ай, похоже, полностью разделяла это чувство. Принцесса доверилась своему возлюбленному, превратившись в его тень, в его щит. Лишь однажды она позволила себе слабый вскрик:       — О, нет!       Возглас был настолько полон смятения, что Кириамэ не мог не оглянуться. За что немедля поплатился раной на ноге. Целясь в живот, нападавшему удалось лишь вспороть принцу голенище сапога и неглубоко задеть кожу — и мгновением позже кадаец расстался с жизнью, пав от руки принцессы.       — Прости, Ёши-тян! — взмолилась Лиан-Ай.       Её сосредоточенность и целеустремленность была разбита в осколки. Она больше не могла быть достойным щитом своему любимому. Нежданная встреча на поле битвы полностью обезоружила принцессу.       Проследив за ее испуганным взглядом, Кириамэ увидел приближающегося к ним главу гарнизона: развевающийся алый плащ, доспехи безупречно новые, словно только что из рук оружейника. Этот ссыльный имперский вельможа выглядел бы смешным в своей напыщенности и показном блеске. Если б не одно обстоятельство:       — Это твой отец?       Кириамэ был хорошо знаком с матерью своей бывшей невесты, однако отца ее видел лишь однажды и притом очень давно.       — Что он здесь делает?! — в отчаянии воскликнула принцесса.       Принц уверенно направил свою лошадь вперед, не думая ни на миг отложить встречу.       — Нет, стой! Ёши-тян!!! — закричала изо всех сил Лиан-Ай. В ее мозгу вспыхнули слова предсказания, ослепив, лишив последних крупиц душевных сил. Ужас, отбирающий способность мыслить, охватил ее полностью, заставив дрожать. Руководствуясь каким-то шестым чувством, она продолжала отбиваться от выпадов, отражала удары, не видя ничего толком за мерцающей пеленой жгучих слез, не слыша из-за гула собственного пульса в ушах. Битва вокруг нее продолжалась, но теперь принцесса не ощущала себя ее частью, оглушенная неверием в происходящее. — Нет!!! Ёши-тян!!! Пожалуйста, не приближайся к нему!!!       И она сама не поняла, что этим криком выдала своего возлюбленного. Ринувшийся на голос дочери, бывший кадайский придворный запылал яростью еще сильнее:       — Ёшихиро Кириамэ?! — зарычал он. — Сама судьба свела нас сегодня! Ты за всё поплатишься! За позор моей дочери! За мое бесчестие!!!       От громогласного разъяренного вопля простые кадайские воины и ордынцы кинулись врассыпную, освобождая место для поединка. Два всадника немедля сшиблись, неизвестно как выдержали клинки встречные сильнейшие удары.       — Ты! Ты виноват во всём, принц-выродок! Сын моей сестры — нихонской шлюхи! — плевался ядом кадаец. — Я проклят за такое родство!!!       Кириамэ стиснул зубы, он не собирался отвечать на оскорбления. Он просто пылал желанием убить: чтобы один раз Лиан-Ай порыдала над могилой — и навсегда освободилась от груза разъедающего душу прошлого.       — Нет, отец! Остановись! — подлетела к сцепившимся всадникам принцесса. Попыталась сунуться между ними, но получила от родителя удар хлыстом по лицу, пусть вскользь, зато болезненный до слез, оставивший алеющую полосу на фарфорово-бледной коже. Лиан-Ай горько вскрикнула и не удержала свою лошадь, та отпрянула, относя рыдающую всадницу в сторону, тем самым уберегая от новых побоев.       Ёширо более не видел смысла играть в благородство: он вновь обнажил второй клинок, тогда как кадаец размахивал лишь одним мечом, судорожно сжимая в кулаке поводья.       В искаженном беспощадностью лице противника пятый сын Хунь-Юаня на краткий миг увидел облик зверя — прищуренными синими глазами на него смотрел волк, жаждущий его немедленной смерти. Кадаец задохнулся от накатившего животного ужаса, резко рванул свою лошадь развернуться — и кинулся назад, под прикрытие стен крепости. Разумеется, Кириамэ не собирался позволять ему сбежать. Лиан-Ай же последовала за возлюбленным, умоляя, сама толком не понимая о чём:       — Ёши-тян! Пожалуйста! Не надо!..       Нырнув в ворота, кадаец торопливо и грузно спрыгнул с лошади и вбежал в распахнутые массивные двери дозорной башни. Также спешившись, Ёширо последовал за ним.       Как он и подозревал, в башне его ждала засада: пятеро напали с разным оружием, одновременно. Кириамэ не составило особого труда расправиться со всеми, не получив и царапины. Однако он не ожидал от отца своей бывшей невесты, от собственного кровного родственника — подлого нападения сзади. Пока Ёж избавился от последнего напавшего, разжалованный вельможа, вооружившись длинным крепким шестом от знамени, оглушил нихонца ударом по голове. После чего кадаец вновь схватился за свой меч, и едва Кириамэ, удержавшись на ногах, развернулся в его сторону, тот подскочил и полоснул наискось со всей силой и яростью. Лезвие прошлось огненной нитью по лицу и груди, и Ёширо на мгновение ослеп от острой боли и от залившей глаза алой пелены.       — Ненавижу!!! — раздался тонкий голос Лиан-Ай.       Удар. За которым последовал глухой вскрик.       Кириамэ ладонью стер с лица струи горячей крови: подоспевшая на помощь принцесса разрубила собственному отцу руку до кости, чтобы тот выпустил меч. От боли и, что вернее, от потрясения кадаец рухнул перед дочерью на колени, зажимая левой здоровой рукой зияющую рану на повисшей правой. Лиан-Ай же не убирала угрожающе выставленный клинок, впрямь готовая в любой момент отрубить родителю голову.       — Ай-тян! — произнес Кириамэ. — Оставь его! Ты не имеешь права лишать его жизни.       — Имею, — всхлипнула принцесса. Забормотала: — За всё то, что было... и что теперь... Не прощу. Никогда.       — Связать его! — приказал Ашк-Ягмур. Он вихрем ворвался в помещение башни, в сопровождении своих верных воевод и дружинников. Ордынцу было достаточно беглого взгляда, чтобы оценить обстановку. — Связать, перевязать и запереть отдельно от остальных пленных!       Князь мимоходом ободряюще потрепал принцессу по плечу, отчего та громко всхлипнула и опустила катану. Но Ягмуру некогда было утешить девушку — он подошел к нихонцу и присвистнул:       — Что ж ты так неосторожно? Я ж предупреждал не соваться…       Пока не явился Пересвет, которого что-то весьма кстати задержало на подходе, князь успел кое-как стереть с лица Кириамэ вновь набежавшие потоки крови, нахлобучил ему шапку едва не до кончика носа, чтобы чуть пережать рану и скрыть от глаз царевича. И полушубок застегнул под горло, лишь бы русич не увидел разрезанного на груди кафтана, стремительно меняющего цвет на багрово-красный.       — Спасибо, — шепнул ему Ёж. Принцу сейчас меньше всего хотелось слушать отповедь от перепуганного супруга, ведь уже ничего не исправить.       Легкий на помине в двери влетел запыхавшийся царевич. Сумасшедшими глазами первым делом ощупал фигуру муженька: вроде бы стоит на своих ногах, заляпан кровью, но вполне возможно, что не своей. Зато живой! Переведя дух с невыразимым облегчением, Пересвет теперь обратил внимание на беззвучно дрожащую от рыданий принцессу — кинулся к ней, обнял за плечи. Лиан-Ай благодарно уткнулась ему в грудь заплаканным, сморщенным личиком, изукрашенным разводами от кровавых брызг и размазанной черной краски.       — Это ее отец, — пояснил ровным голосом Кириамэ.       — Скажи, чтобы побыл с нею, успокоил, — велел Ягмур нихонцу. — А мы должны поскорее тебя перебинтовать, чтобы остановить кровь. Пойдем, я знаю, где тут что у них, не впервой сюда заглядываю.       — Останься с ней, — передал Ёж растерявшемуся Пересвету. — Мы с Ягмуром… он поможет мне перевязать рану.       — Что?! — встрепенулся царевич. — Ты ранен?       — Пустяк, — отговорился принц. Указал на свой разрезанный сапог, но зато теперь с полным правом смог опереться на плечо ордынца. — Всего лишь царапина.       Пересвет нахмурился, но что тут скажешь.       Предоставив всем руководить своим воеводам, Ашк-Ягмур вывел пошатывающегося нихонца из башни через противоположный вход. Они оказались во внутреннем дворе, который окружали не слишком опрятные хозяйственные постройки, казармы, конюшни. Чуть в стороне располагался отдельный дом для старших военачальников, при котором даже имелось некое подобие сада. Туда они и направились.       Весь второй этаж дома принадлежал одному главе крепости. Впрочем, грубая обстановка была крайне далека от роскоши, к которой привык сын императора. Кириамэ не удержался, фыркнул — то-то родственничек в таких суровых условиях потерял последние проблески разума.       Однако прислуга у бывшего вельможи имелась: старая сгорбленная старуха встретила гостей на пороге. Сперва приветствовала недобро, но спустя мгновение выронила из слабых рук огромный палаш:       — Ёшихиро-сама? Вы ли это?       Кириамэ с трудом узнал одну из служанок, что когда-то сопровождала мать Лиан-Ай в поездках по монастырям.       — Знакомая? Отлично! — обрадовался Ягмур. Довел нихонца до жесткой кровати, усадил, стал осторожно избавлять от одежды, стараясь не растревожить еще больше рану. И отрывисто принялся отдавать распоряжения служанке: чтобы нашла чистое тряпье для повязки, чтобы воды принесла… Старуха от указаний отмахнулась, всё-таки не малый век прожила, с ранами умеет обращаться.       Вдвоем они справились, не позволили нихонцу уплыть в обморок. Туго перетянули раны, приостановив кровотечение, помогли снова натянуть одежду. Но без хорошего лекаря всё равно было не обойтись, кровь могла хлынуть снова в любой момент.       — Здесь Лиан-Ай, — удержав суетящуюся служанку за руку, произнес Кириамэ. — Сейчас вы нужны ей больше, чем мне.       Ягмур тоже закивал, это был хороший предлог отослать обрадованную старуху прочь. После чего, закрыв дверь, вернулся к нихонцу, взял его руки в свои, попросил:       — Не держи на меня зла.       — Что было в твоем послании? — спросил Кириамэ. Но руки не отнял, ладони ордынца были приятно горячие.       — Я написал, что среди нас внучка Хунь-Юаня. Здравомыслящий человек не стал бы очертя голову нападать на противника, если у тех в руках его родная племянница в заложницах! Согласен? Тем более дочь, как оказалось...       Ёширо хотел пожать плечами, но поморщился от пронзившей боли.       — Я рассчитывал на переговоры! — горячо воскликнул князь. И добавил уже тише: — Да, Ашк-Ишин связался со мной. Еще перед тем, как мы с вами встретились на ибирской границе. Он сказал, что тебе на роду написано погибнуть от руки твоего кровного родственника. Якобы он прочитал это по звездам. И он потребовал, чтобы я отвел тебя сюда. Да, я знал, что новый глава заставы — попавший в немилость сын императора. Но я понятия не имел, что он и есть отец вашей принцессы! Хотя всё равно, даже если бы знал, я поступил бы так же. Нужно было выманить его из крепости, раз он не согласился на переговоры. Штурмовать было бы безумием. Но какой отец, увидев пропавшую дочь, тут же кинется ее убивать?!       — Ему отобранные титулы важнее дочери, — пробормотал Кириамэ. — Похоже, из-за ее побега и лишили его всех придворных чинов. Сослали сюда.       — Я честно не желал тебе смерти, — повинился Ягмур. — Я же предупреждал тебя не…       — Да, не входить в крепость, — невесело улыбнулся Ёж.       — Если бы вы дрались с ним снаружи, тебе ничто бы не грозило, так видел Ашик, — уверенно сказал князь. И добавил: — Его месть — это не мое дело. Мне не до его игр. Я наоборот рад, что вы убили Чумкума. Я просто хотел вернуть... своих лошадей.       Ягмур смотрел на него честными глазами, и ему хотелось верить. Может быть чуть позже Ёширо великодушно простит его обман… нет, не обман — хитрость, умолчание, но… Но сейчас боль мешала ясно мыслить.       — Вот вы где спрятались! — дверь решительно распахнул Пересвет. С осуждением во взоре оглядел притихших «голубков».       За спиной царевича Кириамэ заметил хмурого Ужоса и любопытную Ясмин.       — А вы зачем вернулись? — удивился принц.       — Нам Яга велела! — затараторила Шеморханка. Поднырнула под рукой царевича и первая вбежала в комнату, плюхнулась на кровать между принцем и чуть отодвинувшимся князем. Последнего Ясмин оглядела взглядом прирожденной хищницы: — Ой, а мы незнакомы! Это и есть улус-ордынский правитель? Какой душка!       — Ясмин, дорогая, — одернул свою суженую Серапион. Они с Пересветом тоже на пороге топтаться не стали, подошли: можно сказать, окружили нихонца, почуявшего некую угрозу. Приготовились вправду его ловить, если попытается сбежать от них? Что за ерунда.       Шеморханка сделала вид, будто не слышит ворчание жениха: тарахтела дальше, торопясь высыпать как можно больше новостей, хотя ордынец ее не понимал, а нихонец явно не вслушивался.       — Мы домой-то слетали, как вы и велели, но что там долго задерживаться? Ну, сварил Серапион противоядие для Берендея Ивановича, так теперь Дарёна его отпаивает потихоньку, мы-то там ни к чему.       — Противоядие? — переспросил царевич. — Зачем отцу противоядие?       — Так его ж дядька Патрикей отравил! — пояснила Ясмин. Спохватилась: — Ой, вы ж ничего не знаете!       — Дорогая, потом! — вновь одернул ее дракон.       — Но не волнуйтесь, сейчас Берендею Ивановичу ничто не угрожает, он чувствует себя лучше с каждым днем, — заверила Шеморханка. — И вообще, дома всё относительно хорошо, все здоровы. Только Светополк и Рорик пропали. На Рорика весь город окрысился, кстати, кличут его убийцей.       — Кого он убил? — изумился Пересвет. Он всё приглядывался к бледнеющему в зелень мужу, но болтовня поневоле заставляла отвлекаться. Ясмин определенно заразилась словоблудием от Войславки, не иначе, раньше ведь за генерал-девицей такого не замечалось. Как говорится: с кем поведешься.       — Никого он не убил! Пока что, — сказала Ясмин. — Все утверждают, что Светополка отравил, но брешут. Но за них тоже не переживайте: Марья с Марфой за обоими следят издалека, уверяют, что оба живы и здоровы, как быки. Ну так вот! Раз в столице всё нормально и войска поднимутся еще не скоро, мы быстренько слетали к Яге в гости, а то она уж очень нас с Ужосом зазывала. Всё твердила, что скорей-скорей надо ей для вас какой-то перстенёк отыскать. Как прилетели к ней, заставила она Серапиончика обратиться в дракона, представляете? И велела зарыться в землю, подкопаться под какой-то там куст!       — Не куст, а апельсиновое дерево. Редкое, говорящее, — машинально поправил дракон. Пока Шеморханка щебетала, отвлекая Ёжика от боли и заговаривая подступающий обморок, Пересвет передал магистру баночку с мазью, которую в последнее время царевич постоянно носил при себе. Ту самую мазь, что переслала ему ведьма уже давно, сразу как только Любава по секрету рассказала о предсказанной принцу безвременной гибели. Дракон баночку повертел в руках, кивнул, но пока откупоривать не стал.       — Уж не знаю, говорящее у вас там было дерево или просто громко храпящее! — заявила Ясмин. — Только извазюкался ты в земле по самые уши! Видите ли, жалко старухе было этот болтливый куст срубить и выкорчевать. А вот кто ее надоумил под кустом прятать сундук, вот скажите на милость? Конечно, куст вырос и корнями сундук этот оплел! И конечно старая не смогла сундук достать, когда ей в нем что-то срочно понадобилось.       — Рогнеда думала, что в том сундуке она спрятала перстень, парный к твоему обручальному, — чуть более вразумительно пояснил дракон Пересвету. — И как только она увидела близкую смерть нихонца…       — …тут же бросилась в лес копать промерзшую землю! — подозрительно весело закончила вместо жениха Ясмин. — Поэтому ни Дарёна, ни я сама так долго не могли с нею связаться. А Серапиончик вмиг справился, даже копать ничего не пришлось: огнем на землю дыхнул, нору под кустом проплавил, нырнул туда да сундук достал!       — Вот только перстня в сундуке не оказалось, — вздохнул разочарованный магистр.       — Но так как мы были недалеко отсюда, — подытожила Ясмин, — то решили и к вам заглянуть заодно. Проверить, как вы тут без нас.       — Простите, это конечно, всё интересно… — пробормотал Кириамэ, покосился на ни слова не понимающего Ягмура.       — Действительно, заболтались, — кивнул Ужос. Сделал знак своей невесте подхватить ордынца и вместе с ним убраться вон.       — Мы попозже придем проведать! — за двоих пообещала Шеморханка. Обольстительно улыбнулась князю и увела того прочь.       — К счастью, сегодня ты выжил, — веско произнес Серапион. Присел на кровать рядышком, принялся через одежду ощупывать рану на груди, отзывающуюся на малейшее прикосновение пронзающей болью. Но Пересвет видел, как старается не дергаться и даже не хмуриться Ёжик, чтобы его, царевича, не пугать. Принц изо всех сил делал вид, будто под кафтаном у него нет ни то что царапины, даже повязки не существует, хотя белая тряпица предательски выглядывала из-за ворота. — Сегодня тебя не убили, а значит перстень пока не понадобится.       — Даже не хочу знать, о чем ты говоришь, — признался Ёширо, мягко пытаясь отбиться от навязчивых рук.       — О том, что тебе сегодня судьбой было предначертано погибнуть! — повысил голос Пересвет. — Звезды так сошлись, понимаешь? На роду написано было!       — Что за бред? — проворчал Ёж.       — Поэтому сейчас же показывай все свои раны! — потребовал царевич, с угрозой наступая на мужа. — Если не хочешь, чтобы предсказание сбылось! Если истечешь кровью до смерти или помрёшь от заражения — потом ко мне жаловаться можешь не приходить, так и знай!       Ёжик невольно вжался спиной в стену. Но продолжал изображать искреннее недоумение, хотя из-под повязки на лице пролилась по щеке до подбородка тонкая струйка крови.       — Ногу поцарапал, говоришь? — уличил Пересвет, а у самого голос предательски задрожал, выдавая отнюдь не злость за бессовестное вранье.       _________