Принц Х Царевич - 5 (Второй том)

      Пересвет мерил шагами опочивальню: от окна до двери и обратно. За его метаниями наблюдали Марья, Лиан-Ай и Ясмин.       Любаву ужасно мучила совесть, изводило беспокойство за обоих женихов, рассорившихся исключительно по ее вине (как ей казалось), однако себе самой она не смела позволить даже лишнего тяжкого вздоха, не то чтобы как-то еще выразить свои непосильные душевные терзания. Поэтому приходилось лишь молча следить за царевичем, не находившем себе места.       Марья тоже переживала за хозяев, по-своему.       Ясмин же смотрела на ссору влюбленных голубков, как на нечто неизбежно житейское — и не особо отвлекалась от процесса поглощения фунта фиников, сплёвывая липкие косточки в кулёк, свернутый из второго куска кадайской депеши. У нее имелась своя собственная тайная забота: лекарка, что давеча заглядывала к царевне, и Шеморханке определила недавний срок. Тут-то бывалая генерал-девица в коем-веке растерялась: как-то не думала она, что когда-нибудь и у нее появится желанный ребенок в придачу к любимому мужчине. Видать, это уютные стены терема так на нее подействовали — превратили из воительницы-соблазнительницы в обычную бабу, мечтающую о семье и покое. Пожалуй, и хорошо вышло, что она узнала новость в отсутствии Серапиона. Того как раз Яга вызвала, зачем-то магистр опять той срочно понадобился: отговорилась, мол, колодец у нее засорился, ключ не бьет! Приврала старая ведьма, разумеется, неужто с колодцем своими бы силами не справилась. Но зато у Ясмин есть время до его возвращения, чтобы самой осмыслить всё и переварить.       — …Нет, вы мне скажите, как он мог?! — меж тем всё не успокаивался Пересвет. Вернее, завелся заново, распаляя себя сам, ибо слушательницы ему не перечили, равно и не поддакивали, предпочитая благоразумно помалкивать. Впрочем, стоило только на Любавку глянуть, на ее виноватые мокрые глаза — сразу царевича накрывало возмущением с новой силой.       — Как Ёжик мог не рассказать мне? Это же мой брат! Да если б я сразу узнал! Да я бы!.. Да уж я бы что-нибудь бы сделал, уж будьте уверены!       — Если бы Ёшихиро-сама сразу рассказал, о чем говорил с улусовским князем, то и я бы не стала молчать, — дрожащим голосом произнесла Лиан-Ай, не выдержала.       — Вот именно! — подхватил Пересвет. — Ягмур ему сказал, что крепостью командует твой отец? Сказал! Если бы мы с тобой об этом узнали — уж точно не стали бы молчать о проклятии!       — Не стали бы, — покаянно вздохнула принцесса. — Не подпустили бы его туда и на пушечный выстрел. Он меня хотел оградить, я понимаю. Ведь он знает, что я с отцом… Но разве я бы… Да я бы…       — Вот именно! — перебил ее бормотание Пересвет. — Он и меня думал оградить, смолчав, что Светополк сошелся с Ашиком! Но разве ж так можно? Разве не я первый должен был узнать об этом? Он боялся, что это может оказаться неправдой! Он опасался, что я не поверю! А то, что колдун, который желает Ёжику смерти — всё время был тут, совсем рядом! Ну почему сразу-то не сказать было?!       Марья вдруг перестала изображать статую, дремлющую стоя: встрепенулась, не слушая поднадоевшие рассуждения, направилась к сундуку в углу опочивальни. На недоуменный взгляд замолчавшего царевича пояснила:       — Хродланд просит переслать ему шапку-невидимку. Ёширо Мотохирович разрешил.       — Ёжик? — непонятливо переспросил Пересвет. Кивнул: — Пусть, раз надо, ему виднее.       Впрочем, очевидно, что его разрешения не требовалось. Несмотря на ссору в их паре по-прежнему признавался главным нихонец, его слово и было равнозначно приказу. Так рассуждали и девчушки, и дворцовые слуги. И Пересвет не обижался, ибо кто ж будет на правду обижаться.       Марья отыскала в сундуке волшебную шапку, подбросила невысоко в воздух — и та просто исчезла над ее руками.       — Значит, началось? — вздохнул Пересвет, когда Марья поделилась сведениями, мысленно переданными ей близняшкой.       — Я отнесу Ёшихиро-саме оружие! — оживилась Лиан-Ай. Торопливо обвязала себя своим поясом с набором клинков, (который сняла перед тем, как удобно устроиться в кресле), подхватила оставленный принцем комплект и выбежала из спальни.       — Я с тобой! — вызвался Пересвет, мгновенно позабыв о размолвке с мужем. У порога опомнился: вернулся за своими мечами, за которыми пришлось лезть под кровать.       Пока он копался, Марья объявила, что теперь придется как можно скорее весь дворец освободить от жителей и слуг, чтобы не допустить никаких случайных потерь. Но сделать это желательно так, чтобы царь с царицей не заметили ничего подозрительного. Хродланд и Кириамэ хотели бы поймать предателей втихомолку, без лишнего шума, чтобы не волновать названных родителей. Достаточно будет уже того, что Берендею Ивановичу придется после выслушивать признание старшего сына и судить, к какому наказанию того приговорить за преступление против родных и отчизны.       — Хорошо, тогда я отвлеку их, — решился Пересвет. Хотя как именно он это сделает, царевич еще не придумал.       Ясмин же вызвалась помогать Марье со слугами. Им предстояло царицыну свиту выкурить из терема! Шеморханка заранее готовилась к препирательству с ворчливыми тетками. Василиса Никитична хоть и сократила штат придворных на время нездоровья государя, зато теперь в свите остались только самые доверенные, а значит самые сварливые боярыни, у которых на все случаи жизни неизменно найдется собственное мнение. Таких добровольно отправить на подворье к патриарху будет сложнее, пожалуй, чем забросить на луну.       Как в воду глядели: дюжина старейших боярынь, поджав сухие губы, молча выслушали краткое пояснение, не удостоив Ясмин вопросами. Так же коротко приказали перепуганным молодым служанкам и барышням согласиться на перемещение в безопасное место. А сами уходить наотрез отказались, заявив, что будут лично охранять покои государыни от вторжения нечестивцев. Мол, беспокоиться за них нужды нет — они свой век прожили. Но опоганить опочивальню царицы предателям не позволят, хоть ради этого придется жизнь положить.       Пришлось Марье связаться с Пересветом через зеркальце, просить совета, как поступить со своенравными тетками.       — А Ёжика почему не спросишь? — растерялся царевич.       — Он занят, не отвечает, — уклончиво сказала близняшка, явно что-то недоговаривая.       Делать нечего, Пересвет взял ответственность на себя. Понимая, что ему не хватит авторитета переспорить вредных теток, он велел просто запереть их в комнатах и наложить крепкий волшебный щит, чтобы никто посторонний не смог туда проникнуть.       …В царёвом кабинете Пересвет родителей не обнаружил, хотя обычно время перед послеобеденным чаем они коротали там, отец за чтением, матушка за вязанием. Не нашел он их и в покоях Берендея Ивановича, что совсем уж было странно. Опочивальня, стойко пропахшая зельями, сваренными Ужосом из духовитых заморских трав, была пуста и безмолвна. Пересвет передернул плечами, прогоняя мурашки. Успокоил себя мыслью, что отцу стало гораздо лучше, раз он решил прогуляться вне опостылевших комнат.       Но всё равно вид безлюдных залов и пустых гостиных внушал какое-то неприятное чувство. Даже в коридорах царевич не встретил ни одного слуги! Марья с Марфой исполняли приказ с пугающей быстротой, делая дворец жутковато вымершим.       Он чуть не подпрыгнул, когда зеркальце за пазухой завибрировало вновь. Теперь совет потребовался Марфе и Дарёне, которые не сумели уговорить покинуть дворец старшую повариху и главную кухарку. Те решили оборонять родную кухню от супостатов до последней луковицы! Тем более ссылались на то, что осада дворца может затянуться до самого ужина, а кто ж тогда накормит царское семейство да армию защитников, если не они? Негоже голодными воевать. Так и пришлось их тоже оставить в привычных стенах, прикрыв двери защитными заклинаниями.       На пути к трапезной Пересвет почти обрадовался, издалека заметив две фигуры стражников, дежуривших перед дверями. Хоть кто-то живой нашелся! Хорошо еще не успел подойти близко — заметил метнувшиеся к богатырям тени. Спрятавшись за угловую колонну, Пересвет благоразумно не стал вмешиваться в происходящее. Во-первых, на этом месте караул никогда не ставили, значит, они здесь по особому распоряжению Светополка. А тени — это, должно быть…       Пересвет зажал себе рот рукой, чтобы не ахнуть от неожиданности: на плечи легли тяжелые ладони. Однако, оглянувшись назад, царевич никого не увидел!       — Зайка, это я, не трусь! — уха коснулся насмешливый шепот.       — Рорик, гад ты!.. — не сдержался Пересвет, на что услышал довольный смешок.       — Смотри, как мои ребята сейчас чисто снимут парней твоего братца, — шепнул Хродланд.        Пересвет не стал вырываться из нахальных объятий, позволил прижать себя спиной к широкой груди. Хродланд был теплый и надежный, как кирпичная печка, это успокаивало. Всё-таки не каждый день видишь, как в твоем родном доме незнакомцы разбойничьего вида нападают исподтишка на людей, которым платит твой отец за охрану дворца.       Наемники накинули удавки на шеи зазевавшимся богатырям, немного придушили, чтобы не дергались.       — Живы останутся, не волнуйся, — вновь услышал Пересвет голос Хродланда. — Я приказал никого не калечить. Государь сам должен их судить, кого казнить, кому жизнь даровать.       Меж тем наемники сноровисто отволокли обмякшие тела в ближайший чулан, где быстро раздели — и переоделись сами. Статью и фигурами незнакомцы оказались не хуже богатырей, бороды имели тоже знатные. А ведь во дворце служили самые отборные красавцы из отборных! Помнится, даже Ясмин не гнушалась брать некоторых себе в любовники, пока Серапиона не встретила.       Прошмыгнув мимо, наемники молча козырнули царевичу на западный манер. Выходит, Рорик заранее проинструктировал свою разношерстную банду, кто есть кто во дворце. Эта мысль помогла Пересвету более-менее придти в себя, сердце уже не так по-заячьи частило.       Наемники встали в караул по обе стороны от дверей взамен настоящих богатырей, так что и не отличить с первого взгляда. Со второго взгляда, впрочем, тоже вряд ли кто-то заподозрит неладное. А присматриваться к замершим по стойке смирно стражникам никто не станет: они ж ведь во дворце привычны, как мебель — стоят и ладно.       — Если ты ищешь их величества — они вместе с патриархом пошли в тронный зал, — весьма кстати сообщил Хродланд.       — Спасибо, — кивнул Пересвет. Добавил с чувством: — Спасибо тебе за всё!       — Перестань, — рассмеялся Рорик. — Я же не бескорыстно стараюсь.       И этот расчетливый нахал притянул Пересвета к себе за талию, притиснул и впился отнюдь не целомудренным поцелуем в губы, приоткрывшиеся от неожиданности. Пересвет замер, даже не пискнул: только что царевич никого перед собой не видел, (прикосновения через одежду и вкрадчивый голос на ушко не в счет) — и вдруг прямо перед носом возник этот верзила, этот вечно охочий гад с мягкими губами, с развратным языком… с сильными руками… которые умеют так нежно обнимать…       — На удачу! — пояснил Рорик. Спустя долгое мгновение отпустил опешившего царевича, отчего вновь сделался для Пересвета невидимым.       — Ладно, — смущенно вздохнул Пересвет. — Заслужил.       Хродланд только рассмеялся. А царевич подумал, что влепить оплеуху нахалу и не получилось бы — поди его поймай на ощупь! Вон, судя по торопливо удаляющимся шагам, уже удирает.       Пересвет только успел дыхание перевести. Погляделся в зеркальце, чтобы проверить, не горят ли предательским маковым цветом щеки… Как едва не выронил волшебную вещицу из рук: зеркальце задрожало и тонко зазвенело, вызывая на разговор.       На сей раз взбунтовалась мастерская белошвеек. Ощетинившись игольницами, девоньки предъявили ультиматум: никуда не уйдут, ибо вдали от дворца зачахнут без возможности утолить свое непомерное любопытство. Пересвет рассудил мирно: велел отдать неуёмным мастерицам-сплетницам одно из волшебных зеркалец, с помощью которого они смогут обозревать все помещения во дворце кроме, разумеется, личных покоев членов царской семьи. Но и приказал взять страшную клятву, что никому постороннему о происходящем во дворце мастерицы ни полслова не выболтают.       Не успел он попрощаться с Марьей, как близняшку перебила Марфа: нетерпеливо вклинилась в разговор, для чего на оборотной стороне Пересветова зеркальца разгладила узоры-завитушки, сделав вещицу двусторонне рабочей:       — Лекарка не уходит! Говорит, не может бросить двух беременных барышень на произвол судьбы. Да и за государя переживает, у него после отравления сердце, говорит, пошаливает.       — Отправь ее к поварихам! — живо определился Пересвет. — Если ее услуги вдруг понадобятся, будет под рукой. Погоди… А кто у нас еще беременный, кроме Войславки?       Как раз в это время царевна закончила переговоры со средними братьями и собиралась доложить об этом меньшому братцу. Присоединившись к разговору через свою тарелочку, Войслава услышала вопрос. Появившись в зеркальце вместо Марфы, царевна выразительно постучала кулачком по лбу — по своему, разумеется, ибо до лба братишки дотянуться не имела возможности:       — А сам догадаться не способен?       Пересвет застыл на месте, мучительно краснея.       — Ваше высочество, — послышался укоризненный голос Дарёны, — не мучайте вы его высочество! Он ведь сейчас наверняка о его высочестве подумал сгоряча.       Войслава прыснула ехидным хохотом. А зеркальце вместо царевны показало теперь служанку:       — Ясмин беременна, Ясмин! — обстоятельно пояснила Дарёна царевичу. — От Серапиона Магнусовича. Но пока что об этом никто не должен знать. Хотя все и так знают. Кроме господина дракона, конечно.       — Хотя он первый должен был бы заметить! Всё-таки колдун самого высшего полета, — заявила Шеморханка обидчиво. Она всё прекрасно слышала, оставаясь на другой стороне зеркальца.       — Ой! — смутилась Дарёна. Принялась торопливо извиняться. На что Ясмин только рукой махнула: ведь вправду всё равно все уже подозревали или хотя бы ожидали услышать подобную весть в скором времени.       — Слушай, а он хотя бы предложение тебе сделал по-людски? — вдруг пришла в голову Войславе ключевая мысль.       — Ну, он намекал, что не против, — поникла Ясмин. — Но вот чтобы чистосердечно просить моей руки и назначить дату свадьбы — такого еще не было.       Пересвет с затаенным вздохом облегчения спрятал зеркало обратно за пазуху. Девчонки так и не догадались связаться между собой напрямую, продолжили тарахтеть через его зеркальце, между делом ругаясь на затемнившееся изображение.       — Не проболтайтесь ему! — опомнилась Ясмин, взмолилась. — Я не хочу, чтобы он лишь из-за ребенка согласился взять меня в жены. Если он только из-за ответственности, а не по любви со мной будет, я этого не переживу.       — Правильно! — поддержала подругу Войслава. — Лучше тогда останешься с нами, будем вместе детишек растить. Моему сыну молочный брат потомственный колдун в будущем очень пригодится. Станет твой сын при моем — первым министром и советником! Будет Боярскую Думу за безделье в стадо свиней регулярно превращать…       — А почему сын? — пробурчала Ясмин. — Может, я дочку хочу? Красавицу и умницу.       — Тем более! — обрадовалась царевна. — Поженим!       Пересвет тихонько хмыкнул: сестрёнка на поверку оказалась такой же расчетливой и беспардонно прямой, как и ее муженек. Или это Рорик ее успел испортить?..       Глубоко задумавшись о странностях брачной жизни, царевич отворил дверь, вошел в тронный зал… И остолбенел.              _________