Часть 20
14 октября 2015 г. в 15:16
— Живой! — ахнула Василиса Никитична. И села бы мимо стула, если б отец Федор не поддержал, не усадил бы заботливо.
Забава при виде супруга залилась слезами, новую салфетку взяла взамен промоченной, но всхлипывать не смела, лишь тихонечко вздыхала судорожно. Ясмин обняла ее, принялась, утешая, гладить по голове.
За спиной цесаревича в распахнутых дверях виднелись богатыри из стражи, человек двадцать, если не больше. Четверо из них держали носилки, покрытые белой простыней. Им цесаревич махнул, чтобы носилки пока на пол поставили и ждали его приказа. Сам же он прошел вперед до середины зала, но приближаться к замершему семейству пока поостерегся, хоть был сам при мече, пусть и без кольчуги.
— Даже братья здесь? — оскалился в улыбке Светополк. — Какими ветрами вас к нам занесло?
— Пригласили, — за всех четверых ответил Лучезар. Средние Берендеевичи бросаться с объятиями к старшему не спешили. С настороженностью коротко оглянулись на Войславу, невозмутимо усевшуюся за стол рядом с матерью.
— Как здоровье, батя? — громко спросил цесаревич. — Донесся до меня слух, что заболел ты, едва ль не при смерти был. Вижу теперь, что врут люди — румяный, глаза блестят!
— Дал Господь отсрочку, видать, рано мне перед Ним являться, не все земные дела окончил, — ответил царь. У него и впрямь лицо покраснело от прилива крови, а глаза искрились недобрым светом. — Проходи, что ж как не родной стоишь. Садись, чайку с нами попей, как в прежние добрые дни.
Светополк послушался: подошел, поглядывая на братьев, сел на указанное место — ровно напротив отца, так что оба теперь как бы оказались «во главе стола», смотря с какой стороны считать.
— Я тоже слыхал, что тебе нездоровилось, — продолжал Берендей Иванович. — То ли паленая водка тебе попалась, то ли недруги отравили, а может любовница ревнивая что-то подсыпала?
Светополк смешливо фыркнул. Отхлебнул чая из поданной Дарёной чашки.
— Едва выцарапался из лап Костлявой, — весело сообщил цесаревич, заставив Василису Никитичну сдавленно охнуть. — Если б не мой личный лекарь, не сидеть бы мне тут с вами. Но меня так просто не убьешь, не ждите! — он рассмеялся.
— И кто ж тебя так потравил? — спросил государь.
— Известно кто! От чужого человека я бы поостерегся яд принимать, а из доверенных рук взял и неладного не заподозрил. Рорика жалко, безвинно вместе со мной пострадал. Кто-то, будь они неладны, распустили слух, будто бы он сам и пытался меня прикончить. Пока я валялся, Рорик и пропал. Уж не знаю, жив ли теперь или нет, — Светополк соболезнующее кивнул сестрице, но та пожала плечами и продолжила уплетать за обе щеки медовые коврижки, оставив старшего брата в недоумении. — Я велел своим парням его искать по всем слободам и посадам. Да думаю, кадайцы его к себе уволокли, а туда соваться прежде времени опасно. Если так, то должен быть живой — за мертвого какой торг.
Все молча слушали, согласно кивали.
Ободренный вниманием, пусть и каким-то подозрительным, Светополк продолжил излагать:
— Мне нынче донесли, что кадайцы в Слободе зашевелились. Вот я и поспешил сюда к вам. Ничего не опасайтесь, я обо всём позаботился: охрану во дворце усилил. Должно быть, заметили уже, что на каждом углу стражники стоят? Это я велел. Полагаю, завтра к рассвету кадайцы попытаются пробраться в город. Мои парни их встретят с распростертыми объятиями.
— То есть наша помощь тебе не потребуется, сам справишься? — уточнил Пересвет.
Светополк ухмыльнулся в ответ. Сделал знак служанке еще чайку налить.
— Не знаю, что вы всполошились, — сказал он уверенно. — Братьев от дел оторвали.
— Кроме кадайцев, в Слободе дожидаются своего часа иностранные наемники с запада, — напомнил Кириамэ. — Что с ними делать будешь?
— Кучка бандитов с большой дороги, — отмахнулся Светополк. — Даже не бери в голову.
Берендей Иванович вернул разговор к главному: потребовал, чтобы цесаревич не томил, открыл имя предателя.
— Патрикей Дормидонтович, — развел руками Светополк.
Тяжко вздохнув, он махнул богатырям внести в трапезную носилки. Сам встал из-за стола, подошел, отогнул край простыни, показав мертвое лицо. Василисе Никитичне сделалось дурно, хоть она только издали глянула. Лианка, при дворе деда привыкшая ко всякому, наоборот шею вытянула в любопытстве. Войслава и Ясмин отвернулись, не глядя, поберегли свое душевное спокойствие, и так зная, что там. К тому же Шеморханка и Забаве голову повернула, не дала цесаревне ее родственника увидеть в страшном облике мертвеца. И при жизни-то его цветущим нельзя было назвать, по смерти дядька Петрикей вообще сделался синюшным, в пятнах и с впалыми глазницами, как череп, обтянутый кожей и с приклеенной для смеха редкой козлиной бородой. Отец Федор и Изяслав Панкратьевич закрестились, забормотали молитвы, искренне сожалея о старом друге.
Берендей Иванович покачал головой, пробормотал с горечью:
— Эх, как же так всё обернулось. Недоглядел я за тобой, не уберег.
— Вот есть разум, братец? — негромко заругалась Войслава. — Приволок удавленника в трапезную!
— Вынесите, — бросил Светополк стражникам.
Те словно бы не расслышали его приказа — глядели на Пересвета.
— Форт дамит, — кивнул младший царевич. [прим: уберите]
Цесаревич нахмурился: оглянулся на «своих парней», которые подхватили носилки и поспешили покинуть зал, захлопнув за собой двери. Однако Светополк ничего не сказал. Лишь обвел тяжелым взглядом семейство. А рука невольно потянулась к вороту, мелко задрожавшие от нервного напряжения пальцы вытянули за шнурок из-за пазухи колдовской амулет, цесаревич крепко сжал его в кулаке. Не заметил, каким стал темным волчий клык, более не наполненный охранительным колдовством.
— Это что у него там? — шепотом спросила Дарёна у Марьи и Марфы, все трое притихли возле самовара, с величайшим вниманием следя за происходящим.
— Колдовской оберег, — так же шепотом отозвалась Марфа, прищурив глаза, сквозь руку цесаревича сумев «прощупать» амулет. — Только он самим же создателем и выпит недавно. Бесполезная штуковина.
— От оберега, выходит, этим Ашиком разит? — заметила Марья. — Вот как только Светополк Берендеевич вошел в зал, так прямо фонит чужой ворожбой жутко! Чуешь?
— Чую, — мрачно отозвалась Марфа. И продолжила пристально оглядывать пространство зала, особенно отдаленные уголки.
— Не меня ищешь? — смеясь, невидимый Хродланд шепнул подозрительной близняшке на ухо.
— Да кому ты нужен! — фыркнула Марья. А Марфа ругнулась: ущипнув за попу, охальник сбил ее с какой-то важной мысли! Вот поди теперь вспомни, о чем хотела напомнить хозяевам?
Меж тем Светополк не стушевался: уверенно поведал семье собственную версию случившегося. Якобы Патрикей Дормидонтович вынашивал коварные планы! Он собирался отравить и царя, и цесаревича — в один день государство бы осталось осиротевшим. Так как средние братья никогда не горели желанием взять на себя заботы о землях и народе, (при этих словах четверо князей-царевичей согласно закивали), а младших Берендеевичей никто и спрашивать не стал бы, (Пересвет мрачно зыркнул на старшего брата, а Войслава громко хрюкнула презрительным смешком), то получилось бы, что «наследство» в виде Тридевятого царства перешло бы к нерожденному ребенку цесаревны.
— Ась? — Забава подняла голову. Скривив губы, задрожав подбородком, она возразила со всхлипом: — Я не беременная.
— А кому до этого есть дело? — Цесаревич брезгливо отвел взгляд от собственной жены. — Патрикей объявил бы Боярской Думе и Княжескому Собранию, что ты ждешь от меня сына. А потом заставил бы тебя согрешить с кем-нибудь. Да с кем угодно!
— Я бы не согласилась! — воскликнула Забава.
— Кто тебя спросил бы, — бросил Светополк. — Главное, пока вдовая цесаревна… вернее уже — царица! Пока ты носила бы, пока выродок подрос бы — всем заправлял бы сам Патрикей. Чем ему плохо бы? Старикашка помирать не собирался, лет двадцать себе еще пророчил. Помирился бы с Хунь-Юанем, продал бы Кадаю приграничные наши земли. Он много чего натворить успел бы. Да не по его плану вышло: отца спасли, меня тоже на тот свет спровадить не удалось. Я, как только в сознание пришел, велел моим ребятам найти Патрикея, хоть из-под земли достать. Намаялись с ним парни, скажу я вам! Так петлял, так след заметал, лис облезлый! Но всё равно загнали его в угол. Только живым предатель сдаться не пожелал, стыдно было предстать перед царем с повинной. Ребята нашли его уже в петле.
— Ой, как врет хорошо и складно! — услышал Пересвет негромкий голос Хродланда. — Я сейчас сходил, поглядел: удавился канцлер не по своей воле, помогали ему дюжие молодцы, аж позвонки раздробили. Да и самому себя перед самоубийством избить сложно, как ни старайся.
— А то непонятно, — кивнул царевич.
Светополк услышал младшего царевича, счел, будто тот с ним согласился.
— Кстати, с Кадаем нам мешал установить мир опять-таки дядька Патрикей, — продолжал обличительную речь цесаревич.
С его слов получалось, что Патрикей всеми силами тормозил переговоры, играя на руку своим тайным союзникам среди кадайцев. Хунь-Юань действительно хотел заполучить приграничные земли. Но смерти внука император не желал. Всех убийц по душу принца присылали кадайские высокие чиновники, которые стремились развязать войну. В этой войне против Тридевятого оскорбленная Нихония должна была присоединиться к Кадайской стороне — чего и добивались чиновники. Хунь-Юань же предпочел бы не проливать кровь: он тоже подсылал к Кириамэ своих людей, но не с тем, чтобы убить, а с тем, чтобы принца выкрали живым и привезли в столицу Кадая. В таком случае нихонскому императору пришлось бы поневоле пойти на уступки в переговорах с кадайским правителем. Хитрый старый дед остался бы кругом с прибылью: за долги откромсал бы земли Тридевятого, вынудил бы Нихонию пойти на невыгодный союз, а сверх того: оставил бы при своем дворе прекрасное украшение — внука от своей любимой красавицы-дочери. Вероятно, Хунь-Юань также надеялся, что сможет со временем расположить к себе Кириамэ — и сделать из принца послушного кадайской воле нового императора Нихонии. Или более того — объединить под его властью две великих империи!
Лиан-Ай слушала эти признания — и не знала, верить или нет. Это выглядело слишком правдоподобным, чтобы быть чистой ложью. Когда речь коснулась объединения Нихонии и Кадая, принцесса невольно кивнула — вот это действительно было правдой! По крайней мере, ранее она собственными ушами слышала подобные рассуждения от своего деда. У нее разгорелись щеки от волнения.
— Вот видишь, Ёжик, какого блистательного шанса ты лишился, пока резал тут всех без разбора, — ухмыльнулся Светополк. — Позволил бы себя украсть — встал бы во главе двух империй. Его величество Ёжик Первый Прекраснейший, дважды император!
Цесаревич расхохотался, и в этом ненатуральном смехе отчетливо слышалась неприкрытая зависть и раздражение.
Пересвет же в смятении просительно искал взгляда своего возлюбленного, под скатертью стиснул его руку, ледяную, пальцы холоднее обычного. Значит, Ёжик в ярости, но не показывает и виду. Пересвет только смог выдохнуть с облегчением, когда Кириамэ ответил на его взгляд и тепло улыбнулся, едва заметно, лишь ему одному.
— Я нисколько не жалею об этой «упущенной» возможности, — произнес Ёж, отвечая не цесаревичу, но всему царскому семейству, ошарашенному открывшимися перспективами. — Я знал об этом, с самого моего рождения такое будущее висело над моей головой, словно заточенный меч. Однако это невозможно. Две империи не пожелают слияния. Кровавый раскол произошел бы не только между насильно объединенными государствами, но в самих странах. Более ужасного будущего для обеих империй я представить не в силах.
— Приятно слышать разумные речи, — с мягкой улыбкой похвалил зятя Берендей Иванович.
Кириамэ смущенно потупился. А Светополка перекосило от неудержимой злости: отец полюбил чуждого приблудыша больше, чем собственного старшего сына. И как после этого не желать его смерти? Да обоих не жалко — и батюшку, и зятя. Всех к чертям! Вместе с младшим братишкой. Светополк перевел взгляд на Пересвета, уставился на него, словно не узнавая: не сводит влюбленных глаз со своего нихонца — правильно, своего-то ума нет, так наконец-то нашел того, кто за него всё в жизни решать согласен. Вымахал братишка, мышцы нарастил, в постели с муженьком кувыркаясь. Интересно, кто из них за бабу? Ёжик подставляется? Или оба по очереди?.. Перед глазами вдруг всплыла картинка: Ашик на Тихомире. Светополка замутило от бешенства. Зажмурился, сжал челюсти, скрипнув зубами…
Дарёна не вовремя сунулась подлить цесаревичу горячего чая — и отскочила, облитая кипятком, благо ноги через юбку не обожгло, по переднику всё стекло, чаинки усеяли вышитую узорами ткань. Светополк не просто резким взмахом руки сошвырнул свою чашку со стола, но и попал по заварочному чайнику, что поднесла служанка, вышиб из рук. Крышечка звонко покатилась по полу, сам чайничек раскололся.
Светополк вскинулся, оглянулся на девушку, бросившуюся собирать фарфоровые осколки.
— Что там произошло? — спросила с тревогой Василиса Никитична, которой со своего места не было видно.
— Покорно прошу прощения, чайник из рук выскочил, не знаю, как такое получилось, — отозвалась Дарёна дрожащим голоском.
— Что ж, теперь позвольте и мне слово молвить! — с важностью призвал всех ко вниманию Берендей Иванович.
Мало сказать, что все удивились, ибо уж от кого, а от царя никто никаких признаний не ожидал.
— Во-первых, хочу поблагодарить Ёжика, что не променял наше лесное болотное царство на две империи вкупе или по отдельности.
Все заулыбались, но Берендей Иванович нахмурил брови и строго глянул на семейство:
— Я не шучу! Спасибо тебе, Ёширо Мотохирович, от всего сердца. Не только залогом мира ты для нас стал, хотя и это совсем не мало! Ты стал нам с Василисой сыном. Ну, для Василисы еще и немножко дочерью, чего скрывать, — добавил Берендей Иванович, лукаво глянув на царицу. Та возмущенно отмахнулась от него.
— Ни для кого не секрет, — вновь посерьезнев, продолжил царь, — что именно благодаря твоему влиянию, рядом с тобою наш Пересвет возмужал, окреп, поумнел…
— Конечно! — в шутку обиделся младший царевич. — До свадьбы я для вас был дитём неразумным!
— Конечно! — подтвердил царь без тени улыбки. — Только женившись… то есть, замужем… За мужем! Ты стал взрослым. Мужчиной! Теперь на тебя можно положиться, Пересвет Берендеевич. За умные речи и разумные решения тебя зауважали не только наши бояре и князья, но и заграничные правители. С Ёжиком скольких соседей вы объехали? Со всеми утвердили мир и согласие. Вон, упрямую Войславку замуж пристроили — поистине героическое свершение. Вы вдвоем сможете вести любое войско в бой! А чего стоит обещание Ибири присоединиться к нам, как податное княжество? Эдакому даннику сам Кадай позавидует!
— Пересвет у нас молодчина, конечно. Да и Ёжик умница-красавица. Только к чему ты вдруг завел эти хвалебные речи, батя? — нетерпеливо перебил государя Светополк.