История о жизни Афины...

      Ранним утром, когда солнце только начало показываться, проливая золото лучей на территорию Африканского Царства, когда на небе ещё горели фонари звёзд, а птицы только начинали свои утренние песни, среди густого тумана показался силуэт львицы. Её белоснежный окрас выдавал её на фоне травы и раскаленной земли саванны, зато в тумане она была фактически невидима.       С момента её рождения прошла пара лет, и теперь самка вытянулась и была недурна собой. Благодаря тому, что она всё же нашла несколько друзей, самка стала смелее. А благодаря находчивому другу Амадеусу, прибывшему в их прайд вместе с матерью пару лет назад, самка знала эти окрестности как свои пять когтей.       Дойдя до скалы Прайда, самка грациозно и не менее ловко забралась на её вершину, ловко прыгая по скалистой поверхности, которая будто лежала «ступеньками» к вершине, самка забралась на её вершину. Тем временем солнце плавно поднималось, а тень с пещеры активно отступала, чтоб предоставить больше места свету, который излучало солнце.       Оказавшись на вершине, горностайка подошла к краю скалы и села около обрыва.       — Вот и новое утро, — произнесла самка, ни на минуту не скрывая детского восторга. Пусть она и выросла, но любила, как в детстве, осматривать территорию, которой скоро будет править, сменив отца Рамзеса и мать Ланту.       В отличие от родителей, самка не спешила обзавестись семьёй и детьми. Вольная жизнь — всё, что нужно «новому поколению», и самка не была тому исключением.       Солнце нещадно палило с ясного неба. По саванне шла самка белого окраса. Эта была очередная охота Афины, но она явно затянулась. Уже не первый час самка брела по саванне в поиске добычи. Птица не могла накормить весь прайд, а работу охотниц никто не отменял. Поэтому альбиноска в очередной раз фыркнула и тряхнула головой.       Дойдя до мягкой глади водопоя, самка присела у берега и уставилась в воду. Вернее, даже не в воду, а в то, что в ней плавало. У поверхности водной глади плавала рыба, возможно и любимое лакомство кошек, но даже львице было сложно поймать такую «закуску», особенно в таком огромном водоёме. Проблема была лишь наполовину в размере водопоя, а более в том, что по закону природы рыбы только на суше были лёгкой добычей. В воде же они были едва ли не быстрее гепарда. Фыркнув, самка поднялась на все свои четыре лапы и направилась прочь.       — Охота не охота, рыбалка не рыбалка, — снова фыркнула альбиноска, направляясь прочь.       Наконец, удача улыбнулась самке. Бредя среди густой травы самка наконец напала на стадо зебр, хотя, говоря по совести, стадо было не главной целью, ведь несколько туш зебр самка при всём желании не смогла бы дотащить за один раз.       Припав к траве (хотя её шерсть всё равно выделяется), самка «подкралась» к стаду. Трава под её лапами плавно прогибалась. Её чёрные острые коготки уверенно впивались в землю. Львица кралась до тех пор, пока от неё до добычи оставалось около семи шагов, тогда самка резко выскочила. Стадо, быстро спохватившись, кинулось прочь. Сначала одна зебра, затем вторая, после неё третья... и вскоре весь табун мчался прочь от клыкастой хищницы. Не растерявшись, самка резво рванула за табуном. Как учила Ланта, самка выбрала одну особь и больше не преследуя стада, кинулась за выбранной «жертвой». Ловкий прыжок, умелый укус — и зебра замертво падает на траву, дальше дело за малым.