Самый тяжкий грех

Звезда Смерти. Дарт Вейдер ненавидел это чудовищное оружие, предпочитая использовать для запугивания иные методы. Сама по себе сила разрушения ничего не значит – он понял это тогда, когда его собственная сила сломала его жизнь. Боевая станция была новой игрушкой императора. Вейдер стремительно шёл по коридорам рядом с сыном, сохраняя полное спокойствие. Он был доволен собой, снова обретя самоконтроль и сохранив достоинство перед Люком. В самом деле, ему было необходимо давление извне. Мальчик тоже держал эмоции под контролем. Это одновременно порадовало и разочаровало Вейдера. Он был зол на себя за то, что поддался на ментальные ласки сына, однако он не стал тратить энергию на пустые сожаления. Он нуждался в том, чтобы сконцентрировать Силу перед предстоящим разговором. Вейдер надеялся, что мальчик присоединится к нему, тогда они смогли бы вместе избавиться от Палпатина. Звезда Смерти оказалась бы не нужна. Они будут править вдвоем, в результате в Галактике воцарится мир и с жестокой диктатурой будет покончено. Вейдер снова поймал себя на мысли о том, чтобы править как любовники. Он постарался избавиться от любых размышлений в этом направлении. Даже если предательство и было традицией ситхов, Палпатин не даст ему такой возможности. И он не сможет спасти сына. Дыхание отца через респиратор сейчас казалось Люку умиротворяюще-медленным. Мерный звук помог ему, сосредоточившись, успокоить бешеный и рваный ритм своего сердца. Он наконец смог подавить в себе болезненное стремление к Вейдеру. Присутствие Императора ощущалось слишком сильно и ярко, но Люк сумел воспользоваться полученными умениями и поднял ментальные щиты, отрешившись от всего. Он проигнорировал потоки темной энергии, которыми, казалось, была пронизана эта гибельная станция. Он сосредоточился на том, что ему следовало сделать. Абсолютно ничего. Если он вступит в схватку с ситхами, он может потерять себя в Темной стороне. Если он не станет делать ничего, то они также не будут предпринимать никаких действий. И все трое погибнут. Это было просто. Жаль, что «просто» и «легко» не были синонимами. Они вошли в турболифт бок о бок, и кабина начала подъем к тронному залу. Оба Скайуокера были поглощены собственными мыслями, и мысли эти были лишь друг о друге. Они не могли позволить себе думать о чем-то ином в момент, когда решалась их судьба. Вейдер думал о том, как уберечь Люка от Палпатина, а мысли Люка были направлены на поиск путей избавления отца от этого рабства. В их помыслах было так много общего, но их пути были противоположны. Вейдер надеялся использовать Тьму в себе против Палпатина, Люк желал дотянуться до Вейдера собственным Светом. Двери лифта распахнулись, открывая Скайуокерам трон перед огромным смотровым иллюминатором. Они поднялись по лестнице и замерли, ожидая, когда Император повернется к ним. Сила сгустилась, замысловато переплетаясь в эмоциях, окрашенных гневом и страхом, возмущением и неповиновением. Вейдер не смог бы уверенно сказать, какие чувства принадлежали ему, а какие Люку. Тронное кресло развернулось медленно, будто двигаясь в вязкой жидкости, и Люк увидел Императора. Он с усилием заставил себя взять свои эмоции под контроль: воспоминания о том, как ситх лишил его остатков физической неприкосновенности, нахлынули ужасающе отчетливо. Он закрыл эти мысли и от своего сознания, и от Вейдера, и, что важнее всего, от Палпатина, чтобы не дать ситху шанса воспользоваться своей слабостью. Закутанная в бесформенные одежды фигура пошевелилась, и раздался властный голос: - Добро пожаловать, Юный Скайуокер. Я ждал тебя. - Я не сомневаюсь в этом, - выплюнул Люк. Он вздрогнул, когда Палпатин костлявой рукой махнул в его сторону: - Это тебе больше не понадобится, - и наручники со звоном упали с запястий Люка. Люк смотрел на свои руки, теперь свободные от оков. Он был свободен: для перемещения, для действия. Для боя. Или свободен бездействовать. Он подавил в себе желание задушить Императора, ударить его, превратить его лицо в кровавое месиво… Он отогнал от себя эти мысли. Он стоял неподвижно, наблюдая, как Палпатин, лениво взглянув на стоящих по обе стороны трона гвардейцев в алых балахонах, отдал приказ: - Гвардия, оставьте нас. Обращаясь к Люку, он прошипел: - Я с нетерпением жду завершения твоего обучения. Спустя некоторое время ты будешь называть меня Мастером. Люк мрачно улыбнулся в ответ. - Вы ошибаетесь. Вам не удастся извращением истины сломать мою душу, как вы сделали с моим отцом. - Извращением истины? Юный джедай, я лишь сказал ему то, что я считал истиной. Если мое мнение отличается от твоего, то в этом нет моей вины. - Ваша чрезмерная уверенность – ваша слабость. - Как и твоя – вера в друзей, - ситх злобно прищурился, отчего глаза стали еще темнее. …Словно отголосок того зловещего разговора на Корусанте перед тем, как… Нет. Палпатин расхохотался демонических смехом, отчего на Люка накатила волна удушья, а его разум погрузился в пучину страшных образов… Костлявая рука сжимает его подбородок… Его тело корчится в агонии под голубыми молниями, бьющими по нервам… Обнаженный, кричащий от боли, ужаса и ярости, когда Палпатин… Люк закрыл свой разум, а сейчас закрыл и сердце тоже. Он должен был уберечь Вейдера от этой боли. Если Вейдер узнает, что произошло, он никогда не последует за Люком. Палпатин нахмурился, скрывая лицо под темным капюшоном, ощутив попытку Люка скрыть себя, свои эмоции. Люк криво усмехнулся. - Ты не сможешь скрыться от меня. Ты сдашься и станешь одним из нас. - Вы ошибаетесь. Скоро я погибну. А вы погибнете со мной. В издевательском хохоте Палпатина прозвучало ликование. - Ты надеешься на неминуемую атаку ребельского флота? Люк застыл. Неужели они знают? - Могу заверить тебя: здесь мы в полной безопасности от твоих «друзей», - Палпатин развернулся на тронном кресле. – Все что происходит сейчас, происходит в соответствии с моим планом. Твои друзья на Луне Эндора следуют в ловушку. Как и весь повстанческий флот. Люка передернуло от того, как Палпатин сделал акцент на слова «весь». Что-то происходит, что-то более хитрое, чем Люк мог даже осознать. Он чувствовал, что Палпатин обладает каким-то знанием о нем, какое неизвестно и ему самому. Люк заставил себя подавить вспыхнувшие было эмоции ужаса, отчаяния, ослепляющего гнева. Ему необходимо было проявить себя сильным, чтобы доказать, что он достоин своего отца. - Я позволил Альянсу узнать расположение генератора щита. Это вполне безопасно, учитывая вашу жалкую группу. Их ждет легион наших лучших солдат! Люку пришлось делать над собой огромное усилие, чтобы оставаться спокойным и не проявлять своих эмоций, однако внутри его сердце дрожало, что-то ломалось, толкая его к пределу терпения. Он должен был успокоиться. У него не было союзника на Звезде Смерти, никого, кто мог бы помочь ему, кроме себя самого. И он не знал, как долго еще он сможет держать себя под контролем. Палпатин чувствовал себя уверенно, снова и снова терзая Люка и толкая его к необдуманным, импульсивным решениям. - Ох, боюсь, что когда твои друзья ринутся в атаку, они разобьются о дефлекторный щит! Взгляд Люка метался между двумя ситхами, один из которых был его злейшим врагом, а второй - единственным возлюбленным. Сейчас он отчаянно желал, чтобы Вейдер понял его и спас от собственных страхов. Он нуждался в Вейдере. Ментальный щит Вейдера отбросил его попытку прикосновения к разуму, словно мелкое насекомое. В страхе Люк закрыл глаза. Отверженный. Он так нуждался в утешении, больше, чем когда бы то ни было, ему было необходимо тепло и сострадание, то, что он в глубине души ждал от своего отца. Он так жаждал этого контакта, что отчаявшись, попытался, но… Не в силах подавить пламя обиды и гнева, вспыхнувшее в душе, он повернулся к отцу спиной. - Вот видишь, юный Скайуокер? Твой отец понятлив. Он понимает, что истиная природа силы не в любви, не в семье. Он знает, что Сила по своей сути жестока. Он знает, что именно из-за жестокости ты совершил то действо двадцать два года тому назад! Воззрившись на Палпатина, Люк сжал кулаки. Как это исчадие Тьмы смеет обвинять его в чем-то, когда на самом деле единственное воплощение жестокости – сам Палпатин? Люк не заметил, в какой момент Вейдер передал его лайтсайбер Императору, а обратил внимание лишь тогда, когда увидел, как пальцы Палпатина огладили рукоять оружия. В движениях ситха было столько непристойности, что Люк содрогнулся от отвращения. Грязные прикосновения Палпатина оскверняли символ, которым являлся для джедая световой меч. - Ты хочешь его, не так ли? – шёпот Палпатина прозвучал с чувственными, сексуальными нотками, явно для того, чтобы еще больше вывести Люка. – Ненависть растет в тебе сейчас, - томный голос врезался в сознание. – Возьми же свое оружие, джедай. Используй его! Я безоружен. Ярость захлестнула Люка, и тут он понял, что попал в ловушку, искусно расставленную Палпатином. Эта мысль лишь заставила кровь прилить к его щекам: как же легко оказалось вызвать в нем гнев! Палпатин тем временем продолжал, словно подталкивая Люка: - Ударь же меня им! Дай выход своему гневу! С каждой минутой ты все больше и больше становишься моим слугой. Это слово прозвучало с новыми, еще более отвратительными оттенками непристойности. Гнев кипел внутри Люка, но он все еще боролся с яростной необходимостью бросить вызов в ответ. - Нет, - мрачно пробормотал он. - Это неизбежно. Это твоя судьба. Ты, как и твой отец, сейчас… мой. Ненависть, захватившая сознание Люка, не помешала ему услышать намек императора.

***

Дарт Вейдер смотрел, как его сын ведет ожесточенную борьбу с Тьмой внутри себя. Он хранил молчание. Он лишь наблюдал. Он понятия не имел, почему его сын испытывает такую ненависть. Даже он сам не был так зол тогда, больше двух десятилетий назад. Тогда Вейдер был в ярости, узнав о предательстве Оби-Вана. И о предательстве Люка… Вейдер никогда не чувствовал себя таким одиноким.