Сокрытое

А температура все поднималась. Хесс чувствовала это, и уже не могла не замечать... Она упустила момент, не доверилась внутреннему голосу. Водоворот мыслей и чувств, что захватил девушку, не дал послушаться тихого, но твердого шепота. Надо было начать готовить лекарство себе заранее, когда на это были еще хоть какие-то силы. Сейчас же они растворялись подобно меду в горячей воде. "А это сейчас ой как пригодилось бы" - в тяжелевшем сознании мысль отозвалась подобно звону от удара тупым предметом по пустой кастрюле. Лахесис поморщилась и перевернулась на живот, упираясь глазами в витиеватую вязь рисунка дерева. Надо было встать. Пересилить себя сейчас, чтобы потом иметь возможность хоть что-то делать. Но уже это казалось самым страшным испытанием, сравнимым с чем-то почти героическим. Всего несколько шагов, но доползет ли? О том, чтобы идти в полный рост уже даже не возникало надежды. Горло неприятно царапало, будто там сидел маленький ежик и ворочался, не в силах устроиться удобно. Похоже от жара у нее начался бред, потому что мысль о колючем животном показалось ей вполне реалистичной. Но надо себя брать в руки, как бы не было сейчас плохо. Помощи ждать неоткуда, Грей вновь уехал по делам в город, помогать отцу на ярмарке, а последний заказ она отдала как раз сегодня утром. Так что навестить ее некому. С этой мыслью Хесс села на край кровати. Образ широкоплечего гнома всплыл перед глазами совсем внезапно. Он был настолько реалистичный, что девушка опешила, широко открытыми глазами наблюдая за улыбающимся мужчиной. А Торин стоял, скрестив руки на груди, в той самой синей рубашке, что она тогда зашивала, изредка тихонько роняя слезы. Хесс уже открыла рот, собираясь, что-то сказать, когда случайно моргнула и видение растаяло. Девушка моргнула еще раз, но Торин был лишь игрой света и воспаленного разума и с этим ничего нельзя было сделать. Ничего... Да и откуда ему тут взяться? Хесс даже не знала вернется ли он вообще. Возможно, вещи, что он оставил, и на которые она так надеялась, были лишь проявлением мимолетной рассеянности. А если он еще и собирался впопыхах... Хесс привычно тряхнула головой, пытаясь отогнать неприятные мысли и тут же пожалела об этом. В глазах мгновенно потемнело, а мир, совершив несколько кульбитов, с оглушающим хрустом треснул. Оказалось, что потеряв равновесие, девушка инстинктивно начала искать опору рукой и смахнула с прикроватной тумбочки кружку с водой. Теперь на полу красовалась темная клякса, обрамленная черепками расписной чашки. Лахесис даже не успела расстроиться, ведь нужно было брать себя в руки и выдвигаться к кухне. Обыкновенный наклон грозил пригвоздить несчастную рядом с этими черепками на пару часов. И тогда ее неравный бой с простудой будет проигран даже еще не начавшись. Собравшись с духом девушка медленно поднялась с кровати и, опираясь на стену, выдвинулась к вышеупомянутой комнате. На ватных ногах она медленно побрела по пустым коридорам. Последнее время она вновь слишком остро начала ощущать себя одинокой. Это чувство скользкими щупальцами пробиралось в сознание, сдавливая сердце, желая раздавить его, именно тогда, когда девушка оказывалась особенно уязвимой. И поводов как будто бы не было. Деревенские снова потянулись к ней за помощью, Грей вновь вошел в ее жизнь, хотя, в последнее время, вел себя довольно странно, но Хесс списывала это на то, что у него могут быть проблемы с Нинэ, о которых друг просто не говорит. Возможно, причиной была как раз-таки сама Лахесис. И от этой мысли становилось очень горько, ведь мужчина, скорее, поддержит любимую... Интересно, а кто-нибудь когда-нибудь сможет назвать ее любимой? Никогда прежде она не задавалась этим вопросом под таким углом. Нет, конечно, девушка верила, что когда-нибудь появиться тот самый, за которого она выйдет замуж и будет счастлива. Но что такое любовь? Будучи маленькой девочкой, она засыпала маму вопросами, на которые та лишь лучезарно улыбалась и подходила к отцу, обнимая и целуя его. А Хесс не понимала. Но была безумно счастлива, подбегая к родителям, и обнимала их, на сколько хватало рук. Артамир тогда брал дочурку на руки и теснее прижимал тихонько смеющуюся жену к себе, говоря, что важнее и дороже его маленькой, но дружной семьи у него ничего нету. Лахесис запомнила, как щекотала ее папина щетина и как горели мамины глаза. А еще ее счастье пахло в детстве яблоками и медом. Когда пропал отец, она часто просыпалась ночами, шлепая босыми ногами по холодным доскам в сторону комнаты родителей, и слушала как глухо плачет мама. Тогда ей казалось, что любовь это самое сильное и болезненное чувство на земле. Она садилась у стенки рядом со входом и тоже плакала, пряча лицо в маленьких ладошках. Ее находила встревоженная мама и брала на руки, укладывая рядом с собой в слишком большую для нее одной, кровать и гладила, напевая самые нежные колыбельные. Только Ильзэ умела так петь, выводя узорами простые мелодии, которые она только обогащала и раскрывала. Голос, мягкий и чистый, никогда не подводил ее, но всегда выдавал. Дар и проклятие. Вот только Хесс больше не задавала маме такой непонятный для себя вопрос: что же такое любовь? Кухня встретила ослабевшую девушку привычным ароматом разнотравия. Дрожь пробегала по коже, будто она так и не выбралась из той ледяной воды, а так и плавает, или скорее идет на дно. Еще и слабость все никак не проходила, а, вернее, усиливалась, что затрудняло контролирование и так непослушного тела. Было страшно остаться одной в таком состоянии, не имея даже призрачной возможности позвать на помощь. До тошноты страшно, панически, удушающе. От этого закружилась голова, и Хесс оперлась правой рукой на бочку, так удобно стоящую тут, прикладывая другую руку к сухим губам. Хотелось взвыть от отчаяния, но девушка, собрав волю в кулак, лишь оттолкнулась от опоры и двинулась наводить лекарство. Бой только начинался. Торин вернулся удивительно быстро даже для самого себя. Аккуратно постучав в массивную дверь гном стал ждать. Но ответа не последовало, тогда мужчина постучал еще раз, уже чуть громче, приложив ухо к дереву, силясь понять есть ли в доме хозяйка. Вот только ответа снова не последовало - ни единого звука с той стороны. Правда Торину показалось, что дверь чуть сдвинулась. Пытаясь проверить свою догадку, воин надавил чуть сильнее и она открылась. Нахмурившись, гном переступил порог. Беспечность девушки начинала переходить всякие границы. -Есть кто-нибудь дома? - твердо и довольно громко сказал Торин, но ответа не последовало. Вздохнув и скинув дорожную поклажу, гном осторожно прошел в дом. Первым делом он заглянул в спальню, думая найти хозяйку жилища именно там, но его взору предстала лишь расстеленная постель и черепки, которые, видимо, раньше были посудиной. Нахмурившись, Торин отправился было в сторону гостиной, когда его слуха достигли непонятные звуки с кухни. Недолго думая, он отправился туда, положив руку на рукоять меча. Осторожно заглянув в помещение, он обнаружил Хесс: девушка сидела за столом, а ее голова покоилась на сложенных руках. Пальцы сами собой соскользнули с рукояти меча, когда мужчина быстрым шагом направился к растрепанной хозяйке. Когда Торин достиг Хесс, он аккуратно дотронулся до ее плеча, почувствовав даже через ткань, что она буквально горела. От прикосновения девушка вздрогнула и подняла голову. Выглядела Хесс очень странно, даже скорее болезненно: на бледном лице играл нездоровый румянец, глаза, будто заволоченные дымкой, и тени, залегшие под ними. Увидев мужчину, она как-то криво улыбнулась, без какой-либо тени сомнения. - Опять ты, - тихий голос заставил брови Торина взлететь вверх. - Но я так рада тебя видеть. Хоть ты и видение. Но лучше так, чем совсем одной. - Что ты такое говоришь? - опешил мужчина, совершенно не понимая, о чем та говорит. - Что с тобой? Ты где так разболеться умудрилась? - Я Руди спасала, - как-то вмиг посерьезнев ответила малышка. - Представляешь, вышел на лед. В такое время года! Конечно, провалился, а там вода ледяная. И я туда. За ним. Так холодно, Торин... Мне так холодно... С этими словами Лахесис начала заваливаться, теряя сознание, и если бы не крепкие руки Торина, точно бы свалилась. Аккуратно взяв дрожащее тельце, гном быстро отнес ее в спальню, накрыв одеялом. Девушка, не приходя в себя, теряя тепло, попыталась инстинктивно ухватиться за него, но слабеющие руки лишь прошлись по плечам и скользнули вниз по рукам мужчины. Брови вмиг нахмурились, когда девушка под одеялом постаралась свернуться калачиком, поджимая под себя колени. В таком состоянии она была бы невероятно умилительной, если бы не одно очень большое но. Девушка явно себя ужасно чувствовала и сейчас замерзала. А потому Торин накрыл ее сверху своей жилеткой и отправился на кухню искать лекарство. Хесс ведь говорила ему, что разбирается в растениях, и гном надеялся, что на кухне найдет готовое снадобье. Когда девушка открыла глаза, она уже лежала в своей кровати, укрытая одеялом и чем-то меховым. И откуда взялось в ее доме это нечто? Хесс не могла вспомнить, чтобы в ее хозяйстве находилась такая шкура, хотя она была ей определенно знакома. Вот только где Хесс ее видела, девушка все никак не могла вспомнить. Она вообще не могла точно сказать, как оказалась тут, да и многое другое. Голова неимоверно болела, затрудняя и без того сложный мыслительный процесс. Так плохо ей еще никогда не было... Не только голова, все тело болезненно ныло, и от наваливающейся слабости больше будто не принадлежало бедолаге. Ко всему прочему добавлялось то, что она никак не могла согреться, будто двух теплых одеял и не было. Любое движение неприятно отдавалось во всем теле, а сознание, как тень, металось между сном и явью. Границы стирались, вовлекая девушку в состояние апатии, разбавляемой одним единственным желанием: чтобы это все скорее закончилось. Затуманенный взгляд скользнул к входному проему, когда слух резанул резкий звук. А там стоял Торин, держа в руках глиняный кувшин, и выглядел он слишком реально. Хотя, стоит ей сейчас моргнуть, и он пропадет, растает, оставив ее вновь одну. Но этот Торин все же отличался от предыдущего: он смотрел на нее с каким-то немым укором, на грани раздражения, с легким напылением ярости. И смотрел он на нее сверху вниз, умудряясь нависать даже оттуда. А еще он начал движение, приближаясь тайфуном к постели больной. "Да ну, к барлогам" - мудро подумала Хесс и моргнула. Только "видение" не исчезло, не пропало и даже не собиралось бледнеть. Вместо этого Торин сильнее хмурился и угрожающе быстро приближался. Попытав удачу, Хесс моргнула еще раз, но мужчина не просто остался, а уже оказался у кровати, нависая над ней и очень не добро улыбаясь девушке. - П..привет, - решила разрядить непонятную ситуацию Лахесис. - Ну здравствуй, - оскалился мужчина, смотря прямо ей в глаза, - я вот все понять не могу: ты бесстрашная или бессмертная? - Что? - моргнула для верности еще раз девушка, но реальность не менялась, точнее не изменялась. - Открытая дверь и купание в проруби тебя ни на какие мысли не наталкивают? - криком это назвать было сложно, но в тишине его голос звучал подобно раскатам грома. - Решила, что все такие же добрые души? Ты хоть представляешь сколько в мире зла?! - Что хочешь делай, - взмолилась Хесс. Слова гнома отдавались в голове, пытаясь разорвать ее на мелкие кусочки, - только не кричи... Злость схлынула, обнажая истину, плескавшуюся на дне голубых глаз. Он испугался. Испугался за эту хрупкую девушку. Признаваться в этом даже самому себе было невыносимо, но страх был. Он скребся на задворках сознания, подгоняя гнома проверить свою случайную спасительницу. Он тихо шептал, когда дверь слишком быстро и легко поддалась, открывая жилье малышки нараспашку. Он взвыл, ударяясь кровью в голову, когда она, пролепетав что-то несуразное, провалилась в забытье и долго не приходила в себя. И вот сейчас он выразил свои мысли именно так, давая разрядку напряженному сознанию. Опять. Она была слишком беззащитна, наивна, хрупка. Слишком. Ее беспечность... Не знала границ. И это вскоре могло обернуться куда большими бедами, доходя до самого страшного. Конца. Глубоко вздохнув, мужчина оторвался от стены, на которую опирался, и придвинул к кровати первый попавшийся под руку стул, усаживаясь на него. - Пить хочешь? - прежние нотки его голоса, как рукой сняло. - Я погрел молоко и нашел мед. Получив утвердительный кивок, Торин помог Хесс приподняться и, придерживая ее голову, напоил ароматным напитком. Девушка судорожно вздохнула и облизала пересохшие губы, которые расплылись в легкой улыбке, когда благодарный взгляд коснулся лица мужчины. Вдруг, ее брови сдвинулись, закладывая морщинку между прикрытыми глазами, а губы сжались в тонкую линию. Всего на мгновение ее передернуло, но разве это могло укрыться от Торина? Даже глупцу было ясно, что девушке плохо, и лечить ее такими простыми методами бесполезно. Просто не даст должного результата, люди были не так уж и хрупки, но явно слабее детей Ауле. Он нашел травы, разложенные в беспорядке на столе, какие-то маленькие горшочки с пахучим или абсолютно без запаха содержимым, но ничего готового и похожего на снадобье не было. - Холодно... - дрожащим голосом выдала Хесс, виновато смотря в голубые омуты. - Не мудрено, - ухмыльнулся краешком губы мужчина, - где еще одеяла взять? - Шкаф, - слабо улыбнувшись в ответ, сказала девушка, - в коридоре, самый большой. Лахесис как завороженная следила за простыми и складными движениями гнома. Поверить до конца в то, что он действительно пришел к ней. Нет... Не просто пришел. Не отвернулся, найдя ее в таком состоянии, не ушел, махнув рукой. Остался. Кто бы мог подумать... Счастье теплилось в груди, отзываясь робкой улыбкой на губах девушки, как бы ей сейчас плохо не было. Пускай он злился, отчитывал ее, укоризненно смотрел, но он был рядом. Тяжелые мысли отступали на второй план, ведь сломить счастливого, хоть и больного, человека куда сложнее. Одиночество не душило, отдавая на растерзание накатывающему страху, потому что его попросту больше не было. Она была не одна. Он был с ней. Много времени Торину не понадобилось для того, чтобы вернуться с целым ворохом одеял и, зачем-то взятых, полотенец. Скинув всю эту массу в кресло, мужчина вытащил из комка несколько одеял и заботливо укутал девушку, видя как она забавно морщится, когда ворсинки меха скользили по бледному лицу. Улыбнувшись этому трогательному виду, он аккуратно пригладил свою пушистую жилетку и провел огрубевшими подушечками пальцев по лицу Хесс. Совсем как тогда, сидя у камина и наблюдая за умиротворенно-счастливым видом девушки. Только в то время, ее глаза, цвета темного золотистого меда, были скрыты пушистыми ресницами, а сейчас пристально смотрели на него. Затуманенные, но оттого не менее прекрасные. Наклонившись ближе, Торин нежно прикоснулся своими губами к ее пылающему лбу...