"The Magical T-shirts"

      Уже пару недель Эл и Бенедикт занимались вопросом свадьбы, а точнее начинали серьезно задумываться, нельзя ли жениться без неё. Эл предлагала расписаться и исчезнуть в ночи, но Бенедикт сказал, что он, как медийная личность, не может этого себе позволить. Эл рассмеялась и ответила, что её семья всё равно не даст спустить всё на тормозах. — Ты уже говорила с ними? — Не то, чтобы… У них сейчас жаркий сезон в бизнесе и я решила подождать, но на следующей неделе обязательно! — Ты ведь явно избегаешь этого разговора. — Нет, что ты. Я поговорю с ними послезавтра. Обещаю. — Что на счет приглашений? — Сначала ведь нужно выбрать место. И время. И всё вот это вот. — Эл неопределнно махнула рукой. — А ещё нам нужны клятвы. И выбрать официальную речь. Ты знал? — Я подозревал.       Бенедикт и Эл переглянулись. Кажется, они оба не думали, что бракосочетание — это так сложно.       Эл пыталась начать разговор о тревожащей её теме, однако Камбербэтч прервал её: — Прости, нам нужно срочно поехать и забрать то платье, если ты и правда считаешь, что оно то самое. Только что звонила консультант из салона — либо снимаем бронь, либо забираем. — Забираем, — выдохнула Эл.       Уже в машине девушка невидящим взглядом наблюдала за проносящимися мимо домами, парками и шоссе. Она не первый раз пыталась рассказать жениху о том, что её семья не совсем обычная. Итальянки обсуждали это и решили, что время пришло. Однако каждый раз её попытки пресекались случайными делами, сбежавшим кофе или кульминационным моментом в фильме. Ей начинало казаться, что сама Вселенная против этого разговора. Так что пока Эл смирилась и с нетерпением ждала возможности ещё раз примерить то самое платье. — А что вы решили с венчанием? — Алекс не собиралась оставлять подругу одну со всеми свадебными хлопотами, так что большинство свободного времени проводила в доме Камбербэтча.       Эл протянула ей бумажку. — Что это? — Это условия католического венчания.       На несколько минут в комнате повисла тишина. — Ну, я так понимаю, венчания не будет. — Очевидно. — Тем более, тут нет папы Римского. — Тем более. — Мама, я уже подала на вид на жительство и скорее всего мне его дадут. Мне кажется, очень логично и рационально провести свадьбу здесь, в Великобритании. — Тебе кажется, — ответила, как отрезала миссис Корели. — Твой дедушка почему-то даже готов вас благословить, но естественно это возможно только, если вы появитесь здесь. Я думаю, зная специфику нашей семьи, твой жених не будет спорить.       Эл опустила глаза, она никак не могла найти момент, чтобы сделать это — рассказать всё Бенедикту. Однако она быстро восстановила душевное равновесие и попыталась ещё раз: — Однако свадьбу организуем мы и намного удобнее сделать это здесь, в месте, где мы и собираемся жить. — Доченька, я понимаю, любовь затуманила тебе мозг, но проснись на секунду, пожалуйста, и осознай — вы либо отпразднуете свадьбу в Италии, либо у вас вообще не получится её провести. — Я не собираюсь праздновать свадьбу в Италии! — Эл начинала заводиться. — Я прожила так двадцать лет и не собираюсь продолжать. Мы просто не можем отпраздновать её там.       Мама Эл задумчиво смотрела на дочь, у неё явно не получалось её переубедить. — Знаешь, ваши дедушки сейчас как раз забежали в гости, вот и говори с ними, — наконец выдала миссис Корели и вышла из кадра.       Эл нервно крутила в руках ручку. У неё в блокноте были записаны аргументы для этого чудесного диалога, но что-то они не работали.       На той стороне экрана появился импозантный мужчина в костюме. Глядя на него, неовозможно было сказать тридцать пять ему или пятьдесят. Эл чуть-чуть повеселела, она провела с этим человеком добрую половину детства и надеялась, что он поймет её. — Что, дорогая, бунтуем?       Эл состроив очень виноватое лицо, закивала. — На этот раз, что не так? — Я не хочу праздновать свадьбу в Италии.       Её дедушка поправил галстук, движение было каким-то нервным. — Свадьбу?       Тут уже начала нервничать Эл. — Свадьбу. — У твоей мамы интересные способы выдавать информацию. — Ты… Ты что не знал? — Мы с тобой остановились на том моменте, где у тебя новый британский кавалер, с которым всё серьезно. — Ну, вот настолько серьезно, — развела руками Эл. — Нам точно не стоит убрать его. — Нет! Нет, конечно! Я люблю его, дедушка.       Её родственник быстро пришел в себя — видимо, это семейное. — Так что на счет свадьбы? — Не Италия. — Почему? — Не хочу тотального контроля. — Да о чем ты? — Дейв, Рафаель, Квентин…       Дедушка делал такое лицо будто он вообще не имеет ни малейшего представления о том, кто эти люди. — Эл, о чем ты? — Мне продолжать? — Ладно-ладно, я кажется, тебя понял. Но, зайка, Туманный Альбион тоже совершенно не подходит. — Да почему? — Это очень спорная территория, там нет одного контрольного пункта, мы не можем… — Это моя свадьба, мне не нужна охрана, не нужен контроль, я просто хочу провести этот день в окружении людей, которых люблю. — Это невозможно, — мистер Корели посерьезнел. — То, что ты решила прекратить своё участие в семейном деле и уйти из этого мира, не значит, что мир забыл о тебе. — Значит! — Как бы ты не пыталась это отрицать. Это не может быть Великобритания.       Эл понимала, что истериками они далеко не уйдут. — Тогда нам нужна нейтральная территория.       Дедушка одобрительно кивнул.       Эл нетереливо топталась под дверями лондонского ЗАГСа. Они с Бенедиктом решили, что первую встречу с показавшейся по телефону адекватной девушки стоит провести без основного триггера ненормальности — а именно жениха. Дверь открылась изнутри и оттуда высунулась светловолосая, даже блондинистая голова: — Ты — Хельга? — Да, но можно просто Эл. Эмили? — Ага. — Блондинка приветливо улыбнулась и открыла дверь, пропуская Эл. — Заходи.       Эл проскользнула за ней. Помещение было очень светлым, но девушка не успела его рассмотреть — Эмили уже ждала её на другом конце коридора.       За дверью оказалась просторная комната. Эмили указала Эл на мягкое кресло-стул перед столом. — Вы хотели обсудить какой-то спорный вопрос? — Да. Возможна ли выездная церемония? — Конечно. Мы предоставляем такую возможность уже три года. Куда именно вы хотите: Бристоль, Бирмингем или может Ливерпуль? — Париж. — Париж? — Он самый.       Эмили перестала перебирать какие-то бумаги и подняла глаза на Эл, видимо, пытаясь проверить уровень адекватности клиентки. Доверия эта рыжая девушка с бирюзовыми прядями и немного безумными глазами не внушала, но Эмили решила попытаться уточнить детали. — Можно узнать, почему именно? То есть, я понимаю, город любви и всё же. — Просто понимаете — я итальянка, а мой жених — он британец. У наших семей возникли некоторые разногласия, и мы решили выбрать нейтральную территорию. — Теоретически это, конечно, возможно. Нужны только вы, паспорта и представитель власти в моем лице. Больше ничего обязательного. — Мы оплатим вам дорогу и все сопутствующие расходы, — вставила Эл, чтобы развеять какие-то оставшиеся сомнения.       У Эмили явно оставалось мало аргументов, а точнее вообще не оставалось, так что она кивнула. — Вы выбрали дату? — Где-то конец сентября. Может, двадцатое.       Эл сидела в ворохе каких-то бумажек, о предназначении половины она не имела ни малейшего представления. Бенедикт заполнял приглашения. — Бенни, а кто будет свидетелем? — Том. — Стоп. Почему Том? — Потому что Эндрю — засранец.       Эл ещё пару секунд обдумывала нужно ли ей задавать следующий вопрос, а потом решила, что, пожалуй, нет, вообще не обязательно и вписала Тома в графу «Свидетель со стороны жениха». — Эээл, — голос Бенедикта звучал непривычно встревожено.       Девушка в этот момент собирала чемоданы и старалась ничего не помять. — Да? — Почему мой свидетель — Том? — Потому что, когда две недели назад я тебя спросила, кто будет твоим свидетелем, ты назвал именно это имя, например?       Камбербетч задумчивый стоял, опираясь на дверной косяк. — А ты уверена?       Эл повернулась к жениху лицом и одарила его таким взглядом, что тот предпочел исчезнуть из поля зрения на необозначенный период времени.       Дом Скотта выглядел не лучше, чем комната Алекс в Италии в ее худшие времена. Посреди комнаты лежал огромный раскрытый чемодан, в который Алекс и Эндрю складывали вещи для полета в Париж. — А почему Эл все-таки не захотела праздновать свадьбу в Италии? — Из-за контроля, — сказала Алекс, прежде чем вспомнила о том, что эта фраза звучит не совсем обычно. — Ты хочешь сказать… Родственников?       Алекс запнулась. Возможно, сейчас был именно тот момент. Возможно, сейчас ей стоит рассказать о своей семье, о своем прошлом и о том, что они делали в Италии месяц назад. Девушке часто казалось, что Эндрю — именно тот человек, отношения с которым не разрушаться после того, как откроется правда. Но каждый раз, как она хотела начать этот разговор, что-то мешало, что-то напоминало о том, что это самые идеальные отношение в ее жизни и в ее мозг закрадывалась мысль, что один маленький факт может разрушить всю гармонию к чертям. Она бы давно уже раскрыла все карты, если бы такого не случалось в прошлом. Раз за разом. Она понимала, что долго так продолжаться не может, но каждый раз убеждала себя, что еще один идеальный вечер перед сложным разговором не повредит. — Эндрю, я…       Как только их глаза встретились, она тут же забыла, что хотела сказать. — Я люблю тебя.       Имбирное печенье. Карие глаза. Вселенная явно считает, что пока рано.       Эл бродила по территории свадьбы, пока расставлялись шатры. Тут появилась Алекс и затараторила, паралелльно схватив её за локоть: — Эл, тут вот-вот появится Бенедикт. Пошли быстрее в шатер невесты.       Девушки скрылись в направлении уже поставленного места подготовки. За ними последовал Том. Он зашел в шатер вслед за ними и с порога без приветствия заистерил: — Эл, что мне делать? Я должен произносить речь, но я совершенно не умею их писать. Они безталанные и унылые и ужасные. Я испорчу вам свадьбу. Бенедикт закапает меня потом где-нибудь. И… — Томми, Томми, — голос Эл отдавал такой нежностью, что хотелось куда-то спрятаться и не вылезать до второго пришествия. — Послушай, зайчик. Ты произнес в своей жизни столько пафосных речей, что многим на этом празднике и не снилось. Все премии, награждения, помнишь ещё, да? — Том покорно кивал. — Так вот постарайся и выбери речь на сегодня. Давай, погуляй, проветрись и выбери нужную.       Том сам не понял, как уже стоял на улице с блокнотом в руках. — Эл, у меня к тебе тоже очень срочный вопрос. — Алекс, это на счет речи? Я правда не обижусь, то есть, главное, что это ты написала. — Вообще это не о речи, но теперь я начинаю сомневаться… — Алекс с сомнением вспоминала исписанный листок, но помотала головой, стараясь прийти в себя. — Дело в том, что я потеряла букет. Он лежал здесь и… — Найди замену, — ответила Эл.       Она отвлеклась, к ней подошел шеф-повар и сказал, что, к сожалению, мидии оказались трехдневные и пропали, так что придется обойтись без них.       После того, как Теннант поехал за кольцами, которые он оказывается забыл в номере, Эл собиралась вернуться в шатер и сжечь кого-нибудь дотла, около шатра с алтарем её опять догнал Том. — Эл. — Что на этот раз? — Они все невыносимы. Эти речи настолько душные, что у всех случиться паническая атака. Я понятия не имею, что делать. Понимаешь…       Эл перебила его: — Знаешь, что я понимаю, Том? Что это моя свадьба, и паниковать здесь могу только я! — последнее уже было сказано на довольно повышенных тонах.       Девушка сразу же исчезла, а Том задумчиво изучал свой блокнот, рассуждая, с какой именно речью он провалится меньше.       В этот момент из алтарного шатра вышла Эмили, которая дописывала что-то в бланке. Она потеряла связь с реальностью и поэтому, не заметив Хиддлстона, врезалась в него. — Простите! Я просто вас не замети… — Эмили замерла, подняв взгляд.       Если к Камбербетчу и Скоту она была более или менее равнодушна, то Том вызывал в ней целую бурю эмоций. Почему её не предупредили, что и он будет на свадьбе? Девушка заворожено смотрела на актера, а он казалось, даже не замечал этого. — С вами всё в порядке? — Да-да. Знаете, я так благодарна вам за всю вашу работу. Вы — один из лучших… — она остановилась на середине фразы, заметив, что Том её совсем не слушает — он явно был отвлечен чем-то другим.       Эмили уже не в такой панике ещё раз осмотрела его с ног до головы, потом заглянула в свои документы, которые она так и не дочитала. Так ведь он же свидетель! Девушка вдруг взглянула на него по-другому. Человек, который боится произносить речь на свадьбе лучшего друга. Она встречала таких. Главное, чтобы не упал в обморок. Придется помочь бедолаге. — Том, давай я помогу тебе с речью? — А ты можешь? — О, сколько я их слышала… Думаю, справлюсь.       Том благодарно закивал и они направились в шатер церемонии.       Бенедикт, сам того не замечая, нервно теребил руками низ пиджака. Он был на пределе чувств, которые вообще может испытывать человек. Том, стоящий в метре от него, кажется вообще был готов потерять сознание или выйти отсюда только ногами вперед. Алекс выглядела ничуть не лучше его, может только талантливее это скрывала. Под воздушными тканями импровизированного потолка скопилось сейчас столько эмоций — удивительно, что она ещё не рухнула. Тишина давила на уши. Мгновение и её прорезает вступление из «Доктора Кто». Алекс облегченно улыбается, пока всё идет по плану. Гости переглядываются: те, что помоложе — с одобрительными улыбками, те, что постарше — с заметным недовольством, за исключением самых близких родственников Корели — они улыбаются снисходительно — всё-таки они вырастили эту рыжую и прекрасно знали, чего от неё можно ожидать.       Отец Эл под руку ведет её к столику за которым стоит хрупкая девушка, привезенная из Британии для этого официального мероприятия. Возможно она волнуется настолько же сильно, как и все остальные присутствующие, но ей по статусу положено скрывать эмоции. Хотя, наверное, Эмили самая уравновешенная на данный момент из всех собравшихся. Потому что остальные окончательно раскисли — кто-то плакал, мама Эл и семья Алекс вытирали слезы, улыбаясь, глядя на пока ещё мисс Корели в прекрасном белом платье, и, кажется, даже байкеры смущенно шмыгают носом, наблюдая за девушкой. Бенедикт наконец перестает судорожно портить пиджак и замирает, наблюдая за этим удивительным существом, которое он сегодня сможет назвать своей женой. Лицо Эл скрыто фатой, но Алекс видит, что щеки невесты покрыты румянцем: ей уж точно можно волноваться — в конце концов, она сегодня выходит замуж. Целая вечность проходит и вот Эл уже стоит напротив Бенедикта. Эмили кивает жениху и невесте и начинает: — Дорогие друзья и близкие! От лица Хельги и Бенедикта я рада приветствовать всех вас и благодарю за то, что вы собрались здесь разделить с нами этот счастливый момент. Жених и невеста испытывают огромную привязанность и уважение ко всем собравшимся, и поэтому они пригласили вас стать свидетелями своего торжества. Мы собрались здесь сегодня, чтобы присутствовать на бракосочетании Хельги и Бенедикта в браке, что заслуживает признания среди всех людей. Любовь — это большое сокровище дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз биться рядом неразрывно всю последующую жизнь и после. Перед тем как официально заключить ваш брак я хотела бы услышать является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? — Да. — Эл неотрывно смотрела в глаза Бенедикта. — Да. — Камбербетч нежно улыбнулся итальянке. — Прошу вас подкрепить своё решение клятвой. — Эл, я люблю тебя больше всего на счете. Ты человек, с которым я хочу с головой окунуться в океан жизни. С тобой я хочу часами напролет болтать, взволнованно опустошая пивные бокалы. Что-то в тебе вдохновляет меня, чтобы быть ярче и смелее, чем когда-либо. Я хочу делать все на этой земле вместе с тобой. Затягивая ремень на рюкзаке и отправляясь в аэропорт, вместе с тобой я хочу подниматься по трапу самолета. С тобой я хочу потеряться, разбить лагерь и, спотыкаясь, бродить по темным улицам с пяти утра после пренеприятнейшей ночи в городе, название которого мы даже не можем вспомнить. Ты человек, с которым я хочу возвращаться домой и убегать из него. Я хочу быть человеком, которому ты бросаешь вызов — измениться, расти, расширяться таким образом, каким мне даже не приходило в голову, пока я не встретил тебя. Я жажду жарких споров до трех часов ночи. Вместе мы можем поощрять друг друга, чтобы стать полноценными, сильными и уверенными версиями себя. И тогда через десять лет мы будем гордо стоять спина к спине, а через двадцать мы станем ещё лучше. — О, Бенни, ты — самое лучшее, что есть в моей жизни. Именно поэтому брак с тобой — это не конец моей свободы. Это её начало. Планируя путешествия и приключения, я хочу, чтобы ты держал карту. Когда я размышляю о будущем, то хочу видеть тебя даже в самой диковинной фантазии. Ты тот человек, с которым я хочу танцевать и прыгать по всему дому в одном нижнем белье. Ты человек, который делает весь мир таким открытым, и я хочу воспользоваться этим. Я хочу ворваться в будущее вместе с тобой — потому что тогда оно выглядит таким большим и ярким, каким я не могла себе его представить. И я хочу вдохновлять тебя так же, как ты меня. Я не хочу успокаиваться. Но хочу срываться с места вместе с тобой — в далекие страны, неземные пейзажи, потаенные уголки мира, которые не были бы такими удивительными без тебя. Я хочу пережить с тобой каждое приключение в моей жизни. Я не хочу быть человеком, с которым ты всегда соглашаешься. Я хочу решительных возражений от тебя, когда я выхожу из-под контроля. Я хочу страстно спорить о нашей жизни, потому что твой огонь — это мое топливо, и я не хочу, чтобы эта искра погасла. Я не хочу позволять себе просто идти рядом с тобой — я хочу «сделать» себя возле тебя. Любовь к тебе — это пробуждение, сознательный выбор, который я буду беречь до последних ударов сердца. А теперь давай притормозим с этими обещаниями — потому что у нас вечеринка! Нам ещё нужно успеть открыть свадебные подарки, опустошить бутылки шампанского и дать старт медовому месяцу. Вся эта идея брака и семьи — очень старая и утомляющая. Но счастье в том, что мы такими не являемся. Мы молодые и дикие. И наши самые смелые дни только начинаются. — Обещаю любить и оберегать тебя, — вдруг начал Камбербетч. — Понимать и уважать тебя, — Эл договаривала его слова и улыбалась до самых ушей. — Помогать и верить тебе, — Бенедикт продолжил, глядя прямо в глаза девушке. — Всегда, что бы ни готовило нам будущее. — Я брошу вызов любым препятствиям, с которыми нам суждено будет столкнуться. — Именем всего, что мы создали вместе. — И всего того, что будет создано. — Обменявшись клятвами вы объявили о своём твёрдом намерении вступить в брак и быть друг с другом отныне и до конца веков. Теперь вы можете в знак верности обменяться кольцами, древним символом, простым и священным. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна.       Алекс и Том подали кольца, и Бен с Эл обменялись ими. — Возлюбленные Хельга и Бенедикт, обменявшись обручальными кольцами, вы скрепили свои брачные обеты. Это означает, что отныне вы не две половины, но единое целое. Храните свою любовь и не нарушайте дружбу меж собой. Ибо супружество есть дружба в высшем ее проявлении. Всегда подавайте друг другу пример любви и заботы, чтобы, глядя друг на друга, вы всегда видели только хорошее.       Эмили выдержала торжественную паузу, наконец заиграл марш Мендельсона — результат компромиса между Эл и её мамой, и регистратор продолжила: — Властью даной мне Объединенным Британским Королевством, я объявляю вас мужем и женой. В знак объединения скрепите ваш союз поцелуем.       Бенедикт откидывает фату Эл и молодожены целуются. Их губы легко соприкасаются, пару секунд и пара уже стоит лицом к собравшимся. Эмили улыбается и провозглашает: — Я представляю вам мистера и миссис Камбербетч!       Гости встали и зааплодировали, а Том и Алекс выстрелили из пушек с конфетти. Вообще семья предлагала Эл выстрелить из пистолетов, но девушка вежливо отказалась, сказав, что это может повредить шатер, и ей вполне хватит хлопушек.       Эл и Бенедикт стояли на входе на территорию праздника и встречали гостей. Родители Эл как раз прошли мимо, обняв новоиспеченных мужа и жену. Из-за горизонта показались дедушки итальянок. Они были одеты в костюмы с жилетами и подтяжками, а на голове черные шляпы одинакового фасона. Бенедикт склонился к Эл и с улыбкой прошептал: — Он выглядит как член мафии 70-х годов. — Он и есть мафия. Глава той её части, которая действует до сих пор, — вырвалось у Эл, она скрывала это так долго, всё пытаясь рассказать, девушка напуганно подняла взгляд на Бена, его глаза были размеров с новогодние шары. — Мы обсудим это позже. Продолжай улыбаться.       Где-то через полчаса компания из Эндрю, Алекс и четы Камбербетч скрылась в служебном шатре — сейчас там никого не было, а им срочно нужно было поговорить. — Как ваши дедушки могуть быть главами мафии? — Примерно так же, как твои родители — актерами. Это их профессия. — Вы… Вы — внучки мафии?! А ваши родители? — Казалось, что Камбербетча сейчас хватит сердечный приступ.       Эл взволновано наблюдала за ним. Она не была уверена, чего можно ожидать от человека, который неожиданно узнал, что женился на итальянской мафии. — Они отошли от дел. Мы тоже в общем-то не совсем члены мафии. Иногда помогаем по специальности и бываем в кругах, но не являемся их частью. — Это так успокаивает! — Глаза Бенедикта сверкали молниями, Эл вжалась в кресло.       В этом момент в разговор вступил Эндрю: — Да ладно тебе, не кипишуй! Зато мы разгадали загадку с той фразой после вечеринки Доктора. К сожалению, никто из нас не выиграл двести фунтов и всё же — моральное удовлетворение — оно тоже дорогого стоит. — Стакан виски в руке совершенно не мешал ирландскому актеру вести задушевные беседы, скорее даже помогал. — Чего я ещё о тебе не знаю? — почти взвыл Бен, видимо, ему ситуация совсем не казалась забавной. — Может Эл — не твоё настоящее имя? Или ты выполняла какое-то задание, когда мы познакомились? А может Алекс, на самом деле, твоя бывшая жена? — Ну, нет. Такого бы даже в альтернативной вселенной не произошло. И я не выполняла задание, когда познакомилась с тобой. Мы просто встретились. Случайно. — Эл осознала, что теперь похоже откладывать некуда и пора всё объяснить по-человечески. — Мы росли в таком окружении. Мы росли, считая, что так и должно быть. Кстати, если тебе интересно, то наша мафия — это не убийство, рекет и реки крови — мы скорее по произведениям искусства. Как я уже говорила, мы с Алекс в этом в общем-то не учавствуем, кроме особо масштабных операций. Мы просто всегда жили так и собирались жить так дальше. Но ты же видишь — всё изменилось. Изменилось из-за вас двоих. Мы бросили всё. Бросили то место, в котором мы бы никогда ни в чем не нуждались и нам бы все потакали. Тут, конечно, неоднозначно, но я всё ещё думаю, что это было правильное решение. — Эл пыталась пошутить, но Бенедикт, да и Эндрю слишком внимательно её слушали, просто-таки впившись глазами, так что девушке стало стыдно, и она продолжила уже без лирических отступлений. — Я приняла это решение, когда уехала с тобой в Лондон. Без вещей, разговоров с родными и долгих прощаний. Потому что ты показал, что можно жить по-другому, что есть другой мир, и в нем я не обязана балансировать на грани. Я наконец перестала бежать, прыгнула в эту бездну. И знаешь что? Тут прекрасно. Ты подарил мне целый новый мир. В этом мире больше не будет тайн. Только я и ты. Ты… — девушка прервалась, она опустила глаза, ей было страшно заканчивать, страшно задавать вопрос. — Ты пойдешь со мной?       Однако никакой паузы не последовало. Эл не успела оторвать взгляд от своих чудесных туфель, как Бенедикт взял её лицо в свои руки и прошептал: — Конечно, да, глупенькая. Никакая мафия не заставит меня изменить то, что я сказал час назад в часовне.       Алекс попыталась осторожно приобнять Скотта, словно пытаясь сказать, что подписывается под каждым словом Эл, но не была уверена, как он отреагирует. То ли Скотт более лояльно относился к членам мафии, то ли стакан с виски в его руке помогал ему в восприятии ситуации, но он, не замерев ни на секунду, улыбнувшись, обнял ее.       В отельном номере Алекс и Эндрю творился не меньший бардак, чем в доме Скотта, когда они улетали. Бардак был тем состоянием комнаты, в котором Алекс чувствовала себя вполне комфортно, хоть мама и говорила, что это как-то неправильно. — Так ты расскажешь, что вы делали в Италии?       Алекс вздохнула. — Ты ведь понимаешь, насколько это незаконно? — Угу. — Ты осознаешь, что мы могли там творить? — Что-то вроде того. — Ты обещаешь любить меня после того как узнаешь правду? — как можно более драматическим тоном сказала девушка, пытаясь не рассмеятся. — Клянусь, — в тон ей ответил Эндрю. — В общем, если коротко — у нас было несколько картин: оригинал и подделка. Нам нужно было найти отличия между ними и сделать из просто хорошей копии полотно, которое почти невозможно отличить от оригинала.       На протяжении нескольких секунд Эндрю словно пытался понять в чем смысл так рисковать, и решил в итоге спросить: — Я понимаю, теперь оригиналы у вас. Но зачем? — Знаешь, есть такие вещи, о которых я не могу сказать. Это как сказать, что мы связаны с Коза Нострой. О некоторых вещах нельзя говорить. — А вы связаны с Коза Нострой?       Молчание Алекс было длиннее, чем интригующая пауза ведущих телешоу, после которых обычно говорят «Мы узнаем результат после рекламы!» и этой рекламы вместе взятых. — Нет. — Но ведь в теории… Если бы это было так… Ты бы не могла сказать правду, да? — Да.       Эндрю понимал, что продолжать этот разговор нет смысла. Девушка не собирается рассказывать подробности жизни мафии, и глупо было бы винить ее в этом. Уж кому как не ей знать, к каким последствиям может это привести. Скотт попытался завести разговор о чем-то другом, но ему катастрофически не везло в этот день. — Я так устал от этих чемоданов. Хочется уже прилететь в Лондон и спрятать его.       Лицо Алекс стало не таким спокойным, но это изменение в сторону настороженности было таким легким, что Эндрю, который складывал рубашку, не заметил этого. — Ну, далеко-то ты его все равно не спрячешь. — Мы же не собираемся пока никуда ехать?       Лицо Алекс стало серьезным, и этого изменения уже нельзя было не заметить. — Я больше не помогаю мафии. Но это не отменяет того, что я люблю путешествия и люблю Италию… — Но ты же не собираешься мотаться в Рим каждый месяц… — А даже если собираюсь, то что? Ты собираешься закрыть меня на кухне?! — Конечно, нет, но я не хочу, чтобы ты часто исчезала из дома… — Я, кажется, ни слова ни разу не сказала о том, что я не в восторге от того, что ты постоянно уезжаешь куда-то на съемки… — Это моя работа! — А это моя жизнь! — Алекс… — Никто не посмеет запереть меня, ясно? — Это не то что…       Девушка захлопнула крышку чемодана куда громче, чем следовало.       Находясь достаточно долгое время в Лондоне, девушка очень соскучилась по теплому морю. Вернувшись в Италию, она соскучилась по людям из Лондона куда больше, чем по морю, но об этом она старалась не думать.       Большую часть времени тут она проводила с байкерами. Родителям пришлось объяснять, что что-то пошло не так в отношениях с тем британцем, остальным родственникам — что не нужно вмешиваться, дедушкам приходилось постоянно напоминать, что она уже взрослая девочка и ей не нужна охрана. Впрочем, делать это в Италии так или иначе было бесполезно.       Байкеры, конечно, тоже пытались разобраться. В конце концов, хоть они и были балбесами, но они были балбесами, которые беспокоятся о ней. Фелис всегда знал больше остальных, и она понимала, что он обычно говорит чертовски правильные вещи. Поэтому изо всех сил избегала разговоров наедине. Сначала она хотела разобраться со всем сама.       Именно по этой причине ее и занесло в Анцио. В этом месте она с наименьшей вероятностью могла встретить родственников, а путешествия на скутере как в старые-добрые помогали думать.       Девушка уже несколько часов сидела отдельно от остальных на пляже. Он был не очень переполненным, но и не пустынным, поэтому когда к ней подошел человек, она сначала подумала, что он просто перепутал ее с кем-то.       Парень выглядел так, как будто его взяли из девяностых и перенесли прямо на этот пляж, забыв что-то обьяснить. Другого обьяснения появления столь хипповатой личности не было. В руках у него был плед. — Ты не против? — Садись.       Парень аккуратно положил плед на песок и развернул его, достав оттуда бутылку вина и два стеклянных бокала. Алекс улыбнулась. — Стекляные бокалы на пляж? — А зачем ждать праздник, если можно делать его каждый день самому? Будешь? — он протянул девушке один бокал. — Ты кто? — Вот и познакомимся.       Алекс взяла бокал. Парень откупорил бутылку, налил немного себе и Алекс, уселся рядом и представился: — Джузеппе. — Алекс.       Отхлебнув немного за знакомство, он продолжил. — И что же ты делаешь здесь такая грустная? — Грущу.       Парень на секунду замолчал, потом прищурился и сказал: — Ты любишь его. — А ты только что сказал рандомную фразу, которая с большой вероятностью попадет в цель, да? — Ты что, тоже психолог? — Искусствовед. Но если ты тут раздаешь бесплатные консультации, то давай поговорим. Да.       Парня явно огорчило, что она так быстро раскрыла его образ мудрого странного незнакомца, но он не отчаялся. — Так почему же ты тогда здесь? — Наверное, я боюсь. — Чего? — Ответственности. Изменений. Чего-то еще. — Эти страхи стоили того, что вы не рядом сейчас? — И хоть ты и говоришь самые очевидные вещи в мире, пытаясь развеселить людей дешевыми фокусами вроде этих бокалов… Что-то в этом есть. — Людям часто куда проще высказаться незнакомцам. А тем временем пишется моя дипломная работа, — усмехнулся парень.       Солнце потихоньку опускалось за горизонт, бутылка опустошалась, а разговор все продолжался. Джузеппе оказался действительно неплохим психологом, да и вообще отличным парнем со своими странностями. — Глупая ситуация, да? — Самая идиотская в моей жизни. Уж поверь, я знаю толк в идиотских ситуациях. Я как-то пыталась забраться в подземелья Ватикана. — Ты же найдешь в себе силы признать ошибку и все исправить?       Девушка кивнула. — Во имя итальянских закатов и вина.