Белладонна

Если бы мне кто-нибудь сказался бы сейчас: «Беладонна, вставай, а не то тебя расстреляют», — я бы еще сто раз подумала, стоит ли на самом деле подниматься на ноги. И не расстреляют ли меня, узнав, что я в очередной раз натворила. А что я натворила? Ну да, я освободила дракона. Очень зловредного дракона, которому очень хотелось Кольцо Всевластия. Интересно, зачем оно ему сдалось? Или просто тяга ко всему золотому и прекрасному заставила его все же отнести меня к Дол Гулдуру и требовать свое. И я, кажется, сильно изменила историю Средиземья… если, конечно, все именно так, как я думаю… И вообще нужно вылезти из канавы, стряхнуть с себя землю и найти Трандуила. Или мне стоит полежать еще немножечко, потому что я слышу чьи-то голоса, и мне не хочется общаться с орками. Или это не орки? Лежа в канавке, присыпанной землей, я слушала тихие шаги (слишком тихие и легкие для орков) и голоса, мелодичные и высокие. Явно не орочьи. Теперь имело смысл пошевелиться, отряхнуться, встать. Я шевельнулась, тело пронзило болью, каждая мышца и косточка вспомнила, как меня било о камни, валяло по грязи, подбрасывало на драконе и много чего еще. Я уткнулась лицом обратно в землю и смиренно замерла, ожидая, пока боль немножечко отпустит. — Говорю тебе, она должна быть здесь! Видишь эти трупы? Она точно должна быть здесь. — То, что здесь трупы, отнюдь не значит, что Белладонна была здесь! — Конечно, была! Трупы же! — Но как ее найти? Может, имеет смысл просто позвать? Мне что-то подсказывает, что в замке никого нет. — Должно быть, ты понял это по той дымящейся куче мертвых орков. — Да просто отец сказал, что здесь Трандуил, значит, и Белладонна будет где-то неподалеку. — И кто вообще сказал, что мы именно в этом «неподалеку» находимся? Я предприняла еще одну попытку подняться. «Я здесь!» — хотела крикнуть я. Вышло что-то хрипло невнятное, но это привлекло внимание близнецов. Элрондионы склонились над канавой. — Белладонна! — радостно заключили они, узрев помятое тело, изрядно вымазанное… не хочу даже знать, в чем. Меня подхватили подмышки и выдернули из канавы. Я только хрипло успела возмутиться, что мне больно и я имею намерение двинуть кони прямо тут и сейчас. И вообще оставьте меня все и спасайте Трандуила. Процесс спасения Лесного Владыки запомнился мне слабо. Меня тащили на руках, побоявшись оставить в так полюбившейся мне канавке. Не помню, где мы нашли клетку короля, не помню, как Элрондионы в четыре руки выпотрошили замок и освободили Трандуила. Я только запомнила, как знакомые руки подхватили мою покалеченную тушку и потащили прочь из этого мрачного места. В какой-то момент я потеряла сознание. Но может, оно и к лучшему. Мне рассказали, что у Элрондионов не было повозки и меня усадили в седло. Та еще должно быть, была поездочка! *** Я проснулась с ощущением, что горло скребут наждачной бумагой. Все внутри будто горело огнем, во рту пересохло, язык не ворочался. Я пошевелилась, и болью пронзило спину. Боль растеклась по позвоночнику, сковала конечности и ударила в голову. Я разлепила пересохшие губы и застонала. Больно… Кто-то подсунул руку под затылок, приподнял голову, так что стянуло мышцы шеи и плеч, и губ коснулся край стакана. Полилась вода. Я захлебнулась и закашлялась. — Шшш, болван! — послышался голос. — Сам болван! — ответили ему. — Она пить хочет. — Ты ее чуть не убил! Я попробовала открыть глаза. Веки слиплись, ужасно хотелось поднять руку, но это казалось абсолютно невозможным. Мою голову опустили обратно на подушку. Что-то происходило вокруг, кто-то шептал, возмущался, послышались шаги, потом что-то прохладное, шелковое, влажное погладило щеки, лоб, протерло глаза, и я разлепила веки. Элронд. Это он протирал мое лицо влажным платком. Словно толстый слой грязи и боли смывался ласковыми прикосновениями, и я расслабилась, просто получая удовольствие и наслаждаясь чувством облегчения, когда боль потихоньку затихала в теле. — Как ты, Белладонна? — из-за спины Элронда высунулись любопытные мордочки Элрондионов. Я хотела улыбнуться и кивнуть, но ничего не вышло, боль снова стянула мышцы. — Лежи, тебе лучше сейчас не шевелиться. Скоро тебе станет лучше, — Элронд улыбнулся. — А ну-ка кыш! — махнул он сыновьям, решительно настроенным до меня добраться. — Выпей это, Белладонна. Осторожно, точно зная, какую боль причиняет мне каждое движение, Элронд приподнял мне голову. Стакан коснулся губ, и тонкой струйкой потекла вода, вкусная, ароматная, с приятным привкусом березового сока. Я облизнулась. Посмотрела на Элронда. Еще. Нет. Элронд уложил меня обратно, снова отпихнул Элрондионов, а после и выгнал их из комнаты. Вернулся. — Порой, — тихо произнес он, — я думаю, что понял мир и его народы. Тогда, — он усмехнулся, — появляется кто-то, кто ломает все рамки. Наверное, мир нельзя загнать ни в какие рамки. Я хотела сказать, что дело не рамках и не в кем, просто я такой уродилась, и вообще я из другого мира. Ну кто же может меня понять, если я сама себя не понимаю? Хотела сказать, но смогла только неопределенно невнятный звук. — Тише, тише, — Элронд погладил мою руку. — Тебе нужно поспать. Спи, Белладонна. Ты проснешься здоровой. *** Когда я очнулась во второй раз, рядом никого не было. Я села на постели, оглядываясь по сторонам. Я знала эту спальню. Знала очень хорошо. Еще бы, ведь я столько раз здесь наводила порядок! Но почему я в спальне Лесного Владыки? И где он сам? Я соскочила с кровати. Ничего не болело, ощущалась лишь легкая тяжесть, какая бывает спросонья. Я одернула мягкую белую сорочку и оглянулась в поисках нормальной одежды. И расчески. Мои патлы не могут без расчески. Я же не эльф, чтобы бежать несколько дней за орками через пол-Средиземья, а волосы как лежали красиво уложенными, так и остались в прическе. Нет, у меня прическа держалась только при помощи лака и то недолго. Рука метнулась к волосам и зарылась в короткие мягкие волосы. Что? К счастью, зеркал у Трандуила всегда было в избытке, и я тут же подлетела к одному из них. Вот только кто смотрел на меня из зеркала? Я потрясла головой, протерла глаза. Худенькая девушка с темными глазами и короткими русыми волосами никуда не девалась. И вроде бы это я. Ну, подстригли, так даже лучше… Ну похудела немного. Но вроде бы все на месте и все мое. Но в то же время как будто бы и чужое. Что-то изменилось. Что-то неуловимое. Что-то, что нельзя увидеть. И этого «чего-то» вдруг стало ужасно жаль. — Сделки с майа ни для кого не пройдут даром, — заметил сзади голос Гендальфа, я обернулась. Маг стоял на пороге. Он только что вошел. Странно, что я не слышала. — И сделки с драконами не менее опасны, — продолжил он. – Но, к счастью, для тебя эта история закончилась благополучно, — улыбнулся он дружелюбно, и мне ужасно захотелось стереть эту улыбку с его лица. — А для кого не благополучно? — осведомилась я. Гендальф вздохнул. Он прошел к кровати, сел, прежде чем ответить: — Погибли многие. — Кто? — перебила я его. — Кто ж возьмется всех пересчитать! Я зарычала. Не до этих игр сейчас. — Трандуил! Он жив? Гендальф кивнул, и я облегченно выдохнула. Но кто же мертв? — Скажи мне, Белладонна, так ли должно было все быть? — Что? — Так ли все должно было быть? — настаивал Гендальф. — Саурон уничтожен. Вся его сила была заключена в кольце, а кольца больше нет. Мертв Торин…  — А Фили и Кили? — быстро спросила я. Гендальф нахмурился. Но тут же улыбнулся. — С ними все хорошо. Я прошлась по комнате, кусая губу. Я уничтожила Саурона. Я! Не кто-нибудь, а я! К этой мысли еще нужно было привыкнуть. И где, черт побери, фанфары? — Кто еще умер? — резко потребовала я. – Кто? Женька… — Нет, — Гендальф качнул головой. – Нет, Евгения жива и вскоре корабль увезет ее в Валинор. — Она уехала? Не попрощавшись? Обидно? Да, очень. Я отвернулась, чтобы Гендальф не видел, как на глаза наворачиваются слезы. Да что же это? Я не хочу реветь! Нервы. Это все проклятые нервы. Женька жива! Это же главное! Это самое главное. И все равно ужасно обидно. — И это еще не все, — горько проговорил Гендальф. — Но я все равно жду, что ты мне скажешь, как все должно было быть. Я помотала головой. — Не сейчас… Или никогда. Да и зачем вам? .. — Чтобы знать, — вздохнул майа, — были бы живы Глоин, Бифур и Леголас, если бы все было иначе. Пол ушел из-под ног, я нащупала рукой стену, чтобы к ней прислониться. — Леголас… Леголас… Нет, — помотала я головой. — Этого не может быть! Не может! Он же… Он же Леголас! Грудь сдавило, слезы сами потекли из глаз. Я закусила кулак, отвернулась от Гендальфа. «Не реветь, не реветь», — повторяла я про себя. — Плакать не всегда плохо. Ты многое пережила. — Он не должен был… — Что ж, судьба неумолима. Она дарит одно, но забирает другое. Ты спасла многих. Очень многих. Но за все приходится платить. Тело сотрясала дрожь, сползла по стеночке на пол и разрыдалась, уже не сдерживаясь. Гендальф присел рядом. — Всегда приходится о чем-то сожалеть, — он вздохнул. — Замкнутый круг. И разорвать его… — он покачал головой и замолчал, но теперь уже надолго. Слезы вскоре высохли. Я вытерла мокрые щеки, жалобно шмыгнула сопливым носом. — Трандуил? .. — В трауре. Даже после смерти супруги он не выглядел таким отчаявшимся. Мне почему-то вспомнилось платье. Свадебное платье его жены. Он хранит его до сих пор. — Я виновата… — Нет. — Да! Мне нельзя было вообще здесь появляться! Я… — судорожный вздох. — Он не должен был, понимаешь? Гендальф, ведь он и Гимли… Гимли… Вопль отчаяния вырвался из груди, я ударила в стену кулаком. Гимли… К нему не вернется отец. Своим появлением здесь я разрушила две семьи… — Я ничего не могу исправить… — Можешь, — Гендальф положил руку мне на плечо. — Однажды у тебя будет шанс это сделать. Однажды ты поймешь, что все твои действия решают чьи-то судьбы. Однажды, — он наклонился ближе, — однажды ты сможешь исправить все. Воистину ты не дочь майа, не жительница нашего мира, не творение Иллуватара. Ты другая. И ты — наша судьба. Я заморгала глазами. Что? Судьба? Тогда уж я скорее злой рок. И хорошо бы от меня избавиться, пока еще кто-нибудь не умер. — Ты ведаешь, что будет, — говорил Гендальф тем временем. — Сосчитай тех, кто не погибнет потому, что ты уничтожила Кольцо. И не жалей ни о чем, ибо у тебя всегда будет возможность все исправить.