Белладонна

Душно! Как же душно! Воздух словно лип к коже, вызывая стойкое желание сбросить намокшую от пота одежду, подставить тело освежающим струям дождя. Но тяжелая грозовая туча, низко нависшая над лесом, все никак не могла разразиться дождем, и тяжело дышалось влажным воздухом. Чувствовалась угроза, словно черная тень накрыла лес. Владыка Зеленолесья стоял на балконе, пристально вглядываясь вдаль, ожидая дождя, чтобы успокоить не только жар собственного тела, но и утешить мысли. Мало было волнений, связанных с появлением пауков в лесах, с набегами орков и угрозами темного властелина, собирающего силы, так еще и эта девчонка. И хотя сыновья Элронда покинули его королевство, хотя уехал полный расстроенных чувств Элронд, хотя девчонка пока вела себя относительно смирно, что-то все равно не давало покоя. Она так и не вернула камзол. И можно было бы махнуть на него рукой, но кто знает, что напридумывала себе эта глупая человеческая девушка. Абсолютно бесцеремонная, развращенная, бесстыжая девчонка. Она неожиданно появилась в его дворце, говорила странные вещи, была странно одета, странно себя вела, но все же что-то подсказало, что отпускать ее будет опасно. Но вот время шло, орки продолжали искать ее, рыская в окрестностях его королевства, а она совершала глупость за глупостью, пока в конце концов не совершила самое настоящее непотребство. С двумя малознакомыми ей мужчинами! Да как такое можно! Удивительно спокойно еще реагировал на это Элронд. Но вот Трандуил не мог забыть. Ни ее дерзкого взгляда, ни дерзких речей, ни вечного упрямства. Он пытался урезонить ее, пытался ее сломить, она должна была стыдиться своего поступка и молить о прощении, а вместо этого сбросила простыню, открывая свое тело. От этого неожиданного, дерзкого, вызывающего поступка перехватило на миг дыхание. Не то чтобы в ней было что-то особенное, просто в меру красивое женское тело. Поруганное тело, - тут же напоминал себе владыка Лихолесья. Но почему-то в этот момент стало жаль ее, такую дерзкую и надменную, ничего не стесняющуюся и решительную. С одной стороны, он испытывал отвращение к ее поступку, его трясло от ярости, когда он представлял, что эти двое бесстыдных мальчишек вытворяли с ней на берегу реки. Он слишком запутался в своих собственных чувствах, а ведь это не свойственно эльфам. И уж точно это не свойственно ему! О Эру, все же набросить камзол ей на плечи было так глупо! Что она возомнит теперь? Он с тревогой ждал ответного шага. Но его не следовало уже довольно долго. Белладонна жила, как и прежде. Он видел, что она переживает из-за того, что многие ее друзья теперь смотрят на нее с презрением, но по-прежнему не спешит раскаиваться. И она не отказывается от своих слов о том, что сама по своей воле отдалась близнецам. А может, она просто защищала их, зная, какое суровое ждет их наказание за надругательство над девой? Или он просто слишком хорошо о ней думает? Или уже достаточно хорошо ее знает? Сомнения… сомнения… Сколько можно колебаться? Давно пора оставить девчонку жить так, как она живет. И лучше бы, конечно, найти себе другую горничную, а ее отправить на кухню. Чтобы поумнела. Да, так он и сделает. Завтра. Или послезавтра. Трандуил облокотился на перила и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, низко опустил голову, протяжно застонав. Он мог бы отправить ее на кухню, убрать с глаз долой. Он бы мог так сделать. Если бы не сны. Яркие, живые, пронзительно-прекрасные сны, тягучие, как патока, будто посланные ему самим проклятым Морготом. Сны, где Белладонна смотрела на него с лаской, а не упреком, сбрасывала платье, подходила к постели, ласкалась, как кошка, гладила руками, смотрела вызывающе, будто спрашивала: «Осмелишься, король?» Во сне он терялся, боялся коснуться красивого тела, боялся, словно это решит его судьбу, но жаждал этого, как никогда в жизни. Он был уверен, что после гибели его жены больше никого никогда не захочет и не полюбит. Но он и не любил Белладонну! Он ее желал. *** В комнате опять темно. Не потому что ночь, просто пасмурно, а проклятущий кустарник загораживает даже слабый свет. Обычно солнечные лучи пробивались сквозь ветви, а сейчас и солнце было скрыто тучами, низко нависшими над лесом. Того гляди хлынет холодный дождь, разобьет стылый пейзаж тугими струями, нальет лужи во дворе, покроет деревья каплями влаги. Чтобы проклятущие конюхи, мимо которых мне приходится проходить по пути к колодцу, дергали за ветви, осыпая меня тысячей сверкающий водный капелек, а потом удирали, уворачиваясь от ведра и усмехаясь на мои проклятья. Но пока не было дождя, и душный предгрозовой воздух лип к коже, с трудом проникал в легкие, вызывая стойкое желание окунуться в воду, смыть с себя этот туман, всю грязь, пот, слезы. Но сколько можно реветь? Все уже закончилось. Уехали не только близнецы, но и Элронд уже два дня как покинул Лихолесье. Он собирался остаться еще, насколько я слышала, но перенес отъезд. Почему? Трандуил смотрел на него волком, неустанно напоминал о происшествии, давил как только мог. И я еще мелькала перед глазами постоянным напоминанием. Хотя надо признать, что больше я мелькала перед глазами Трандуила. Он как с ума сошел: цеплялся ко всему, придирался к каждому моему жесту, стоял над душой, пока я завтрак раскладывала, сидел и пялился, как я расправляю постель, пристально следил, как я прибираюсь в кабинете. Я только и успевала ворчать ему: «Ноги убери, мне тут помыть надо!». Он ни разу не напомнил про камзол, который набросил мне на плечи. Ни разу не спросил, где он и не сожгла ли я его уже на ритуальном костре. Я плотнее натянула на себя свое импровизированное одеяло, все еще хранящее запах Трандуила и цветочной воды, который он пользовался. Камзол, шелковый и мягкий внутри, снаружи имел более грубую и плотную ткань и был расшит серебром. Я завернулась в него, как ребенок в одеяло. Запах цветочной воды обволакивал меня со всех сторон. Сегодня у меня было что-то вроде выходного, это значило, что меня гоняли меньше, чем остальных, и еще я имела возможность удрать и спрятаться где-нибудь, чтобы меня не трогали. В эти последние летние дни все как с ума посходили, запасаясь яблочным пюре, яблочным вареньем, яблочным компотом, яблочным хрен-знает-чем-еще. Кажется, они совали необычно богатый в этом году урожай яблок куда ни попадя. Клянусь, я видела, как повариха кидала яблоки в суп! А яблочные оладьи? Яблочный пирог? Яблочный мусс? Печеные яблоки? Яблоки в сахаре? Его величество заявил, что если я еще раз притащу ему на завтрак яблоки, он скормит их мне. Да-да, вот так он жесток. А ведь это еще не весь урожай яблок, подвезут еще ранней осенью. И куда их девать – черт их знает. Это была бы, в общем-то, не моя проблема, но яблок было так много, что они шли во все блюда, и меня от них уже мутило. А вдобавок ко всему меня частенько запрягали эти яблоки мыть, резать, крошить, измельчать, тереть. И вот сегодня должны подвезти еще одну телегу с яблоками, и я сбежала с кухни, закрывшись у себя в комнате. Я легла на кровать, завернулась в королевский камзол и предалась горьким размышлениям. Депрессия. Наступала осень, наступала и депрессия. И еще я жутко скучала по Элрондионам, по их беспечным шуткам, по их улыбкам, серым глазам, горячим объятиям и ласковому обращению «ежик». Мне их не хватало. Или просто не хватало кого-то. Хотелось, чтобы пришел, обнял, утешил. Да бред, никто все равно не придет. Разве что Найна, чтобы позвать на кухню к яблокам. Или заявит, что Трандуил забил на мой график и желает видеть немедленно. Да впрочем, он не только на график забил. И не только он. После происшествия с близнецами все косились на меня, перешептывались за спиной, будто я какое-то чудо-юдо. Даже Лирианна меня какое-то время избегала, Найна смотрела волком, и совсем перестал со мной общаться Наэтон. Он был сторонником «свободных отношений» среди эльфов. Это значило, как оказалось, что он может позволить себе поцеловать девушку до замужества, даже до помолвки, да что там, просто так без причины поцеловать девушку, не планируя с ней дальнейших отношений. Ну вы подумайте, какой развратник! Я, когда Лирианна рассказала мне об этом, только фыркнула. М-да, свобода, говорите? Секс был среди эльфов запретной темой, об этом стеснялись говорить, это было неприлично, грубо, пошло. Но почему-то хихикать по-девчачьи, обсуждая красоту какого-то эльфа было нормальным. А заикнуться о поцелуе с ним – просто развратом. Мда, суровые эльфийские нравы. Потребовалось какое-то время, чтобы мне простили мои «грехи». Ну как простили… просто перестали обращать на меня внимание. Удивительно, но об этой истории мне самой старались не напоминать, а кто-то вообще счел меня «заблудшей душой». Снисхождение я нашла, как ни странно, со стороны хранителя библиотеки, когда пришла сдавать ему очередную книгу. Он же протянул мне томик «Правила этикета и нормы морали Эльдар. Исследования Гериха Мароккона». Я скептически приподняла бровь. - И вы тоже? – фыркнула я. – Ну сколько можно, в самом-то деле? Ну что такого плохого в сексе? Я была уверена, что эльф возмутится, покраснеет, отчитает меня, но он только покачал головой. - Ничего плохого в этом нет. И я знаю, что люди более свободны в своих нравах, чем мы, эльфы, но ты ведешь себя вызывающе даже для них. Это норма в твоем мире? Я неопределенно пожала плечами. - Не совсем, вообще-то. Просто… просто меня не осудили бы за ночь с двумя красивыми мужчинами те, кто сами в тайне этого желают. Все эти эльфийки могут сколько угодно твердить мне о морали, но женское неистребимо сидит в них. Я знаю, что либидо эльфов… хм, как мы помягче сказать… - Я понял тебя. И я понимаю, почему Элрондионы выбрали именно тебя. Ты человек, и ты готова была откликнуться на их желания, не так ли? – я кивнула. – Они юны и вздорны для эльфов, более свободны в своих чувствах и в их выражении, хотя это и приносит немало горя их отцу. Принц Леголас никогда не позволил бы себе подобного, он придерживается более строгих норм. Но Элладан и Элрохир, насколько мне известно, хотят иначе провести свою жизнь. И они потому выбрали для себя не только иной путь, но и иное поведение. - А Трандуил? – внезапно нахмурилась я. - А что его величество? – лукаво улыбнулся эльф. - Ну… - замялась я. – Элронд говорил что-то… про молодость. - Ох, молодость, - усмехнулся эльф. – Молодости многое прощается. - Что-то мне никто не прощает, - нахмурилась я. – Да и вы не ответили! - Нет, я ответил, - хранитель сунул мне в руки книгу. – Прочти это. Это будет тебе полезно. - Но мне нужно выбираться из этого мира, а не обосновываться в нем, изучая правила этикета! - А все же прочти ее, это будет полезно. Кто знает, куда еще забросит тебя судьба… «Мда, - думала я, тайком выскальзывая из библиотеки, - спроси у эльфа совет…» Уже спускаясь на нижние этажи, я, спрятав книжку под фартук, так задумалась, что едва не врезалась в светловолосого эльфа. - Ой! Прости… Я подняла голову. Леголас. Он холодно посмотрел на меня, отвернулся и пошел дальше своей дорогой. Я нахмурилась. И обиделась. Даже Трандуил отнесся ко мне более снисходительно. Он язвил, издевался, но хотя бы было ясно, что он ко мне чувствует. Если бы еще не этот проклятый камзол… Все-таки зачем он набросил мне его на плечи? Почему? Я искала ответы и не находила. Трандуил не из тех, кто будет заботиться о таком геморрое, как я. Что еще это может быть? Отвращение к моему телу, которого недавно касались руки двоих мужчин? Может быть… Или это - что сказал Элронд? Не-ет, это невозможно. Он смотрит на меня так, будто собирается в скором времени убить. Наверное, я зря не ушла с близнецами. Здесь даже Леголас (сердце заныло от обиды) на меня злится. - Злобные ханжи, - бормотала я про себя, направляясь в свою комнату. - Кто злобные ханжи? – громко потребовал незнакомый голос, и я резко обернулась, слегка отпрянув. Проклятые остроухие! Как же тихо ходят! - Никто… - потупила я взгляд под пристальным взглядом рыжеволосой эльфийки. Капитан королевской стражи шагнула из тени. - А мне кажется, ты имеешь в виду своих коллег и друзей, - заявила она. – А также всех, кто осуждает тебя. По ее голосу стало ясно, что она тоже меня осуждает. - Тебе кажется, - отозвалась я. Тауриэль смотрела надменно и немного презрительно, словно королева, и я злилась на нее. Раньше она даже не заговаривала со мной ни разу, а тут словно подстерегала, чтобы наброситься с обвинениями. - Не думаю, - пожала плечами эльфийка, подходя ближе ко мне. – Вы, люди, как открытая книга, все ваши эмоции написаны у вас на лице. Ты злишься на меня, - я не стала это отрицать. – Но напрасно. Я здесь, чтобы поговорить с тобой о Леголасе. - Что? Это о принце я-обиделся-непонятно-на-что? - И этот разговор не для коридора. Я вынуждена была пригласить ее в свою комнату и даже предложить ей сесть, потому что она все равно пришла бы в мою комнату и уселась на мою кровать. Просто с моим приглашением все это выглядело не так вызывающе. - Так что ты хотела мне сказать? - Только то, что ты сильно оскорбила принца своей связью с Элрондионами, - я пожала плечами. Мы с принцем не были даже друзьями, хотя его общество и было мне приятно, а уж чем он там оскорбляется вообще не мое дело! – Он был увлечен тобой. - А по нему этого не скажешь! – выпалила я. – Если он был увлечен, то должен был дать это понять. - О, он забыл только об одном – что ты человек, а люди всегда так спешат! – всплеснула руками Тауриэль. – Если бы ты немного подождала… - Подождала чего? Пламенных признаний, речей о вечной любви, баллад под окном? Я человек, как ты мне напомнила, Тауриэль, я смертна. Нет и не может быть никакой любви между мной и Леголасом. И его отец такого точно не допустит. Я удивляюсь, как он вообще меня не убил! Тауриэль опустила голову и тихо отозвалась: - Его остановили. - Что? - Его остановили, - повторила она. – Трандуил выгнал бы тебя прочь, отослал бы как можно дальше от дворца, но его остановили. Орки. Не думаю, что я должна тебе это говорить, но полагаю, что ты об этом можешь что-то знать. Орки всюду ищут какую-то девушку. Наши шпионы докладывают, что она носит имя Евгения Лиховецкая. Они уверены, что эта девушка – ключ к установлению господства орков и уничтожению всех прочих народов Арды, что она владеет оружием, которое не в силах представить никто из живущих здесь. И я бы заподозрила, что эта девушка ты, но за все время, проведенное тобой здесь, стало очевидно, что никаким оружием ты не владеешь. Ты даже не маг. А эльфийской магии удивляешься как настоящему чуду. Но его величество не хочет отдавать тебя в руки орков. Мало ли что ты можешь знать про эту Евгению Лиховецкую. - Угу, - кивнула я, пряча взгляд. Они все же подозревают, что это я – Евгения. Трандуил уж точно. Да, он не смог прочесть, что написано в моем паспорте, но это же только укрепит его веру. Я пока под защитой здесь, никто меня не выгонит, будут терпеть мои выходки. Я закусила губу. Евгения Лиховецкая, значит. - И что будет, если ее найдут? – поинтересовалась я. - Думаю, ее участь будет печальной, - вздохнула Тауриэль. – Орки не отличаются милосердием. - Ну да, - согласилась я, - ты права. И знаешь что… я пожалуй, извинюсь перед Леголасом. А то что-то он сам на себя не похож.