***
Эта суббота стала последней в уходящем году. Поэтому поход в Хогсмид стал самым настоящим праздником для студентов Хогвартса, и Лили Поттер не стала исключением. Она подумывала остаться в замке в этот день, но всё же решилась выйти с кучей весёлых гриффиндорцев, распевающих рождественские песни. Где-то посреди дороги её перехватили братья Скамандеры, точнее Лисандер: Лоркан ворчливо семенил рядом, недовольный новой компанией. Но девушка не стала сильно обращать внимание на угрюмого близнеца. Когда Лис предложил зайти в “Три метлы”, она не отказалась, но Лоркан всё же ушёл в противоположную сторону, оставляя их наедине. — Странно это всё, — сказал когтевранец, откидываясь на спинку стула. — Люди умирают, а все вокруг весело ожидают Рождество. — Жизнь должна продолжаться, — пожала плечами Лили, беря в руки своё сливочное пиво. — Что-то много народу сегодня. Диалог совсем не клеился. То ли Лисандеру было интереснее обсуждать школьные проблемы и выдвигать теории проклятия, то ли Лили слишком часто оборачивалась на дверь, упуская суть разговора. Да, она оборачивалась на чёртову дверь каждый раз, когда звоночек звенел, оповещая о новых посетителях. Скамандер не особо замечал эти моменты. Погружённый в собственный рассказ, он перестал обращать внимание на уже скучающую Лили, которая изредка добавляла парочку фраз до имитации заинтересованности в его словах. И ведь этот парень на протяжении нескольких лет заставлял её коленки подкашиваться одним лишь свои присутствием. А теперь что? Он был мил и обаятелен, но иногда жутко нудил. Возможно, это присуще всем когтевранцам, как однажды выразилась Роза, игнорируя болтовню Максимуса. — Какие планы на каникулы? — неожиданно спросил Лисандер. — О-о, — сконфуженно протянула Лили. — Нет особых планов. Встретим Рождество в кругу семьи, навещу бабушку с дедушкой. Может, пойдём на парочку приёмов в Министерство, ну, и, конечно же, ежегодный Новогодний бал Малфоев. Ничего интересного. — Сплошная скукота, ты права, — рассмеялся юноша. — Часто бываешь у Малфоев? — В детстве — да, бывала; сейчас уже реже. Джеймс приезжает в Мэнор периодически. Или Скорпиус появляется у нас дома. — Даже не сомневался. — Почему спрашиваешь об этом? — Лили нахмурилась. — Малфой не вызывает доверия, — он провёл пальцами по своей кружке. — Ты и не должен доверять ему. Вы же не общаетесь. — Ты с ним общаешься. — Лисандер поёрзал на стуле, явно загнанный в угол собственными вопросами. — Не хочу видеть его рядом с тобой. И в любой другой день ей бы польстила такая забота, но точно не сегодня. Лили выпрямилась, недовольная сказанными юноше словами, и отставила в сторону своё пиво. Лисандер не мог судить её окружение, хотя бы потому что не знал никого так же, как и она. — Скорпиус мне как ещё один брат. — Смотрит он на тебя не по-братски, — пробормотал Лис, утыкаясь взглядом в центр стола. Лили удивлённо вскинула брови, услышав неожиданную фразу. Это была ревность со стороны Лисандера? Или, может, мальчишеское соперничество? Но по выражению лица когтевранца было ясно, что тот явно не в восторге от Малфоя. Только причина такого отношения оставалась неизвестной. Входная дверь снова отворилась, впуская посетителей. Помещение заполнила новая волна гомона, потому как студенты Слизерина — а это были именно они, — не прославлены самыми тихими ребятами. Лили на секунду обернулась на них и почувствовала, как собственный вдох застрял где-то на пути в лёгкие, так как среди шапок, припорошенных снегом, выделялась светлая макушка Скорпиуса, которую нельзя спутать ни с чьей другой. Высокий юноша стряхнул с рукава тающие снежинки и провёл пальцами по волосам, укладывая пряди в привычную форму. Рядом с ним расстёгивала свою мантию Кассандра, параллельно переговариваясь с Оливией о чём-то только им известной. На удивление, среди них затесалась Кристина Нотт, выглядящая какой-то чужой рядом с однокурсниками. Айзек первый прошёл за стол вместе с Тиберием Монтегю. Слизеринцы сели за соседний от Лили и Лисандера столик, и теперь уже Скамандер заглядывал в их сторону, когда как девушка напротив демонстративно отвернулась. — Стоило только вспомнить, — проворчал он. Скорпиус едва повёл взглядом в их сторону. Лили вновь украдкой обернулась, не сдержавшись. Она не видела его полностью, но смогла боковым взглядом различить очертания тёмного свитера и наручные часы на запястье. — Не обращай внимания, — Поттер чуть улыбнулась и, поддавшись неизвестному порыву, накрыла пальцы Лисандера своими. Юноша заметно удивился, но руку не убрал, а лишь приподнял уголки губ в смущении. Лили же вновь бросила взгляд на слизеринцев, которые вообще не обращали никакого внимания на окружающих, громко переговариваясь друг с другом. Скорпиус говорил лишь с Кристиной — и достаточно тихо на фоне других, чуть склонившись, будто они обсуждали что-то личное. Давно ли они стали близки? Почему Кассандра спокойно сидит слева и держит его за руку, пока тот общается с другой? Скорпиус поднял голову и на секунду встретился взглядом с Лили, которая тут же отвернулась к Лисандеру, начав что-то говорить. Слизеринец кивнул Нотт, и та тут же покинула стол, будто ждала этого всё время. Она ушла из паба, а Кассандра положила голову на плечо своего парня, продолжая болтать с Оливией. Малфой вновь обратил внимание на Лили, болтающей за соседним столиком с кретином-Скамандером, что сейчас глупо ей улыбался. Он не разговаривал с ней уже давно. — Куда ты постоянно пялишься? — поинтересовался Тиберий. — У Скорпиуса нездоровый интерес к Скамандеру, — хмыкнул Айзек, за что получил пинок под столом от сестры. Скорпиус только закатил глаза на очередной выпад своего загонщика, переключив внимание на принесённые недавно кружки с пивом. — Кэсс должна была поглотить тебя ещё в утробе матери, чтобы мир не видел такое разочарование, — рассмеялся Монтегю, развалившись на стуле. Кассандра подхватила его веселье, как и остальные, оценившая вполне уместную шутку. У Айзека был слишком длинный язык. — Закройся, придурок, — Блэквуд насупился. Болтовня возобновилась, и теперь на соседний стол посматривал ещё и Айзек, что не осталось незамеченным Скорпиусом. Что-то ему подсказывало, что его интерес к Лили не такой уж и поверхностный, как казалось ранее. Слушая сплетни из уст Кассандры во время завтраков, Малфой часто улавливал имя Лили в контексте. Ничего обидного или оскорбительного в её адрес, но всё же… — Видел, какие она виражи вытворяет на поле? — донёсся до ушей голос Тиберия. — У Поттеров и правда это в крови, — добавил Айзек. — Не у всех. — Скорпиус усмехнулся, а несколько пар глаз непонимающе на него уставились. — Профессор Поттер в своё время не испытал удачи в квиддиче. Кажется, он что-то себе сломал; кажется, плечо. — Правда? — подала голос Оливия. — Я даже не знала. — Ты была совсем мелкой, Забини, — хохотнул Тиберий и отпил немного пива. — Сомневаюсь, что ты вообще вспомнишь что-то, когда была в том возрасте. Оливия бросила на него испепеляющий взгляд и вновь вернулась к разговору с Кассандрой. В этот же момент Лили достаточно громко рассмеялась, запрокидывая голову назад. Скорпиус вновь повернулся к ней, и теперь ему была видна крошечная ямочка на щеке среди россыпи прозрачных веснушек. Даже смеётся по-особенному красиво. Она заправила за ухо прядь волос и, сказав что-то Скамандеру, встала, взяв в руки свою мантию. Лисандер встал следом, но уходить, судя по всему, не собирался. Девушка подошла к нему и аккуратно чмокнула в щёку, из-за чего когтевранец заметно зарделся, опуская глаза. — Меня сейчас стошнит, — с отвращением буркнул Скорпиус. Чёрт возьми, вслух! — Я бы тоже не отказался от целомудренного поцелуя от Поттер, — пошутил Айзек, наблюдая за парочкой. — Такой моветон, — Малфой решил не показывать своего замешательства и продолжил дополнять Айзека, что выглядело не менее странно с его стороны. — Чья-то аристократическая задница недовольна, — подтрунивал Монтегю. Кассандра улыбнулась: — Я тоже целую тебя на людях. — Ты — другое дело. Блэквуд заулыбалась, чувствуя себя особенной. Но если бы она знала, что на самом деле имел в виду Скорпиус, то непременно бы оказалась на грани слёз. Её уникальность заключалась лишь в том, что юноше было всё равно, поцелует она его или нет. Но ему было важно, чтобы Лили не делала этого. Тем более со Скамандером. Тем более при всех. Такая колючая и запретная ревность коснулась сердца Скорпиуса. Вспыхнувшая симпатия по отношению к Лили оказалась настоящей проблемой для него, потому что стало невозможно не смотреть на гриффиндорский стол за завтраком, обедом и ужином, выискивая именно её рыжие волосы, которые отличались от остальных Уизли. Абсурд. Но это происходило, и Скорпиус уже устал сопротивляться самому себе. Он видел её в коридорах, смеющуюся с подружками; недовольную после не самой лёгкой контрольной, когда выходила из соседнего кабинета; сонную, когда покидала библиотеку, где решала домашнее задание, и абсолютно счастливую, сжимающую в руке свой первый золотой снитч. Она была такой искрящейся, словно самый настоящий фейерверк стал одним человеком, озаряя своим светом всё вокруг. И пусть в тот день шёл проливной дождь, Лили не боялась выглядеть грязной и мокрой, когда команда подкидывала её в воздух, скандируя её имя. Скорпиус стоял под крышей в самом низу трибун, под предлогом пожимая Джеймсу руку, поздравляя с победой, но на самом деле просто желая видеть поближе Лили именно в этот момент. Восхитительно-прекрасную и незабываемую, такую настоящую в своём триумфе. Этот образ стоял перед глазами, стоило только сомкнуть веки. И самое глупое и позорное заключалось в том, что она не отвечала взаимностью. Лили провела черту, оттолкнув его после самого первого матча в сезоне. И, как бы ни было обидно признавать, она была права. Скорпиус ей не нужен, как и она ему абсолютно не нужна. Совсем нет. Нет же? — Чего хотела Нотт? — вдруг поинтересовалась Кассандра, дёргая юношу за плечо. — Ничего серьёзного, просто дела старост, — спокойно ответил он, пока его мысли были заняты совсем другими вещами, о которых Кассандре знать не стоило. — Вы сблизились в последнее время… — Её я хотя бы могу выносить, чего нельзя сказать о твоём братце. Блэквуд поджала губы и замолчала, не став продолжать разговор. Скорпиус не скажет того, о чём не хочет говорить. Он будет смотреть в сторону и делать вид, что слушает остальных. Так было всегда. И исключений быть не может.***
Джеймс сидел возле койки Луи уже пятнадцать минут. Он пришёл сюда вместо того, чтобы отправиться в Хогсмид, потому что не хотел тащиться туда в одиночестве. Скорпиус сопровождал Кассандру, а Клементин вновь засела за уроками в подземельях. И даже Лили упорхнула куда-то вместе с подружками, оставив его одного. За окном шёл снег. Такой белый и яркий, что слепило глаза. Джеймс смотрел на улицу за плотным витражным стеклом, где носились младшекурсники, играя в снежки. Жизнь продолжалась. А Луи всё так же лежал под тонким одеялом, почти сливаясь с ним белизной. Такой же, как и снег, — только не двигается. Просто дышит. Незаметно, практически неощутимо, из-за чего Джеймсу приходилось наклоняться ближе к своему кузену, чтобы услышать этот слабенький шум его дыхания и медленное биение сердца. Чувство вины его сжирало. Больно, изворотливо, ковыряя душу самым тупым клинком, смазанным ядом. Поттер забыл, когда спал спокойно в последний раз после того, как к нему пришло осознание, что вина лежит лишь на его плечах. За один короткий миг его улыбка, озаряющая всё вокруг, стала фальшивой и чужой. И даже смотря на своё отражение в зеркале, он не видел самого себя. Лицо всё то же, но глаза… что-то в них стало другим. Лили ободряюще улыбалась и иногда подходила сзади, чтобы молча обнять и согреть дыханием спину. Скорпиус продолжал отпускать свои саркастичные шутки и критиковать его за отвратительный почерк и неправильные ответы на уроках, стараясь сохранить ту атмосферу беззаботности, что была с ними раньше. Джеймс был благодарен им за эту негласную поддержку без лишних слов о том, что всё будет хорошо. Ни черта не будет. Уж лучше продолжать жить так, как и раньше, чем бесить себя ложными надеждами о светлом будущем, где все живы и счастливы. Потому что чутьё подсказывало: эта история не закончится так, как в сказках. Джеймс Поттер не был похож на своего отца. Должно быть, именно это и служило неким балластом на его ноге, который не позволял решиться сделать что-то, что может помочь. У отца не было страха. А у Джеймса был. И это раздражало. Он ненавидел себя за трусость. За нерешительность в каких-то вопросах, за мягкость в других, за чрезмерно выраженное понимание людей. И даже панические атаки, преследовавшие его с детства, которые, как ему казалось, исчезли, заставляли вновь чувствовать себя ничтожеством, неспособным самостоятельно справиться с проблемами. — Эй, — раздалось сзади. Джеймс вздрогнул, резко оборачиваясь назад. За ширму зашёл Альбус, одетый как-то совсем уж по-домашнему. Должно быть, спустился сюда из своей профессорской спальни. — Почему ты один? Юноша неопределённо пожал плечами в ответ и вновь повернулся к койке кузена, принимая свою изначальную позу. Альбус поджал губы и, взяв стул, стоявший у пока ещё пустующей кровати, поставил его рядом со стулом младшего брата и сел рядом. Джеймс молча покосился на него, пока тот педантично расправлял складки на своих магловских джинсах. — У нашего Луи много друзей, — заметил он, кивнув на тумбу, заполненную всякой мелочью: игрушками, сладостями и даже стопочкой записок. — Ему нравится внимание, — наконец произнёс Джеймс. — О, да, — улыбка тронула губы Альбуса. — Такой же, как и тётушка Флёр! — Думаешь, он бы стал переживать из-за седины в волосах? — Определённо! Братья тихо рассмеялись, неосознанно стараясь не нарушить покой окружающих, хотя тем, очевидно, было всё равно. Вряд ли их сон возможно потревожить. К сожалению. Альбус тяжело вздохнул и перевёл свой взор с Луи на Джеймса, что сейчас рассматривал кузена, будто в ожидании, что тот подскочит с постели и скажет, что это шутка. глупый розыгрыш, как и все другие, что он придумывал вместе с Фредди. Такое горькое ожидание невозможного. И в душе профессора всё ныло и пекло от понимания тяжести того, с чем им пришлось столкнуться. Потому что родители всегда твердили о прекрасном мире, который заслужили их дети. О том, что когда-то страх окутывал каждого волшебника, но теперь всё по-другому. О том, что Хогвартс вновь стал самым безопасным местом. Как же он ошибался. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, Джим, — наконец произнёс Альбус. — Здесь нет твоей вины. Прости, что накинулся на тебя тогда. — Всё в порядке, — фальшиво-беззаботно ответил Джеймс. — Нет, — одёрнул брат, — вовсе не в порядке. Я знаю, что иногда перегибаю палку со своими нравоучениями. У меня нет цели задавить тебя. Лили отвечает на мои замечания, становясь вровень, но ты в такие моменты замыкаешься. Я не хочу, чтобы ты замыкался из-за моих слов, потому что тебе тяжело с этим справляться в одиночку. — Ал, я в порядке, правда, — Джеймс взглянул на брата. — Я знаю, что ты любишь нагнетать обстановку, поэтому не злюсь. Всё хорошо. Повисла пауза. Братья смотрели друг на друга, не решаясь продолжать столь странный для них диалог. Оба были в чём-то правы. По крайней мере, Джеймсу не были необходимы извинения Альбуса, который, по его мнению, был прав, когда обвинял в случившемся. Юноша сам осознавал это, потому и не затаил обиду на те слова, что услышал злополучным вечером в кабинете директора. Ала волновало всё вокруг, и разорваться между столькими важными событиями было не в его силах. — Я чувствую на себе ответственность за тебя. — Учитывая, что ты мой старший брат, то это вполне ожидаемо, — Джеймс хмыкнул. — Что тебя беспокоит? — Помимо того, что я активировал смертельное проклятие, и теперь какая-то часть студентов может отбросить коньки по моей милости? — Джим! — Альбус стал серьёзнее. — Я не один, Ал. — На лице Джеймса проступила чуть заметная улыбка. — У меня много друзей. Профессор приподнял одну бровь. — Ладно, — сдался младший Поттер, — у меня есть только Скорпиус. Мне его вполне достаточно. Ещё есть Кристина. — Нотт? — удивился старший. — Думал, вы не ладите. — Она противная порой, но очень понимающая. Своеобразно, правда, но ей удаётся быть именно такой. — Юноша посмотрел в зелёные глаза напротив. — Я вовсе не один, как ты думаешь. Альбус понимающе кивнул. — Ты не рассказывал родителям? — поинтересовался Джеймс, начиная теребить пальцами край своего свитера. — Нет. Им незачем знать такие подробности. — Папа не был бы в восторге. От меня всегда было много проблем. — Эй, не говори так! — Альбус чуть толкнул его в плечо. — Тебе ни за что не угнаться хлопотах за Лили. Только ей не рассказывай! — Я серьёзно, Ал. — Джеймс, кажется, не чувствовал себя настроенным оценивать шутки. — Он слишком многое пережил, и я не могу позволить ему разочаровываться во мне, потому что я заварил эту кашу. Я буквально возродил то, с чем он боролся всю свою юность. — Очень драматично, Джеймс, — раздалось со спины. Братья обернулись на появившегося за ширмой мистера Малфоя в белом именном халате. Рукава были спущены, что означало, что он просто пришёл провести регулярный анализ состояния пациентов. Мужчина посмотрел на Поттеров чуть насмешливо, пока оба вставали со своих стульев в знак уважения. Такая дурацкая привычка, выработанная с самого детства. Он сам их этому учил: вставать, если вошёл кто-то более важный, чем ты сам. Ну, или женщина. Драко достал свою палочку и чуть склонился над Луи, вычерчивая в воздухе известные лишь ему символы. Где-то над грудью появилось оранжевое свечение. Он кивнул самому себе, достал очередной пузырёк из своего кармана и влил содержимое прямо в подвешенный у изголовья сосуд, из которого тянулись несколько трубок прямо к предплечью Луи, пропадая в венах. Такая своеобразная интерпретация магловских капельниц, которые ускоряли процесс смешения зелий с кровью. — Ты виноват, но не настолько, чтобы в тебе можно было разочароваться, — наконец сказал Драко, выпрямившись. — Это всего лишь случайное стечение обстоятельств, а на твоём месте мог оказаться любой другой студент. Даже хорошо, что книга оказалась в твоих руках. — Что же тут хорошего? — удивился Джеймс. — Хотя бы то, что в твоей голове отнюдь не пусто, как считают многие. Джеймс Поттер, ты действительно умён. Тебе нужно всего лишь направить свои мысли не на самобичевание, а на что-то более ценное, что имеет результат. Братья молчали, а Драко, закончив свою короткую речь, перешёл к следующему пациенту, чтобы провести диагностику. Альбус чуть склонился к Джеймсу и едва слышно шепнул: — Он крутой. — Он меня всегда пугал своей загадочностью, — так же тихо ответил тот. — Меня тоже. Они переглянулись, понимая друг друга без слов. За окном по-прежнему шел снег. Рождество по-прежнему приближалось. А Альбус и Джеймс продолжили сидеть возле койки своего кузена Луи, обдумывая слова, что минутами ранее были сказаны Малфоем-старшим, и ожидали, что, возможно, какое-то чудо вполне может случиться. Хотя бы в Рождество.