***
Теперь он входил в лабораторию, испытывая непрекращающееся чувство тревоги. Альбус не мог ничего с собой поделать, как бы ни старался. Каждый раз, заходя в просторное помещение с сотнями флаконов и колбочек, множеством котлов и десятками порошков, он нервно сглатывал комок беспокойства, фокусируя взгляд на высоком мужчине в белом халате. И пусть частенько этот халат, оставляя Драко в своей повседневной одежде, оказывался перекинутым через стул, состояние Альбуса ничуть не улучшалось. Малфой-старший нынче не отличался спокойствием. После ночного визита крестника своей супруги и увлекательных рассказов о золотом дукате, Драко всё больше и больше опасался последствий, которые могли настичь Поттера в случае неудачи. Альбус хоть и сдался, решив не настаивать на своих идеях, но всё равно вызывал какие-то опасения. Этот молодой мужчина не относился к категории тех, кто легко бросает задуманное. И Драко, как бы ни отрицал этого, всё равно переживал за Альбуса, выросшего на его глазах. Все махинации с артефактами обычно заканчивались печально, даже если сам артефакт не представлял угрозы. В неумелых руках опасно даже перо. Альбус посмотрел на Драко, отсыпающего мерной ложкой фиолетовый порошок, и тихонько присел на стул. Малфой даже не обратил внимание — или сделал вид, по крайней мере, отвлекаться точно не стал. Тишина давила. — Ты был у директора? — поинтересовался мужчина, не отрываясь от своего занятия ни на мгновение. Альбус неопределённо пожал плечами. По правде говоря, он хотел пойти к Макгонагалл, но в последнюю минуту передумал. Стоя напротив величественной горгульи, он так и не решился пройти в кабинет директора. Где-то в глубине души он знал, чем закончится разговор. Макгонагалл тоже не стала бы рисковать. Но стоило ли проворачивать всё в одиночку? Он сомневался. — Я подумал, что и так знаю её ответ, — наконец произнёс Альбус. — Мой ответ ты тоже знал, но всё равно пришёл. — Просто это ты. В какой-то степени ты мне как отец. Крёстный даже, — он неловко осёкся. — Не говори дяде Рону. — Это будет стоить мне немалых усилий, — губы Драко дрогнули в улыбке, но он сдержался. Напряжение исчезло. Дверь лаборатории вновь отворилась, впуская Гермиону, следом за которой шла Скарлетт. — О, ты тоже здесь! — воскликнула некогда Грейнджер, увидев своего крестника. — Разве у тебя нет уроков? — У меня ещё пятнадцать минут до начала первого занятия. — Мы хотели обсудить кое-что, — замялась Скарлетт, явно чувствующая дискомфорт в этой компании. — Но я сомневаюсь. — Что же вы, мисс Морель? — снисходительно обронил Драко. — Не стоит стесняться, мы выслушаем вас с приветливом удовольствием. Конечно же, сарказм в его голосе заметил бы даже глухой. Гермиона закатила глаза, стараясь игнорировать поведение мужа, а Альбус лишь перевёл взгляд на ещё более сконфуженную и растерянную Скарлетт. Он кивнул ей, молча поддерживая, а молодая женщина, пытаясь справиться с собственным неуверенным голосом, произнесла: — Существуют зелья, в которых используются не самые легальные ингредиенты. Что насчёт крови единорога? — Она захрустела тонкими пальцами. — Звучит, безусловно, глупо, но… — Почему бы не угробить и без того обречённых детей? — тут же нашёлся Малфой. — Прекрати, Драко! — шикнула Гермиона. — Я знаю, как это звучит! — Скарлетт ушла в защиту. — Но у нас не так много вариантов, поэтому стоит рассмотреть даже самые сомнительные. — Сомнительные? — Мужчина оторвался от смешивания зелий. — Можете прямо сейчас отправиться в Больничное крыло и перерезать глотки всем, кто там лежит. Эффект будет примерно тот же! — Я не предлагаю напоить детей кровью единорога! Я говорю о том, что можно не использовать. Всегда есть другой ингредиент, который способен нейтрализовать некоторые свойства. Вам должно быть об этом известно не понаслышке, мистер Малфой! — Именно поэтому я имею полное право назвать вашу идею сущим бредом! Вы понятия не имеете, на что способна кровь единорога. Я видел того, кто её испил. И поверьте мне на слово, смерть его была отвратительной. Морель сжала губы, стараясь справиться с подкатившей волной раздражения, в то время как Драко оставался спокоен, хоть и говорил резко. Он был прав. Опять и снова. В очередной раз отмёл её идею, словно мусор, так и не удосужившись вникнуть в мысли преподавательницы. — Ты перегибаешь немного, — Альбус встал со своего места. — Давайте думать рационально. — Вы тратите время, ища противоядие, — Драко посмотрел ему прямо в глаза. — Но яда нет. Вы забываете о том, что находится в основе случившегося. Это что-то – проклятье. И если нам не удастся найти его создателя, который, возможно, умер ещё в девяносто восьмом, то нужно искать ту книгу. Практически любое проклятие можно обернуть вспять. — Тогда зачем вы здесь? — Скарлетт выпрямилась. — Зелья – это ваша стихия. Что же вы здесь делаете, если зелья не спасут? Малфой на мгновение прикрыл глаза, будто собираясь с мыслями, заставив присутствующих в лаборатории чуть напрячься. — Я выигрываю время, — выдохнул он. — Я делаю то, что у меня всегда получалось лучше всего: я тяну время. Оттягиваю смерть, нависающую над койками детей. Я не спасатель. Я никогда им не был и не стану. Но мне подвластно время. Каждый сосуд в этой комнате, — он обвёл рукой пространство, — заменяет маховик времени. Знаете, чем? Вам интересно, мисс Морель, чем же так похожи мои зелья с артефактами, что недоступны никому из нас? Они все способны изменить ход событий. Если понадобится, то я годами буду отдалять смерть от учеников, подвергшихся проклятью, пока оно не будет снято. И теперь, — голос Малфоя зазвенел холодом, — что здесь делаете вы? Испытываете удачу? Вами движут амбиции? — Я здесь, чтобы помочь! — Вы здесь, чтобы мешать. Кто в здравом уме предложит использовать кровь единорога? Никто. Только самовлюблённые всезнайки, считающие себя двигателем прогресса. Преподавательница промолчала. Альбус покосился на Гермиону, но та лишь качнула головой, будто прося не лезть в это. Но он не мог. Драко всегда был слишком жёстким. Он перегибал палку в своих высказываниях, не задумываясь о том, что может ранить кого-то. Пусть он и был абсолютно прав, Альбус не смог найти в себе силы отпустить ситуацию. В то время, как Скарлетт держалась молодцом, гордо глядя на мужчину, ему вдруг захотелось встать перед ней, что он и сделал. — Почему ты всегда отметаешь чужие идеи? — возмутился Поттер. — Каждый раз у тебя находится тысяча аргументов, если нужно круто обесценить. — Давно ли у тебя появился такой гонор, мальчик мой? — не без ехидства ответил Драко. — Дукат! — воскликнул Альбус, шагнув вперёд. — Ты не позволил мне! Гермиона подозрительно прищурилась. — О чём это вы? — произнесла она. — Твой драгоценный крестник заявился к нам домой в ночи, предлагая отыскать золотой дукат. — Альбус! — Гермиона шокированно уставилась на него. — Ты в своём уме? Декан Слизерина поджал губы, жалея о сказанном. Ей не нужно было знать об этом. Конечно, крестная не станет ругаться или ещё что-то в этом духе, но слушать часовые лекции о том, как это «опасно» не было никакого желания. А судя по округлившимся карим глазам, глядящим прямо на него, она не намеревалась оставлять эту информацию как данность. — Зря мы послушали Макгонагалл, — добавил Драко. — Нельзя было подпускать детей к важному делу. Я говорил, что они будут только мешать. — Я не ребёнок! — разозлился Альбус, сжимая кулаки. — Ты ребёнок, Альбус Поттер, и я убеждаюсь в этом каждый раз, когда ты выходишь из себя по щелчку пальцев. В твоей голове идеи настолько гениальны, насколько и глупы. Ни одной мысли о последствиях. Должность преподавателя и декана не делает тебя взрослым человеком, способным рассуждать наперёд. И даже опыт работы в Аврорате тебя не закалил настолько, чтобы отключить все органы чувств и мыслить холодной головой. Ты всё ещё движим эмоциями, как и твой младший брат, как и твой отец, когда был юн. — Но и ты был ребёнком! — не унимался Поттер, стараясь хоть как-то защититься посредством нападения. Нападать на Драко Малфоя — заведомый провал. — Именно поэтому я знаю, каковы последствия необоснованных амбиций. Жизнь – это череда событий. Сегодня Морель использует кровь единорога, ты найдёшь дукат, а что будет дальше? Показать вам последствия использования этой крови? Ты уверен, Альбус Поттер, что действительно знаешь, что будет, когда пытаешься поддержать её? Каждая капля в неумелых руках — смерть. И не одна, а множество. А итог необратим даже спустя годы. И в это мгновение, когда Альбус не мог вымолвить ни слова, стоя перед не менее шокированной Скарлет; когда Гермиона сжала губы в точку полоску, слушая слова своего мужа, которые слышала очень давно. Когда Драко, снимая свой халат, небрежно отбрасывая его на край стола, стал поднимать рукав своей темно-синей рубашки, под ней забелела кожа, осквернённая уже поблекшей со временем, но с по-прежнему узнаваемой татуировкой, полученной в те времена, когда каждая секунда равнялась целой жизни. Последствия крови единорога. Скарлетт стыдливо опустила глаза в пол, пытаясь не таращиться на метку. Но Малфой держал свою руку перед собой, показывая, демонстрируя этот знак, как символ чего-то, что никогда его не покинет. А череп и выползающая из него змея оставались на том же месте, побледневшие, перекошенные от множества шрамов поверх чернил. — Драко, — тихо вымолвила Гермиона, опуская свои тёплые пальцы на его предплечье. Она заглянула в его лицо, стараясь отыскать там хоть что-то, и увидела страх. Тот самый страх, появившийся там однажды, когда они были очень молоды и глупы. И теперь этот страх плескался в серых глазах, видимый только ей одной. И Альбус сдался. Не навсегда, но на время, пока не найдёт новый способ помочь. — Они поняли, Драко, — ещё нежнее шепнула Гермиона, не отнимая ладони от его кожи. И он опустил руку, возвращая рукав на место и застёгивая манжету. Одному Мерлину известно, о чём размышлял Драко Малфой в эти короткие секунды молчания, но стало предельно ясно, что этот человек вряд ли пойдёт на риски. Сколько раз Альбус повторит это самому себе, прежде чем вновь шагнёт вперёд, игнорируя все предостережения? Не знал никто. И вот, стоя посреди лаборатории рядом с впечатлённой происходящим Скарлетт, ему не терпелось найти новый способ, который мог бы привести к успеху в устранении проклятия. И если он готов был отмести в сторону вариант с использованием крови единорога, то золотой дукат всё ещё сидел внутри его черепной коробки. Эта идея вцепилась в его мозг мёртвой хваткой. Да так сильно, что даже серьёзный голос Драко не смог его остановить. Малфой являлся чуть ли не единственным человеком, которого он знал, кто способен рисковать. Но Альбус совершил ошибку, надеясь на него. Ему было что терять. Слишком высокая цена для семьи Малфой. Исчезнувшие артефакты? Увольте! Только не на его веку. И Альбус смирился с тем, что придётся самостоятельно прокладывать пусть к разрешению проблем, настигнувших школу. Сказать отцу — плохая идея. Гарри Поттер тоже не желает вставать на опасную тропу: ему хватило этого в юности. Остаётся лишь он, Альбус. И Скарлетт, так или иначе посвящённая в тонкости и нюансы. Он справится. Обязательно. Начнёт оттуда, куда может дотянуться без посторонней помощи, а дальше будет импровизировать. Решит по обстоятельствам, как поступать и куда сворачивать, где остановиться и уйти прочь. Но сейчас Альбус даже не думал сдаваться. И пока взгляд Гермионы излучал неприкрытое беспокойство за своего крестника, в голове его возникал план. Шаткий, нестабильный и, возможно, провальный. Самый настоящий план.***
Астрид тысячу раз пожалела о своей просьбе этим утром. Ей вдруг взбрело в голову заплести косы, которые самой себе делать не очень легко. А Кристина была в последние дни невероятно грустной. Хорошая идея, чтобы поднять настроение подруги, верно? Посидеть вместе на перемене, позаплетать косы и поболтать о всяком. Вот только Кристина, хоть и согласилась, витала где-то в своих мыслях. Конечно, это не было чем-то удивительным, потому что она редко делилась своими переживаниями, оставляя эту возможность Астрид, но всё-таки Нотт настораживала своим поведением. Она несколько раз выдернула парочку волосков, затягивая светлые пряди на голове пуффендуйки, которая стойко держалась, чтобы не послать всё к чертям собачьим. Только лишь сжимала пальцами краешек стола в кабинете. Мимо пролетали зачарованные бумажные клочки, отправленные однокурсниками друг другу, пока в помещении царил гул подростковых голосов. На Нумерологию приходили немногие студенты. Кристина посещала эти занятия для общего развития, мотивируя себя тем, что цифры помогают справиться с дурными мыслями. Ну а Астрид решила, что составит ей компанию, да и к тому же это очень хороший предмет, который пригодится ей в будущем. Льюис планировала стать ликвидатором заклятий. Кристина, узнав об этом, расхохоталась. Астрид вновь дёрнулась, когда пальцы Кристины подцепили уже зафиксированный участок волос и потянули вверх. Кошмар какой-то! Сдались ей эти косички?! — Ты скоро закончишь? — поинтересовалась девушка, скрестив пальцы. — Скоро начнётся урок. Кристина не ответила, продолжая своё занятие. Спустя пару минут она всё же закончила и присела на свой стул. Астрид внимательно проследила за взглядом подруги, заметив, что та наблюдает за Скорпиусом Малфоем, сидевшим на другом ряду в одиночестве. Он смотрел в окно, задумчиво перекатывая перо в своих тонких пальцах. А за стеклом светило февральское солнце. Снег почти растаял. — Как бы ты себя чувствовала, если бы родной тебе человек предал твоего друга? — вдруг спросила Кристина, повернувшись к сконфуженной подруге. — Ты это к чему? — осторожно спросила Астрид. — Смотрю на Скорпиуса и думаю о том, каково ему быть меж двух огней. Льюис вздохнула, желая ответить, но не стала. Скорпиус всё ещё сидел на своём месте, даже не шелохнувшись. Она знала, что произошло. Это был тот самый редкий разговор с Кристиной, когда Нотт позволяла себе раскрыть душу. Астрид не понимала её, но пыталась принять. И такой неожиданный вопрос, касающийся Скорпиуса, тоже не давал покоя. Юноша выглядел иначе: волосы не были идеально уложены, где-то выбивались завившиеся пряди, коих никогда в жизни Астрид не видела; рубашка чуть смялась в области воротника, а галстук и вовсе отсутствовал. Слишком небрежный Скорпиус Малфой. — Думаю, он просто не знает, на чьей стороне ему быть, — предположила Астрид. — Он винит себя. — Себя? — Кристина вскинула брови. — Разве только в том, что знал и молчал. Но его можно понять, хоть и злюсь из-за этого. — Нет, — девушка покачала головой, — дело в другом. Мне кажется, Скорпиус чувствует ответственность. Не оградил влюблённого друга от своей сестры, не сказал ей, чтобы она не игралась. Он ведь всю жизнь за ней разгребает, ты же всё видела с самого детства. Клементин для Скорпиуса значит больше, чем кто-либо другой. Их отношения испортились, когда он начал подозревать её во лжи. — Он выбирает Джеймса… — Да. Малфой выбирает Поттера. Он прекрасно понимает, что сестра не пропадёт, но вот друг – ещё как. Не пришёл на игру Слизерина, Кристина! — Астрид понизила голос до едва ли слышного шепота. — Самый главный фанат своих соперников, не пропустивший ни одного матча. Каково тебе самой было видеть Джеймса в этот день за столом Гриффиндора, одетым в обычную одежду и ковыряющим завтрак? Скорпиус не имеет права оставлять его одного. — Я уже и забыла, что ты можешь быть такой проницательной, — усмехнулась Нотт. — Если бы ты часто делилась со мной своими переживаниями, то не удивлялась бы этому. — Я не переживаю, — отмахнулась слизеринка. — Может, беспокоюсь немного. — Это одно и то же, — вздохнула Астрид. Кристина не ответила. Профессор Вектор вошла в кабинет, и класс погрузился в тишину, сопровождаемую лишь скрежетом перьев, записывающих очередную лекцию. Так и прошёл час, а затем и другой, вплоть до самого обеда. Кристина инерционно всегда оборачивалась к Скорпиусу, даже когда Нумерология закончилась и однокурсники растворились в коридорах, чтобы добраться до нужных этажей. Она всегда следила за его платиновой макушкой, выделяющейся на общем фоне. Но Скорпиус ли был ей нужен? Отнюдь. Но так хотя бы был шанс увидеть Джеймса, который, как ей казалось, решил не ходить на занятия. На завтраке он отсутствовал. Нотт это напрягало и злило. Но больше всего она злилась на Клементин, которая вела себя так же, как и всегда. После их стычки в день матча, Малфой вернулась к своему обычному режиму: проводила время в компании Блэквудов, иногда сидела в библиотеке с Оливией, но вот только Кристиана рядом не наблюдалось. Кристина сразу заметила его отсутствие. Он держался чуть поодаль, предпочитая компанию однокурсников из Слизерина и парочки из Когтеврана. По нему не особо замечалось, что что-то не так, но от девушки не укрывались взгляды, изредка направленные на Клементин. Вот так одна девушка смогла надломить нескольких парней, всего единожды солгав. А Кристина злилась с каждым разом всё больше и больше, желая дать своей битой по голове Клементин, чтобы у той мозги встали на место. Но она продолжала лишь наблюдать со стороны, держа себя в руках изо всех сил. Обед обещал быть таким же, как и всегда. Никаких скандалов, никаких интриг. Спокойный приём пищи, если его можно назвать спокойным, учитывая возрастную категорию находящихся в Большом зале волшебников. Один лишь профессор Поттер в сердцах что-то доказывал своей коллеге профессору Морель, смотревшей на него с нескрываемым удивлением, чуть приоткрыв рот. Конечно, отсюда Кристина не могла ничего услышать, да и не было ей интересно. Не тот Поттер. А за гриффиндорским столом, как и в любой другой день, веселились Уизли, да так, будто один из них не лежал при смерти. Это лучше всепоглощающей скорби. Намного лучше. Кристина многое знала о скорби. Мысли вдруг повернулись в ином направлении. Она вспомнила об отце, чьё письмо прочитала утром перед матчем. Он редко писал, но зачастил в последнее время, что немного настораживало. Не рассказал ничего нового, зачем-то упоминал Марго Идрис, чуть не свалившуюся с лестницы, и пожелал хорошей игры. И всё. Больше ничего. Будто он написал письмо ради письма, а не для того, чтобы общаться с дочерью. Пергамент, к слову, не оказался сожжён, как его предшественники. Кристина оставила его на столе, решив, что избавится позже, а вечером, опьянённая победой и огневиски, отправила его в ящик. Напротив упал коричневый рюкзак. Девушка вскинула голову, чтобы ругнуться от всей души на того, кто побеспокоил её, но язык прилип к небу, оставляя там все возможные слова. — Ну и лицо у тебя, кошмар! Джеймс Поттер. Мерлин, ты издеваешься? Джеймс Поттер стоял напротив неё, сидящей за столом, и дожёвывал грушу. — На Зелья идёшь? Мне кажется, я напортачил в домашке. А она и слова не могла вымолвить. Онемела. Искала его взглядом весь день, но никак не ожидала увидеть. И вот он стоит перед ней, будто ничего не произошло, будто не стоял пару дней назад на морозе, захлёбываясь в тихой истерике. — Да, идём… — рассеянно ответила она. Машинально схватила свои вещи и вышла из-за стола, прошла вдоль скамеек и в конце присоединилась к Джеймсу. Кристина смотрела на него, практически не отрываясь, пока они шли по коридорам, а он рассказывал что-то про домашнее задание, сетуя на свою невнимательность. У него был удивительный навык делать вид, что всё в порядке. И если бы Кристине было всё равно, то она бы и не заметила изменений. Но когда они выходили из зала, Джеймс на секунду обернулся к слизеринскому столу, уголок его губ дёрнулся вниз, а после юноша продолжил свой путь. И Кристина Нотт видела это. Видела своими глазами эти мгновения его слабости. Где-то внутри Джеймс выл от боли предательства и истекал кровью. Улыбался миру вокруг, пока собственный мир рушился. И она не могла помочь. Хотела, но не позволяла. Не будет его спасать. Иначе он ничему не научится. Пусть поможет себе сам. А она просто будет рядом. Рядом.