*тев. - умный мальчик.
- Тогда в чем ее проблема? - Старший страж Маграт нахмурилась, непроизвольно отвлекаясь от диалога, чтобы отвесить расшумевшимся рекрутам строгого педагогического пинка. Новобранцы замычали от несправедливости и теперь шуршали на два тона тише. Женщина закатывает серые очи - этим только порождений тьмы подавай. - Проблема не в ней! Проблема в том, что она должна подчиняться магу! - Реккард и Маграт переглянулись, ощутив жгучую неприязнь. Успокоившая нервы Веланна решила вмешаться и установить справедливость. Все присутствующие за своими разговорами о законах кровавого малефикарского общества совершенно забыли о главных жертвах тевинтерского произвола: - Почему я совершенно не удивлена, что никто из шемов даже не подумал посочувствовать участи того несчастного эльфа? - Вообще то, он не был членом клана... - Оправдание Натаниэля неожиданно возымело действие. Когда хранительница представила себе, что слуга мог с самого начала расти в неволе, почти как их брошенные городские сородичи, на остром лице появилась гримаса болезненного, презрительного отвращения. - А вот именно с этим конкретным эльфом ты промахнулся, - Веснушчатая воительница загадочно подмигнула Натаниэлю. От ее веселого, но отчего то необыкновенно мудрого взгляда по спине пробежал предательский холодок. - Гмф, - Огрен фыркнул в бороду. Тема эльфов уже не представлялась такой интересной, да и не имела практически никаких пересечений с их сюжетом, исключая нежные чувства Веланны, конечно. - Собсна... а почему девочка теперь "против воли" жопу рвет? - Optima quaestione!* - Лаувея запрыгала на месте, радостно хлопая в ладоши. Вообще эльфийка вела себя так, словно сама впервые слушала этот рассказ вместе с ними. Или же ей доставляла настолько гипертрофированное удовольствие возможность отвечать на чужие вопросы. Добрая часть присутствующих уже расценила ее душевное состояние, как критически нестабильное.*тев. - Прекрасный вопрос!
- Тут такая история, дорогуши, просто закачаешься! На самом деле, прежде чем попасть в рабство, семья Сеси обрабатывала земли ее нынешнего хозяина. А потом внезапно пришли какие-то темные ребята, помахали перед носом распоряжением кваринусского судьи, и хоп - она уже на рынке рабов, - рыжая склонилась к уху косматого гнома, обнажая в улыбке жемчужные острые зубки. - ...голенькая. Огрен удивленно распахнул глаза, выплевывая выпивку. Его воображение было достойно орлесианского придворного художника и сейчас не на шутку разыгралось, представляя себе десятки обнаженных женских (и не только) тел, прикованных цепями и свободно демонстрирующих свою стать проходящим мимо господам, чтобы заинтересовать их и разорвать бесконечную череду рыночной толкучки. - Наверняка этот гад ее же и купил! - Буркнул Реккард, раздраженно глядя на отхаркивающегося собутыльника их рассказчика, которая пока что хранила удивительную трезвость мысли. Впрочем, с полбутылки "Антиванского красного" развязывается язык, но не клубок извилин. - Маги всегда стремятся обладать запретным. И используют свои темные силы, чтобы отбирать чужое у честных людей, развращать целомудренных дев... - Да ты не разгоняйся, - Остроухая отхлебывает из бутылки, избавляясь от обременяющих ноги сапог, подставляя одомашненному пламени промокшие на болотах пятки. - Они - эти маги, - между прочим, не только девственниц растлевают. Чуть приоткрытые губы шумно прогоняли воздух в созвучии с сопением курносого носика, который, забавно поднимаясь, образовал премилое сочетание со сдвинутыми на переносицу бровями. Измученные трудом, грубоватые, но при этом не лишенные изящества, руки были вытянуты вперед, а пальцы жесткой хваткой сжимали нечто овальное. Этой женщине явно снилось как она кого-то душит. Хотя, в силу последних событий нетрудно догадаться, кого именно. Проснувшись от резкого удара по плечу, она, распахнув сонные глаза, изумилась. Прямо перед ней, хриплым голосом зовя на помощь, с вылезающими "из орбит" глазами, стояла служанка-эльфийка, в ужасе держалась за цепкие ручонки Сесилии. Не вовремя Омладора подошла. Не прекращая извинятся перед несчастной, Сесилия даже не заметила, как прошла за ней следом по коридору и обнаружила себя сидящей уже за накрытым столом. Перед глазами холодная до блеска начищенная посуда и понимание случившегося наконец достигает темноволосой головки. Перекинув ногу на ногу, она попыталась изобразить как восседают на стульях аристократы (при этом по привычке сразу взяв в руку вилку). Сесилия, задрала голову и, прищурив глаза, гипнотизировала дверь, гадая: "Придет этот phaulius querulosus* отобедать из своей horomina** или нет?"тев.* - мерзкий ворчун тев** - "хоромины"
Спустя несколько минут вышеупомянутый волшебник, наконец, появился. Он вышел из противоположной двери, как обычно, в своей неторопливой манере прохаживаясь по комнате, занимая диаметрально-противоположное место. Кроме мужчины, женщины и нескольких метров стола, уставленных десятками блюд, в ужине больше никто не участвовал. Изредка мимо проходили эльфы, предлагая вино и справляясь, не нужно ли хозяину чего принести. Одного многословного взгляда красных зенок оказалось достаточно, чтобы слуги больше не приближались. Человек, имя которого сопорати так и не удосужилась спросить, сидел с недовольным лицом, молча сверля девушку взглядом, ожидая чего-то. Остроухая шваль уже вовсю начищала бокалы, предусмотрительно накладывая гостье салат. Магистр приподнимает серые брови и скептически осматривает темно-синее платье на девушке, вышитое серебряной нитью, одобряя свой собственный выбор. Мрачность у тевинтерцев присутствовала во всем. Даже в помидорках на салате было что-то демоническое. Девушка безжалостно пронзила вилкой вышеупомянутый овощ, не обращая внимания на кроваво-красные брызги. Хруст пережевываемой кожуры раздавался в тишине комнаты. Все слуги вышли. Точно таким же ненавидящим взглядом, каким она встретила этого пресыщенного, но явно не едой, магистра, Сесилия продолжала уничтожать салат. С чувством, аппетитно, играючи, наслаждаясь каждым кусочком, словно она пережевывала не еду, а ненавистного ей врага. Что отчасти истина. Возможно, сидящий перед ней гадкий тевинтерский "чудодей" и хотел что-то сказать, сверля ее тяжелым взглядом, но сама Сесилия не замечала этого. Точнее не желала замечать и не собиралась. Она была слишком поглощена своим новым развлечением. И начинать разговор с заносчивым стервецом-хозяином пока что ей не хотелось. Ожидание тянется. Бледноватое лицо мужчины меняет оттенки от красной злости до зеленой ненависти. Дно тарелки из дорогого фамильного сервиза бесстыдно-нагое (несчастной утвари не перепало даже пары листиков салата,чтобы прикрыть изящный кольцевой керамический узор с выписанными на нем мелкими завитками). Во внешности магистра ровно ничего не изменилось - на нем была та же мантия, в которой он еще с утра вышел встречать Сесилию. Разве что капюшон откинут назад, а седые волосы лежат более-менее ровно благодаря стараниям одной быстрой и очень настойчивой эльфийки. Напряженное молчание прерывалось звонким стуком вилки и хрустом свежих овощей, переминаемых зубами молодой ненасытной сопорати. Магистр глубоко дышал, сжимая двузубчатую вилку из эбонита, еле сдерживая нарастающее раздражение."Может она умственно-отсталая?" Решив облегчить гостье задачу, он многозначительно откашлялся. Девушка демонстративно закатила глаза, со спокойствием, достойным самого Думата, переходя к следующему блюду. Расправилась она с ним также быстро, а рисовать абстрактные рисунки замасленной вилкой очень скоро наскучило. Так что Дусманис соизволила снизойти до разговора: - Если ты не прекратишь сверлить меня своим увядающим взглядом, у меня случится индижестия. - Она вонзает вилку в сочный кусок баранины. И пока масло и мясной сок стекали на тарелку, Сесилия продолжала: - Неужели ты забыл помолится перед едой, раз до сих пор не словил в рот ни кусочка? Пытаешься что-то мне сказать своим "многозначительным" молчанием? - Прыснув, девушка положила вилку со стейком обратно, и взяла в руку нож. Что противно тебе видеть как едят сопорати, напыщенный муфлон? Ты еще и не такое со мной увидишь! Я тебе обещаю, ты поплатишься за все свои бессовестные дела! - Простолюдинка следила за реакцией мага, методично выковыривая застрявшие между ровными зубами кусочки еды. Она, кажется, думала выдать что-то еще, но зарождающуюся в темноволосой голове мысль оборвал строгий голос. - Я жду извинений. Выражение лица Сесилии изменилось. Положив нож, она снова принялась грызть мясо, перед этим бросив: - Ну жди, мне то что? - И не прекращая сверлить его отдающие красным, как те съеденные ей в начале ужина томаты, глаза, думала: "Это мне что ли перед тобой извинятся? Уж кому кому, а это явно не мне следует извинятся. Или..." - Неужели мы такие нежные, что не можем стерпеть пару правдивых "ласковых" в свой адрес? - Вырвалось у сопорати. Конечно она считала себя правой. У мага на лице возникло знакомое выражение, которое сегодня утром там уже появлялось. Да он бы и равному по чину такого не спустил, а тут перед ним сидит невоспитанная "девочка" и мало того, что никакого почтения к его сединам не выказывает, так еще и нарочно игнорирует все возможные правила приличия. - То, что ты сидишь за этим столом не дает тебе права поливать меня грязью. Насколько мне известно, отец с матерью тебя не в стойле держали. - Мужчина нахмурился и склонился вперед, опираясь руками на стол. - Так не лай, как безродная шавка и извинись за свой поганый язык, Сесилия Дусманис! Бронзовые очи девушки вспыхнули, как у затравленного одержимого - праведным огнем униженных судьбой. Как вы заметили, Сесилия была гневливой особой, поэтому вполне в её духе было кинуть в человека, который ее раздражал, кусок мяса со вставленной в него вилкой. Что она собственно и сделала. - Тогда нечего было меня покупать, ты, insanus magister*! Делаешь что вздумается, а потом "не поливайте меня грязью, я весь такой grata et delicatus**"! - Сесилия изображала тощего скукоженного мага, с обращенным к небу, лицом. - За правду не извиняются! - Охристые взбешенные глаза буравили мужчину. Не смотря на то, что Сесилия была еще немного голодна, её зверский аппетит постепенно пропадал. "Бесит меня!"тев.*- долбанутый магистр тев.**- нежный и хрупкий
Дядя в возрасте вскакивает также резво, как подтянутый юнец лет на двадцать его моложе. Как раз вовремя, чтобы увернуться от пролетающего мимо куска мяса с ароматным шлейфом, врезавшегося в противоположную стену. - Stulta*, я не прошу, я требую от тебя элементарной вежливости, правила которой соблюдает последняя остроухая тварь в этом доме! - Магистр делает несколько шагов, выпрямляясь и величественно неся ореол праведного альтусского гнева на жалкую простонародную челядь. Полы мантии колыхаются в такт ходьбе всего несколько мгновений, ибо делает он только три уверенных шага в сторону оппонента, выбрасывая вперед карающий перст, громогласно скандируя. Голос, проникновенный и гулкий, устремляется под коварные высокие потолки, резонируя от великолепной акустики, которой позавидует любой храм. Жрец говорил ясно и каждое слово отпечатывалось в сознании ударом обжигающего кнута его аскетичного красноречия, отточенного в самозабвенных молитвах, возносимых Первому Богу: - Ты понятия не имеешь о моих целях. Ты и подобные тебе всю жизнь просуществуют в темном невежестве спящих! Или ты желаешь вернуться на рынок рабов и потом, подобно грязной блуднице, ублажать своего нового хозяина ночами и исступленно стонать в его потных руках?!тев.* - дура
Сесилия немного опешила от наглости собеседника, но слова оскорбления остались на языке, когда она задумалась над смыслом его речи. - Конечно жить в твоем доме куда лучше, чем лежать под гнусным противным мужиком и вместо надменного и заумного голоса слышать надменный и пошлый... - Когда этот тевинтерец подходил к ней, она вдруг поймала себя на мысли,что не испытывает к нему особого отвращения. - Но ты, лучше этих новых хозяев только в том, что не распускаешь руки. - Женщина подсознательно чувствовала, что стоящий перед ней человек слегка не похож на других альтус. (Неужели она поняла это, только тогда, когда он оказался так близко?) Но затаенная, берущая корни еще у её предков , фамильная ненависть, все еще оставалась. Сесилия не собиралась внимать словам этого зануды, она хотела ему насолить, и поэтому - укусила магического засранца за его магический палец. Мужчина не успел переключиться из режима "воодушевляющей проповеди" в "разговорный" и громко вскрикнул, когда острые зубы тяпнули его за палец со всей затаенной мощью своего голоса. О Думат, ты должен был его слышать! Из-за взятых в порыве гнева низких нот и растягивающей слова интонации, крик прозвучал, как низкое оперное пение, что только усугубляло ситуацию. Кто-то из эльфов оперативно отворяет двери и со всех ног несется на помощь,по пути спотыкаясь и запуская содержимым подноса в молодую гостью. Маг вырывает руку и дает нахалке звонкую пощечину. - Festis bei umo canavarum!*тев.*- Я буду твоей смертью!
Соус ручьями стекает по ткани платья. В волосах застряли кусочки пищи : риса, кунжута, салата и многих других, понятных только одним поварам в этом доме, продуктов. Хорошо прожаренная отбивная смачно опускается на пышущую здоровьем грудь, скрытую под нарядом. Сесилия закрыла глаза. "Что за внезапное перемирие? Какая то паршивая магия этого насквозь пропитанного ей поместья?" Темная густая бровь нервно подергивалась. Она совершенно не злилась на опростоволосившегося эльфа. С кем не бывает? Забыв о том,как хозяин неожиданно взял "нижнее ля", женщина сейчас в своей душе лелеяла один лишь нарастающий гнев. Она не стремилась сделать больно этому тевинтерскому shithead*. Она стремилась окунуть его в грязь, как когда-то его предшественники окунули в грязь ее родителей. - Это я буду твоей смертью! - Вскричала женщина, дав магистерской гадюке ответную пощечину сочной, хорошо прожаренной отбивной. Этот жирный, как будто один большой "чавк", звук - был неподражаем.тев.*- говнюку
Жрец Думата отшатнулся, сделав шаг назад, изумленно покачав головой и полными негодования голубыми глазами глядя на темноволосую грубиянку... Постойте, они же были красно-рыжие? Времени на осознание этого факта женщине не предоставили: седой маг хмурится, опуская кончики поджатых растрескавшихся губ и схватив со стола миску, полную редких и жутко-дорогих пурпурных мидий, выловленных кваринусскими рыбаками как раз на берегах его владений, вываливает ее содержимое на голову грубиянки. - Не дождешься, Дусманис! В шоке вдохнув, Сесилия потряхивала руками от текущих по её телу скользких соков морских животных. "Fraudulenti vasa pessima*!". Девушка не желала уступать и готовила контр-удар. Резко подпрыгивая к столу, она схватила стоявший кувшин с компотом, в котором благодушно замоченные фрукты стараниями старой эльфийской кухаркой, настаивались годами, и с криком,переходящим в благородный контральто : - Посмотрим, Амладарис! - Вылила содержимое на "просто потрясную" мантию магистра и его заумную жреческую башку.тев.*- мерзавец
Мужчина старается увернуться, но безуспешно. Липкая, сладкая жидкость заливает тело, склеивает седые волосы, придавая им розоватый оттенок. Маг коротким жестом убирает компот с глаз и кидается к двум рядом стоящим супницам, поочередно выплескивая ароматные блюда на подол женщины. Далее, Жрец Думата захватывает вазу с фруктами и в сторону сопорати летят запущенные магией виноградные лозы и налитые сочные сливы. Одна смачно врезается в пухлую женскую щечку и магистр торжествующе низко хохочет. - Отведай-ка своих фруктов, сопорати! Сесилия старалась изо всех сил, но не смогла увернуться от прилетевшей ей в глаз и разорвавшейся в нем, мягкой сливы. Гневливо закинув за спину взъерошенные уже "грязные" волосы, девушка секунду посверлив злорадствующего хозяина, подошла к столу. В ход пошла тяжелая артиллерия. Схватив покрытую оранжево-коричневой корочкой индюшку, за ногу и по пути запустив другую руку в спокойно желейным образом дрыгающаяюся иноземную икру, Сесилия двинулась на единственного сейчас врага в этой комнате. - Любишь заморскую икру, дорогой мой? - Влепив рукой по возможно уже что-то понявшему лицу чародея, женщина замахнувшись, готовилась ударить мясистым птичьим телом по заносчивому ублюдку. Его "святейшество" опасно отклоняется назад, хватаясь за руку с протянутой икрой, не так давно залепившей ему обзор, возвращаясь с ее помощью в вертикальное положение. Только он хотел смахнуть икринки, как противник безбожно огрел его птицей. - А индюшатину любишь?! - Кажется, мертвое тело вышеупомянутой индюшки решило спасаться бегством, и отдав в залог ногу, выразительно шлепнулось об пол, разбрызгав своим соком подолы дерущихся. Сесилия не растерялась и врезала оторванной ногой по коварному лицу "собеседника". Эльфы сгруппировавшиеся за дверью, все это время подслушивая, чувственно ахнули. Маг фыркает, высмаркивая из носа забившихся туда не родившихся потомков морских тварей и успевает парировать бананом следующий удар, сжимая в руке кожицу и тем самым выстреливая содержимым кожуры фрукта в загорелое личико. - Тьфу, мерзавка. - Здесь уже не слышится злобы, а человек, бегущий вдоль стола и хватающий ювелирно-выделанные канапе, сырный салат, печеный картофель с золотистой корочкой, над которой так долго трудилась кухарка уже мало чем напоминает ту усталую загадочную личность. Разве что своей манерой двигаться и делать каждый жест осмысленно, точно он имеет какое-то значение в контексте всей существующей Вселенной. Под ногами схватившей дорогую тарелку девушки образуется сверкающий круг парализующей печати. Прислуга в очередной раз замирает, затаив дыхание, ожидая страшной подлости или кровавого безумства от своего господина. И действительно, лицо у магистра сделалось пугающе серьезным. Он подходил медленным шагом человека, намеревающегося совершить ритуальное убийство. Остановившись напротив Сесилии, он долго и пронзительно смотрел в ее ореховые глаза, а потом снял одно канапе с подноса и... сунул ей в нос. Еще одно в волосы и еще одно, и еще... Скоро сопорати стала похожа на обвешанное съедобными игрушками праздничное дерево. Только тогда действие парализующего заклятья спало и маг заторопился в противоположную часть стола, вынуждая разгневанную гостью догонять его. Сесилия, зло прорычав, схватила со стола тарелку с пирогом (вроде бы с фруктами и вроде бы с кремом, да и вроде бы не пирог, а торт какой-то) и бросилась вдогонку удирающему гаденышу, попутно уворачиваясь от летевших в её сторону кусочков салата. - Госпожа Дусманис так хороша в диадеме из вареных яиц. Она желает затмить всех модниц Минратоса своим видом, я полагаю? Быстро настигнув жертву, женщина хитро улыбнулась,намеренно налетела на злого-презлого, коварного жреца, и они вместе опустились на пол. Шлепнувшийся в районе ширококостной груди, торт развалился на множество кусочков. - Упс, не рассчитала. - Голос Сесилии уже стал заигрывающим и веселым. Запустив пальчики в сладкую многослойную выпечку, Дусманис с улыбкой, уже даже не гневной, а задорной, начала размазывать всю эту прелесть по чужому лицу. Дрожжевая кара настигает раньше, чем магистр успевает дезориентировать градом из картошки. В волосах застряли коржи и помадка, о Думат, сколько же всего они пихают в эти торты? Не в силах сдерживать рвущийся наружу смех, женщина прикрывает рот сладкой рукой. Звонкий хохот разносится в большой столовой. Неужели получилось даже мило? Тот самый эльф, что встречал Сесилию по прибытии, опасливо заглядывает через щель и тут же закрывает дверь с видом нашкодившего мальчишки. - Насмехаясь над жрецом, ты смеешься в лицо своему Богу, нечестивая! - Заявляет маг и тоже улыбается усталой, но довольной улыбкой. Ритуальное одеяние стало похоже на половую тряпку еще больше, чем прежде, а прекрасному темно-синему платью с кружевным высоким воротом теперь место только на помойке. Он разгибается, принимая сидячее положение и прихватывая кусок торта жестом опытного скульптора живо размазывает его по лицу Сесилии, превращая волосы в странное сладко-супово-салатовое сооружение с несколькими косо-торчащими канапе. - Я больше не могу... - прошептала Сесилия, неосознанно хватая мужчину за руку. Но прекратить смеяться она не могла. Коварный малефикар воздвигал купола Златого града из смазанных кремом черных кудрей, а его "проект" безудержно хихикал. Но веселье не может длится вечно. Вечна только тишина - словно соответствуя этой заповеди Драконьего Бога в двери выходит счастливая полненькая мадам, всю неделю трудившаяся над этим ужином, предвосхищая появление в их безрадостном пыльном доме нового гостя, способного оценить по достоинству ее мастерство. Субтильные, мельтешащие у дверей эльфы не смогли ее остановить - женщина упрямо двигалась к цели, раздвигая рабов, как архитекторы Минратоса стены будущих сооружений. - Господин, я пришла узнать как вы и ваша гостья оцени... - Грешники замерли, повернув измазанные в "кулинарном шедевре" лица к остолбеневшей кухарке. Она так ровно и долго стояла, что магистр даже проверил, не сотворил ли он ненароком под ее ногами еще одну руну паралича? - КАКОГО ДЕМОНА!? - Озверевшая кухарка хватается за волосы, в исступлении разбивая одну из тарелок. Темные керамические черепки с печальным звоном разлетаются в стороны, а взгляд хозяина неожиданно стекленеет. В столовой установилось траурное молчание. Забившие дверной проем эльфы сжались в кучку. Все смотрели испуганно, ожидая худшего. Маг подбирает один из темных черепков и смотрит на него, как на погибшего родственника. - Господин, я не хотела... - он останавливает ее скупым жестом и молча удаляется в свои покои, сухо бросив слугам: - Уберите здесь все. - Да ты внезапен, как везделаз. - прокомментировала ситуацию Сесилия,пожав плечами и предложив кухарке свою помощь. Она была озадачена новым открытием - оказывается,занудный малефикар тоже умеет веселиться.