***
Джон зашел в палату только вечером, освободившись от Грегори и Майкрофта. Шерлок все еще спал, он спокойно дышал, его грудь мерно вздымалась, с него сняли тот костюм, а на экране показывался его стабильный пульс. Джон со вздохом присел на стул около кровати и привычным жестом протянул руку к кудрям. Они уже не такие мягкие, они грязные и слипшиеся, но Джон все равно не убрал руки. Какая разница, если Шерлок наконец с ним? Джон нежно погладил большим пальцем по его щеке. Шерлок пробормотал сдавленно «Редберд, не надо меня облизывать, я только из душа, ну ладно». Джон улыбнулся и убрал руку. Надо что-то делать. Он не мог позволить Мориарти и дальше мучить его любимых. Джон уже предупредил Гарриет о возможном нападении, но она и сама была в курсе, как приближенная Холмса-старшего. Они давно не виделись, Гарри все время занята, и даже на общих заданиях они не успевают поговорить друг с другом. Шерлок очаровательно нахмурился и схватил Джона за руку, не давая отстраниться. Ватсон замер, боясь лишний раз шевельнуться, чтобы не разбудить пациента. Шерлок довольно улыбнулся и снова заговорил во сне, он и понятия не имел, где находился на самом деле. — Не покидай меня, останься со мной, — взмолился он. — Ты всегда уходишь. — Я никогда не покину тебя, — пообещал Джон. Он не был уверен, услышал ли его Шерлок сквозь сон, но он блаженно улыбнулся и замолчал, продолжая крепко сжимать его руку. Джон остался на месте, несмотря на то, что вскоре спина затекла от неудобного положения, и он даже задремал, пока внезапная мысль не пронзила его разум. Он ведь солгал. Ему придется покинуть Шерлока, рано или поздно, ему придется умереть, чтобы Шерлок жил. Это было неприятно чувство — обманывать близкого тебе человека. Джон никогда не был святым и не мог сказать, что никогда никому не лгал. Он врач, в конце концов, а эта профессия требует тонкого подхода к правде. Он лгал, много раз, врал, недоговаривал, сотни, тысячи раз, и редко испытывал муки совести. Ложь во имя благо. Но сейчас он не мог оставить Шерлока в неведении. Неужели он действительно поверит в смерть Джона? Что с ним тогда станет? Сможет ли он пережить этот удар? Очередной удар. Только у Джона нет выбора. — Я не позволю ему навредить тебе, — прошептал Джон. — Я отомщу за тебя. Я сделаю что угодно, чтобы тебе больше никогда не пришлось бы страдать из-за него. Шерлок ничего не ответил, Джон вздохнул и сдвинулся на стуле. Он будет оберегать его сон всю ночь.***
Виктор ввалился домой далеко за полночь. Он опять пробыл неделю вне дома. Виктор искренне обожал свою работу, но только не в такие дни. Хотя, за его зарплату, он должен сносить все удары судьбы с широкой ухмылкой. Виктор откинул чемодан в сторону и принял разбирать вещи. Все, в ближайшие дни и носа не высунет за порог, будет заказывать еду на дом и достанет купленные в Швеции игры. Отличный недельный отпуск его ждет. Большинство людей предпочитало съездить на юг в отпуск, но Виктор постоянно был в движении, и остановиться хоть на секунду было для него величайшим счастьем. Разобрав свои вещи, переодевшись и приняв душ, он приземлился на диван. Домашний телефон светился, оповещая о пропущенных звонках и непрочитанных сообщениях. Виктор вздохнул — сколько раз говорил, что ему бесполезно звонить на домашний! Виктор равнодушно пролистывал страницы с пропущенными, не находя в себе сил перезвонить, и тут заметил сообщение от Шерлока? Шерлок? Что? Виктор озадаченно взглянул на имя, но оно не исчезло. И правда, спустя стольких лет молчания Шерлок решил позвонить ему… Но зачем? Раньше они часто проводили время вместе. Господи. Да они жили в одной комнате! Учились в одном университете, Шерлок был очаровательным заучкой — слишком милый и привлекательный, чтобы получить клеймо ботаника. Чересчур неловкий порой, он с легкостью справлялся с самыми сложными заданиями. Ему нравилось в чем-то занимать первое место — тогда его лицо озарялось чудесной улыбкой, и все в одном с ним помещении чувствовали неосознанную привязанность и желание защищать. Он был булочкой с корицей, мягким и добрым, всегда готовым придти на помощь. Однокурсники и учителя не могли сопротивляться его обаянию, и Шерлок, сам того не подозревая, завел множество друзей и влюбил в себя целую кучу народа, включая всех трех братьев Виктора, которые даже не учились с ними. Шерлок не зазнавался, хорошо учился, отлично выглядел, прелестно краснел, красиво говорил и не пытался умничать — все любили его. И лишь Виктор знал все его тайны и слабые стороны, каждый его недостаток, разочарование и бессильную злость, внезапные слезы в три часа ночи, зависимость от курения, полную непереносимость крепкого алкоголя, в худшие времена им игнорируемую. Шерлок в его глазах был человеком — печальным, униженным, мечтающем о большем — настоящим человеком, а не той идеальной пародией, которую видели все. Он отлично умел притворяться. Даже слишком хорошо для такого невинного человека как он. В планы Шерлока не входило никого в себя влюблять, он даже не подозревал о своей огромной власти. Виктор часто замечал, что он к себе несправедлив, всегда движется к недостигаемой цели, завышенной сверх меры планки, поставленной старшим братом. Правда состояла в том, что и без дедукции Шерлок был гением. Виктор пару раз встречался с Майкрофтом Холмсом, и тот не произвел на него хорошего впечатления. Тревор искренне ненавидел его за то, что произошло с Шерлоком. Будь у него нормальная самооценка и трезвый взгляд на самого себя, он давно бы уже осознал свою силу. Кто знает, может, из Шерлока вышел бы идеальный злодей — с мотивированной злостью на брата, огромным влиянием и острым умом он стал бы соперником не слабее Мориарти. Наверное, оно и к лучшему. Виктор не мог также не признать, что Майкрофт действительно заботился о младшем брате. — Я предлагаю Вам сотрудничество, мистер Тревор, — заявил Майкрофт в день их знакомства. — Какого рода? — Я беспокоюсь о Шерлоке и желаю знать, что мой брат находится в безопасности, — вкрадчиво говорил он, тогда еще не Британское Правительство, просто успешный агент, быстро шагающий по карьерной лестнице. — Мне бы хотелось, чтобы Вы сообщали мне все подробности его жизни. Разумеется, все в пределах разумного, и оплата соответствующая. Как Вам мое предложение. В принципе, Майкрофта можно было понять. Помимо всех своих талантов, Шерлок обладал еще одной, весьма бесполезной способностью — попадать во всякого рода неприятности. Они так и познакомились — глупо и неприятно. Виктор всегда любил собак, хотя отец и запрещал держать крупных животных в доме из-за обилия детей и дорогих вещей. Даже поступив в университет, Виктор забрал с собой своего бульдога Колина. Он — самое мирное существо на свете, ему было лень просто лежать, он был способен лишь есть да спать, на большее его рвения не хватало. Впрочем, порой у него случались всплески активности. И именно в один из таких дней, они и столкнулись с Шерлоком. Колин мгновенно вцепился ему в ногу, укусив до крови. Виктор ринулся на помощь и поспешил предложить оплатить врача. Шерлок согласился. В больнице они невольно разговорились, оба обучались на одном курсе в университете, потом стали общаться и после выписки, встречались каждый день, затем съехались, решив — так им обоим будет легче. Оба из богатых семей, но решили бунтовать и жить без подачек родителей, принимая не больше, чем их однокурсники. Вместе искали работу, готовились к сессии и даже пару раз целовались. Впрочем, это ни к чему не привело — их дружба, начавшаяся так странно и нелепо, была намного дороже отношений. И все равно Виктор не смог помочь ему во время затяжной депрессии и увлечения наркотиками. Когда Шерлок сбежал, он вместе с Майкрофтом пытался отыскать его, но все было напрасно. Виктор продолжил обучение, сдавшись, потом узнал, что Шерлока нашли и отправили на лечение, к нему не подпускали никого, поэтому ходить бесполезно. Вскоре их общение окончательно сошло на нет, и они оба затерялись по городам. А теперь этот звонок. Неужели Шерлок решил вернуть старую дружбу? Виктор совсем не против, хотя они оба уже совсем другие люди. Не сказать, что они вообще не общались — поздравления по праздникам, не более того. Виктор старательно делал вид — он не сталкерящий извращенец, он просто неожиданно полюбил детективные истории и детективов. Ему нравился блог Шерлока, и он был искренне рад за старого друга, нашедшего новое увлечение и… как охарактеризовать их отношения с доктором? Виктор не знал точно. В любом случае, на всех совместных с ним фотографиях Шерлок казался невероятно счастливым. Главное, чтобы этот доктор был его достоин… Виктор дрожащей рукой нажал на прослушивание сообщения. — Отстань, Грелль, я совсем не пьян, — отозвался телефон голосом Шерлока — очевидно пьяного. Виктор нахмурился. Шерлок звонил ему, напившись, и отсюда вытекает сразу несколько вопросов. Во-первых, почему он вообще пил? Шерлока трудно назвать любителем алкоголя, он никогда не пил без причины, значит, что-то серьезное случилось. Во-вторых, почему он позвонил именно Виктору? Они не общались много лет, а ведь у него есть свои друзья. В-третьих, кто, черт подери, такой Грелль? — Все, я позвонил Виктору, — протянул Шерлок. — Ты его не знаешь, он такой клааассный. Нет, классный, но не такой как Джон. Джон тоже классный, только по-другому. Все, звоню, молчи. Привет, Виктор! Как поживаешь? Ха-ха, прости, мы же не виделись… пять? семь? угх, ничего не помню… Неважно, не самое лучшее начало для разговора. Прости, что давно не писал, весь по уши в работе, делах, Мориарти и Джоне. Ой, как двусмысленно получилось. Я люблю Джона, но он такой зануда порой. А представь, я раскрыл дело! Только это грустно — я подвел влюбленную в меня женщину и помог брату. Майкрофт — мудила, он всю жизнь мне испортил… не отбирай телефон, Рейгар! Начал нести хрень, как он разочарован, а я вуаля — раскрыл проигранное им и Джоном дело. И не спасибо, ни благодарю, ни-че-го-шень-ки! Я оскорблен до глубины души! — Ты пьян до глубины души, не доставай человека! — прозвучал незнакомый мужской голос. — Это вообще кто? — Это Виктор, — очень подробно объяснил Шерлок. — Он хороший, и у него милые песики. Эй, Виктор, а ты знал, что в России тебя бы звали Витя? Витенька! Эй, Витек, представь, вся моя жизнь упала на дно, меня скоро уволят, в меня влюблены хорошие люди, а я не могу ответить взаимностью… Майкрофту плевать, а Джон такой непонятный и загадочный, кто знает, о чем он на самом деле думает?! Я же люблю его, а он… — всхлип. — он, — всхлип громче. — Шерлдок, ты в порядке? — озабоченно произнес все тот же мужской голос. — Не утешай меня, я ноющий придурок! От меня одни проооблемы, — всхлипы продолжались. — Прости, Вить, я переборщил. Скучаю по тебе и нашим разговорам до рассвета. Джон загоняет спать… Это забота? Не знаю… Приезжай, Виктор, я буду тебя ждать! Адрес: Бейкер-строт, 221Б. Ой, ты же меня помнишь? Имя Шерлок Холмс, мы с тобой учились вместе. Помнишь, мы вместе пытались создать генномодифицированное яблоко-банан? Ждуу, Виктор, скорее приезжай. Раздался писк, сообщение отключилось. Виктор сидел без движения еще минуту, всматриваясь в телефон. Потом он резко вскочил на ноги и потянулся к чемодану. Отдых откладывался на неопределенное время.***
На следующий день Джон был чертовски занят, проведя в лаборатории и кабинете Майкрофта множество часов, выпил столько кофе, прочитал целую кучу отчетов и пытался соединить нити. Гарри сидела рядом и задумчиво перебирала бумаги — она казалась помолодевшей и счастливой, несмотря на обстоятельства. Их отношения с Кларой наладились, появилась стабильная работа (и постоянная — никогда не уволишься. Никогда), успешный рост карьеры, так что Гарри не видела больше смысла хандрить. Мориарти ее не особо интересовал, хотя она согласилась улучшить защиту. Единственные, за кого она переживала, это Джон и Клара. Теперь ей пришлось взять отпуск на работе и постоянно сидеть у жены на работе. Благо, хоть Кларе было с кем поболтать, хоть Гарри и ревниво осматривала любого, кто подходил к ней. Джон запрещал за него переживать. Зато Клара почти не спорила — смирилась уже. Да и особого желания умереть в страшных муках у нее не было. — Жаль, что мне не удалось познакомиться с твоим парнем, — с сожалением произнесла Гарри. — Как он? — Состояние стабилизировалось, угрозы для жизни нет, — монотонно ответил Джон. Он не спорил с Гарри, что Шерлок ни разу не его парень — у него не было на это сил. Гарри воспринимала его молчание по-своему, с изрядным весельем. На фоне остальных хмурых служащих, она казалась ярким солнцем, неизвестно зачем появившимся в этом темном месте. — Привет, Клара, — помахал Джон вошедшей женщине. — Как жизнь? — Привет, Джон, — кивнула она. — Жизнь по-прежнему сосредоточена в местной столовой. Цены такие, что хочется плакать. На мне туфли дешевле, чем чизкейк у них. А из напитков один чай. Я, конечно, англичанка, но иногда хочется выпить не чаю, например. Мне кажется, вместо крови по моим венам течет чай. Я напилась чая на всю оставшуюся жизнь. Если кто-то мне его предложит, я не выдержу и утоплюсь. В чае, потому что здесь даже воды нет! Только в аквариуме. — Да у Вас передоз чая, леди, — рассмеялся Джон — этим ему и нравилась Клара, всегда поднимает настроение, только как хорошая подруга, он же не хочет мотивировать свою сестру на убийство. — Ой, я сказал «чай», запретное слово. Напиток-который-нельзя-называть. Теперь ты огреешь меня чайником? — Нет, он стоит больше, чем моя машина, — Клара повернулась к жене. — Кстати, Гарри, милая, если я выйду попить, ничего страшного не случится. Мориарти не караулит меня у дверей и в местных магазинах. — На этаже есть кофейные автоматы, — заметила Гарри. — Пить кофе днем не самая лучшая идея, — покачала головой Клара. — На первом этаже есть бар, но туда только по пропускам, — заявила Гарри, вытаскивая из кармана карточку. — Только будь осторожна, дорогая. — А то не дай Бог обольюсь? — закатила глаза Клара. — Я доверяю местной охране. — Пока, Клара, удачно выпить сока, — фыркнул Джон. — Справишься с таким опасным делом? Могу послать тебе наряд полиции, чтобы ты могла спокойно выпить стакан сока. — Еще одно слово, и я подмигну тебе, так что Гарри придется устранить тебя, — угрожающе буркнула Клара. — Я шучу, милая. Пока-пока, не скучай без меня. И тебе пока, Джон! Она захлопнула дверь. Гарри вздохнула и уткнулась лицом в столешницу. Если бы Джон составлял словарь, то поместил бы эту картину как иллюстрацию к слову «отчаяние». А он мог бы отлично изобразить «бессмысленное, никчемное существование». Что бы они не делали, никаких новых зацепок не находилось. Ничего. Абсолютный ноль. Мориарти заметал следы с небывалой ловкостью, и они ни на шаг не продвинулись в этом деле, разве что узнали, какой кофе предпочитает Мориарти. Шерлок по-прежнему был без сознания, да и вряд ли он мог поделиться какой-то важной информацией. Положение выходило почти безысходным. — Еще кофе? — предложил Джон. — Пожалуй, — согласилась Гарри.***
— Тебе пора возвращаться, Шерлок, — неожиданно произнес Шерринфорд в один из тихих дней. Шерлок уже окончательно запутался во времени и при всем желании не мог бы сказать, сколько он здесь уже находится. Перед глазами проносилось все больше воспоминаний, и большая их часть не приносила ничего, кроме хандры. Шерринфорд и Редберд успокаивали как могли. Шерлок улыбался, притворялся и уже больше не стремился наверх, оставшись на дне. Поэтому эти слова Шерринфорда его невероятно изумили. — Зачем? — удивился Шерлок, поглаживая Редберда по рыжей шерстке. — Мне нравится здесь. — Там, в реальном мире, есть люди, которым ты нужен и дорог, — мягко произнес Шерринфорд, опускаясь к нему. — Неужели? — скривился Шерлок. — Я помню немного из своей жизни, и там не было ничего хорошего. Когда я пытаюсь вернуться, мне становится чертовски больно, и я снова опускаюсь на дно. Наверху страшно, больно и холодно, я не хочу возвращаться. — Дно? — улыбнулся Шерринфорд. — Вот как ты называешь свой мозг? — Чертоги Разума звучит лучше? Шерринфорд рассмеялся. Шерлок уже и не мог вспомнить, откуда он взял эти странные слова. Память возвращалась по частям, осколками, обрывками, безо всякой логики. Казалось, его мозг — это фотоаппарат, а память заключена в огромной ленте фотографий, и ему скидывают по одной, случайно выбранной, как подачка. И был один сборник, который был заперт на пароль. «Джон Ватсон» — неизвестный мужчина, тридцати с лишним лет, о нем ничего не известно, все скрыто и спрятано. Как бы Шерлок не старался, он не поддавался, и вскоре Холмс сдался. Кто знает, может, он не зря запер это в своей памяти? Там могут находиться опасные, травмирующие воспоминания, которые не принесли бы ничего, кроме боли и сожалений. Шерринфорд всегда качал головой и обещал, что покажет ему все о Джоне, когда придет время. Сначала Шерлок с нетерпением ждал этого дня, затем привык к неизвестности, а потом на него навалилась апатия, и ему стало абсолютно все равно. — Очень пафосно, как раз в твоем духе, — фыркнул Шерринфорд. — Не уходи от темы. Тебе надо вернуться обратно. — Не хочу, — заупрямился Шерлок. — Не веди себя как ребенок, — нахмурился Шерринфорд. — Ты говоришь как мой брат, — вздохнул Шерлок. — Я не хочу возвращаться. Что меня там ждет? Съемная квартира? Работа, с которой скорее всего уволят? Старший брат, не нуждающийся во мне? Предавший меня друг? Убийства, расследования, недосып? Нет, спасибо, уж извольте. — Никогда бы не подумал, что Шерлок Холмс такой эгоист, — тихо пробормотал Шерринфорд. — Эгоист? — вскинулся Шерлок, с обидой в голосе. — Я? У меня не так много воспоминаний, но я прекрасно понимаю, что я всегда приносил только неприятности. Единственный в семье ребенок — не гений, разочаровании матери и отца. Глупый младший брат, за которым нужно постоянно присматривать, проблемный идиот, бросающий тень на безупречную репутацию Майкрофта! Ты тоже ушел! Джиму я был нужен лишь для реализации своего плана, он втерся ко мне в доверие и предал. Молли через месяц забудет обо мне, она ничего не знает обо мне, мы вне работы виделись два раза. Ирен увлеклась мной ради веселья и уничтожения моего брата. Начальник меня точно уволит после этого. Виктор ушел. Я вечно задерживал миссис Хадсон квартплату. Я все порчу. Всем им будет намного легче без моих постоянных закидонов. Они вздохнут с облегчением. Шерлок всхлипнул против воли, опустил голову, закрыл лицо руками. Вот опять, он разрыдался, как маленький ребенок. Почему он такой? Разве он не мог родиться гением, как его братья? Высокомерным, изящно-надменным, хитрым. Даже его нелепые кудри смотрелись бы куда лучше, будь он самоуверенным эгоистом и произведя на людей необъяснимое впечатление. Мог бы сам стать детективом. И вел бы блог о каких-нибудь умных вещах. Черт, он был бы совсем другим человеком. Но был ли он счастливее? Познакомился бы с тем же Джоном, миссис Хадсон, Лестрейдом, Молли? Кем лучше быть: забитым, обычным человеком с множеством недостатков и без особых талантов, терпящим оскорбления и мечтающим об отпуске, или высокомерным гением, детективом, ледяным противником преступности, находящим свое счастье в одиночестве? Шерлоку хотелось бы быть последним. Но тогда он бы стал вторым Майкрофтом. Это еще хуже. Есть ли смысл выбирать вообще? Будь, что будет, он уже ничего не сможет изменить. Только он больше не хочет страдать, поэтому он выбирает остаться здесь — в тишине и покое, с потерянными давным-давно любимыми и родными. — Шерлок. Пожалуйста, не плачь, — утешал его Шерринфорд. — Не прячь лицо. Взгляни в мои глаза. Ну-ну, успокойся… Шерринфорд отвел руки от его лица и приподнял голову за подбородок. Шерлок взглянул в его глаза — такие же, как у Майкрофта, из всех членов семьи только Шерлок унаследовал тот невероятный аквамариновый оттенок глаз, как у матери. Шерринфорд почти нежно заправил мешавшиеся, спутанные локоны за уши. — Шерлок, никогда не смей говорить так. Ты вроде умный человек, а несешь такую чушь, — укорил он. — Ты не знаешь о моих истинных намерениях, когда я уходил. Ты дорог и важен всем этим людям. Кроме Джима, конечно. Ты прекрасно понимаешь чувства людей, их причины и мысли, так почему ты позволяешь лгать самому себе? — Я не уверен в этом, — смущено пробормотал Шерлок, отводя взгляд. — Почему ты вообще отправляешь меня туда? Даже не пытаешься удержать… Неужели я тебе совершенно не нужен? Это неважно, ведь ты и Редберд нужны мне, я не хочу жить в мире, где нет вас! — Шерлок, — тихо произнес Шерринфорд. — Нас нет. Меня и Редберда не существует. Мы — плод твоего воображения. Ты заперт в своих Чертогах и создал нас, близких тебе, покинувших тебя, чтобы мы помогли тебе. Это — защитная реакция твоего мозга. Реальность была опасна, ты был в плену у Мориарти, тебе надо было держаться. И ты закрылся в своем разуме, чтобы спастись. Теперь все успокоилась, и ты должен вернуться. — Почему? Назови мне хоть одну причину, по которой я должен вернуться, — всхлипнул Шерлок. — Ты предугадал это, — похвалил его Шерринфорд. — Ты знал, что не захочешь вернуться, поэтому дал тебе единственную причину и приказал скрывать ее. Сейчас ты наконец вспомнишь, кто такой Джон Ватсон. И найдешь смысл жизни. — А если я не хочу этого? — насупился Шерлок. Шерринфорд тихо рассмеялся и ничего не сказал, ласково погладил его по кудрям и дотронулся до лба. Шерлок отодвинулся, и тут же в его голове пламя зажглось яркими всполохами, и мир закружился перед глазами, тысяча воспоминаний вернулась на свое месте, и стало тепло-тепло, уютно, как никогда раньше не бывало. Вот Джон отдает ему свой свитер. Вот они вместе бегут по темному музею. А здесь они кормят бездомных собак, которых каждый день становится в Лондоне все меньше и меньше. Джон внимательно смотрит на псов и сжимает пистолет на всякий случай, Шерлок укоризненно на него смотрит и кормит собак. Они отчего-то не нападают на него, и Джон называет его «собачьим ангелом». Шерлок никак не может понять, обидно это или нет. А потом Джон привел его в китайский ресторан, и он всю ночь веселись с печеньями предсказаний. Шерлок в шутку убеждал, что всегда угадывает записки в них. Они съедают целую кучу печений, все увешаны бумажками. Шерлок открывает последнюю на сегодня, и в записке написано «Подумай, может, любовь всей твоей жизни сейчас рядом?». Джон читает свое: «Иногда счастье ближе, чем ты думаешь». Когда тебя в любой момент могут убить, адреналин зашкаливает, сердце колотится как безумное, ты сам не в силах остановиться в погоне за преступником, то звездное небо кажется прекрасней в тысячу крат. Шерлок никогда не считал себя романтиком, но гулять под луной с Джоном, после удачно завершенного расследования — просто невероятно. В бассейне пахнет хлоркой, а они целуются на потеху Мориарти. Шерлок мстительно думает, что точнее «Мриарти», и он просто безумный шиппер с огромной властью, но в глубине души все замирает от восторга, когда Джон нежно проводит по щеке, зарывается в густые кудри, сжимает его руку своей. Мориарти не приказывал делать этого, и то дает Шерлоку надежду. У Джона глаза вблизи такие синие. Обычно и незаметно, самые обыкновенные глаза, а сейчас напоминают бескрайний океан. В детстве Шерлок мечтал стать пиратом и бороздить просторы морей и океанов. Его манили глубокие воды. Где же вы сейчас, детские мечты? Все они исчезли, сошлись до примитивных потребностей. А потом появился Джон, и Шерлок нашел целый океан в его глазах. Брр, он никогда не умел красиво говорить. В детстве он мечтал покорять глубокие воды, а сейчас он безвольно тонет в них. — Прощай, Шерринфорд, — прошептал он. — И ты, Редберд. Я никогда вас не забуду. — Лучше забудь, — ответил ему Шерринфорд, не отрывая взгляда от его лица. — Мы будем лишь мешать тебе. Начни новую, счастливую жизнь с людьми, которых ты любишь. — Шерринфорд, ответь мне на прощание, — попросил Шерлок. — Куда ты ушел? — И мира целого мне было мало, и потому я вышел за его пределы, — только и говорит Шерринфорд. — Как и всегда. Сказал что-то непонятное, наверное, умное, а сам виртуозно ушел от ответа. Хотя, чего я ожидал? Ты лишь образ, созданный моим разумом, чтобы направить меня. Я ухожу и, надеюсь, навсегда, — слабо произнес Шерлок. — Прощай, маленький братец. У Шерринфорда красные глаза, Шерлок удивленно на него посмотрел. Он впервые увидел, как его серьезный брат плакал. Редберд отчаянно громко залаял, Шерринфорд стер влагу и наклонился к Шерлоку, оставляя заботливый поцелуй на его лбу. Жест такой отеческий, невинный. Шерринфорд улыбнулся сквозь слезы и машет рукой, мол, иди уже отсюда, иначе я не выдержу. Шерлок раскрыл глаза, вдохнул побольше воздуха и отталкнулся ногами от земли. Со дна только один путь — наверх. Он открыл глаза и вдохнул полной грудью впервые за несколько дней. Рядом с кроватью сидел спящий Джон, скрючившись в немыслимой позе на неудобном стуле. Шерлок счастливо улыбнулся и осознал — он дома.