Нити времени

За дверью оказался коридор, казалось, выдолбленный прямо в земле. Пронизывающий холод и сырость заставили Розу сильнее обхватить себя руками. – Ограниченный бюджет, к сожалению, не позволяет нам много сделать в плане ремонта, – заметил Виктор. – Все наши финансы направлены на то, чтобы исключить возможность побега для тех, кто здесь находится. Да и изучение этих существ стоит денег. Он потянулся и снял со стены один из длинных щупов, висевших там. Роза узнала так называемую «электроплетку» – в мире Пита когда-то их использовали для контроля наиболее буйных заключенных, но теперь законы запретили подобные зверства. – Просто на всякий случай, – пояснил Виктор. Роза медленно повернулась в обе стороны, чтобы изображение, передаваемое линзами, отображало полную картину. Камеры здесь были меньше, делая затруднительным свободное передвижение для тех, кто в них находился. Их вообще с трудом можно было назвать камерами – скорее, это были клетки, стоящие в углублениях по сторонам коридора. Существу с клаустрофобией пришлось бы очень нелегко. Потолки были чуть выше головы Розы, но давящее чувство все равно не отпускало ее. Виктор участливо посмотрел на нее. – Неприятное место, не так ли? – спросил он. – Кажется, что потолок вот-вот обрушится, – прошептала Роза. – Здесь с ума можно сойти. – Мы можем вернуться назад, – предложил Виктор. Роза упрямо покачала головой. В конце концов, она должна была выполнить свое задание до конца. Каменистые стены были сырыми и холодными. Действительно, условия содержания были хуже, чем в каком-нибудь захудалом зоопарке, и все же здесь находились разумные существа. Их было не так много, как в предыдущих помещениях – не больше десятка. Рядом с Розой стояла клетка, в которой находилось крылатое существо с четырьмя когтистыми лапами, за которые оно было притянуто к крюкам в стене. Оно прерывисто дышало, широко раскрыв рот, и явно находилось на последней стадии истощения. – Двадцать лет, – произнес Виктор почти с гордостью. – Он был первым, кого нам удалось захватить с момента основания. Практически неуязвим, может существовать в условиях как сильного холода, так и практически раскаленного жара. Кожа настолько жесткая, что даже пули от нее отскакивают. Но совсем не выносит пребывание под водой, а также длительный голод. – Двадцать лет… – растерянно пробормотала Роза. – И он все еще агрессивен, так что будьте осторожны, не подходите близко. Несмотря на то, что мы держим все экземпляры в состоянии, при котором они не могут нанести какой-нибудь ощутимый вред, никогда не знаешь, откуда у них берутся силы. – Двадцать лет? И вы не собираетесь отпускать их, не так ли? – Роза не смогла больше сдерживаться. – Вы знаете, что они до самой смерти остаются вашими пленниками, и просто издеваетесь над ними? Смертная казнь выглядит милосердней в таком случае. Какими бы ни были ваши эксперименты, они не могут занимать столько времени? Двадцать лет медленной, мучительной смерти? Кем бы он ни был, он не заслужил такого! Никто не заслуживает подобного! Виктор вздохнул: – Я еще не закончил с ним. Конечно, в конечном счете мы избавляемся от них, но только после того, как изучим все, что нам нужно знать. На все существует своя процедура, нарушать которую нельзя. И наши методы продиктованы не жестокостью, а необходимостью – большинство из этих зверей, если им предоставить надлежащие условия и уход, способны на многое. Мы уже лишились нескольких сотрудников в прошлом, поэтому стараемся не допускать подобных ошибок. Розе ничего не осталось, как только промолчать. Она решила не провоцировать его больше. Она не могла подводить Тони и всю команду и расстраивать их планы неосторожными высказываниями. Роза заторопилась по коридору, чтобы взглянуть на остальных пленников. Она проходила между клеток, стараясь не смотреть слишком пристально, но в то же время замечая ужасные условия их содержания. В тесных камерах не было ни кроватей, ни умывальников, и пленники или лежали на каменном полу, или сидели, прикованные к стене. Вдруг, среди разнообразных инопланетных форм, Роза разглядела формы явно человеческого тела. Она прижала руку к губам, но от Виктора не ускользнул ее сдавленный крик. Он посмотрел в направлении ее взгляда. – Не волнуйтесь, миссис Смит, это не то, что вы думаете. Еще раз повторю, что мы исключительно гуманная организация. Мы даже советуем нашим сотрудникам не жалеть средств на благотворительность – например, я сам участвую в проекте помощи детям-сиротам, а также провожу бесплатные курсы по реабилитации бывших заключенных. Мы высоко ценим каждую человеческую жизнь. Мы гуманисты в высшем смысле этого слова. – Но… – Мы не знаем точно, что это такое. Он только выглядит как человек. Даже может разговаривать на нашем языке… довольно многих, и без труда понимает речь других экземпляров. Мы даже пытались заставить его помочь нам в исследованиях, но результаты были неудовлетворительными. Роза расширенными глазами смотрела на человеческую фигуру, свернувшуюся на полу в одной из клеток. Да, она знала, что для этих людей все инопланетные формы жизни были всего лишь объектами для изучения, но даже они должны понимать, насколько ужасными выглядят их действия, особенно по отношению к тем формам жизни – а их во вселенной было немало – которые неотличимы от их сопланетников. – Я вижу, вы заинтересованы, – Виктор, казалось, не обратил внимания на ее полный гнева и ненависти взгляд. – Не бойтесь, можете подойти поближе. Он не опасен сейчас, и мои люди следят за тем, чтобы никому не был причинен вред. Человек лежал, отвернувшись лицом к стене. Роза могла видеть в полумраке только, что он был достаточно высокого роста и сильно худым, даже несмотря на то, что его тело было скрыто под одеждой. На нем была рубашка с длинными рукавами и штаны, когда-то белые, словно больничная пижама, но сейчас перепачканные пятнами засохшей крови. Волосы его были спутанными и грязными, постриженными неровными прядями, словно кто-то покромсал их ножницами, не заботясь о внешнем виде. Виктор протянул сквозь прутья клетки длинный щуп, которым он вооружился при входе, и легонько кольнул им человека. Тот дернулся всем телом. – Повернись, – приказал Виктор резким, отрывистым тоном. Человек медленно, словно с трудом, развернулся к ним лицом. Роза ожидала увидеть бороду, но, к ее удивлению, лицо человека было гладким. Он прерывисто, с трудом, дышал, и явно не был в состоянии встать, хотя и находился, судя по всему, в сознании. Всю эту информацию Роза отметила у себя в голове в течение одной секунды, потому что в следующую секунду она почувствовала себя так, словно ее изо всей силы ударили в грудь. Потому что она узнала его. Она узнала бы эти черты лица где угодно, и воспоминания настолько сильно захлестнули ее, что она пошатнулась. Лицо человека, которого она очень давно стремилась забыть. Того, кто оставил ее со своим двойником, даже не поговорив с ней. Она полюбила Джона так же, как и любила Доктора, но горечь от того последнего прощания все еще была жива в памяти. Виктор наблюдал за ней. Он явно неверно истолковал ее реакцию, и это было на руку Розе. – Удивлены? Спорю, вы никогда не встречались ни с чем подобным. Внешний вид обманчив – это не человек. У него, – пригнувшись к ней, Виктор прошептал на ухо, словно делясь секретом, – два сердца. – Удивить Торчвуд очень сложно, – пробормотала Роза. – И все же мне это удалось. Он довольно улыбнулся, явно наслаждаясь этим. На секунду все померкло перед глазами Розы. Каким образом Доктор оказался здесь? Он сам утверждал, что двери между мирами закрываются навсегда, и в то же время у нее не было никаких сомнений в том, что это он. Но если это так, то был ли он один или со спутниками? И если верно второе, то что с ними стало? И где ТАРДИС? Связь, дремавшая глубоко в сознании, пробудилась к жизни, и Роза почувствовала боль внутри, какой не чувствовала уже давно. Со дня смерти Джона, с того момента, когда оборвалось их телепатическое единение, Роза не испытывала такой боли. Тогда ей удалось справиться с этим, запрятать обрывок нити, связывающей их сознания, внутрь, в надежде, что эта связь никогда не пробудится к жизни… Как выяснилось, это были напрасные надежды. Роза отвернулась, но ей не удалось скрыть свое состояние от Виктора. – Вам плохо? – участливо спросил он, поддержав ее за локоть. – Все-таки это слишком мрачное место для молодой девушки. Если вы позволите, мы можем в следующий раз встретиться в более приятной обстановке. Роза еле сдержалась, чтобы не ударить его по щеке – это было бы в лучших традициях Джеки Тайлер, и Виктор явно в этом нуждался. Жаль, что такой поступок был неосуществим, по крайней мере в ближайшем будущем. В любой момент что-то могло пойти не так, так что приходилось быть максимально осторожной. – Не думаю, что это возможно, – холодно ответила Роза. Потом она спросила, пытаясь не выдать дрожь в голосе: – Как вам удалось его обнаружить? Вы же не схватили его на улице, я полагаю? – О, все просто. У нас достаточно людей, следящих за любой подозрительной активностью. И приземление его корабля не осталось незамеченным. «Они знают о ТАРДИС», – с замиранием сердца поняла Роза. – Корабль? – Настоящее чудо техники, жаль, что нам не удалось много о нем узнать. Слишком сильное крушение, мы не смогли даже включить бортовой компьютер. Выглядит странно – комната управления с какими-то колоннами, похожими на кораллы, и все. Те, кто обнаружили корабль, утверждают, что там были коридоры и еще комнаты, но нам не удалось ничего обнаружить. Впрочем, рубка управления впечатляет сама по себе. Роза молча слушала его, пытаясь взять себя в руки. Наконец ей это удалось, и она проговорила твердым голосом: – Я приняла решение. Этот… экземпляр должен подойти Торчвуду. И его корабль, если это возможно. Виктор кивнул: – Я так и думал, что Торчвуд заинтересуется. Никаких проблем. Нам не удалось узнать о нем ничего нового за последние два месяца, так что спустя две недели он все равно подлежит списанию. Два с половиной месяца – стандартная процедура после того, как мы уже получили от экземпляра все, что нам необходимо. Просто для перестраховки – вдруг возникнет что-то, что мы упустили. – Это живые существа, а не вещи, и вы убиваете их, – прошептала Роза сквозь стиснутые зубы. Виктор выпрямился. – Мы не садисты и стараемся не причинять никому излишних страданий. У нас не идеальные условия, сами видите. Но по-другому нельзя. Мы стараемся не допускать того, чтобы они стали слишком опасны. Он классифицирован как инопланетное существо повышенной опасности. Наши тесты показали, что он виновен во многих преступлениях – каких именно, он не сказал, но и не отрицал того, что являлся причиной гибели других. За его пребывание здесь за ним числится пять попыток к бегству, не считая порчи имущества и виновности в смерти двух охранников. К тому же на него почти не действуют наркотики и успокоительные, а некоторые из простейших лекарств чуть было не привели к гибели. Нам известно, что Торчвуд не разделяет наших методов. Но мы обладаем большим влиянием. Поэтому попрошу быть повежливей, не то вам придется пожалеть о своих словах, несмотря на все мое уважение к Энтони Тайлеру. Он почти сбросил с себя маску, и внутри Розы все взорвалось от ненависти. Она сверкнула глазами. – Достаточно любезностей. Вы проследуете инструкции согласно договору. Подготовьте копию файлов этого… существа и подготовьте его к транспортировке. И я хочу видеть его корабль. Виктор сухо кивнул и, достав из кармана телефон, отдал распоряжения. ТАРДИС не подавала никаких признаков жизни. Мрачная и погасшая, ни одного огонька. Даже когда Роза положила руки на консоль и попыталась установить телепатический контакт с кораблем, ничего не поменялось. Но это была та самая ТАРДИС. На секунду Розе показалось, что она слышит веселый голос Доктора, болтающего о каких-то пустяках, а ее комната окажется справа по коридору, если свернуть в дальний проход… вот только не было никакого прохода – лишь стены консольной. ТАРДИС заблокировала вход во все коридоры, или же они исчезли. Роза не знала. И все это давило на нее, мешало дышать. – Когда вы обнаружили корабль? – спросила она, не в состоянии сдержать слез в голосе. – Три года назад, – ответил ей Виктор, и у Розы сжалось сердце. – И она… то есть корабль… был в том же состоянии? – проговорила она. – Да. Что-то не так? Роза шумно вздохнула. Мертвая ТАРДИС. ТАРДИС, мертвая уже три года… Три года. И все это время Доктор был их пленником… Один, лишенный даже того единственного, что у него было всегда, – телепатической связи со своим кораблем – больше, чем кораблем, потому что ТАРДИС была всем. Домом. Единственной спутницей, которая оставалась всегда с ним. Спасением. Роза помнила состояние Джона, когда он почувствовал в полной мере потерю корабля. Бессонные ночи, когда он не мог спать, потому что был лишен этой поддержки и защиты от кошмаров. То, как Роза находила его иногда, вернувшись домой после дня, проведенного в Торчвуде, свернувшимся в комок на диване и прижимающим к себе отросток ТАРДИС. Роза тогда просто ложилась рядом и крепко обнимала его. Она не могла помочь, и Джон не позволял себе телепатический контакт с ней в такие моменты – он боялся передать ей свои кошмары хотя бы частично, как бы она не настаивала позволить ей помочь. Со временем он научился справляться сам, но на это ушло много усилий и месяцев. Роза была зла тогда на Доктора, потому что была уверена, что он знал – знал, чего будет стоить Джону эта жизнь на Земле. Она не делилась этим с Джоном, но в глубине души она злилась на Доктора за то, что он бросил их одних безо всякой надежды – ее с ее аномалией, которую она в конце концов признала, телом, не постаревшим ни на год за все это время, и Джона… лишив его звезд. Это было несправедливо. Роза иногда представляла, как встретит Доктора и выскажет ему все, что думает о его поступке, заставит его выслушать, не позволит ему закрыться от нее. Она сама не подозревала, как глубоко ранило ее то, что Доктор – зная, что оставит ее здесь с Джоном, – не попытался даже поговорить с ней об этом. Еще в ТАРДИС – хотя возвращение Земли на место и заняло несколько часов, – он словно избегал оставаться наедине с ней. Она тогда не придала этому значения, думая, что у них будет много времени для того, чтобы побыть вдвоем, но он знал… Роза не могла выносить этой мысли. Конечно, она не рассказывала Джону об этом, – не хотела заставлять его чувствовать себя так, словно он был нежеланным довеском к ее жизни, вторым сортом, потому что это было не так. Он был Доктором до самой глубины души, до последнего биения его единственного сердца, и он мог любить ее так, как Доктор не мог себе позволить. Но после его смерти обида на Доктора вновь всколыхнулась в сердце Розы. Как он мог… Вид опустевшей консольной вызвал все это в памяти, но сейчас Роза не испытывала в своем сердце тех чувств, которыми эти воспоминания обычно сопровождались. Потому что, зная, что Доктор был в плену у этих людей уже три года… видя мертвую ТАРДИС, она не могла чувствовать ничего, кроме глубокого сострадания. Как бы ни поступил Доктор тогда, он не заслуживал подобного. Никто не заслуживал.