Одиночество

      – Черт, – выругалась я.       – Что случилось? – всполошился Макс.       – Порезалась. На дно ванной капали алые капли и тут же утекали с потоком теплой воды, приятно ласкающим тело. Я раздосадовано хрюкнула и посмеялась над своей же выходкой, откинув в сторону станок.       – Вот ты мне объясни: до утра никак нельзя было подождать или тебе так уж сильно мешал один малюсенький волосок под коленкой?       Я медленно повернула голову в сторону бывшего классного руководителя.       – Очень, – протянула я, а затем добавила, – терпеть не могу волосы на теле.       – Серьезно? Вообще-вообще? – удивился он, смывая сочащуюся из ранки на моей ноге кровушку.       – Да, – чуть ли не прорычала я. – Прямо вообще бесит!!!       Воду выключили, а меня завернули в полотенце и, вытащив из ванной, поставили на прохладный кафельный пол, но ненадолго. Как только Максим Андреевич привел себя в порядок, то есть также обернулся полотенцем, он вновь взял меня на руки.       – Эй, я сама в состоянии идти, – я заболтала в воздухе ногами.       – И поэтому ты вцепилась в меня как клещ, – усмехнулся Соколовский.       – Угу, – я потерлась носом о ключицу парня, вдохнув глубоко его естественный запах.       – Вкусно? – решил подначить меня молодой человек, ведь от него не ускользнуло то, что я его нюхаю.       – Очень, – ответила я честно. – Ты вкусно пахнешь.       – Ты адекватная?       – Нет, ты сомневался? – ответом мне послужила очередная усмешка. – По статистике шесть из десяти женщин, к вашему сведению, сходят с ума от запаха своего мужчины.       Меня поставили на пол возле комнаты, сам же молодой человек заглянул к сыну. Я мельком глянула на Стаса и вошла в комнату Макса. Скинув полотенце, я начала наносить на тело крем.       – Так значит я твой мужчина? – услышала я родной голос за своей спиной и улыбнулась, не в силах посмотреть на молодого человека из-за сильного смущения. Несомненно, ему нравилось услышанное.       Я поставила ногу на кровать, нанося крем на кожу, а затем повторила то же самое со второй ногой. Максим Андреевич обнял меня сзади, положив обе руки на мой живот. Так мы и стояли несколько минут.       – Ну, все, отпусти, – я попыталась освободиться от объятий, – я хочу одеться, наконец, поэтому спинку мне кремом намажь, – я протянула парню тюбик. Меня соизволили отпустить и приступили к нанесению крема на кожу. – Как Стас?       – Все в порядке, он спит, опять весь мокрый. Кстати, ты не ответила мне, я могу пойти с тобой на прием к врачу?       Я глубоко вздохнула и отступила в сторону. Накинув на себя легкую ночную сорочку, я села на кровать, оперлась локтями в коленях, спрятав лицо в ладонях.       – Ты знаешь, что такое врожденный амавроз Лебера*? – решилась я спросить. Макс сдавленно кивнул. – Откуда? Ты носитель гена? – еще один неуверенный кивок.       – Ты тоже? – казалось, что он совсем осип.       – Я не знаю… Врач скажет в среду. – Я тяжело вздохнула. – Если я тоже окажусь носителям, то ребенок…       – Лерочка, – поправил меня Соколовский, присев на корточки передо мной и положив руку на мой животик.       – … то Лера с вероятностью двадцать процентов может оказаться слепой.       Бывают такие ситуации, когда слез нет. Есть лишь абсолютная пустота, словно ты мертв, словно нет вокруг тебя никого, лишь абсолютно бесцветный вакуум, и так хочется спрятаться, но понимаешь, что попросту спрятаться некуда. Хочется кричать от безысходности и пытаться убить в себе что-то инородное, мешающее дышать полной грудью, мешающее произнести лишь одно слово, что разрушит весь этот кошмар, окутывающий каждую клеточку всего существа.

«Молчать… Гораздо больнее молчать… Лучше голос сорвать… Кричать…»

      Строки из столь знакомой песни проносятся в моей голове, и тишину вдруг разрезает крик, душераздирающий и пугающий. Я не сразу понимаю, что это мой собственный. Легкие жжет, я не могу сделать вдох, лишь какие-то ничтожные капли кислорода попадают в организм, но они чертовски малы для дыхания.       – Где твой ингалятор??? – смутно слышу я голос Макса и отрицательно качаю головой.       Я не взяла его с собой.              Глаза полны слез из-за безуспешных попыток вдохнуть хоть каплю воздуха.       Мышцы от недостатка кислорода отказываются слушаться.       Соколовский пытается заставить меня сесть и притянуть колени к груди, я знаю, что так будет немного легче, но все тело сковало судорога.       В глазах потемнело: мозгу не хватает кислорода.       Я почувствовала, как напряжение, сковывающее все мои мышцы, ослабло, а меня поглотила тьма… * – Амавроз Лебера – наследственное заболевание сетчатки глаза, вызывающее слепоту, так как умирают и не восстанавливаются светочувствительные клетки. Заболевание передается генетически от родителей, которые являются носителями гена врожденного Амавроза Лебера, при этом носителями должны являться оба родителя, а вероятность того, что малыш родится слепым, равна двадцати процентам.